***
– Ну, не думаешь же, ты, что Гарри Пай действительно убивает овец на твоей земле? – это звучало как вопрос, но Беннет не спрашивал. Он утверждал.
Еще и двух минут не прошло, как мальчик вернулся, и вот он уже снова спорит с собственным отцом. И вечно он защищает этого Пая! Сайлас фыркнул.
– Я не думаю. Я знаю, что это его рук дело.
Беннет сердито плеснул себе виски и вопросительно посмотрел на отца.
Сайлас отрицательно покачал головой и откинулся на спинку стула, обтянутого кожей. Он сидел за письменным столом в своей любимой комнате. Это был кабинет настоящего мужчины. Высоко под потолком висели оленьи рога – охотничьи трофеи. Дальняя стена целиком отведена под большой темный камин, над которым висела картина, "Похищение сабинянок".
На ней смуглые мужчины срывали одежды со светлокожих орущих девиц. Одного взгляда на картину бывает достаточно, чтобы его дружок стал большим и твердым.
– Он не отравитель! – Беннет уселся в кресло и забарабанил пальцами по деревянному подлокотнику.
Этот негодный мальчишка не на шутку разозлил его! Но даже в такой момент Сайлас не мог не гордиться им. Жаль, что не Беннет его законный наследник. У Томаса никогда не хватит духу спорить с отцом. Едва только Сайлас увидел новорожденного Беннета – орущего, красного, – на руках у матери-потаскухи, он сразу все понял. Он вглядывался в его личико, и внутренний голос шептал ему: вот он, единственный из всех его детей, кем он, Сайлас, будет гордиться. Он отнял ребенка и принес его в свой дом. Жена билась в истерике, но потом поняла, что он не изменит своего решения, и ей пришлось смириться. Возможно, кто-то еще помнит, что Беннет – его незаконный сын, рожденный женой лесника. Но кто осмелится говорить об этом?
Никто, пока Сайлас Грэнвиль здесь хозяин.
Беннет покачал головой.
– Если бы Гарри решил отомстить тебе, он сделал бы это по-другому. Он любит эту землю и людей, которые ее возделывают.
– Любит эту землю? – с сарказмом переспросил Сайлас. – Как он может ее любить? Она ему не принадлежит. Он ничтожный наемный служащий. Землей, которой он управляет, владеют другие люди.
– И все же фермеры приходят именно к нему со своими проблемами, разве нет? – вкрадчиво произнес Беннет, прищурив глаза. – Они спрашивают его мнения, следуют его советам. Даже твои фермеры обращаются к Гарри – по крайней мере, обращались до недавнего времени. Они никогда не пришли бы к тебе.
На левом виске Грэнвиля с болезненной частотой пульсировала вена.
– А почему они должны идти ко мне? Я не трактирщик, которому пьяные фермеры изливают душу.
– Тебе безразличны проблемы твоих людей, признай это, – медленно проговорил Беннет.- Тебе нужно от них лишь уважение и преданность.
Местные жители уважают его, он уверен в этом. Разве страх и уважение не одно и то же? Глупые, грязные земледельцы! Ищут защиты у такого же, как они, лишь потому, что он выбился в люди. Сайлас даже вспотел.
– Пай завидует тем, кто стоит выше его. Мечтает стать аристократом.
– Даже если бы он и завидовал, он не избрал бы такой метод, чтобы насолить тем, кто выше его, как ты выражаешься.
– Метод? – Сайлас ударил кулаком по столу. – Ты говоришь о нем так, будто он принц, а не простой управляющий. Он сын вора и шлюхи. И какой же еще метод он мог избрать, кроме как шастать всюду и травить овец?
– Сын шлюхи? – Беннет налил себе еще виски. Губы его были сжаты. Наверняка в Лондоне он так и живет: виски и женщины. – Если мать Гарри – моя мать – и стала шлюхой, то чья в том вина?
Сайлас взорвался:
– Что ты возомнил о себе? Почему позволяешь себе говорить со мной таким тоном? Я твой отец, не забывай об этом!
– Как будто можно забыть о том, что во мне течет твоя кровь, – Беннет хрипло засмеялся.
– Ты должен гордиться… – начал Сайлас.
Его сын ухмыльнулся и разом опустошил стакан. Сайлас вскочил.
– Да я спас тебя, понимаешь ты или нет! Если бы не я…
Беннет швырнул стакан в каминную решетку. Стакан разбился вдребезги, и его осколки на ковре замерцали в свете огня.
– Если бы не ты, у меня была бы мать, а не эта стерва, которая считала мое присутствие в доме оскорблением!
Сайлас в ярости скинул бумаги со стола на пол.
– Так вот что тебе нужно, мальчишка? Мамкина сиська?
Беннет побелел.
– Тебе этого не понять.
– Не понять? Да это ты не понимаешь, в чем разница между прозябанием в навозной куче и жизнью в благородном доме! Разница между вечно голодным босяком и аристократом, которому доступны все прелести жизни! И это благодаря мне ты имеешь все! Только благодаря мне!
Беннет отрицательно покачал головой и направился к выходу.
– Оставь Гарри в покое, – сказал он и хлопнул дверью.
Сайлас схватил единственный оставшийся на столе предмет – чернильницу, – чтобы бросить ее вслед за стаканом, но неожиданно замер. Он вдруг увидел, что рука его дрожит. Беннет, мальчик мой. Он сел в кресло.
Беннет.
Он воспитал его сильным человеком. Он сделал его настоящим всадником и воином. Беннет был его любимцем, и Сайлас не стыдился этого. И почему он должен стыдиться? Разве не очевидно, что именно таким сыном можно по праву гордиться? А взамен он ждал… Чего он ждал? Не любви, не привязанности. Уважения. Да, именно уважения. А он говорит с ним как с кучей дерьма! Приезжает к нему только чтобы взять денег. А теперь еще и принял сторону этого простолюдина. Сайлас отодвинулся от стола. Надо разделаться с Гарри Паем, пока он все окончательно не испортил своим присутствием. Он не отдаст ему Беннета.
Скрипнула дверь. Тихонько, как пугливая девица, вошел Томас.
– Чего тебе? – устало произнес Сайлас.
– Мимо меня пронесся Беннет. Он вернулся? – осторожно спросил Томас, не решаясь подойти.
– Да, вернулся. Поэтому ты заявился сюда? В мой кабинет? Чтобы обменяться новостями о его приезде?
– Я слышал часть вашего разговора. – Томас сделал два робких шага по направлению к отцу. Как кролик к удаву. – Хотел поддержать тебя. Я имею в виду, насчет ареста Гарри Пая. Ведь очевидно, что именно он это делает. Это всем ясно.
– Мило, – скривился Сайлас. – И чем же ты можешь помочь?
– На днях я встречался с леди Джорджиной. Я пытался рассказать тебе об этом раньше, – начал Томас, и у него заметно задергался правый глаз.
– И что она сказала? Что преподнесет нам Пая на блюдечке с золотой каемочкой?
– Н-нет. Похоже, она симпатизирует ему. – Томас дернул плечом. – В конце концов, она женщина. Но думаю, что если у нас будут еще доказательства, если мы установим охрану в местах, где пасутся овцы…
Сайлас хрипло захохотал.
– Как будто у нас есть люди, чтобы охранять всех овец каждую ночь! Пожалуйста, не становись еще глупее, чем ты есть. – И он пошел наливать себе виски.
– Но если будут дополнительные улики…
– Единственное, что может ее убедить, это письменное признание Пая. У нас есть улика – деревянная фигурка, которую сделал Пай. Ее нашли рядом с мертвой овцой. И она продолжает верить в его невиновность! Если бы гибли не овцы, а люди или… – Сайлас не договорил и уперся стеклянным взглядом в стакан. Внезапно он откинул голову и захохотал, сотрясаясь всем телом и расплескивая виски из стакана.
Томас смотрел на него как на безумца. Сайлас хлопнул сына по плечу с такой силой, что тот чуть не упал.
– Хорошо, мы предоставим ей новые улики, мой мальчик да такие, что даже она не сможет пренебречь ими.
Томас улыбнулся, но губы его дрожали. Жалкое создание.
– Но у нас нет новых улик, отец.
– Ах, Томми, мой мальчик, – Сайлас сделал большой глоток и подмигнул ему. – Кто сказал, что мы не можем организовать новые улики?
***
– Больше мне ничего не понадобится, можешь идти, – сказала Джордж с улыбкой, которую она изо всех сил пыталась сделать непринужденной. Словно леди Джорджина только и делала, что отпускала Тигли до ужина.
Трюк явно не сработал.
– Идти, госпожа? – Тигли так удивилась, что чуть не выронила стопку постельного белья… – Что вы имеете в виду? Вы позже позовете меня, чтобы я помогла нам раздеться?
– Нет, – краснея, ответила Джордж. – Думаю, сегодня я справлюсь сама.
Тигли потеряла дар речи.
Для большей убедительности Джордж кивнула головой.
– Уверена, что справлюсь. Можешь быть свободна.
– Что вы задумали, госпожа? – строго спросила Тигли и подбоченилась.
Вот что получается, когда прислуга работает у тебя много лет. Ты уже не вызываешь у нее должного уважения.
– Сегодня я пригласила гостей к ужину, – ответила Джордж и отмахнулась. – Так что я подумала, что не стоит тебе меня ждать.
– Но это моя работа, – в голосе Тигли появились подозрительные нотки. – Служанку леди Вайолетт тоже отпустили?
– На самом деле… – Джордж смущенно поводила пальчиком по юбке, – это мой личный ужин. Вайолетт не будет.
– Не будет?!
Их прервал стук в дверь. Проклятье! Джордж надеялась, что она успеет выдворить Тигли к этому моменту. Джордж открыла дверь.
– В мою гостиную, пожалуйста, – сказала она пришедшим лакеям.
– Госпожа! – прошептала Тигли, когда увидела, что леди Джорджина торопится сама открыть внутреннюю дверь, ведущую из спальни в гостиную.
Джордж ничего не ответила. В гостиной уже переставляли мебель и устанавливали стол. В камине горел огонь.
– Но что?… – Тигли ходила за госпожой по пятам, но в присутствии других слуг враз образумилась и ненадолго замолчала.
– Так хорошо, госпожа? – спросил один из лакеев.
– Да, очень хорошо. Когда приедет мистер Пай, предупредите повара. Пусть сразу подают ужин.
Лакеи удалились, и язык Тигли снова развязался.
– Так вы ужинаете с мистером Паем? – Тигли была страшно возбуждена. – Вдвоем?
Джордж гордо подняла подбородок.
– Да. Вдвоем.
– О господи! Ну почему вы мне сразу не сказали, госпожа? – Тигли резко повернулась и скрылась в спальне.
Джордж удивленно смотрела ей вслед. Из дверного проема появилась голова Тигли. Она поманила леди Джорджину.
– Скорее, госпожа! У нас мало времени.
Джордж растерянно последовала за ней.
Тигли возилась у туалетного столика, с пристрастием перебирая флакончики. Наконец она остановила свой выбор на стеклянной бутылочке.
– Этот подойдет. Экзотичный, но не навязчивый, – сказала она и решительно сорвала кружевную косынку с шеи госпожи.
– Что ты делаешь? – Джордж прикрыла рукой глубокий вырез.
Служанка отняла ее руки, открыла флакон и подушила шею и грудь Джордж. По комнате разнесся аромат жасмина и сандалового дерева.
Тигли закрыла духи, отступила на шаг и оценивающим взглядом оглядела госпожу.
– Думаю, сюда подойдут гранатовые украшения.
Джордж послушно стала рыться в шкатулке с драгоценностями.
Тигли вздохнула:
– Жаль, что нет времени переделать вашу прическу.
– Еще пять минут назад она тебя устраивала, – сказала Джордж, стоя перед зеркалом и надевая серьги.
– Пять минут назад я не знала, что у вас свидание.
Джордж выпрямилась и повернулась.
Тигли внимательно осмотрела ее.
Джордж застенчиво провела рукой по зеленому бархату платья. Черные полосы украшали корсаж, перекликаясь с отделкой рукавов.
– Так пойдет?
– Да, – уверенно кивнула Тигли. – Да, госпожа, думаю, что пойдет.
И она быстро направилась к выходу.
– Тигли, – окликнула ее Джордж.
– Да, госпожа?
– Спасибо.
Тигли покраснела и улыбнулась.
– Удачи, госпожа, – ответила она и исчезла.
Джордж прошла из спальни в гостиную и закрыла за собой дверь. Она села в кресло у камина, но тут же вскочила. Прошлась по комнате. Подошла к каминной полке, посмотрела на часы. Пять минут восьмого. Может, у него нет часов? Или опаздывать просто в его характере? Или он решил не приходить…
Стук в дверь.
У Джордж все сжалось внутри.
– Войдите.
Дверь открылась, и появился Гарри Пай. Он стоял в нерешительности, глядя на Джордж.
– Вы не хотите войти?
Он вошел, но оставил дверь за собой открытой.
– Добрый вечер, госпожа.
Лицо его было каменным.
– Я подумала, что, может быть, мы можем поужинать в спокойной обстановке и обсудить эти отравления, и нападение, и что нам делать дальше…
Появились лакеи – слава богу! – и стали накрывать на стол. Вслед за ними пришли еще слуги с вином и блюдами, закрытыми металлическими колпаками. В комнате стояла суета. Джордж и Гарри молча смотрели, как слуги накрывают на стол. Наконец все ушли. Остался только один лакей, чтобы прислуживать. Он отодвинул стул сначала для леди Джорджины, потом для Гарри. Они уселись, и он начал разливать суп.
Стояла мертвая тишина.
Джордж перевела взгляд с лакея на Гарри.
– Думаю, мы сами справимся. Спасибо.
Лакей поклонился и вышел.
Они остались одни. Джордж украдкой взглянула на Гарри, который угрюмо смотрел в тарелку с супом. Он что, равнодушен к деликатесам?
Она отломила кусочек булки с хрустящей корочкой, и этот звук прорезал тишину.
– Надеюсь, вы не простудились после вчерашнего купания?
– Нет, госпожа, – ответил он и поднес ложку ко рту.
– Вода, наверное, была очень холодной.
– Я здоров, госпожа, спасибо.
– Я рада. Это… очень хорошо.
Джордж жевала и судорожно пыталась придумать, что сказать. Но не находила слов. Внезапно Гарри положил ложку.
– Почему вы пригласили меня сюда?
– Я же сказала, что…
– Вы хотели обсудить отравления, нападение и что нам делать дальше. Это я слышал, – сказал Гарри, поднимаясь. – Но вы сидите тут с голой грудью, отпустили слуг. Всех слуг, кроме меня. Чего вы хотите на самом деле?
Он стоял в почти угрожающей позе, напряженный, и руки его непроизвольно сжались в кулаки.
– Я… – сердце Джордж забилось с безумной скоростью. Ее соски напряглись, когда он произнес слово "грудь".
Его взгляд скользнул по ней, и она подумала, видит ли он, что с ней происходит.
– Я не тот, за кого вы меня принимаете, – холодным голосом произнес Гарри, обходя стол и приближаясь к ней. – Я не из тех слуг, которые бегут на первый зов и тихо уходят, когда ими наиграются вдоволь. – Голос его становился все глубже. – Меня нельзя отпустить, как этих лакеев, как всю прислугу в нашем имении. Я живой человек, а не левретка, которую можно носить на ручках. – Гарри схватил ее за плечи и прижался к ней. – Не ждите от меня послушания и покорности.
Джордж растерянно молчала. Мысль перепутать мужчину, который еще вчера рисковал жизнью в бурлящем потоке, с левреткой казалась ей нелепицей.
Он медленно провел пальцем по кромке ее корсета, наблюдая за реакцией.
– Чего вы хотите, госпожа?
Она чувствовала, как грудь ее становится все более чувствительной.
– Я… – От его прикосновения она потеряла способность думать; она просто не знала, что ответить. Что он хотел от нее услышать? Джордж оглядела комнату, будто ища помощи, но вряд ли посуда с едой могла ей в этом помочь. – Я не знаю, честное слово. У меня совсем нет опыта в таких делах.
Он просунул руку ей под корсет. Она задрожала. О боже! Гарри зажал сосок двумя пальцами, и по телу ее побежали мурашки, добираясь в самые сокровенные ее места.
Джордж закрыла глаза и ощутила, как его дыхание ласкает ее щеку.
– Когда вы будете знать, сообщите мне, госпожа.
И дверь тихо закрылась за ним.
Глава 9
Уже перевалило за полночь, когда Беннет вошел в таверну "Петух и червяк". Там было многолюдно и шумно, под потолком висел табачный дым от множества трубок. Гарри сидел в темном углу и наблюдал, как младший Грэнвиль идет к барной стойке небрежной походкой подвыпившего человека. Являться в заведение с сомнительной репутацией, такое, как "Петух и червяк", да еще навеселе, довольно рискованно, но Гарри нет до этого никакого дела. Нет никакого дела до аристократа, играющего с жизнью, – нет, и никогда не было.
Гарри отхлебнул пива и перевел взгляд на двух местных проституток, промышляющих в таверне. Та, что помоложе, блондинка, сидела на коленях краснолицего посетителя, упираясь грудью ему в подбородок – она словно боялась, что он близорук и ничего не разглядит. Мужчина смотрел на проститутку сальным взглядом, а она украдкой ласкала его в области паха. Еще немного, и они обо всем договорятся.
Вторая, рыжеволосая, поймала взгляд Гарри и кивнула ему. Как-то раз она уже предлагала ему свои услуги, но безрезультатно. Конечно, если помахать кошельком, она снова будет с ним мила. С каждым глотком пива он все больше склонялся к мысли заняться ею. В конце концов, он уже несколько дней изнемогал от желания, а та, кого он так желал, несмотря на ее откровенное поведение, недоступна.
Гарри мрачно уставился в кружку. Чего она добивалась, его госпожа, приглашая его к себе? Вряд ли того, чего он сам так желал. Она девственница, а первое правило незамужних аристократок – береги свою невинность. Что бы ни случилось, не отдавайся до замужества. Она лишь жаждала парочки волнительных поцелуев. Он для нее – запретный плод. Хорошо, что он устоял перед ее обольстительным видом. Мало кто из мужчин обладает такой выдержкой. Гарри удовлетворенно кивнул и выпил за собственную мудрость.