Спустя два с половиной часа мы с ней, обе вымотанные магазинами и прочими предотъездными деталями, которых из-за спешки оказалось, по-моему, в два раза больше положенного, забрав из ремонта тети Светин "сорок первый отечественный", как она называла свой "Москвич" цвета "вишня", убийственно медленно двигались сквозь вечную и, по-моему, круглосуточную балашихинскую пробку, пробиваясь к трассе. Тетя Света думала о чем-то своем, кажется, не слишком веселом, и оттого молчала. А я изо всех сил старалась никак не проявить, до чего, на самом деле, волнуюсь о бабуле… Конечно, тетя Люся, с которой я ее оставила, - тетка просто замечательная, она мне постоянно помогает: и во время дежурств, и вообще… Но так надолго я бабулю не оставляла с ней еще ни разу. Конечно, и насчет лекарств, насчет еды я все записала на бумажке, а раньше тетя Люся никогда ничего не путала. Но все равно тревожно, и поделать с собой ничего не могу…
Мы наконец, проскочили все одиннадцать балашихинских светофоров и вырвались на трассу. И уж тут-то тетя Света, как обычно, дала жару, поскольку с ее удостоверением никаких гибэдэдэшников можно не опасаться. И скорость в ее любимые 120 она сбросила, да и то до 80, только когда впереди показался поворот на наше Белозуево. К этому моменту мы уже давно ехали с включенными фарами, поскольку сумерки уже не просто по-осеннему, а прямо по-зимнему ранние.
- У меня такое чувство, - сказала Светланочка Петровна, - что земная ось все-таки слегка сместилась… Помнишь, когда было какое-то особенное противостояние планет?.. Кажется, крестообразное. По-моему, именно с тех пор солнце и встает раньше, и садится раньше… Слушай, я забыла: этот поворот к вам или следующий?
- На следующем светофоре, - напомнила я, поскольку как-то незаметно мы уже очутились рядом с нашей базарной площадью, которую в народе зовут "площадь Дураков"… Наверное, из-за необыкновенно низких по сравнению с магазинными цен на продукты…
- Мы сейчас, тетя Света, как раз поедем мимо того дома на Красноармейской, - сказала я. - Хотите взглянуть?..
Она бросила на меня внимательный взгляд и покачала головой:
- Разве что мельком… Какая сейчас работа? Да и ты небось из-за Анны Петровны давно уже сама не своя… Нет, Катька, все потом…
Я облегченно перевела дыхание, но в четырнадцатый дом все-таки пальцем ткнула, когда мы проезжали мимо:
- Вот он, угловой, красный… Его в городе все знают и называют домом, где красный магазин…
- Угу… - кивнула тетя Света. - Я его помню, Кать, представь себе! Мы с Олей, когда к Анне Петровне в гости приезжали с тобой маленькой, всегда здесь хлеб брали, он тут самый вкусный тогда был, особенно серый… Ух, есть хочу!
- Уже скоро, - улыбнулась я, потому что сказала она это с какой-то совершенно детской интонацией.
- А вообще-то у вас тут красных домов - полно, да?
- Ну да… Морозовская традиция, красный кирпич с белой отделкой… красиво, правда? Морозов тут не только мануфактуру построил, он ведь и дома ставил, особняки и даже Дворянское собрание отстроил, где теперь вся горуправа и где мы сидим…
- Тоже знаю! - Она вдруг рассмеялась. - Ну, Катька, ты, я вижу, стала за это время настоящей патриоткой Белозуева! Вот вытурят тебя из вашей полиции - пойдешь экскурсоводом, а?..
- И пойду! - поддержала я эту не самую веселую шутку. - Конечно, если вы при этом еще и туристов сюда организуете, которым наша экологически чистая зона будет интересна… А то пока только новорусские бандюки и заинтересовались, понастроили тут особняков до фига и больше…
- Да ну?.. - удивилась тетя Светланочка. Но развить тему мы не успели, поскольку как раз в этот момент она кончила парковаться на микроскопическом заасфальтированном пятачке у нашего подъезда и, выключив мотор, устало откинулась на спинку сиденья:
- Ну, все, прибыли, слава богу… Дуй наверх, а я - за тобой… Нет-нет, сумку сама заберу, она легкая.
И я - "дунула", потому что тревога за бабусю уже успела во мне достичь того самого края, выше которого могла выплеснуться наружу…
Светлана
Надо было видеть физиономию Грифеля, когда ровно без пяти минут девять утра, перед самой летучкой, я метнула ему на стол заявление на отпуск. Нет, в словах эта смесь изумления, удовлетворения, самодовольства и облегчения просто непередаваема. Надеюсь, что и моя собственная физиономия, а главное, взгляд, которым я при этом одарила любимого начальника, ситуации вполне соответствовали! Стоит добавить, что ни одним сколько-нибудь значащим словечком мы с ним при этом не обменялись…
Зато слов от двоих наших следователей, которым я должна была в срочном порядке передать временно свои дела, на последовавшей затем летучке оба мы услышали предостаточно! Особенно отличился один из них - Коля Крылов, самый невезучий следак нашей прокуратуры: на моей памяти за пять лет работы он ни одного дня не прожил без минимум двух-трех "висяков"… А тут еще и я ему подкинула по меньшей мере одно весьма деликатное и в этой связи вялотекущее дельце - по нашему районному Опекунскому совету.
По результатам двух последних проверок этого трепетного местечка можно было с уверенностью сказать, что кто-то из чиновных дам, связанных с районной недвижимостью, явно увеличивает свой оклад за счет частных подношений… В процессе выяснения, кто именно систематически попирает права несовершеннолетних, мы работали крайне деликатно - оттого и медленно. А поскольку я не знаю ни одного следователя, который любил бы дела такого рода, Колино возмущение было вполне понятно.
- А прием сегодняшний мне тоже за тебя вести?! - Крылов повернул ко мне побагровевшее лицо после того, как Грифель пресек его возражения.
- Успокойся. - Я посмотрела на него с сочувствием. - У меня сегодня один-единственный человек назначен, сама приму… Тем более там все ясно, возмущенная мамочка с жалобой на школу, в которой учится ее дитя…
- Ну и ну! - Коля возмущенно дернул плечом. - Что, без тебя не могли разобраться?!
- Значит, не смогли, а почему - выясню, когда поговорю с мамашей, - мягко сказала я, не вдаваясь в подробности, поскольку докладную следователя, занимавшегося текучкой, успела прочесть исключительно по диагонали.
- Да ведь ты у нас криминалист, при чем тут школа? - не унимался Крылов, очевидно опасаясь, что и скандальная мамаша тоже перейдет по наследству к нему.
- Судя по всему, именно о криминале там и идет речь… Надеюсь, подростковый криминал для тебя не новость?
- Отставить! - рявкнул Грифель. - Обсуждать детали прошу в коридоре и в собственных кабинетах… Людмила Яковлевна, что у нас дальше? А с этим - все!
Летучка потекла своим чередом, и впервые за много месяцев я с чистой совестью не вникала в обсуждаемые вопросы и проблемы. В конце концов, у любой ситуации есть свои светлые стороны, почему бы и не дать себе возможность раз в жизни посидеть в Грифелевом кабинете в качестве наблюдателя?.. Просто поразглядывать лица своих коллег, когда еще выдастся такая возможность?
Лица между тем были серьезными, сосредоточенными, а если учесть, что кроме меня среди присутствующих находилась всего одна дама - начальник юридического подразделения, - у подавляющего большинства еще и суровыми. Что касается Алины, на ее кругленькой моложавой мордашке застыло тревожное ожидание. И, приметив, как она уже в третий раз нервно натягивает на колени свою вполне "уставную" по длине юбку, я сообразила, почему так нервничает моя приятельница. Очевидно, вчерашняя девочка, получившая нагоняй за свое супермини, уже успела ее о данном факте проинформировать… Спустя ровно минуту я убедилась, что не ошиблась, даже с некоторым удовольствием выслушала традиционную лекцию Грифеля на данную тему. Удовольствие, должна признать, получила не я одна - можно сказать, получили его все присутствующие, за исключением бедной Алины, в отделе которой подобные, как выразился Грифель, "вопиющие нарушения устава" случались систематически… Ничего не поделаешь - коллектив, которым она командовала, состоял традиционно из девчонок, едва закончивших свои колледжи и не успевших отвыкнуть от студенческой вольницы.
Текучка там была в этой связи самая высокая на все подразделения, поскольку далеко не каждая девушка готова была к нашим дисциплинарным требованиям… Именно это обстоятельство и привела Алина в свое оправдание, чем завела Грифеля еще минут на пять.
- Тогда пусть катятся в шоу-бизнес! - возопил он. - Или еще куда, где девицы вместо формы платья с крылышками носят!..
- С крылышками нынче не в моде, - хохотнул кто-то из мужиков, - с крылышками нынче не платья, а прокладки по телевизору…
От возмущения щепетильный ханжа-Грифель заткнулся и покраснел, пережидая всеобщее веселье, после чего счел за благо оставить опасную тему и завершить наше ежеутреннее совещание как можно быстрее, по возможности скомкав остальные вопросы. Последнему обстоятельству больше всех обрадовалась я, потому что обнаружила, что сидеть на летучке без дела, оказывается, довольно-таки скучно… И почти с удовольствием рванула к своему кабинету, где меня должна была поджидать скандальная, как я заранее решила, мамаша. Наверняка эдакая толстая тетка с базарной харей, наподобие той, которая уронила меня вчера своей тележкой…
Не припомню, чтобы я в последние пару лет ошибалась до такой степени, как на этот раз. Возле стены напротив моего кабинета стояла миловидная худенькая женщина в недорогом, но очень элегантном плаще под "крокодилову кожу", темноволосая и темноглазая.
- Вы ко мне? - поинтересовалась я на всякий случай.
- Да… Если вы - Светлана Петровна Костицына. - Посетительница неуверенно улыбнулась. - Я Елена Игоревна Галкина, мне сказали, моя жалоба у вас…
- Правильно сказали. - Я тоже улыбнулась, пропуская ее в кабинет. - Присаживайтесь… И если можно - изложите суть проблемы своими словами…
Не признаваться же этой миловидной даме, что ее жалобу прочесть я просто не успела из-за разборок со своим начальством по поводу проклятой "заказухи"!..
- И правда, лучше я сама расскажу. - Елена Игоревна опять улыбнулась, на этот раз грустно. - На бумаге ведь всего не изложишь, верно?..
Я кивнула, усаживаясь за свой стол напротив, и приготовилась слушать.
- Как вы уже поняли из заявления, у меня сын… В седьмом учится… Видите ли, он у меня мальчик физически слабый и… и не совсем храбрый… Словом, сопротивления этим ужасным рэкетирам он оказать совершенно не в состоянии, вот они и сломали ему руку… Правую. Он теперь даже писать не может, понимаете?
- Стоп! - Я с изумлением уставилась на Галкину. - Вы сказали - "рэкетирам"? Я не ослышалась?..
Теперь изумление отразилось уже на лице моей посетительницы.
- Ну да… А как еще, по-вашему, следует это назвать? Ну, конечно, когда у малышей завтраки старшие отнимают или там монетку в пять рублей - рэкетом это не назовешь, скорее, хулиганство… Но ведь здесь другое! Они ж теперь по сотне ежемесячно требуют! А я его одна тяну, где же такие деньги взять, где?!
- Так, - сказала я, - а теперь давайте все с самого начала, по порядку, начиная с этих самих завтраков и пятирублевок, которые, судя по всему, у вашего сына тоже отнимали… Кстати, вы хоть знаете, кто именно?
- Нет, - покачала она головой. - Молчит, как партизан… И тогда, и сейчас: боится их до смерти, так и не сказал, кто именно его столкнул с лестницы… Ну, когда он руку сломал… Признался только, за что именно.
- И за что?
- За неуплату этих ста рублей… То есть уже не ста, а куда больше, потому что у него долг за два месяца, и его поставили "на счетчик"… Знаю только, что это кто-то из старшеклассников руководит, а старшеклассник, в свою очередь, с каким-то бандюком районным связан… Кто не платит - того бьют. А Валерика вот и вовсе покалечили…
Я молча смотрела на Елену Игоревну, почти физически ощущая, что мои волосы, вопреки строгой прическе, становятся дыбом… Да и какая мать на моем месте прореагировала бы иначе?!
Галкина, вероятно, каким-то шестым чувством поняла мое состояние, и на ее лице вновь появилось выражение удивления.
- Светлана Петровна, - произнесла она нерешительно, - вы что же, впервые слышите о школьном рэкете?.. Но… Но ведь это уже давно и, насколько я знаю, в любой школе… Даже по телевизору передача была эта… Как ее? А, ну да: "Слушается дело"! Только там девочка попала под рэкет, а у меня - мальчик, это еще хуже… Мир мальчишек такой жестокий!.. А у вас кто - девочка или мальчик?
Очень чуткой оказалась женщиной Галкина Елена Игоревна. Поскольку как раз в эту секунду я думала именно о Светке, о том, почему, если все, что говорит Галкина, правда, она мне ни разу ничего подобного не рассказывала… Повезло, и в их школе никакого рэкета не было? Или просто скрыла, решив, что вмешательство взрослых ничего, кроме вреда, не принесет?.. Если последнее, то что еще ухитрилось скрыть от меня мое дитятко?! И что в этой связи происходит в колледжах вообще и в ее колледже в частности?.. Никуда я не поеду, пусть все катится к дьяволу, никуда, никогда и ни за что, и заявление свое у Грифеля заберу немедленно!
- Девочка, - сказала я вслух слегка охрипшим голосом. - У меня девочка, немного постарше вашего сына. И ничего похожего я от нее никогда не слышала… А вы уверены, что все это слегка…
- Нет, я не преувеличиваю! - перебила меня Галкина. - Даю вам честное слово! Я понимаю, что все это бездоказательно, но что же мне делать, что?
Впервые за все время разговора в голосе Елены Игоревны прозвучала нотка отчаяния.
- Валерочка отказывается ходить в школу, лежит целыми днями у себя в комнате и смотрит в потолок… Он такой впечатлительный, понимаете? Я было в милицию пошла, в наше отделение. Мне говорят - пишите заявление. А Валерочка передо мной прямо на колени упал: "Мамочка, не надо! Там же фамилию указывают, а если они узнают, кто настучал, то…" Словом, и так понятно, верно? Ну я и не пошла больше в милицию, а решила идти сразу сюда… Вы ведь никому не скажете, чье заявление?.. А то в нашем отделении у половины сотрудников дети учатся в этой школе, а вдруг это кто-то из них деньги вымогает?.. Так что Валерочка прав…
- Конечно, не скажем, есть такое понятие как "тайна следствия", - заверила я ее. - Ради Бога, хоть об этом не волнуйтесь.
Возможно, мне и удалось ее немного успокоить этой фразой, только не себя - ту бурю в душе, которая поднялась в итоге этого разговора… Наивной дамочкой я давным-давно не была, отлично знала, что существует масса вещей, которые мы обязаны знать (теоретически), а на практике узнаем чуть ли не в последнюю очередь. Это - как с изменой, когда последним о ней узнает обманутый супруг… Но еще никогда, ни разу за всю мою практику это не касалось так прямо и непосредственно детей… Ни разу!..
Сняв телефонную трубку, я набрала Володин номер.
- А я думал, вы уже в отпуске! - удивился мой опер. - Еще что-нибудь стряслось?
- Угадал. И для начала у меня к тебе вопрос: ты о школьном рэкете что-нибудь слышал?
- Краем уха… Ну, и еще по телевизору. А что? Неужели Светка?..
Похоже, упомянутую Галкиной передачу посмотреть ухитрились все, кроме меня.
- Нет. Хотя я ее пока не спрашивала… Так что ты там расслышал краем своего уха?
Как выяснилось, даже краем уха Володя расслышал не так уж мало.
- Ну, во-первых, - вдохнул он, - то, что данный факт имеет место: вначале, как вы знаете, это было только на зоне. Потом из зоны перешло в нашу славную армию, а теперь вот и школы, похоже, охвачены… Или охватываются.
- Кем?!
- Ну, как правило, инициатор и лидер - какой-нибудь ушлый старшеклассник, это - в лучшем варианте.
- А в худшем?
- А в худшем все тот же ушлый старшеклассник, но работающий на какую-нибудь бандитскую "шестерку" из районного криминалитета, для которой эти поборы - мелкий доход на карманные расходы…
- И ты так спокойно об этом говоришь?! - возмутилась я голосом моей телевизионной приятельницы Татьяны.
Володя по ту сторону провода издал какой-то неудобопроизносимый звук и предложил позвать к телефону некоего Романова, занимающегося в нашем УВД подростками.
- Нет! - резко прервала я оперативника. - Вместо этого слушай внимательно: где-то через час к тебе подъедет женщина, Галкина Елена Игоревна. У нее огромная проблема с сыном, семиклассником… За это время ты хорошенько подумаешь и сам подберешь подходящего опера из ваших, способного, не засветившись, выяснить ситуацию вокруг школы номер… Ясно? Скажешь - мое личное распоряжение на ближайшие пару недель. Насчет следователя, думаю, лучше всего подойдет Кравченко… Все ясно?.. Бумаги перешлю ближе к вечеру по факсу.
- Есть! - сказал Володя довольно кисло, и мы одновременно положили трубки.
Ухода бесконечно благодарившей меня Елены Игоревны я дождалась с превеликим трудом и тут же начала набирать свой домашний номер, моля Бога, чтобы Светка действительно, как и обещала, сидела дома, упорно готовясь к очередному зачету.
Трубку она взяла после второго гудка.
- Ты мне почему ничего не рассказывала про рэкет в школе?! - Быка за рога я взяла с первой секунды, перебив ее недовольное "алле".
- Про рэ… Про что?! А-а-а… - она вдруг легкомысленно хихикнула. - Ну ты бы еще мою двойку по чтению в первом классе вспомнила, которую я тоже скрыла!
Интересно знать, от кого она научилась так здорово язвить?
- Прекрати! - оборвала я закусившую удила Светку голосом, не допускавшим возражений. - Так значит, у тебя это тоже было, а возможно, и сейчас есть в этом вашем колледже?!
- Мам, ты что, с ума сошла?! - Она наконец посерьезнела. - Это когда было-то, а? Сто лет назад, к тому же и не было ничего!
- То есть? - не поняла я. Да и кто бы на моем месте понял?
- Мамуль, - Светкин голос окрасился ласковыми интонациями, - как думаешь, ты меня зря, что ли, правда, по моей же просьбе, приемчикам своим учила?..
- Седьмой класс… - пробормотала я. - Нет, шестой…
- Точно, шестой! К нам как раз эта тварь тупая, Машка Рублевская, перевелась, помнишь? У которой братец еще бандюком на учете был потом, помнишь? Вот она ко мне и подвалила… Ну а я ей - твой приемчик в ответ! А на другой день - еще один, только уже не ей, а тому самому братцу… Все! Клянусь, что все!
- Почему ты мне об этом не рассказывала? - вздохнула я.
- А о чем тут рассказывать-то? - В голосе ребенка звучало искреннее удивление. - Подумаешь, делов… Так если рассуждать - мне вместо уроков по вечерам только и нужно было тебе что-нибудь эдакое каждый день рассказывать…
- Ты и сейчас так же рассуждаешь?
- Мам! Я же русским языком тебе говорю: в колледже, во всяком случае нашем, все о’кей? Клянусь, чем хочешь! Могу даже твоей жизнью!
Клятва, предложенная Светкой, была у нас традиционная и самая страшная, не допускающая даже намека на ложь, - последнее средство выяснить, если остро требовалось, истину. Средство, применяемое крайне редко. Можно сказать - в исключительных случаях. Суеверная Светка сама предлагала ее не чаще раза в году, искренне веря, что малейшая недосказанность в таком серьезном деле может стоить мне как минимум здоровья… Я почувствовала, как тугая пружина, образовавшаяся внутри меня в результате разговора с Галкиной, понемногу ослабла… Однако тревога за Светку, которую я неожиданно для себя самой решилась оставить впервые в жизни одну, подогретая Еленой Игоревной, никуда деваться не хотела… Так я еду или не еду?..