Мужчина, он, Генрих, прибывая в уныние полного душевного расстройства, неожиданно для самого себя достает из большой дорожной сумки бутылку шампанского "Моэт Шандон". С легкостью открывает и начинает спешными глотками отпивать, купаясь в фонтане дурманящего напитка. Со стороны за ним наблюдают жадные глаза бомжа. Его, только сейчас, задело за живое, что ему вот – так просто не дано наслаждаться жизнью. Генрих, вдруг улавливает его желание выпить. Он подзывает бедолагу, кивнув ему головой и махнул приветливо свободной рукой. Тот, обрадовавшись такому случаю, с недоверием, но все же спешит подойти. Генрих пьет с наслаждением. Показалось, что он насытился желанием – опьянеть, уйти от проблемы. Отдает наполовину полную бутылку бомжу. Тот с жадностью поглощает напиток Богов. Забыв на время о суете сует, несколько фамильярно спрашивает:
– Господин хороший, что не идешь домой? Не ждут, что ли и тебя дома?
Генрих тихо полупьяно отвечает:
– Да, нет! Наверное, заждутся! – махнув рукой, признается: – Судьба решила ёрничать! Представляешь?! Так спешил к любимой, что опоздал на поезд. Можно сказать, шнурки погладил. Сегодня решалась моя судьба – быть или не быть?! Ехал на помолвку! Он с тяжелым сердцем посмотрел на бомжа, обреченно махнув рукой, признав факт, каясь, сказал: – Кажется, я и впрямь лузер! Не везет мне на бабском фронте. Бьют они меня больно под дых своими милыми улыбками, теплым взглядом. Лузер он и в Африке лузер!
Бомж решив, что у них доверительная беседа разоткровенничался, вслух предостерегая: "Ты, слышь! Так не майся, не изводи себя! А, то здесь, как ночь…" Он, обернувшись, глазея по сторонам, переходя практически на шепот: – Бермудский треугольник! Он кивнул в сторону железнодорожного пути. Здесь тянет мужика под поезд лечь. За бабу! Он перехватывает взгляд, что был направлен Генрихом в сторону пути. Тот в буквальном смысле впился в приближающийся поезд, что мчится стрелой из ниши пространства, минута и будет здесь.
Генриха взял в объятия предательский страх…
…Из-за угла отделяется тень. Шум поезда. Стук по рельсам. Мужчина, как две капли воды похож на него, кидается под поезд…
У него стекленеет взгляд, бомж, одергивая его за рукав, приводит в реальность. Он нехотя, скорее, с надломом выходит из страха, глядя на бомжа безумными глазами. Тот предлагает выпить остатки шампанского. Генрих отрешенно смотрит сквозь него, машинально взяв шампанское, сделав глоток, не понимая вкуса, отдает обратно.
Бомж посмотрев, глотнув раз – другой из горла бутылки, испуганно бормочет, скорее всего, самому себе скороговоркой: – Господи! Мил человек! Сыт, обут, не голодает, с "бабками"! И сводит себя с ума из-за какой-то бабы. – Перекрестившись, добавляет: – Да, чтоб мне так, как селедке в майонезе, под шубой. Этот мир не для меня!
Он собирает пожитки, бережно кладет бутылку за пазуху, боясь расстаться с последними каплями мужского блаженства, махнув рукой, кивает. И тут, же спешно удаляется, оставив после себя, смешанный запах алкоголя и грязного пота.
Генрих, тяжело вздохнув, коротает одиночество, молча глядя на вывеску "ТУПИК". Наверное, одиночество одинаково для всех. Он мысленно ловит себя на том, что в недавнем блокбастере сюжет развивался именно так, как все происходит в его реальной жизни, как, будто сценарий был списан набело из его истории – один в один. "Не уже, ли такое возможно?!",– Генрих невольно удивился. Он вновь возвращает себя всё глубже и глубже в прошлое, явно с любопытством напрягаясь, вспоминает…
Была осень. Шел моросящий дождь. Он допоздна засиделся в издательстве. Дежурные сотрудники бродили в стенах здания в поиске горячего кофе. Он вышел в коридор, махнув рукой на прощание своему коллеге, второпях сказал: "Я не закрываю! Ключ у тебя на столе! Пока-пока!"
Взаимно кивнув, они потеряли друг к другу, какой – либо интерес. Через пять минут Генрих, поправляя на себе кашне, уже ловил такси, что не заставило себя ждать. Мелькая шашками, оно припарковалось около него. Генрих молча сел, выдавив из себя, только свой домашний адрес. Из-за пазухи пальто просматривалась бутылка виски "Белая лошадь", так как салон, уже поглотил их запах из плохо закрытой шляпки. Водитель с некой досадой и жалостью посмотрел на Генриха. Как ему показалось, тот неплохой малый, не дурак, трудяга, раз так поздно вышел из стен редакции издательства. Замкнут, за пазухой бутылка виски. Все признаки на лицо – одиночество! Он легким поворотом головы, ненавязчиво, сам с собой, вслух произнёс: "Да!.. Когда-то и я, вот также поздно нехотя возвращался домой. Никто не ждал. Боялся одиночества. А, друзья не любят лузеров".
Генрих, словно очнулся от какого – то затяжного сна. Вздохнул, сел поудобнее, чтобы, хотя бы сделать вид проявленного интереса к собеседнику. Водитель это отметил, глядя в зеркало.
Он с облегчением продолжил: "Хорошая вещь, все, же Интернет! Никогда не думал, что я, именно через него со своей женой познакомлюсь,– слегка обернувшись поворотом головы, добавил: – Скептик, знаешь, ли! Он почему-то перешел на "ты", наверно прочувствовав его, Генриха, внутреннюю атмосферу, кой явно не позавидуешь.
Генрих с интересом поднял на него немой взгляд. Водитель, поддавшись искушению высказаться, слегка подпрыгнув на сидении, восторженно произнес: "Друг мне притащил, чтобы не скучал, свой старый компьютер. Поясняя, кивнув головой куда-то в сторону, доложил: – Он, мне, как брат! Делился со мной всем! Тогда, он уже был женат! А, я нет. Интересы, сам понимаешь, сразу поменялись. Он, кивнув головой и продолжил: – Отдал! В общем, подарил! Сказал: "Поройся!" Там на сайтах пробегают час от часу и будущие жёны! Может на сайте "ОДИНОЧЕСТВА НЕТ", себе и подсмотришь! Короче! Я посидел, день, два. Понравилась одна. Туда-сюда! Погуляли месяц другой и за свадебку! Классная! Сам не ожидал! Там для многих живет Судьба!
Генрих со вздохом произнес: "Моя судьба! Наверно, еще не родилась!" Они оба засмеявшись, тут, же замолчали. Наконец, показались "Черемушки". Такси остановилось около второго подъезда, одной из пятиэтажки. Генрих, похлопав по плечу, сунул спешно деньги, молча, не сказав не слова, вышел из машины. Водитель безотрывно провожал его любопытным глазом, вплоть до подъезда. Он пришел домой и сразу залез, не раздевшись, на сайт "ОДИНОЧЕСТВА НЕТ".
Просто для успокоения зарегистрировался, не сознавая, пока, еще зачем? И тут, же вспомнил, что завтра ему срочно надо сдавать статью. Скинул пальто, отбросив на край дивана, второпях, как обычно.
Генрих, уже сидел за компьютером, стараясь не потерять мысль своих наработок по написанию статьи, как – всегда, она должна быть на острие, блистательной и обязательно вовремя без задержек лежать "завтра" на столе у главного редактора. Что-то, тот в последнее время взъелся, всё ему не так, не эдак… Грозился, пару дней назад, что непременно уволит. Он, Генрих, уже торопливо набирал текст, когда его отвлек раздирающий телефонный звонок. По всей вероятности бывшая, решила напрячь мышцы, в очередной раз отыграть партию "победительницы", констатировать со слюной у рта, что он "ЛУЗЕР", которому она отдала свои три – четыре года лучшей жизни. Он нехотя оторвался от статьи, взяв трубку, услышав ворчливый голос, отдалив её на расстояние, молча слушал. Она, бывшая, вслух верещала:
– Нет! И где, только тебя носит допоздна? Наверняка был у соплячки какой-нибудь?! Как – всегда, наверно, очки зарабатывал, очередной дуре пыль в глаза пускал.
Он постарался полупьяно вставить:
– Твое какое дело, ты мне – кто?
Она скорее всего изошла слюной, так как проорала, непристойно для уха, постороннего мужчины:
– Ах, ты, алкаш! Правильно, что я тебя бросила! А то бы и сейчас ревела в подушку из-за тебя, неудачника. Она взъелась: – Ишь, моду взял! По – пьяни позволять рот открывать, а?! Явно захлебывалась слюной: – Да! У меня два образования! С красным дипломом!
Генрих, не сдержавшись, в ответ с сарказмом бросил:
– Нашла, чем хвастаться! Два?! Ты, еще детский сад вспомни! Он вспомнил о своих манерах и остроте слова. Диплом!? Два высших на груди, точно "пятерки". Проверил, лично! Он выдавил из себя подобие смеха, как реакцию на напряг со стороны бывшей и не любимой женщины. Она хотела, что-то сказать, но он, уже положил трубку, ухмыляясь своей находчивости, в очередной раз заткнуть ей рот.
Он вышел на кухню, залез в холодильник. Посчитав глазами пустые полки, найдя начатую бутылку виски. Взяв с собой, пошел на балкон. Стоя в дверях, смотрел в ночь, курил сигарету за сигаретой и пил, чтобы отвлечься, забыться, уйти от действительности. От лап одиночества. Он шагнул к краю балкона, посмотрел с пятого этажа вниз. Его вдруг, охватило единственное желание прыгнуть! Навсегда уйти от проблем, перестать бороться с жизнью, сдаться ей, уйти из бытия – побежденным. Самому! Чтобы, хотя бы в своих глазах – оправдать свое бессилие, так хотелось рискнуть сделать героический поступок без свидетелей наедине с жизнью. Это был бы мужской поступок. Он наполовину перевалил туловище через перила…
… Мгла ночи! Она, так похожа на смерть.
Его отвлек перезвон на компьютере – пришло новое сообщение. До сих пор, не сознавая реальности, он сделал пару глотков виски и вошел в комнату, подошел к компьютеру, не садясь на стул, искривлено стоя, открыл письмо. Оно было от незнакомки с сайта "ОДИНОЧЕСТВА НЕТ".
Он с каким – то тихим любопытством, немного удивившись, прочитал.
Молодая симпатичная девушка – Ирина Лебедева, пригласила его в "друзья". Ничего не понимая в играх на сайте "ОДИНОЧЕСТВА НЕТ", он принял её приглашение "дружить", бросив ещё раз удивленный взгляд на фото Ирины, тут, же отошел, забыв выключить компьютер. С жаждой допив виски, отойдя на шаг, два в сторону, упал, словно "тюфяк" на диван-кровать.
Утро наступило, так неожиданно, что открыв глаза, вдруг, все поплыло перед ними, зарябило от потока, солнечных, задиристых лучей сквозь капроновые шторы, что цеплялись своим откровенным вниманием, говоря игриво: "Вставай!"
Спросонья протирая глаза, Генрих бегло обратил внимание на монитор компьютера – он до сих пор горел. На страничке сияло улыбкой лицо с фото Ирины, а под ним письмо.
Он подошел, не веря своим глазам, с ленцой скептика стал читать: "Что делаете?"
Сокрушенно взглянув, качнув головой, с ускорением набирая из слов незамысловатое предложение, стоя изогнувшись, ответил: "Пью! Схожу с ума!"
С каким – то, скорее праздным любопытством, заглянул в раздел "о себе", то, что он прочел, облегчило его душу. Она в гражданском браке.
Не удивился, не разочаровался, со спокойной совестью вышел с сайта. Открыл Ворд, стал набирать статью. Его хлеб – писать статьи. Он – ЖУРНАЛИСТ!
ПЯТЬ ЛЕТ НАЗАД…
Июль. Был солнечный летний день. Генрих решил спрятаться в тени метрополитена. Двигаться на машине в жару, в таком потоке, сравни, разве что, ползти мухе по растопившему асфальту. А, значит, топтаться увальнем час, другой на одном месте. Казалось, что весь город с приезжими прятались от пекла июльского солнца, здесь и сейчас в "Метро". На станции "Красная Пресня" Генрих вошел в электричку. Людей было, как всегда в час пик. Много. Все толпились, прижимая друг друга, порой зло, бросая на соседа беглый взгляд. Он стоял, практически на выходе, мешая, по всей видимости, выходившим. Рядом с ним стояла, молодая симпатичная девушка, лет 24. Она бегло смотрела по сторонам, как бы ища себе оправдание, что так близко соприкасается с одним, другим мужчиной. Генрих вдруг понял её взгляд. Он стоял, как некогда стояла "Берлинская стена". Генрих взял на себя всю мощь пассажирского прессинга. Со всей силой отталкиваясь от девушки, давя своим монолитом на посягающих, сделать её тело доступным на ощупь. Она с благодарностью посмотрела. Он улыбнулся. Наконец остановка. "Киевская". Толпа, будто бы сорвалась. Генриха вынесло потоком и тут, же отбросило на несколько метров назад. В отчаянии, что, уже точно поедет не в этой электричке, он как мальчик, потерявший в толпе свою маму, беспомощно хлопал глазами. Вдруг, его глаза встретились с глазами, что еще недавно ему казались чужими. Да! Это, была она! Его незнакомка из вагона. Она, мило улыбнувшись, подошла. Весело, как – то, даже радостно, сказала:
– О! Здорово! Теперь, я Вас должна спасти, быть рядом, чтобы не так грустно было и Вам. Она протянула руку. И задорно, произнесла, скорее, выпалила: – Меня зовут ЛЮСЯ! А, Вас?
Генрих, немного растерявшись, застенчиво произнес:
– Генрих!
Они вдвоем засмеялись, тут, же увлеклись познанием – кто, что, как и где!? Да так, что пропустили 10 электричек. Они договорились, непременно встретиться вечером, именно сегодняшним днем, около памятника Пушкину. Довольные, они, наконец – то разошлись. Она удалялась, так медленно и плавно, что Генрих прекрасно рассмотрел ее ноги. Длинные, красивые! И, вообще! Она была, даже очень ничего! С изюминкой! Он со вздохом запрыгнул в следующую переполненную электричку. Прильнув к окну, всматривался в недалекое прошлое. В то, где осталась она и сквозь толпу все-таки, успел крикнуть: "До встречи!"
Ровно 19 часов вечера.
Генрих стоял у памятника с букетом роз, на которые он явно не поскупился, был одет стильно. Шикарные брюки, не меньше, чем "HUGO BOSS", симпатичная рубашка от Pierre Cardin. На плечи был накинут милый джемпер. Это было свободно, раскованно, уверенно. Генрих крутил головой по сторонам, рассматривая мелькающие лица. Наконец! Она идущая на встречу – парящая, воздушная, элегантная, красивая. Выглядела, просто изумительно, привлекательно! В милом платье в горошек, в туфлях на высокой шпильке, с изящной сумочкой в руке. Макияж был немного приглушен, и лишь подчеркивал молодость и красоту. От неё исходил запах мечты, соблазна в совокупности с ароматом духов Nina Ricci. Это было нечто!
Вечер не был похож ни на один из последних вечеров за последние три года. Было весело, интересно. Жизнь казалась сплошным сюрпризом. Все так радовало. Они ушли от действительности, сбежав в свой мир. В нём они нашли нишу для своих иллюзий, мечты, надежды и веры. Они наперебой читали вслух стихи Гумилева, Пастернака, даже затронули творчество Набокова. Их несло течение любви. Они побродили по Тверской, заглядывая ненадолго в одно, другое кафе, чтобы выпить кофе, и спешили обратно возвратиться в русло реки "любви", плыть по течению, восхищаясь, буквально всем. На них смотрела вечерняя Москва – яркая, взрослая, что вытесняла из них ненадолго вернувшееся детство – юность. Они устали. Поэтому решили разбежаться. Поймав такси, Генрих, решился с разрешения Люси, её проводить домой. Она сияла от радости, что вот, наконец – то, за ней ухаживает по-взрослому настоящий мужчина. Ей это нравилось.
Они ехали, молча, лишь бросая друг на друга восхищенные взгляды. День казалось, был им – подарком свыше! Подъехав к дому, они сияющие вышли, таксист тоже. Генрих, балагуря, расплатился с ним, тот с улыбкой сказал: "Везёт, же некоторым!" Улыбнувшись, сел в машину и умчался, оставив после себя клуб пыли. Он и она стояли у подъезда, с нежностью глядя в глаза друг другу. Она с трепетом, закрывая лицо букетом роз, вдруг сказала:
– Если хочешь!? Зайди на кофе! Я живу одна, так что без проблем! Генрих, стреляя пылким взглядом, беря одну руку и прижимая её к груди, вглядываясь, сказал:
– Хочу!
Они, молча, поднимались по лестнице на второй этаж. Подъезд безмолвствовал. Наверно, боясь коснуться их своей серостью. Немного постояв на площадке, они вошли в квартиру.
Квартира была однокомнатная, прибрана, что создавало уют и комфорт. Люся ее снимала, уже второй год, приехав на работу в Москву, как многие другие, чтобы начать жизнь ярче, увереннее, нежели в провинции, где на работу устроиться очень тяжело. Генрих уютно расположился на диване – глобусе, возле окна. Люся побежала на кухню, ставить чайник. Тайком шмыгнула в ванну. Там, она со стороны бегло посмотрела на себя в зеркало. Умывшись, подправив макияж, прическу, освежив свой образ духами, выскочила обратно на кухню, чтобы сделать обещанный кофе.
Через пару минут, она вошла в комнату с подносом в руках. Генрих смотрел на неё широко открытыми глазами, уже влюбленными в эту, милую, очаровательную девушку.
– Да, уж! – сказал он про себя. – Наверно, я влюбился?! Люся присела на диван и начала щебетать о чем – то своем, как она искала работу, квартиру. И вот нашла, и она – счастлива, как никто. Генрих, как завороженный, не отрывая глаз, смотрел, молча, пил кофе и думал, что жизнь прекрасна. Они сидели так минут сорок, говоря ни о чём.
Кофе, уже давно был выпит. Люся, посмотрев на пустые чашки, решилась посуетиться. Предложила, еще кофе. Он, отрицая, качнул головой. Люся, уже взялась за чашку, чтобы забрать и отнести на кухню, как застыла от взгляда и теплого прикосновения руки. Она вздрогнула, но не стала забирать руку назад. Генрих притянул её к себе. Глядя в глаза, старался заверить, что именно он её мужчина. Она в это, как не странно, поверила и поддалась его объятиям.
Кажется, она в них утопала, сжавшись в комок, сознавая, что он мужчина, а она слабая женщина. Одежда тихо спадала с них на пол. Он взял её на руки, прижал, спросив разрешения улыбкой и пылким взглядом, на что получил, лишь кивок и поцелуй, брал с неистовостью, то сентиментальное наследие Клеопатры. Она была пушинкой в его руках, далеко не мальчика. Тело ее поддавалось легко, согласительно. Она не выглядела путаной, а он насильником. Это был акт – любви. Тет – а – тет. По – взрослому. Он вдыхал аромат тела, с тонкими нюансами запаха кожи и духов. Её непослушные пряди волос дурманили, заводя его, ещё больше. Он брал, как берут впервые любимую. Генрих немного устав, ноги подкашивались от впечатления, удивления и удовлетворения, с нежностью положил ее на диван, лег рядом, целуя глаза, волосы, груди, пуп, ноги. Казалось, что так будет вечно. Последующие дни летели стрелой стремглав. Опережая время, события…
Встречи, расставания по утрам. Ритм счастливых, влюбленных, котором судьба дала "Вольную". Быть счастливыми.
Время летело стремительно. Счастье ослепляло. Ничего не замечалось рядом, словно жизнь проживалась на необитаемом острове. Дни, ночи не тяготили, а наоборот радовали. Жизнь казалась прекрасной, и это радовало все больше и больше.
Его, как ему казалось, "осень" пришла в своем симпатичном облике. Устоялись ровные отношения, порой их некоторые воспринимают привычкой, отнюдь не тяготили. Да, было стабильно, надежно и красиво!
И вот, однажды…
Люсин звонок разбудил в ночи. Она тараторила, что завтра в день рождения, хочет видеть рядом с собой, только своих друзей. И по этому поводу устраивает вечеринку, у себя на квартире, придут только друзья, которых, по – сути, в Москве не так, уж и много. И чтобы он, Генрих, явился, как штык, ровно в 19. 00. Он, Генрих заверил, что непременно будет, с легким сердцем положил трубку на аппарат. Он витал в облаках. Завтра он будет представлен её узкому кругу друзей. А это говорит о том, что он для неё, уже по– настоящему близкий человек.
…Мечты, мечты…
Они не дали уснуть до утра. Почему – то, вошел, вдруг непрошено, его страх, тем дерзким напоминанием. Раздражая. Он его отгонял, мечтая о любви, такой девушки, как Люся. Но, он пугал, показываясь из тьмы. Всплывая, как – всегда, одним и тем, же кадром…
…Эта неимоверно тяжелая минута, когда тень, очень похожая на тебя, выходила из укрытия, прятавшаяся от луча света, и… Ждала появления, летящего стремглав проходящего поезда.