Винс узнал, что кто-то задавил собачку Вельмы Паттерсон. Что Дэйзи и Джек Парриши ждут девочку. Узнал, что Сэйди Холлоуэл в Ларедо с больным отцом. Казалось, у всех было свое мнение насчет Холлоуэлов в общем и Сэйди в частности.
Некоторые, вроде тети Лоралин, думали, что она – неблагодарная дочь. Другие считали, что ее отец пренебрегал своими обязанностями, больше заботясь о коровах и лошадях, чем о собственном ребенке. Каким бы ни было мнение, всем нравилось его высказывать.
Как будто Винсу было до него дело.
Кроме обычных покупателей, которые останавливались, когда им нужно было заправиться, у магазина имелись и постоянные клиенты. Люди, которые заезжали каждый день в одно и то же время за колой, бензином или пивом.
Одной из таких постоянных покупательниц, которая заехала, чтобы купить колу, оказалась Бекка Рамси. Которую Винс запомнил.
- Винс! – завопила она, когда в первый раз увидела его в магазине, будто они были старыми друзьями. – Ты остался в Ловетте?
Винс задумался, сможет ли он отделаться от нее, солгав.
- Ненадолго.
После этого она зашла по дороге из института в Амарильо, чтобы купить жевательную резинку, сладкий батончик и журнал. Очевидно, юная Бекка посещала школу красоты и по какой-то причине считала, что Винсу есть до этого чертово дело.
- Если мне придется сделать еще одной старой леди химию на палочках, - протянула она, - клянусь, я сойду с ума.
- Угу. - Винс пробил банку энергетика.
- Я видела, как Слэйд разъезжает по городу в пикапе этой шлюхи Лексы Джейн. Он такой неудачник, что даже не может купить собственную машину.
Винс внезапно почувствовал острую боль в левом глазу. Как будто ему в зрачок загнали гвоздь. На следующий день Бекка зашла, чтобы сказать, что сделала свое первое каре. Очевидно, это был вид женской стрижки, и впервые за шесть лет Винс смог придумать плюс своей потере слуха. Может быть, если он повернется к Бекке неслышащим ухом, то сможет отгородиться от ее голоса. Или, может быть, у нее закончатся слова, и она заткнется?
- И оно было совсем не похоже на собачьи уши, когда я закончила. – Бекка засмеялась. – Ты просто представить себе не можешь, сколько девушек не умеют делать каре.
Нет, ему так не повезет. Ускользать и уклоняться Винса учили самые лучшие военные в мире. Он умел выбираться из рискованных ситуацией, но не было никакой возможности ускользнуть и уклониться от Бекки, не применив к ней удушающий захват.
- На следующей неделе у меня вечеринка в честь дня рождения.
- И сколько тебе исполнится? – спросил Винс, пробивая шоколадку. Он предполагал, что Бекка еще несовершеннолетняя. Некоторые мужчины, возможно, считали молодую привлекательную девушку легкой добычей. Винс к таким не относился. Ему нравились зрелые женщины, которые не станут рыдать из-за него.
- Двадцать один.
Когда Винсу было двадцать один, он только что сдал квалификационный тест, направлялся в армию, был высокого мнения о себе, отличался бьющим через край тестостероном и уверенностью в своей непобедимости. Был заносчивым и упрямым и с полной котомкой знаний на все случаи жизни.
- Ты должен прийти и пострелять со мной. – Бекка порылась в кошельке и подала ему пять долларов.
- Не думаю.
- Почему? Мы же друзья.
Отсчитав сдачу, Винс посмотрел на глупую девицу перед собой. Она в самом деле считала их друзьями.
- С каких это пор?
- С тех пор, как мы поговорили на свадьбе Талли Линн. Ты был послан мне, Винс.
Иисусе, она думала, он сидел в комнате невесты ради нее. Он был там, потому что у него стояло на Сэйди Холлоуэл, и пришлось ждать, чтобы успокоиться.
- Ты помог мне понять, что Слэйд - пустышка, и мне будет лучше без него.
- Правда? – Винс не помнил, чтобы говорил что-то подобное.
Она улыбнулась:
- Я хочу большего. Заслуживаю большего и должна двигаться дальше.
Внезапно Винс почувствовал себя очень неуютно. Как будто кто-то навел прицел ему между глаз, застав совершенно безоружным.
Колокольчик над дверью тренькнул, и Винс перевел взгляд от больших карих глаз Бекки на покупательницу, зашедшую в магазин. Посмотрев в лицо женщине, которая сделала его жизнь неудобной во всех смыслах этого слова. Светлые волосы Сэйди были забраны в свободный спутанный "хвост". На ней было помятое платье и толстовка с капюшоном. Она выглядела дерьмово, но по какой-то причине тело Винса отозвалось так, будто он был старшеклассником, а самая красивая девчонка в школе только что пришла на занятие по сексуальному просвещению.
ГЛАВА 8.
Поправляя на плече ремень сумки, Сэйди потянула на себя дверь магазинчика на бензозаправке. Две последние недели в больнице Ларедо совершенно ее истощили. Примерно час назад она прилетела в Амарильо. В Далласе рейс задержали на четыре часа, и Сэйди не только вымоталась, но еще и была злой как баба-яга. "Хвост" у нее сбился набок, глаза щипало: видок, прямо сказать, дерьмовый, и ее это даже не волновало.
Сэйди подняла слезящиеся глаза на Бекку, а затем на мужчину, что нахмурился так, будто над его темноволосой головой и широкими плечами нависло грозовое облако. Завтра, когда мозги у нее отдохнут и появятся силы вспомнить каждую унизительную минуту прикосновений теплого рта и горячих рук этого мужчины, она будет смущена.
- Привет, Сэйди, - Бекка подошла к ней и крепко обняла, будто они были старыми подругами. – Я слышала о твоем отце. Как он?
Сэйди немного удивилась тому, как хорошо оказалось ощутить чьё-то объятие.
- Ворчит. – Отстранившись, она посмотрела в карие глаза Бекки. – Спасибо, что спросила. – Доктора сказали, пройдет еще несколько недель, прежде чем его можно будет перевезти в Амарильо, а потом последуют месяцы восстановления. – Скоро его перевезут в Амарильо.
Вот почему Сэйди вернулась в Ловетт. Чтобы договориться с администратором и определиться, какая больница лучше подойдет для отца. Лучше подойдет для старого ворчливого фермера с проблемами управления гневом.
- Я знаю, ты собиралась вернуться домой. Теперь останешься тут у нас на какое-то время? – спросила Бекка.
- Да, может, на несколько месяцев.
Сэйди застряла в Ловетте надолго. Заботясь об отце, который, как ей казалось, не хотел ничьей заботы. Уж ее-то точно.
Она разомкнула объятия и прошла мимо Бекки к холодильнику. Может быть, разум Сэйди и был слишком уставшим, чтобы воспроизвести в памяти каждое мгновение того вечера в комнате невесты, но тестостерон, волнами исходивший от Винса, напомнил ее телу о сметавшем все на своем пути цунами, которое заставило ее сердце сжиматься от эмоций.
- В день свадьбы Талли Линн все удивлялись, что ты убежала до того, как бросили букет. Но теперь мы знаем, почему ты так торопилась.
Уставшие ноги Сэйди застыли на месте, и она бросила взгляд на Винса:
- Мы?
Неужели Винс проболтался Бекке? Или кто-то видел их в той комнате?
Винс молчал. Только изогнул темную бровь.
- Ага. Если бы мой папа поранился, я бы тоже убежала не попрощавшись.
Волна облегчения накрыла Сэйди, а Винс рассмеялся. Низкий, веселый рокот.
Она слишком устала, чтобы думать об этом.
- Ну, я пойду, - сообщила Бекка. – Увидимся, Сэйди.
- Пока, Бекка.
Сэйди взяла большую упаковку "Читос" и подошла к холодильникам. А когда вернулась к прилавку, то оказалась один на один с Винсом: тесная футболка, обнимавшая его широкие плечи и грудь, заправлена в бежевые брюки, за спиной - стеллаж с сигаретами. Неужели на свадьбе Винс выглядел так же горячо? Неудивительно, что Сэйди позволила ему засунуть руки себе под юбку.
Она положила колу и "Читос" на прилавок рядом с коробкой "Слим Джимс". Надеясь, что Винс не заговорит о том вечере.
- Ты теперь здесь работаешь?
- Да. – Он осмотрел Сэйди с ног до головы своими зелеными глазами, на мгновение задержавшись на ее груди. – Дерьмово выглядишь.
- Ух ты. – А она как раз думала о том, что он-то выглядит горячо. – Спасибо.
Длинными пальцами Винс нажимал на кнопки кассового аппарата.
- Просто имею в виду, что тебе, может быть, стоит расчесаться, прежде чем пойдешь в люди.
Сэйди вытащила бумажник из сумочки.
- Разве "морских котиков" не учат быть очаровательными?
- Ага, в тренировочном лагере.
Пока все идет нормально. Он не стал вспоминать тот вечер. Разговоры на тему, как плохо она выглядит, намного лучше.
- Ты не можешь провалить ни единой части теста, иначе не добьешься успеха. – И нажал клавишу "сумма".
- Что за тест? – Сэйди наблюдала, как Винс убирает "Читос" в пакет.
- Квалификационная подготовка "морских котиков".
- И для чего конкретно тренируются "котики"? – Не то чтобы ей было очень интересно, но эта тема безопасна.
- Охотиться на плохих парней. Наводить порядок в мире.
- Полагаю, тебя не учили чинить сломанные пикапы на обочине дороги. Я думала, что "котиков" учат находить выход из любой ситуации, типа как агент Макгайвер.
- Да, но в тот день у меня закончились канцелярские скрепки и жевательная резинка.
Сэйди почти развеселилась.
- Я тебе должна..?
Подняв на нее взгляд, Винс улыбнулся, но это была не та милая и приятная улыбка, которую Сэйди видела на свадьбе Талли Линн. Милый парень исчез.
- По крайней мере, спасибо.
Сэйди указала на свои покупки:
- Хочешь, чтобы я поблагодарила тебя за то, что купила диетическую колу и "Читос"?
- За колу и "Читос" - пять долларов шестьдесят центов. - Сэйди протянула ему шесть баксов. - Но ты все еще должна мне за тот вечер.
Она поняла, что надеялась на слишком многое. Винс хотел поговорить об этом. Ладно.
- Спасибо.
- Немного поздновато.
Его взгляд скользнул к ее губам. Тем вечером Сэйди посчитала, что то, как он смотрит на ее губы, сексуально. Сегодня ей так не показалось.
- Сколько сейчас стоит оргазм?
- Тот самый?
Ее учили быть милой. Быть леди, неважно, как грубо к ней обращались. Улыбаться, говорить: "Благослови вас Господь" и уходить. Но на сегодня Сэйди исчерпала запас вежливости. И была по горло сыта улыбками, которые приходилось расточать грубым, несносным мужчинам.
- Оставь сдачу себе, и мы в расчете.
Уголок его губ приподнялся.
- Милая, ты считаешь, что тот оргазм стоил сорок центов?
- У меня бывали и лучше.
Может быть, но уж точно не быстрее.
- И все же он стоит больше сорока центов. Ты сказала "о, Боже" по крайней мере дважды.
- Если бы это был действительно хороший оргазм, я бы сказала "о, Боже" больше двух раз.
- Я едва коснулся тебя, а ты кончила. – Винс протянул сдачу и вложил монетки ей в ладонь. – Это подтверждает, что цена ему дороже сорока центов.
Сэйди сжала монеты в кулаке и положила их в карман куртки.
- Ну, как я понимаю, теперь мы не в расчете.
Его веки опустились, скрывая светлую зелень глаз, а уголки рта приподнялись в улыбке, и Винс покачал головой:
- Расплата грядет.
Звякнул колокольчик, Сэйди взяла сумку и, указывая на потолок, сказала:
- Спасена звонком.
- Пока.
- Сэйди Джо?
Сэйди взглянула через плечо на женщину с малышом на руках. Еще два ребенка хвостом шли за ней. Волосы женщины, заколотые на макушке, были светлыми, но темные корни отросли на дюйм.
- Рэйнетта Гленн?
- Теперь Рэйнетта Колберт. Я вышла замуж за Джимми Колберта. Помнишь Джимми?
Кто мог забыть Джимми Колберта? Он имел склонность к клею "Элмер" и курил карандашную стружку, завернутую в разлинованную бумагу.
– У вас трое детей?
- И еще парочка на подходе. – Она перехватила малышку, которую держала на руках. – Близнецы родятся в сентябре.
- О, Боже! – Сэйди открыла рот. – О, Боже мой!
- Два "о, Боже", - сказал Винс из-за прилавка. – Ты должна этой женщине сорок центов.
Сэйди сделала вид, что ничего не слышала.
- Мне рассказали о твоем отце. – Рэйнетта снова перехватила малышку. – Как он?
- Лучше. – И это было правдой. Но не всей. – Я перевожу его на реабилитацию в Амарильо.
- Благослови его Господь. – Маленькие мальчики, вошедшие за Рэйнеттой, обежали вокруг матери и направились к прилавку со сладостями. – Только по одной, - крикнула им вслед Рэйнетта. – Дети. – Она покачала головой. – Ты замужем?
Вот оно.
- Нет. – И прежде чем Рэйнетта открыла рот: – И не была, детей тоже нет. – Сэйди взяла пакет поудобней. – Рада была повидаться.
- Да. Нам нужно встретиться и поболтать.
- Я еще пробуду в городе какое-то время. – Она оглянулась через плечо. Винс стоял, положив руки на бедра. Ее взгляд скользнул вверх по мышцам его груди, мимо квадратного подбородка к зеленым глазам. - Пока, Винс.
- Увидимся, Сэйди. – Это было скорее предупреждение, чем прощание.
Она прикусила губу, чтобы не улыбнуться. Сэйди полагала, что должна чувствовать страх или, по крайней мере, тревогу. Винс совершенно точно был большим и подавляющим, но она не чувствовала ни малейшей угрозы, исходившей от него. Если бы он хотел использовать свою силу, чтобы получить "расплату", то бы сделал это еще на свадьбе Талли Линн.
Сэйди вышла в темный техасский вечер и направилась к своему "саабу". Она пробудет в городе всего несколько дней, прежде чем отправится обратно в Ларедо, так что вряд ли снова встретится с Винсом. Особенно если будет держаться подальше от заправки.
Другие женщины могли страстно любить шоколад, но Сэйди обожала "Читос", и за те пятнадцать минут, что ехала до ранчо, открыла пакет и съела все, стараясь не оставлять отпечатков испачканных в сыре пальцев на руле. Она подключила айпод к магнитоле, и машина наполнилась звуками песен "My Chemical Romance". Сэйди была их поклонницей с первого альбома и подпевала "Bulletproof Heart" во весь голос. Пела так, будто ее жизнь не превратилась в полнейшее дерьмо. Пела так, будто у нее нет забот.
Под колесами машины зашуршали камешки, когда Сэйди остановилась на ранчо перед темным домом. Она никому не говорила, что возвращается домой. Не хотела, чтобы кто-нибудь ее ждал. Просто собиралась пораньше лечь спать.
В доме не было ни единого огонька. Сэйди осторожно зашла в гостиную и включила свет. Огромная люстра, сделанная из переплетенных оленьих рогов, осветила покрытую воловьей кожей мебель и большой каменный очаг. Уйму столиков заполонили рамки с фотографиями матери и отца. Те самые фотографии, которые не убирались с тех пор, как мать Сэйди умерла двадцать лет назад. Над очагом висела картина самого большого достижения отца и его величайшей любви: Адмирала, вороно-чалой масти. Он был гордостью и радостью Клайва, но умер от колик всего лишь пяти лет от роду. В тот день, когда умерла лошадь, Сэйди единственный раз видела отца явно расстроенным. Он не показывал слез на людях, но Сэйди представляла, что наедине с собой он плакал как дитя.
Она завернула на кухню, взяла стакан воды и поднялась по лестнице. Прошла мимо портретов предков в свою спальню. Включила лампу, стоявшую на тумбочке рядом с кроватью. Заструился свет, и Сэйди бросила пакет с заправки на бело-желтое покрывало.
Все в ее комнате было знакомым и уютным. Те же самые часы стояли на прикроватной тумбочке рядом с той же самой лампой с тем же самым цветочным абажуром. Та же самая фотография новорожденной Сэйди с матерью все еще украшала комод рядом с жестяной подставкой с пробниками различных духов, которые Сэйди коллекционировала годами. Тот же самый волейбольный мяч и ленты четырехлистника были прикреплены к пробковому щиту рядом с полкой, заставленной призами и коронами вице-мисс, которые выиграла Сэйди.
Все было знакомым, но не было домом. Сейчас ее дом был в таунхаусе в Фениксе. Она купила тот дом в испанском стиле по невозможно низкой цене, когда на рынке был спад. Кредитные платежи были совсем небольшими, а на счету у Сэйди было достаточно денег, чтобы какое-то время продолжать выплачивать кредит.
Сейчас она была лучшим брокером и получала шестьдесят пять процентов от суммы прибыли по сделке. Агентство уверило ее, что у них всегда найдется для нее работа, но Сэйди не хотела отсутствовать так долго, чтобы ее компенсационный пакет опустился до "пятьдесят на пятьдесят". Она очень много трудилась, чтобы добиться этого повышения в пятнадцать процентов.
Проблема была в том, что Сэйди не знала, когда сможет вернуться в Аризону. Через четыре недели? Шесть? Не знала, может, пройдет целых два месяца, прежде чем она сумеет собрать кусочки своей жизни воедино. Единственное, что Сэйди знала, - она сделает все для того, чтобы ее жизнь дождалась ее.
Дождалась неизменившейся. Насколько это возможно.
***
На следующее утро Сэйди встретилась с представителями администрации реабилитационного центра в Амарильо, которые заверили, что в состоянии обеспечить должный уход ее отцу. Они также заверили, что привыкли к трудным пациентам. Даже таким трудным, как Клайв Холлоуэл.
Через неделю после этого разговора Клайва перевезли в Амарильо - пятьдесят миль на юго-восток от Ловетта, а значит до ранчо – шестьдесят миль. Сэйди надеялась, отца порадует этот переезд.
- Что ты здесь делаешь?
Она подняла взгляд от журнала, когда медбрат вкатил кресло, на котором сидел ее отец, в палату. За спинкой кресла висел баллон с кислородом. Клайв провел в центре двадцать четыре часа и выглядел еще более изможденным, чем прежде. И явно не стал счастливей, но был чисто выбрит, а в волосах после душа поблескивали капли воды.
- Где же мне еще быть, папа?
Боже, почему он должен обязательно донимать ее каждый день? Хоть один раз он мог бы обрадоваться ее присутствию? Мог бы просто посмотреть на нее и сказать: "Я рад, что ты здесь, малышка Сэйди". Почему отцу всегда надо вести себя так, будто он дождаться не может, когда она уйдет?
- В том чертовом месте, где ты теперь живешь.
Он знал, где она жила.
- В Фениксе, - все равно напомнила Сэйди. – Я купила тебе носки. - Она подняла пакет из магазина "Target". - Пушистые с особо прочной пяткой.
- Зря потратила деньги. Мне не нравятся пушистые носки. – Медбрат передвинул подножку, и отец поставил на пол длинные костлявые ноги в красных клетчатых носках с нескользящими подошвами, которые Сэйди купила в Ларедо.
Медбрат помог пациенту встать с кресла.
- Сукин сын! – Клайв со свистом втянул воздух и пересел на край кровати. – Проклятье!
Если бы Сэйди была помоложе, такой тон голоса отца заставил бы ее уйти из комнаты. Вместо этого она подошла к кровати.
- Я могу что-то сделать для тебя, папа? Что-то нужно привезти из дома? Почту? Счета? Отчеты?
- Дикки Бриско едет сюда, - ответил Клайв, имея в виду менеджера ранчо. – Снукс тоже с ним.
Сэйди отвергли.
- Я хоть что-то могу сделать для тебя?
Голубые глаза отца уставились на нее.
- Вытащи меня отсюда. Я хочу домой.
Ему все еще требовался слишком серьезный уход, чтобы вернуться домой. И слишком серьезный, чтобы Сэйди могла вернуться в Аризону.
- Это не от меня зависит.
- Тогда ты ничего не можешь сделать для меня. – Он посмотрел ей за спину и улыбнулся. – Черт возьми, Снукс, ты вовремя.