Казалось, поезда не было целую вечность, но вот он прибыл, и мужчина демонстративно сел в другой вагон. Я шагнула к открывшейся прямо передо мной двери и опустилась на жесткое пластиковое сиденье. Боже, какое холодное! Двери захлопнулись, и я стала смотреть на молодого человека, сидевшего напротив. На вид ему чуть за тридцать (ровесник Тома, черт возьми!), а главное, он один. Уловив терпкий аромат одеколона, я поняла, что красавчик недавно побрился.
Наверное, на свидание едет, девушка заждалась. Интересно, она в курсе, что все мужчины – гнусные обманщики? Надо ее предупредить. Кто-то должен сказать глупышке, чтобы не доверяла своему воздыхателю.
Не сводя глаз с попутчика, я пригубила красненькое: пара глотков для поднятия боевого духа просто необходима. Глаза у мальчика стали совсем круглые, а мне захотелось истерически захохотать. В аккуратной черной юбке и розовом топе я была меньше всего похожа на девушку, которая пьет в метро.
"Да, солнышко, жизнь полна неожиданностей. Так что не верь глазам своим".
На "Сорок девятой улице" (чисто машинально – это моя остановка) я вышла из метро и несколько минут стояла у входа, жадно вдыхая свежий воздух. Ощущение такое, будто попала в царство невидимок: по выходным в центре почти не бываю, поэтому странно видеть Бродвей пустым. На неделе здесь суматошно и людно.
Все, бутылке пора в урну. Вина в ней почти не осталось, да и пить уже надоело. Я владела собой достаточно, чтобы понимать: пьянством проблему не решить. Никогда к этому способу не прибегала, но сейчас у меня не было выбора. Домой идти нельзя: там Том, еще одной встречи с ним я просто не вынесу. Ненавижу его всем сердцем и так же сильно люблю. Не подозревала, что эти чувства можно испытывать одновременно.
– Уэнди, – пробормотала я, неожиданно вспомнив, что могу ей позвонить.
Она скажет, что делать… Или, стоп, вдруг начнет подкалывать: "Я же тебе говорила…" Может, начнет, а может, и нет. Она моя лучшая подруга. К друзьям именно в такие моменты и обращаются, верно? Никогда не думала, что со мной такое произойдет.
Судорожно роясь в сумке, я наткнулась на статью, которую всего несколько часов назад написала о Коуле Бранноне. Помешанный на сексе бабник, он тоже меня обманул! Прикинулся пай-мальчиком, хотя спит с Иваной Донателли, а по всей вероятности, и с Кайли Дейн, несмотря на бурные протесты. Негодяй, как и все остальные.
Заметка на полях: все мужчины – подонки, мерзкие лживые подонки.
А вот и сотовый, наконец-то! Дрожащими пальцами я вытащила его из сумки и, чтобы немного успокоиться, прислонилась к стене гастронома Катценберга, совсем рядом с выходящим на Сорок девятую улицу крыльцом. Глубокий вдох, и можно набирать номер Уэнди, только не спеша, аккуратно, чтобы ничего не напутать.
Один гудок… Два… Три… Четыре… Включился автоответчик. Неужели ее нет дома? Черт! Моя подруга – последний человек в Америке, у которого нет мобильного. Иначе с ней никак не свяжешься.
"Это Уэнди! – бодро объявил автоответчик. – Оставьте сообщение, и я позвоню вам, как только вернусь". Машина пискнула, и я приготовилась говорить.
– Уэнди, ты дома? Уэнди?
Боже, да у меня язык заплетается! Логика подсказывала, что в этом нет ничего сверхъестественного, учитывая целую бутылку вина, выпитую за полчаса на пустой желудок.
– Ты была права. Ну, насчет Тома… Перезвони мне, пожалуйста, ладно? Очень прошу. Нам нужно поговорить. Только обязательно перезвони! На сотовый… На домашний не надо, еще на этого мерзавца нарвешься!
Я лепетала в трубку что-то нечленораздельное, по сто раз повторяя каждое слово, когда услышала Гудки. Гадкий бездушный автоответчик, разве он не знает: мне нужно с кем-то поговорить?! Я смотрела на телефон, будто он мог сказать, где Уэнди. Сообразив, что ничего нового не узнаю, я ткнула красную кнопку и, швырнув мобильный в сумку, прижалась лбом к холодному окну магазина.
Только успокаивалась – тут же видела Тома в объятиях пышногрудой брюнетки с рождественского праздника.
– Нет!
Качая головой, я открыла глаза. Не буду об этом думать, у меня нервы не выдержат!
Внезапно я поняла, что делать: пойду в "Метро" – так называется бар, куда мы с Уэнди частенько заходим после работы на "счастливый час". Рядом с ним и состоялось скандальное дефиле на высоких каблуках. С тех пор прошла целая вечность, вряд ли владельцы кафе меня помнят.
По крайней мере, посижу в знакомом месте. Это сейчас жизненно необходимо. Еще нужен стакан холодной воды и освежающий душ. Но, едва протрезвев, начну думать о бойфренде, а сегодня мне такие мысли совершенно противопоказаны. Не желаю его вспоминать, и плакать тоже не хочу. Бороться со слезами проще всего спиртным, а в "Метро" его хоть отбавляй.
Отойдя от стекла, я решительно двинулась в сторону Бродвея.
Бар оказался полупустым, когда я, покачиваясь, подошла к нему. Ни разу его таким не видела. Пожалуй, ничего удивительного: мы с Уэнди бывали здесь только в "счастливый час", когда посетителей столько, что дышать можно лишь на Восьмой авеню, ярким расплывчатым пятном маячащей за дверью из тонированного стекла.
Стоя у входа, я нерешительно оглядывала бар. За столиком в углу молодая парочка: обнялись и смотрят друг другу в глаза. Фи-и! В противоположном углу две женщины за тридцать болтают и смеются, потягивая мартини. В глубине кафе – бильярдный стол, за которым играет пара лет по пятьдесят, а у стойки – парень в черной рубашке и надвинутой на глаза бейсболке. Так, мне тоже туда нужно, только от мальчика подальше. Прекрасно понимаю, какое впечатление произвожу: одинокая девушка, к девяти вечера успевшая напиться, усаживается за барную стойку. Мечта для тех, кто хочет весело провести время! Но если какой-нибудь смельчак попробует со мной флиртовать, без предупреждения двину ему в челюсть.
Отличная идея, даже самой понравилось! Я мысленно прокрутила все этапы: он угощает меня ужином, дарит подарки, переселяется ко мне и изменяет. Вывод: вмазав ему при первой же встрече, я сэкономлю кучу времени и нервов.
Жаль, с Томом так не сделала!
Увидев меня, бармен недоуменно поднял брови и подошел поближе, а его широкоплечий дружок в черной рубашке взглянул из клубящихся в другом конце помещения теней. Беззвучно зарычав, я послала ему телепатическое послание (проще простого, когда ты под газом):
"Даже не думай об этом, если хочешь уйти отсюда живым и здоровым. У меня хороший хук справа".
– Мне как обычно!
Так держать, главное, побольше уверенности!
Официант непонимающе покачал головой, и я захихикала. Это прикол: пусть думает, что перед ним девочка "со стажем"!
– "Корону", – любезно пояснила я, – и порцию текилы.
Если хочу напиться, вернее, стать еще пьянее, это как раз то, что нужно.
– Могу я взглянуть на ваше удостоверение личности? – с подозрением спросил бармен.
Черт подери, все за шестнадцатилетнюю принимают! Заколебали! Порывшись в сумке, я нашла кошелек и торжествующе положила его на стол. Еще целая минута ушла на то, чтобы достать удостоверение из пластикового кармашка.
– Ага! – воскликнула я, когда все наконец получилось, и, прищурившись, прочитала имя на бэджике. – Вот, Джей, возьми!
В голосе столько фальшивого энтузиазма!
Мельком взглянув, бармен вернул удостоверение и скорчил странную гримасу. Не то чтобы у меня были силы разбираться. Может, странным этот тип кажется просто потому, что мужчина? Мужчины все странные.
– Хорошо, – кивнул бармен.
Он отошел к холодильнику у дальнего конца стойки и достал "Корону". Затем шепнул что-то парню в бейсболке, который снова обернулся и взглянул на меня из клубящихся теней. Пришлось прорычать еще одно телепатическое послание: "Что смотришь? Никогда не видел пьяную девушку?"
– Ваши напитки, – минутой позже объявил Джей, ставя передо мной "Корону", а затем из-за стойки появился невысокий стакан и бутылка "Хосе Куэрво".
– Ах, Хосе, дружочек, – пробормотала я, вызвав у него еще один удивленный взгляд.
Наполнив стакан густой золотистой жидкостью, бармен взял с блюда два кружка лайма: один нанизал на горлышко "Короны", другой протянул мне.
– Вот, – проговорил он, в фальшивом тосте поднимая стакан с содовой. – Ваше здоровье!
Залпом выпив текилу, я откусила сразу полломтика, но кислоту вкусовые рецепторы почему-то не уловили.
После четырех "Корон", двух порций текилы и нескольких визитов в туалет я едва могла открыть глаза, зато о Томе не вспоминала. Думала только о том, что пить дальше. Закончить хотелось "Короной" или текилой, или "Короной" и текилой вместе. Проблема не ахти какая, но меня она почему-то мучила. Напрягая зрение, я пыталась прочесть названия на выстроившихся на полке бутылках – идея, учитывая мой алкогольный ступор, безнадежная.
Внезапно Джей поставил передо мной высокий стакан со льдом и какой-то прозрачной жидкостью.
– Напиток от джентльмена, – объявил он и подмигнул.
Или мне показалось, что подмигнул, в таком состоянии трудно утверждать что-либо наверняка. Затуманенными от алкоголя глазами я апатично смотрела на бокал. Что это? Водка? Джин? Пригляделась повнимательнее, понюхала… Вода!
– Что? – пролепетала я вслед удаляющемуся бармену.
Напиток от джентльмена? Какого джентльмена? Разве это слово – не вышедший из употребления оксюморон? Джентльмен должен быть благородным. А разве мужчины благородны? Они разбивают сердца! Прикидываются галантными и воспитанными, а на самом деле только и мечтают, что залезть девушке под юбку. Я посмотрела на барную стойку: молодого человека в черной рубашке и надвинутой на глаза бейсболке уже не было. Надо же, ушел, а я и не заметила… Так кто прислал напиток? Неужели бармен спятил? Или это я обезумела?
– Уже второй раз за день, – прогудел на ухо бархатный голос.
От страха и неожиданности я чуть не упала с табурета. Сильная рука очень вовремя схватила меня за шиворот.
– Что "уже второй раз за день"? – раздраженно переспросила я, поворачивая табурет так, чтобы увидеть, кто стоит за спиной.
После такого количества спиртного держать равновесие практически невозможно, и я снова слетела бы на пол, если бы не молниеносная реакция и твердая рука незнакомца.
– Уже второй раз за день ты сидишь в двух шагах от меня и не замечаешь, – прогудел он. – Я ведь и обидеться могу!
Наконец табурет повернулся на сто восемьдесят градусов, и, прищурившись, я разглядела парня, совсем недавно бывшего у противоположного конца стойки, того самого, что смотрел на меня из тени. Что за ерунду он мелет? Такой новый способ знакомиться?
Очевидно, я давно не выходила в люди, потому что привыкла к более вызывающему "Почему такая красивая девушка одна?", широко использовавшемуся в девяностые и на заре нового тысячелетия. Вероятно, все сильно изменилось, пока я была с Томом.
А парнишка вполне симпатичный, хотя и слегка расплывчатый – в черной рубашке, камуфляжных брюках и бейсболке, козырек которой скрывает большую часть лица. Но ведь все мужчины – подонки, мерзкие лживые подонки. Может, стоит ему врезать?
Стоп, где-то я его видела. Точно видела! Осенило не сразу, я тупо щурилась, но кусочки головоломки никак не хотели складываться. Когда получилось, сквозь землю была готова провалиться. Боже, стыд-то какой!
Всего в нескольких сантиметрах от меня в знакомой до боли бейсболке с символикой "Ред соке" – Коул Браннон. Кинозвезда. Вежливая, обходительная, лишенная недостатков кинозвезда. Помешанная на сексе, лживая кинозвезда.
Актер улыбался, явно ожидая продолжения беседы. О, его глаза! Однажды они уже чуть было не увлекли меня в сияющий голубой водоворот, но другого раза не будет. Чтобы не поддаться соблазну, я зажмурилась, а в ушах эхом звучали слова Уэнди: "Он помешан на сексе".
– А где Ивана?
Сейчас поставлю его на место: "Игра окончена, мистер! Знаю, что вы за птица".
– Как? – заглядывая в глаза, переспросил Коул. На красивом лице читалось замешательство. – Ивана? Мой пресс-секретарь?
Прикидывается, будто ничего не знает, ну надо же, скромник! Можно подумать, я не в курсе!
– Ты прекрасно понимаешь, о ком речь!
– Ивана, мой пресс-секретарь? – Коул озадаченно посмотрел на меня и рассмеялся. – Знаешь, Клэр, она ведь не обязана повсюду меня сопровождать. Иногда отпускают на волю без компаньонки.
Я попыталась скорчить гримасу, однако не смогла и глаза закатить: голова тут же закружилась, я неловко покачнулась, и Браннону пришлось снова меня спасать.
– Опа! Кажется, кто-то немного перебрал, – тихо произнес он, продолжая придерживать меня за спину.
Что ж, весьма приятно! Но только потому, что иначе точно упаду с табурета. Почему у барных табуреток нет спинок?
– Чур, не я!
– Нет, конечно нет. – Коул изо всех сил старался скрыть улыбку. Придерживая меня за спину, он придвинул соседний табурет. – Значит, так ты обычно проводишь субботние вечера?
Далеко не сразу до меня дошло, что он издевается.
– Разумеется, нет, – чопорно проговорила я. – А ты именно так? Что ты делаешь в моем баре?
Действительно, как он здесь оказался? Почему из всех заведений Манхэттена Браннон выбрал "Метро", в котором я по совпадению решила напиться с горя?
– Тоже не так, – смеясь, ответил Коул.
В его голосе прозвучали жалость и сострадание. Пришлось смутиться.
– К тому же не думал, что это твой бар.
Я скривилась, абсолютно уверенная, что меня дразнят.
– Джей Кэш, – Браннон кивнул на бармена, – мой приятель по колледжу. Когда бываю в Нью-Йорке, всегда к нему захожу.
Поймав мой взгляд, бармен помахал с другого конца стойки, а Коул задумчиво на меня посмотрел.
– Теперь твоя очередь.
– В смысле? – сварливо спросила я, успев позабыть, о чем речь.
– Твоя очередь рассказывать, почему сегодня вечером ты напиваешься здесь в гордом одиночестве. Даже если это твой бар!
Его лицо было в каких-то сантиметрах от меня, и, присмотревшись, я заметила в синих глазах теплые золотые крапинки. Вот здорово!
– Я не напиваюсь, – вырвалось у меня.
– Да уж, оно и видно… Трезва как стеклышко! Вот. – Он протянул стакан воды.
Упираться не было сил, и я сделала большой глоток. Очень даже вкусно и гораздо приятней, чем текила.
– Хочешь поговорить? – мягко спросил Коул.
Я жадно пила воду, поэтому ответила не сразу. Он осторожно забрал у меня опустевший стакан и поставил на стойку. Я зажмурилась: мысли о Коуле так и лезли в голову, и мне хотелось от них спрятаться. Набравшись смелости, разлепила глаза и посмотрела на него. На красивом лице – дружеское сочувствие, которое я столько раз видела в кино.
– Сегодня, вернувшись из редакции, – медленно начала я, зная, что непослушный язык склеивает слова в комок, – застала своего бой-френда в постели. С другой женщиной.
Перед глазами появилась четкая, как на бесценном для Тома телевизоре с плоским экраном, картинка: пышногрудая брюнетка качается в его объятиях. Прямо кадр из порнофильма, такое в его любимом сериале не показывают; даже если Мэри-Энн занимается сексом с Гиллиганом, это обычно остается за кадром. Из груди вырвался полустон-полувсхлип.
– О боже! – пробормотал Коул. Сильная рука стала бережно поглаживать меня по спине. Надо же, как приятно! – Клэр, мне очень жаль…
Пожав плечами, я с трудом сдержала непрошеные слезы.
– Можно было догадаться, – всхлипывала я. По щеке потекла одинокая слезинка. – Вот идиотка!
– Не говори так.
Склонившись надо мной, Браннон обнял меня за плечи. В ушах зазвучали слова Уэнди: "Он помешан на сексе". Неужели собирается в койку затащить?
Я попыталась было вырваться, а потом передумала. Зачем? По крайней мере, с табурета не свалюсь. Лучше довериться сильным, надежным рукам.
– Не называй себя идиоткой, Клэр, – продолжал Коул. – Это твой бойфренд дурак, раз изменил такой девушке…
Голос звучал глухо и расстроенно, но сквозившая в нем жалость открыла мою затаенную боль.
– Жил за мой счет, в моей квартире и не спал со мной. – Я размазывала по лицу слезы. – Говорил, что пишет роман, а сам целыми днями валялся в постели и относился ко мне как к ничтожеству. Не пойму, как раньше не замечала…
Бог знает что я несла, наверное, бессмыслицу. Черт! Я пришла в "Метро" забыть Тома, а не рассказывать о нем! Хотя выговориться тоже неплохо, особенно человеку, который строго не судит и умеет слушать.
Коул прижал меня к себе, и я всхлипывала, уткнувшись в его плечо. Как здорово, когда тебя обнимают!.. Сильные, надежные руки бережно поглаживали по спине. Я забыла, что нельзя смешивать личную жизнь с работой, забыла о Томе, забыла, что Коул Браннон помешан на сексе, забыла, что он кумир миллионов и завтра не вспомнит, как меня зовут. В тот момент он был просто другом, который в трудную минуту оказался рядом и готов меня выслушать.
Наконец я отстранилась и попыталась сесть прямо. Меня сильно мутило, перед глазами расплывались яркие круги.
– Коул? – тихо позвала я.
Черт, стойка и бутылки кружатся… Когда они начали вертеться?
– Да? – наклонясь ко мне, с тревогой спросил он.
– Меня тошнит…
В следующую секунду меня вырвало. Прямо на пол. И на кроссовки Коула Браннона. Упс!
– Прости… – сгорая со стыда, прохрипела я. Это последнее, что я помню до того, как потеряла сознание.
СПЛЕТНИ И ПОРОКИ
ВЫПИВКА
Где-то далеко надрывался телефон. Взял бы кто-нибудь трубку!.. От любого резкого звука тупая пульсирующая боль в затылке становилась еще сильнее и ужаснее. Попробовала открыть глаза, но даже тонкая полоска серого утреннего света, словно ножом, резала мою бедную голову.
– Том! – пробормотала я. – Возьми трубку!
Ответа не последовало, но трезвон прекратился. Глухо застонав, я откинулась на подушки. Хотелось только одного: забыться, провалиться в бархатную тьму, чтобы голова не гудела, точно по ней ударяли бейсбольными битами.
Тщетно пытаясь закрыться от всепроникающих солнечных лучей, я натянула простыню на лицо. Брр, как холодно! Подавив наступающую тошноту, попыталась нащупать ватное одеяло. Странно, даже на полу у кровати нет…
– Том! – застонала я, чувствуя, как от каждого произнесенного звука сжимается желудок, а мозг пронзает раскаленная игла. – Том, где одеяло? Мне холодно!
Казалось, я кричу во весь голос, но слабо работающее сознание подсказывало: мои слова чуть сильнее шепота. Немного громче – голова просто лопнет.
Наверное, приснился кошмар. Что именно было во сне – не помню. Там фигурировал Том, и я на него злилась. Еще мне вспомнился бар и почему-то Коул Браннон. С какой стати он приснился – не пойму.
– Том, – позвала я на этот раз чуть громче и внезапно поняла, что где-то рядом льется вода.
Вообще-то из спальни у меня душ не слышно. Неужели от жуткой головной боли появился феноменальный слух?
Похоже, одеяло придется искать самой. С трудом открыв глаза, я застонала, тут же ослепленная ярким светом. Мало-помалу зрение восстановилось, и я увидела комнату.
Тут до меня дошло: это не моя спальня.