***
Он слышал, как где-то капает вода.
Медленно.
Монотонно.
Бесконечно долго.
Когда он впервые очнулся в этой комнате, то сразу же услышал звуки капающей воды. С тех пор вода капала каждый день с утра до вечера, не переставая, как капает сейчас. Этот звук хуже побоев. Если он не прекратится, выдержать будет трудно.
Гарри пошевелил плечом и постарался отодвинуться от стены. Каждое движение причиняло боль. Ему казалось, что он находится в этой крошечной комнате не меньше недели, но полной уверенности не было: следить за временем в таких условиях просто невозможно. Много времени он провел без сознания, может, часы или дни, он точно не знал. Высоко под потолком виднелось маленькое окошко, размером не больше головы ребенка, закрытое толстой ржавой решеткой. Сквозь прутья пробивались редкие травинки: значит, окно находилось на уровне земли, а он в подполе. Потолок камеры хорошо освещался, когда солнце находилось на определенной высоте. Каменные стены камеры всегда оставались влажными, а пол – грязным.
Каждую ночь то тут, то там слышалось шуршание лапок. Писк и возня иногда на какое-то время затихали, потом возобновлялись вновь. Наверное, мыши. А может быть, и крысы.
Крыс Гарри ненавидел.
Еще когда они с отцом попали в городскую богадельню, он понял, что если не будет защищать свою еду от непрошеных гостей, то быстро умрет от голода. И он научился безжалостно и беспощадно сражаться с этими тварями. С тех пор другие жители богадельни прониклись к нему уважением и больше не приставали.
Но только не крысы.
Как только начинало смеркаться, все, кто жил в богадельне, выходили на охоту, наводя страх и ужас на жителей окрестных деревень. Но только не на крыс. Эти твари преспокойно и бесстрашно залезали в карман и выедали последние крошки хлеба. Выискивая еду, они спокойно пробирались по головам детей. Не найдя пропитания, они принимались есть то, что оказывалось у них под лапками. Если от усталости или под воздействием спиртного мужчина спал слишком крепко, крысы начинали откусывать кусочки его тела. Они потихоньку отъедали пальцы рук, ног или уши. В богадельне он видел немало таких, чьи уши напоминали рваные тряпки. Но так не могло продолжаться долго. Если вдруг человек умирал ночью во сне, поутру его лицо часто становилось совершенно обезображено.
Если ты достаточно ловок и хитер, то можешь убивать крыс. Некоторые мальчишки из богадельни приспособились даже поджаривать крысиные тушки и питаться ими. Но только не Гарри. Каким бы голодным он ни был – а бывали дни, когда стенки его желудка буквально прилипали друг к другу, – он не мог заставить себя есть мясо этих отвратительных тварей. Он верил, что в мясе крыс содержится яд, который, попав в желудок или душу, менял естество человека, отравлял его. И что казалось самым отвратительным: сколько ни убивай крыс, их не становилось меньше.
Этой ночью Гарри не спал. Вокруг кишмя кишели крысы, а он хорошо знал, что они могут сделать, особенно с раненым и избитым человеком.
Нанятые Грэнвилем головорезы днем избивали Гарри, иногда по нескольку раз за сутки; продолжалось это уже неделю. Правый глаз давно заплыл, левый выглядел немногим лучше, губы растрескались, кожа на них не раз лопалась. По меньшей мере, два ребра точно были сломаны. Часть зубов выбита. На теле не осталось ни пяди живого места, не украшенного ссадинами и синяками. Если так будет продолжаться, он скоро испустит дух, стоит парням Грэнвиля разок-другой ударить не в то место или просто слишком сильно.
А потом свое дело сделают крысы…
Гарри сильно тряхнул головой. Он никак не мог понять, почему Грэнвиль не убил его сразу, как поймал. Очнувшись на следующий день после побоища в реке, Гарри с большим удивлением обнаружил, что еще жив. Почему его до сих пор не убили? Зачем вообще держать его в этом подвале, если Грэнвиль в любом случае вознамерился убить его? Они убеждали его сознаться в совершенном убийстве, что это он убил бабушку Уилла, но ведь, в конце концов, Грэнвилю все равно, убивал он кого-нибудь или нет. Смерть Гарри мало кого обеспокоит, никто не будет особенно скорбеть, разве что Уилл.
Гарри тяжело вздохнул и прислонил ноющую голову к влажному камню. Нет, это неправда. Его госпожа очень расстроится. Услышав о смерти своего любовника-простолюдина, она будет горько рыдать, где бы ни застала ее эта новость – в Йоркширском поместье или в модном лондонском доме. Ее прекрасные глаза потеряют блеск, а лицо сморщится от горя.
Сидя в заточении, он успел хорошенько все обдумать. Вспомнил все, о чем когда-то жалел в своей жизни. Больше всего он печалился о том, что его смерть принесет леди Джорджине столько горя.
За окном раздались шаги. Гарри наклонил голову и прислушался. Они снова шли избивать. Его всего передернуло. Его разум был спокоен, но тело еще помнило боль и испытывало настоящий ужас перед очередными побоями. Перед тем как головорезы Грэнвиля вошли в подвал, Гарри закрыл глаза. Все началось снова. Он думал о леди Джорджине Мейтленд. Случись все в другом месте и при других обстоятельствах – не будь она столь знатной особой, а он простолюдином – у них все могло бы получиться. Они бы поженились и счастливо зажили в своем отдельном домике. Она бы умела отлично готовить, а он каждый вечер с удовольствием возвращался бы к ней домой. Ночами они спали бы бок о бок, он чувствовал бы, как она дышит во сне, обнимал бы ее своими крепкими руками. У них бы появились дети.
Он бы очень любил свою прекрасную госпожу.
Глава 15
– Жив ли он? – На лице Джордж, напоминавшем цветом белую бумагу, снова отразились сомнения, отчаяние и беспокойство. Серое платье страшно измялось, она не меняла его с самого Лондона, так и спала всю дорогу.
– Да, жив. – Вайолетт крепко сжала Джордж в своих объятиях, изо всех сил стараясь не показать, как ее удивили разительные перемены во внешнем виде сестры. Она отсутствовала всего-то две недели. – Да, насколько мне известно, он еще жив. Лорд Грэнвиль никого к нему не пускает.
Беспокойство не исчезло с лица Джордж. Ее широко раскрытые глаза все еще слишком ярко горели, она не моргала, словно боялась пропустить что-то важное.
– Тогда он, скорее всего, уже мертв.
– Нет, нет же, – Вайолетт яростно посмотрела на Оскара своими огромными и тоже расширенными от ужаса глазами, ища поддержки. – Я так не думаю…
– Если бы Гарри Пай умер, нам тотчас стало бы об этом известно, – проговорил Оскар, поддерживая Вайолетт. – Грэнвиль мгновенно раструбил бы об этом на весь мир. Раз он до сих пор молчит, значит, Пай еще жив. – Он взял Джорджину под руку, словно больную, и повел в дом. – Давай зайдем и сначала выпьем по чашечке чая.
– Нет, я хочу сначала увидеться с ним, – Джордж рывком сбросила руку брата, словно это был назойливый продавец, предлагавший ей вялые цветы.
Оскар никак не отреагировал.
– Знаю, дорогая, но для противостояния Грэнвилю нам необходимы силы, особенно если мы собираемся ворваться без приглашения на его территорию. Нам надо немного отдохнуть, прийти в себя и набраться сил.
– Как думаешь, Тони уже получил записку?
– Да, – ответил Оскар, словно отвечал на этот вопрос уже в сотый раз. – Он едет вслед за нами. Нам надо подготовиться и встретить его. – Он снова взял Джордж за локоть. В этот раз она послушно побрела в сторону парадных ступеней Уолдсли.
Вайолетт последовала за ними совершенно изумленная. Что случилось с Джордж? Она ожидала увидеть сестру расстроенной или даже плачущей. А та не проронила ни слезинки: она совершенно спятила, замкнулась в своем безумном горе. Если бы Вайолетт на месте сестры услышала, например, о смерти своего летнего любовника Леонарда, ее охватила бы легкая печаль, не более. Ну, может, она немного и всплакнула бы, день-другой была подавлена. Но в таком отчаянии, как Джордж, она точно бы не пребывала. К тому же мистер Пай, по слухам, еще жив.
Наверное, Джордж сильно его любила.
Вайолетт остановилась и внимательно посмотрела вслед удаляющейся сестре, безвольно повисшей на руках брата. Нет, конечно же, нет. Джордж слишком стара для любви. Ей слишком много лет, чтобы она могла по-настоящему любить мужчину, иметь с ним роман. Хотя ведь настоящая любовь – это совсем другое. Если Джордж любит мистера Пая, она должна стремиться выйти за него замуж. А если это произойдет, то… он станет полноправным членом их семьи. О нет! Он не знает элементарных вещей, например, какой вилкой есть рыбу или как следует обращаться к вышедшему на пенсию и унаследовавшему свой титул генералу-пэру, или как правильно помочь даме сесть на лошадь или… О господи! Он, наверное, и школы-то не закончил!
В это время Джордж с братом вошли в салон, где Оскар стал осматриваться. Увидев остолбеневшую Вайолетт, он нахмурился. Она поспешила ему на помощь. Теперь надо усадить Джордж и устроить поудобнее.
– Ты уже приказала подать чай? – обратился к ней Оскар.
Лицо Вайолетт предательски вспыхнуло. В следующую же секунду она выскочила в коридор и приказала служанке принести чай.
– Вайолетт, расскажи, что тебе известно? – Джордж, не моргая, смотрела на сестру. – Ты написала, что Гарри арестовали, но не указала, почему.
– Фермер обнаружил тело убитой женщины. – Вайолетт изо всех сил пыталась собраться с мыслями. – На пустоши. Ее звали вроде миссис Пиллер или Поллер или…
– Может, Поллард?
– Да, точно. – Вайолетт с ужасом посмотрела на сестру. – Откуда ты знаешь?
– Не важно, я знаю ее внука, – Джордж отмахнулась от замечаний сестры. – Продолжай скорее.
– Ее отравили таким же способом, каким были отравлены и овцы.
Оскар нахмурил брови:
– Но женщина же не овца, чтобы есть ядовитую траву.
– Рядом с телом лежала чашка, – вздрогнув, продолжила Вайолетт. – На дне осталась какая-то жидкость. Они полагают, что убийца силой заставил ее выпить этот ядовитый напиток. – Она с трудом подняла глаза на сестру.
– Когда это случилось? – спросила Джордж в ответ. – Кто-то должен был сообщить нам об этом происшествии еще до моего отъезда в Лондон.
– Получается, что никто ничего не сказал, – ответила Вайолетт. – Местные жители обнаружили тело за день до твоего отъезда, но сама я услышала обо всем только на следующий день после того, как ты уехала. Рядом нашли резную фигурку животного или чего-то похожего. Говорят, что такие штуки делает мистер Пай, поэтому и решили, что он и есть убийца. Что он виноват.
Оскар глянул на Джордж. Вайолетт, предчувствуя бурную реакцию, колебалась, стоит ли смотреть на сестру, но та только подняла брови.
Вайолетт стойко продолжила свой рассказ:
– Они арестовали мистера Пая в ночь того дня, когда ты уехала. О том, как это происходило, никто толком не мог ничего рассказать, люди знали лишь, что его ловили семь человек, двоих из которых он серьезно ранил. И еще… – она осторожно вдохнула воздух, – он отважно дрался и сопротивлялся. – И она выжидающе посмотрела на Джордж.
Сестра смотрела куда-то в пустоту, нижняя губа ее дрожала, Джордж была готова вот-вот расплакаться.
– Так миссис Поллард убили за день до моего отъезда?
– Не совсем, – ответила Вайолетт. – Люди полагают, что это случилось за три дня до твоего отъезда.
Внезапно Джордж осмысленно посмотрела на сестру. Вайолетт поспешила продолжить и затараторила:
– За четыре дня до твоего отъезда в Лондон убитую видели в баре деревни Вест-Дайки, некоторые посетители заметили ее присутствие, но фермер, который впоследствии обнаружил тело, клянется, что на следующее утро на пустыре возле бара тела еще не было. Утром он отвел на пустырь своих овец попастись и пришел забирать их через несколько дней. Тогда и обнаружил мертвую женщину. И по состоянию тела, ну, по тому, как оно… в общем, они полагают, что… – она сморщила нос, – по тому, как тело успело разложиться, определили, что оно пролежало на пустыре три ночи. Вот! – Вайолетт аж содрогнулась.
Внесли и подали чай, Вайолетт с отвращением взглянула на стол. Повар решил сделать им приятное и приготовил пирожные с чуть растекшимся розовым кремом, которые в сложившейся обстановке выглядели особенно отвратительными.
Джордж вообще не обратила внимания на чай.
– Вайолетт, вспомни, пожалуйста, это очень важно. Ты уверена, что убийство предположительно произошло именно за три ночи до моего отъезда?
– М-м-м, – Вайолетт судорожно сглотнула и, наконец, отвела взгляд от пирожных. – Ну да, я уверена.
– Благодарю тебя, господи, – Джордж удовлетворенно прикрыла глаза.
– Джордж, понимаю, что ты сильно беспокоишься о судьбе Пая, но ты не можешь так поступить. – В голосе Оскара послышалось предостережение. – Ни при каком условии не можешь.
– Его жизнь под угрозой, как ты не понимаешь, – Джордж наклонилась ближе к брату, словно хотела заразить его своим порывом страсти. – Кем я после этого буду, если не помогу ему в такую минуту?
– О чем вы говорите? – Вайолетт недоуменно переводила взгляд с сестры на брата. – Я не понимаю, о чем речь.
– Все очень просто, – Джордж, наконец, заметила дымящуюся чашку с чаем и сделала глоток. – Той ночью Гарри никак не мог убить миссис Поллард. – Она протянула Вайолетт ее чашку, и их взгляды встретились. – По той простой причине, что ту ночь мы провели с ним вместе.
***
Гарри находился в забытьи.
Перед его глазами плыли разные видения. Ему казалось, что чудовище-великан, молодой король и прекрасная принцесса ведут спор. Причем король и чудовище выглядели так, как им и положено выглядеть, но принцесса казалась какой-то не такой. Ее губы не были сказочно розовыми, как кораллы, а волосы черными, словно вороново крыло. Принцесса выглядела как леди Джорджина, – с такими же огненно-рыжими волосами и нормального цвета губами. Он видел прекрасный сон, в котором все могло быть так, как он сам того хотел, и принцесса могла быть похожа на кого угодно. Он точно знал, что яркие рыжие волосы гораздо лучше идеальных черных кудрей.
Молодой король разглагольствовал о законе и справедливости, как это любят делать все аристократы от его вязких слов начинали ныть зубы. Гарри понял наконец, почему чудовище-великан только ревел и рычал в ответ королю. Он пытался заглушить всю эту ужасную болтовню. Он уже собирался открыть пасть и зарычать во всю мощь. Король желал во что бы то ни стало получить оловянного оленя, принадлежащего чудищу. Гарри подавил смешок. Ему хотелось объяснить королю, что олень не стоит ни шиллинга. Уже очень давно он даже стоял на трех ногах вместо четырех. И никогда это животное не обладало волшебной силой. Оно не могло говорить на человеческом языке – ни сейчас, ни раньше.
Но юный король был настроен решительно. Ему нужен олень, и он собирался его заполучить, чего бы это ни стоило. И он изводил несчастное чудовище самым изощренным способом. Как и все аристократы, демонстрировал свою власть, словно в обязанность остальных существ входило вечное служение таким, как он. "Служить Вам, милорд, для меня великая честь и бесконечная радость. Я счастлив, прислуживать Вам".
Гарри из принципа встал на сторону чудовища, но что-то его все равно смущало. Принцесса Джорджина рыдала. По ее мраморным щекам текли огромные слезы, которые, достигая земли, превращались в капли золота. Они звонко ударялись о каменные плиты пола и откатывались в сторону.
Гарри смотрел на принцессу, как зачарованный, он не мог оторваться от созерцания ее горя. Ему хотелось крикнуть королю: "Смотри, вот где настоящее волшебство! Обернись и посмотри на девушку!". Но он, конечно же, не мог разговаривать. Оказалось, он все неправильно понял: оловянный олень нужен был не королю, а рыдающей принцессе. Король просто защищал здесь интересы прекрасной принцессы. Тогда следовало поступить по-другому. Если олень нужен принцессе, то она, конечно же, должна его получить, каким бы странным или отвратительным ни казалось это животное.
Но уродливое чудовище любило своего оленя. Свою единственную настоящую драгоценность. И в доказательство оно свалило оленя на землю и стало топтать его, пока от того не остались одни осколки. Чудище последний раз взглянуло на разбитого оленя, истекающего кровью, и улыбнулось королю и принцессе. Оно посмотрело в глаза принцессе и произнесло: "Ну, а теперь берите его. Все равно он мертв".
И вот тут случилось нечто невероятное.
Принцесса Джорджина опустилась перед оленем на колени и зарыдала еще громче. Золотые капли стали попадать на осколки некогда живого оленя, чудесным образом скрепляя их, пока он снова не стал цельным. Однако теперь олень был уже не оловянным, а золотым. Принцесса улыбнулась и прижала странное животное к груди, а оно стало тыкаться в ее платье и водить носом. Она заставила золотое животное подняться, и они с королем стали подозрительно пристально разглядывать это существо.
За спиной принцессы стояло чудище. Гарри видел, что оно недовольно тем, что произошло с его оленем. Вся сила его любви к оленю теперь обратилась в ненависть к принцессе, укравшей его драгоценность. Гарри хотел крикнуть молодому королю: "Будь осторожен! Обернись! Чудище хочет отомстить и не остановится, пока не получит свое обратно!" Но, как он ни старался, изо рта его не вылетело ни звука.
Говорить в своих бредовых видениях не удается ни кому.