Сара явственно ощутила дразнящий запах горячего ароматного кофе. И ей сразу же вспомнился собственный, оставленный нетронутым ужин. Если кто-нибудь войдет в ее комнату и обнаружит полный поднос и начнет интересоваться местонахождением гувернантки, то ее ожидают крупные неприятности. Какой бестолковой и неуклюжей посчитал бы ее Амброс, если бы сейчас увидел, как она стоит, повернувшись лицом к освещенной библиотеке и чувствуя за спиной холодные стекла окна, за которыми сгустился мрак туманной ночи. С улицы доносились приглушенные шумы: скрип колес проезжающих экипажей, возгласы извозчиков и торопливые шаги поздних прохожих.
Если она не будет достаточно осмотрительна, то быстро окажется там, на холоде, полностью отрезанной от этой теплой комнаты и ее обманчивого покоя. Стоит только Блейну догадаться о ее присутствии - по звуку или неосторожному движению, - найти се здесь, и она пробкой вылетит из дома.
Поэтому она должна вести себя абсолютно тихо, быть готовой остаться здесь - если нужно - до полуночи, все время сдерживая дыхание. Профессия соглядатая не из приятных. Романтический ореол уже исчез, осталась лишь вызывающая чувство неловкости и унижения реальность.
Прошло, пожалуй, с полчаса. Мирно тикали французские часы под стеклянным колпаком над камином да тихо поскрипывало перо, скользившее по бумаге. Внезапно дверь с шумом распахнулась.
- Блейн! Мы ждем тебя в гостиной.
Сидевший за столом лорд Маллоу едва приподнял голову.
- Я тебе сказал, что мне нужно здесь поработать.
- Но только до того, как будет подан кофе. Ах, ты уже пил его здесь.
- Да. А теперь, моя дорогая, пожалуйста, мне нужно закончить срочное дело.
- Но, милый… Я ждала. Ты знаешь, что я ждала…
Амалия, очевидно, говорила о чем-то, не имеющем отношения к совместному вечернему кофе; ее голос как-то странно изменился, сделался неуверенным, умоляющим, робким. Однако внешне она держалась, как всегда, уверенно, правда, пожалуй, была излишне торжественно наряженной для ужина только в кругу семьи: темно-желтое шелковое платье, отделанное розовыми кружевами, в ушах бриллиантовые серьги.
Блейн поднял голову и глянул на жену с еле сдерживаемым раздражением.
- Да, я знаю, и тебе известен мой ответ. А теперь, пожалуйста, оставь меня.
- Но мы ведь не ссорились.
- Да, мы не ссорились. Как тебе известно, существует много других возможностей возместить.
Голос Амалии сделался визгливым и резким.
- Включая и прелестную гувернантку?
- Включая и прелестную гувернантку, если ты так настаиваешь. Ты видишь, чтобы потрафить тебе, я не оспариваю даже твоих глупых реплик. Но если ты помнишь, у Тайтуса в Тринидаде не было прелестной гувернантки, а только маленький, довольно дурно пахнущий черный мальчик.
- По которому Тайтус очень скучает, - вспыхнула Амалия.
- Неужели? Тогда нам нужно нанять ему другого. А сейчас оставь меня, пожалуйста, в покое.
- Блейн! Если бы ты только немного задумался… - заплакала Амалия, судорожно сжимая в руке носовой платок. Вид у нее был очень жалкий.
Сара слышала, как Блейн сердито хмыкнул, потом вскочил на ноги и подошел к жене.
- О Господи! Я не выдержу; в конце концов, мне все это изрядно надоест. Пошли, раз такое дело. Выпью с вами в гостиной кофе и потолкую с матерью. Потом ты станешь играть и петь для меня, и мы полчаса будем изображать примерную супружескую пару. Но одному Богу известно, когда я сегодня доберусь до кровати.
У Сары с души свалилась огромная тяжесть, она вся как бы обмякла. Ее спасла настойчивость Амалии, проявленный ею темперамент. Отныне Сара всякий раз, когда Амалии вздумается вести себя чересчур высокомерно и самоуверенно, будет вспоминать, что под внешней оболочкой скрывается жалкая, умоляющая женщина, просящая у мужа что-то, в чем он ей отказывает. Или, быть может, эта небольшая выразительная сцена была простым спектаклем? А Амалия - всего лишь испорченная маленькая тварь, постоянно требующая к себе внимания?
Но тогда отчего заперта дверь в ее спальню?
Сбитая с толку и теряясь в догадках, Сара наконец отважилась выйти из библиотеки и прокралась вверх по лестнице.
В гостиной Амалия тонким голосом молодой невинной девушки пела популярную сентиментальную балладу. Одновременно слышалась громкая речь леди Мальвины.
Очутившись в своей комнате, Сара вспомнила, что из-за чрезмерного волнения позабыла прочитать содержание письма Блейна мистеру Уайтхаусу. Но она запомнила адрес. Нужно срочно написать Амбросу, чтобы он смог нанести визит Уайтхаусу в Тринидаде. Возможно, пройдет несколько дней, прежде чем подвернется подходящий случай отправить письмо, но в конце концов она это сделает.
ГЛАВА 6
Отъезд на следующий день оказался делом весьма хлопотным из-за огромного багажа. Помимо нескольких дорожных сундуков леди Мальвина непременно хотела взять с собой еще и клетку с канарейкой. По ее словам, это был подарок Тайтусу, чтобы развлекать его по дороге.
Было трудно определить, кто из двоих - Тайтус ли в своей широкой куртке и твидовой шапочке или канарейка, сидевшая нахохлившись на жердочке в клетке, - пребывал в более угрюмом настроении. Наверняка обоим не нравилась веселая суета леди Мальвины.
Тайтус не выпускал руки Сары. Мальчик подавленно молчал, его личико выглядело осунувшимся. Но, по крайней мере, он, видимо, испытывал к Саре доверие и не шарахнулся непроизвольно, как от бабушки. Разумеется, это движение не было резким, откровенным и слишком заметным. Однако следовало согласиться, что в своем дорожном наряде - отделанной мехом шляпке и широком плаще, удвоившим ее обычный объем, - леди Мальвина представляла собой непривычное зрелище и могла действительно встревожить ребенка.
Во всем темно-голубом Амалия выглядела просто, но элегантно, однако, несмотря на внешнюю элегантность, вид у нее был измученный и какой-то безучастный. От утреннего тумана ее пробирала дрожь, и она выражала надежду, что в вагонах поезда топят.
- Не ждите ничего, кроме вони, - заметила леди Мальвина. - Лучше закажите для ног горячий кирпич, а когда научитесь одеваться с учетом нашего климата, то перестанете мерзнуть. Уверена, на вас нет ни одной нижней фланелевой юбки.
Амалия поморщилась, а леди Мальвина добавила:
- На мне целых четыре, и ни одной лишней.
В этот момент из дома вышел Блейн в дорожной накидке и цилиндре. Он был явно раздражен и едва кивнул собравшимся. На Сару он вообще не обратил внимания, с таким же успехом она могла быть одной из служанок.
Подавляя возмущение, она сказала себе, что ведь фактически принадлежит к прислуге, и чем чаще будет вспоминать об этом, тем лучше.
- Нужно ли в самом деле весь этот багаж брать с собой? - спросил Блейн. - У нас не экспедиция через пустыню Сахару. И зачем - черт побери! - здесь птица?
- Для вашего сына, - ответила леди Мальвина. - Дорога долгая и утомительная. И не похоже, чтобы вы с вашим хмурым лицом испытывали большое желание развлекать мальчика в пути.
Это раннее утро, казалось, застало всех в дурном расположении духа. Блейн предпринял запоздалую попытку несколько исправить положение.
- Извините, мама. Вы поступили очень предусмотрительно, - проговорил он с оттенком прежней иронии, которая, как подозревала Сара, являлась одной из черт его характера. - В конце концов, в Маллоу нас не встретят с оркестром. А потому пение канарейки, возможно, заменит музыку и поднимет наше настроение.
- Тебя встретят с радостью, - коротко заметила леди Мальвина. - Ты мой сын.
Не прозвучал ли в ее голосе своего рода вызов, будто она приглашала кого-то попробовать не согласиться с ней? Слов нет, она так долго убеждала людей, что ее настойчивость в данном вопросе сделалась автоматической. По крайней мере, в глазах Блейна, который при этих словах коротко взглянул на леди Мальвину, мелькнули и благодарность, и легкая усмешка. Плохое настроение у него исчезло, и он ловко и деликатно подсадил Тайтуса и дам в ожидавший экипаж. Сам он последовал во втором экипаже вместе с Томкинсом, Полли и багажом.
Предполагалось, что на ближайшей к усадьбе Маллоу железнодорожной станции Ярби их встретит на лошадях Соумс. Затем предстояло проехать десять миль по болотистой местности и еще до сумерек достичь конечной цели. Поездка не представлялась изнурительной или связанной с какими-то чрезмерными трудностями, и Сару немного удивило беспокойство Амалии. Они сидели в достаточно удобных вагонах первого класса с наглухо закрытыми окнами, препятствовавшими проникновению внутрь дыма и копоти, у Амалии был горячий кирпич, а у леди Мальвины - толстые нижние юбки. Тайтус оказался самым спокойным маленьким мальчиком, который когда-либо встречался Саре. Хотя это было его первое путешествие по железной дороге, свое волнение он выдавал только тем, что крепче сжимал руку Сары и сделался бледнее обычного.
Не сиделось на месте лишь его отцу. На протяжении всего пути Блейн слонялся по коридору, время от времени открывая окно, высовывая голову и впуская в вагон струи холодного, дымного воздуха. Можно было подумать, что он сильно возбужден, но не поездкой в новом виде транспорта, а предстоящей встречей с усадьбой Маллоу.
Канарейка в клетке не издала ни звука, зато леди Мальвина трещала без умолку. Через час она достала приготовленную миссис Робинс корзину с провизией и раздала сандвичи и порции холодного цыпленка. Она также уговорила Тайтуса - в этот момент Амалия задремала - отхлебнуть из ее стакана немного портвейна.
- Это сгонит с его щек чрезмерную бледность, - пояснила леди Мальвина.
Амалия внезапно открыла глаза и крикнула:
- Мама, зачем вы это сделали! Теперь его будет тошнить. Мисс Милдмей, неужели вы не понимаете таких простых вещей?
- Извините, - пробормотала Сара робко. Разве прислуга в состоянии перечить этой сумасбродной и решительной в своих поступках старой даме. Впервые Сара с сочувствием подумала об уволившейся Энни.
И в самом деле, через час Тайтусу стало дурно - его стошнило, - и Блейн в сердцах воскликнул:
- Ты ведь знаешь, что ребенок плохо переносит дорогу, и все-таки дала ему есть.
- Быть может, это не от пищи, а от питья? - заметила Амалия сварливо. - Должен винить свою мать.
Леди Мальвина, которая хорошо подзаправилась и изрядно хлебнула из стакана, добродушно кивнула головой.
- Конечно, я глупая старуха. Но парню нужно расти, набираться сил. В его возрасте ты, Блейн, в два раза крупнее и выше ростом.
Поежившись немного, Тайтус свернулся на коленях Сары калачиком и уснул. Впервые в этот день Сара почувствовала на себе пристальный взгляд Блейна. В течение всей сцены она не сказала ни слова, лишь вытерла и приласкала малыша. Одновременно девушка, утешаясь, говорила себе, что подобные поездки предстоят не каждый день, а потому она сможет выдержать. Вероятно, Амбросу в данный момент приходилось значительно хуже на бурных волнах океана.
- Я просил вас не портить ребенка, - проговорил Блейн резким тоном.
Сара с возмущением подумала, что неужели маленький мальчик, утомленный и нездоровый, должен провести всю дорогу, сидя выпрямившись в своем кресле.
- Я вовсе не собираюсь его портить, лорд Маллоу, - ответила Сара спокойно. - Я вообще не считаю его испорченным или избалованным мальчиком. Просто новое окружение чрезмерно возбуждает и смущает его. Но я очень удивилась вчера вечером, когда он попросил меня называть его Джорджем. Это его ласкательное имя?
Ее голос прозвучал тихо и как будто равнодушно. Или, быть может, она действовала слишком поспешно?
Веки Амалии слегка вздрогнули, однако Блейн остался совершенно невозмутим.
- Да, так звали его в самом раннем возрасте. Но он уже достаточно большой теперь, чтобы называться Тайтусом. И вы, мисс Милдмей, надеюсь, так и станете поступать. Мальчик уже не младенец.
- Ты, Блейн, никогда мне об этом не говорил, - заметила леди Мальвина низким сонным голосом. - Ты начал звать его Тайтусом лишь в тот самый момент?
- В какой момент, мама?
- Как в какой? Когда впервые появился в моем доме.
- Вовсе нет. Мы называли его Тайтусом уже несколько месяцев. Боже мой, стоит ли долго разглагольствовать о подобном пустяке. Полное имя ребенка - Тайтус Блейн Джордж Маллоу. И я не желаю, чтобы из него делали неженку.
Впервые Амалия попыталась слабо защитить Сару.
- Если человек плохо переносит дорогу, это еще не значит, что он чересчур избалован. Но с меня хватит. Сегодня мы больше никуда не поедем, а заночуем в Ярби.
- Не глупи! Соумс встретит нас в карете.
- Тогда он тоже заночует или вернется за нами утром. Я не намерена явиться в Маллоу совершенно выбившейся из сил.
Блейн был явно рассержен и обвел глазами сидящих в купе женщин с едва скрываемым презрением. Судя по выражению его лица, он с огромным удовольствием избавился бы от них и поехал один, совершенно свободным.
- Леди Мальвина, разве вы не предпочтете провести ночь в приличной гостинице? - спросила Амалия. - Ведь вы не захотите трястись многие мили в темноте.
- Нет ни малейшего желания, - согласилась леди Мальвина. - Душа жаждет горящего камина и Уютной постели. Я уже не такая молодая, как когда-то. И Тайтуса не следует переутомлять. Да, Блейн, мне кажется, мы произведем более внушительное впечатление, приехав поутру отдохнувшими и опрятными.
- Хорошо, - пожал плечами Блейн. - Как хотите. Я закажу комнаты "У Джорджа", если, конечно, они смогут разместить столько народу.
- Не смеши людей, Блейн. Ты должен помнить Тома Мерсера. Он никогда не откажет никому из усадьбы Маллоу. И, кроме того, будет страшно рад вновь увидеть тебя.
И снова Сара заметила, как в глазах леди Мальвины коротко мелькнуло что-то похожее на неуверенность. Девушке очень хотелось присутствовать при первой встрече Блейна с Томом Мерсером, и в то же время она прекрасно понимала, что это невозможно.
На станции их действительно поджидал с каретой Соумс - темноволосый человек небольшого роста с узким лицом. В карете они проделали короткий путь до гостиницы "У Джорджа", где дамам пришлось немного подождать, пока для них готовили помещения.
Признал ли Том Мерсер с первого взгляда Блейна, Сара так и не узнала, но хозяин счел прибывших достаточно важными гостями, чтобы выйти и лично поприветствовать их.
- Ну как, Том, - спросила леди Мальвина, - узнали моего негодника сына? Помните, однажды вы позволили ему - еще школьнику - выпить у вас слишком много эля и он приплелся домой вдребезги пьяным?
- Хорошо помню, миледи, - ответил Том. - Но должен заметить, господин Блейн не принадлежал к парням, которым можно было в чем-то отказать.
Леди Мальвина, захваченная воспоминаниями, хохотнула:
- Да, здесь вы правы.
Как это ни странно, но в глазах старой женщины не было радости.
- Повремените с воспоминаниями, мама, и пойдемте, - перебил Блейн. - Комнаты уже приготовлены, чай ждет вас внизу в гостиной.
Говорил он спокойно. В голосе не чувствовалось благодарности за то, что леди Мальвина обогатила его память еще одним эпизодом из далекого прошлого. Или, быть может, этот случай уже присутствовал в его мозгу? Если не так, то этот человек - великолепный актер.
Правда, сомнений уже не было. Если ему удалось обвести вокруг пальца судью и английских присяжных, то обмануть хозяина заурядной деревенской гостиницы большого труда не составляло.
Наступили ранние сумерки, и было приятно думать, что сегодня не нужно отправляться в долгую дорогу к усадьбе Маллоу. Саре предстояло разделить комнату с Тайтусом, по соседству разместилась леди Мальвина. Амалия и Блейн заняли две большие, соединенные вместе комнаты у главной лестницы. Полли помогла дамам распаковать некоторые вещи, а затем ушла вниз, в помещение для прислуги.
Сара сразу же уложила Тайтуса в кровать, и он, устав от дневных волнений и переживаний. Моментально уснул. За двадцать четыре часа Сара уже вполне освоилась с той ролью, которую ей предстояло играть, и могла, выдерживая правильный тон, соответствующий ее положению в этом семействе, предложить смиренно свои услуги леди Мальвине или Амалии.
Сидя с довольным видом перед камином в кружевном чепчике, сменившем меховую шляпку, - рядом клетка с канарейкой - леди Мальвина ответила:
- Благодарю вас, милая моя. Вы очень добры. Но я не намерена наряжаться к ужину. Поем здесь, в своей комнате. Что с мальчиком?
- Заснул, леди Мальвина.
- Хорошо. Но ему придется закаляться, стать, как говорит мой сын, более сильным и выносливым. Между прочим, вы не заметили… - Щеки старухи надулись и снова опали; затем она откинулась на спинку кресла, видимо, внезапно решив оставить начатую было тему.
- Не заметила что, леди Мальвина? - Спросила Сара.
- Не имеет значения. Просто я слишком любопытна. Очень многие люди, убедилась я, плохо запоминают человеческие лица. Какая-то нелепость, что моему сыну пришлось пережить столько унижений, чтобы доказать собственную подлинность.
- Вы хотите сказать, хозяин гостиницы не сразу узнал его? - спросила Сара, решив действовать смелее.
- Должно быть, все-таки узнал, так как принял нас с обычным почтением и предупредительностью. А завтра мы уже будем в Маллоу. Хо-хо! - Леди Мальвина глубоко вздохнула. - Мне нужно купить себе еще украшений. Люблю драгоценности. Незадолго до смерти мой муж стал немного чудить. Сделался ужасно скупым, начал копить деньги. Мне пришлось продать свой жемчуг. Принести в жертву этому охваченному жадностью человеку. Но теперь мой сын купит мне новые украшения. Из жемчуга. Они очень хорошо помогают стареющей шее.
- Для вас последние события - довольно радикальный поворот в судьбе, не правда ли, леди Мальвина?
Старая дама с подозрением взглянула на Сару. Но желание иметь внимательного слушателя одержало верх над осторожностью.
- Да, это так. Не могу представить моего племянника Амброса, покупающим мне драгоценности. Он настоящий сухарь.
- Сухарь?
- Вы понимаете, что я имею в виду. Аккуратный, прижимистый, замкнутый, избегает праздных разговоров, страшно боится показаться неловким. А я часто ставила его в очень неудобное положение. А вот Блейн похож на меня. Ему в высшей степени наплевать, что скажут люди. Ступает по земле уверенно, как хозяин. И это мне нравится.
Сара молча кусала губы. Ей доставило мало удовольствия слушать эпитеты, раздаваемые людям старухой, которую нимало не заботило, справедливы эти оценки или нет. Разумеется, в данном случае они были несправедливыми. Леди Мальвина вовсе не упомянула многочисленные положительные качества Амброса; его благородство и обходительность, просвещенный ум, его доброту. Едва ли Блейн имеет какое-то представление о том, что значит быть добрым.
- Расскажите мне о вашем сыне, леди Мальвина, каким он был в детстве. Походил он тогда на Тайтуса?
- Внешне очень. Но и только. Был в два раза крупнее, чем сейчас Тайтус. Крепкий, никого и ничего не боялся, сед верхом на лошадь, пожалуй, еще до того, как научился ходить. Был мастером на разные проделки, упрямым и вспыльчивым. Потому-то и поссорился с отцом. Половинчатость его никогда устраивала. Все или ничего - вот его девиз. Он делал по-своему или же вовсе не делал.
- Как по-вашему, он все еще такой же?