Торжественный прием все-таки состоялся - по крайней мере, это касалось угощения. Как выразилась в тот момент миссис Диэр: "Не хватало еще, чтобы и оно пропало". Джазовым музыкантам, приглашенным на торжество, заплатили оговоренную сумму и попросили удалиться. Ванесса понятия не имела, что сталось со свадебным тортом. Сама она вернулась домой в сопровождении своих сестер, Аманды и Сони.
Ванессе исполнился тридцать один год. Она была старшей в семье. Ее сестры уже вышли замуж и имели детей. При этом феминисткой Ванесса себя никогда не считала, несмотря на то что ни в чем не уступала иным мужчинам, а многих даже и превосходила. Выйти замуж она собиралась только тогда, когда сочтет это нужным и возможным, после чего рассчитывала вернуться к своей работе и продолжить карьеру, в то время как другая женщина присматривала бы за ее детьми и воспитывала их.
Но в тот день, когда должно было состояться ее бракосочетание с Уильямом Джеймсом Хантом, уверенность Ванессы в собственных силах испарилась. Женщина чувствовала себя старой, нежеланной, нелюбимой и чертовски непривлекательной. Боже, сможет ли она когда-нибудь опять держать голову гордо поднятой? Или ей на роду написано оставаться старой девой? И будут ли у нее свои дети? И волнуют ли ее теперь такие мелочи? И сможет ли она заставить себя вновь выйти на работу через две недели после окончания того, что должно было стать их с Уильямом медовым месяцем на Канарских островах? (Большинство сотрудников радио "Сирена" получили приглашение на свадьбу и, таким образом, стали свидетелями ее позора и унижения.)
И, если уж на то пошло, что она сама намерена делать в течение следующих двух недель? Остаться дома и провести их в обществе отца и матери? Она скорее умрет, чем вернется в квартиру в престижном районе Хант-Кросс, за которую они с Уильямом вот уже три года выплачивали кредит. Что будет, если они столкнутся лицом к лицу?
К счастью, за отпуск на Канарах заплатила она и у нее же оставались билеты на самолет. Ванессе после долгих уговоров все-таки удалось убедить своих родителей воспользоваться ими. Точно так же, как ей самой хотелось упасть в обморок и очнуться только после того, как вся шумиха уляжется полностью или хотя бы частично, ее матери хотелось избежать, по крайней мере на время, того позора, что был связан с публичным унижением одной из ее дочерей.
- Ну почему это непременно должна была быть ты, с твоей шикарной, престижной работой и всем прочим? - горько жаловалась она. - Я так долго пела тебе дифирамбы, что люди просто устали их слушать. Так что я нисколько не сомневаюсь, что многие из них сейчас злорадно посмеиваются.
Итак, ее родители отправились в свадебное путешествие, изначально предназначавшееся Ванессе и Уильяму, а она осталась дома. Она спала в своей старой комнате и ела, ела, ела. Ванесса никогда не страдала отсутствием аппетита, но сейчас она вошла в глубокое пике, перейдя все границы.
В дверь ее новой комнаты постучали, и она отворила. На пороге стояла Меган, худая как скелет. На поджаром теле не было ни капли лишнего жира. Теперь Ванесса первым делом обращала внимание на размер одежды, а уже потом на остальные мелочи вроде внешности и манер.
- Добрый вечер. Не хотите ли спуститься вниз и немного посидеть с нами в саду? Мы собрались, чтобы посплетничать за чашечкой чаю, но при этом совершенно забыли о том, что вы здесь, наверху, одна-одинешенька.
- Откровенно говоря, я хотела пораньше лечь спать. - Ванесса не испытывала ни малейшей потребности в общении и всегда полагала сплетни напрасной тратой времени. Ну и к чему это привело? Люди, не считая ближайших родственников, перестали интересовать ее как таковые. - Кроме того, мне еще нужно разложить вещи.
- Ну что же, в таком случае не смею настаивать, - ничуть не обидевшись, ответствовала Меган. - Но если вам когда-либо захочется обсудить последние новости, не стесняйтесь и сразу же спускайтесь вниз. Немного погодя мы хотим посмотреть фильм на DVD в комнате Дианы - это "Гранд-отель" с Гретой Гарбо и Джоном Бэрримором. - Меган коротко рассмеялась. - Мне было всего шесть лет, когда он впервые вышел на экраны. Я попрошу Диану сделать звук потише, чтобы не разбудить вас.
- Ничего, я сплю крепко, - ответила Ванесса, хотя жуткие воспоминания о неудавшейся свадьбе по-прежнему не давали ей спать по ночам.
Меган пожелала ей спокойной ночи, и Ванесса закрыла дверь. В это самое мгновение зазвонил ее мобильный. Это была Аманда.
- Как дела, сестренка? - преувеличенно бодрым тоном поинтересовалась она, но в ее голосе явственно слышалось беспокойство.
- Со мной все в порядке, спасибо. Здесь очень мило, а комната просто чудесная. - Намного лучше, чем ожидала Ванесса. Жилье, сдаваемое внаем, представлялось ей убогим и жалким, но комната оказалась просторной и отлично меблированной. - Кровать очень мягкая и удобная, а внизу имеется новая кухня, оборудованная по последнему слову техники, - добавила она. - Перед домом разбит очень славный садик, из разряда тех, что агенты по продаже недвижимости называют "зрелым".
- Ты не оставила мне своего адреса, и мама говорит, что у нее его тоже нет.
- Я и не собиралась говорить ей, Мэнди. Не хочу, чтобы кто-нибудь знал, где я живу.
- Нет, ты не можешь так поступить! - горестно вскричала Аманда.
- Ровно через год, в это самое время я сама позвоню тебе. - К тому моменту Ванесса рассчитывала сбросить лишние килограммы и вернуться к своему нормальному состоянию.
- Через год?
- Когда мы закончим этот разговор, я просто выключу свой мобильный телефон. - Ванесса чувствовала себя сильной и безжалостной. - Я должна это сделать, Мэнди, - смягчившись, продолжала она. - Просто обязана.
Аманда вздохнула.
- Думаю, что понимаю тебя. Нет, пожалуй, я никогда не смогу хотя бы отдаленно представить себе, через что тебе пришлось пройти. Но, сестренка, - спохватилась вдруг она, как будто вспомнив нечто важное, - мы ведь всегда можем увидеться с тобой на твоей работе.
- Я уволилась оттуда, - сказала как отрезала Ванесса. - Заявление об увольнении я подала еще на прошлой неделе. - Вообще-то уведомить начальство о своем желании уволиться она была обязана за месяц, но Ванессе было наплевать на такие формальности, как, впрочем, и ее боссу Ричарду Фриману. В течение последнего года им стало трудно находить общий язык, так что, скорее всего, он был только рад распрощаться с ней.
- Но ты ведь так много работала!
- Ну и что? - Ванесса не рассказывала своей семье о том, что несколько месяцев назад ее понизили в должности. Работать с ней было сущим наказанием, и ее подчиненные роптали и жаловались. Ричард перевел ее в отдел международных связей. Работы для одного человека там вполне хватало, но ее было недостаточно, чтобы Ванесса чувствовала себя такой же нужной и востребованной, как раньше. Они с Ричардом были старыми друзьями, и Ванесса подозревала, что, если бы не это обстоятельство, ее бы уже давно выгнали с радио.
- Ты собираешься искать себе другую работу? - жалобно спросила Аманда.
- Ты имеешь в виду, буду ли я и дальше брать интервью, как раньше? - презрительно фыркнула Ванесса. - Ни за что.
- Но на что же ты будешь жить?
- У меня есть сбережения, к тому же Уильям вернул мне деньги, которые я выплатила по закладной на квартиру. - Ванесса зарабатывала намного больше отца и мужей своих сестер. И Уильяма тоже.
Аманда застонала.
- Но чем же ты будешь заниматься целыми днями, Ванесса?
- Выполнять физические упражнения и сидеть на диете. - И еще пытаться забыть Уильяма и вкус еды.
- О боже, сестренка! - в отчаянии воскликнула Аманда. - Неужели это означает, что по окончании этого разговора мы потеряем друг друга из виду на целый год?
- Боюсь, все будет именно так. Пока, Мэнди. - Ванесса выключила свой мобильный, и его экран потемнел. Пожалуй, она выбрала наилучший способ закончить этот тягостный диалог, продолжение которого могло лишь расстроить Аманду, да и саму Ванессу, чего греха таить, до слез.
На завтрак у нее был "Спешиэл-кей", на обед - прессованный домашний творог, помидор и крекер с кремовой начинкой, а к чаю оставались лишь сардины на тоненьком обезжиренном ломтике тоста. Ванесса была очень довольна собой; но, оборвав телефонный разговор с сестрой, она ощутила, как голод набросился на нее изнутри, пожирая силу воли. Она готова была съесть и гвозди, если бы кто-нибудь догадался полить их маслом.
Добрых полчаса Ванесса расхаживала по комнате, но голод от этого лишь усилился. Она изгрызла костяшки пальцев, потом принялась за ногти, но ничего не помогало. В конце концов, не выдержав, она вышла из дому и принялась кружить по близлежащим улицам на машине в поисках ресторана, торгующего навынос, магазина, в котором продается готовая горячая еда (жареный картофель, рыба, пирожки, сосиски, курица), пиццерии… Словом, чего угодно, только бы она могла там перекусить.
Закончилось тем, что Ванесса купила себе средних размеров гавайскую пиццу и съела ее в машине, судорожно запихивая в рот огромные куски и давясь ими, не успевая даже толком прожевать. Закончив, она вытерла пальцы салфеткой и запустила двигатель. Во время еды она испытывала неземное блаженство, но сейчас совершенно пала духом, чувствуя себя мешком с опилками. Ванесса ненавидела себя за то, что в очередной раз проиграла в борьбе с голодом.
А, да пошло оно все к черту! В конце концов, она купила среднюю пиццу, а не большую.
Утешение было слабым.
Посреди ночи Ванесса проснулась от расстройства желудка и живо представила себе, как жирные куски пиццы усваиваются различными частями ее организма, увеличивая ее и без того лишний вес. Она громко рыгнула. В груди появилась резкая боль.
В доме стояла мертвая тишина, но снаружи доносились шелест листьев и скрип деревьев, раскачивающихся на слабом ветру. В щель между неплотно задернутыми занавесками просочилась узкая полоска лунного света.
Ванесса села на постели, подложила под спину подушку и опять рыгнула. Господи, как же плохо она себя чувствовала! Не просто плохо, а отвратительно. Омерзительно. Как мог Уильям, которого она искренне любила и который, как ей казалось, тоже любит ее, так поступить с ней? Она вновь вспомнила - до последнего слова - письмо, которое он прислал ей. Оно пришло во вторник, после несостоявшейся свадьбы, когда она была одна в доме своих родителей.
"Ванесса,
Как ты легко можешь себе представить, я чувствую себя ужасно. ("Но и вполовину не так ужасно, как чувствую себя я", - мрачно подумала Ванесса, читая письмо в первый раз.) В субботу утром я вдруг ощутил странное нежелание ехать в церковь. (О, неужели?)
Правда заключается в том, что ты и только ты решала, как нам следует жить, и я больше не намерен безропотно сносить твое поведение. Вспомни, ведь это ты заявила, что нам следует купить квартиру, в которой мы будем жить, пока ты не сочтешь, что нужно приобрести дом. И только ты могла решить, где эти квартира и дом будут находиться. Ты проинформировала меня о том, когда ты намерена обзавестись детьми, как и о том, что собираешься нанять для них приходящую няню, чтобы самой вернуться на работу.
Мое мнение тебя ничуть не интересовало. Хотя последний вопрос для меня - самый важный. Мне очень жаль, но я не хочу, чтобы наших детей воспитывали чужие люди. Поскольку ты зарабатываешь больше меня, о чем мне не позволяется забыть ни на мгновение, то я с радостью готов оставить работу и сидеть с ними дома. Однако я не посмею даже заикнуться об этом - ты непременно назовешь меня слюнтяем и тряпкой, как уже бывало раньше.
И вот в субботу, сразу же после того, как я позвонил тебе - помнишь, я не мог найти свои запонки? - я решил, что не могу жениться на женщине, которая настолько меня не уважает и относится ко мне с нескрываемым презрением.
Откровенно говоря, я не знаю, как иначе закончить это письмо, кроме как заверить тебя: мне очень жаль, что у нас с тобой ничего не получилось, и я желаю тебе счастья в будущем. Я распоряжусь, чтобы все деньги, которые ты выплатила по ипотеке за квартиру, банк вернул на твой счет.
С наилучшими пожеланиями
Уильям".
- Какой негодяй! - хрипло прошептала Ванесса. - Все-таки ты действительно слюнтяй и ничтожество. Ты - самый большой слабак во всем мире. - Она мельком подумала о том, а известно ли Уильяму, как сильно она растолстела. Он работал в Манчестере, и общих знакомых у них не было, но Уэйн, шафер на свадьбе и его лучший друг, одно время ухаживал за Фионой, секретаршей на радио "Сирена". Собственно, именно на их вечеринке Ванесса и познакомилась с Уильямом. Роман Уэйна и Фионы, кажется, уже закончился, но если они все еще видятся друг с другом хотя бы иногда, то Уильяму наверняка известно, что его бывшая невеста изрядно раздалась в талии и прочих местах, став в два раза больше, чем была.
Минуло еще три дня, и Ванесса поймала себя на том, что постоянно думает о еде. О мягком, крошащемся шоколадном торте, верхушка которого украшена толстым слоем густого сладкого крема. Об имбирном мороженом. О креветках под острым соусом карри с рисом и сладким чатни. О картофеле фри с яичницей и маринадом. О ростбифе с картофельным пюре и холодным йоркширским пудингом. Об отбивных из молодой баранины под мятным соусом. О коробках конфет, сосисках и леденцах. О свежих, хрустящих французских булочках, намазанных маслом и клубничным вареньем. О горячих бутербродах с сосиской в тесте и острой горчицей… Во сне Ванесса устраивала роскошные банкеты и не набирала при этом ни унции лишнего веса.
Конечно, эти воображаемые лукулловы пиры были очень приятными, но желудок Ванессы требовал настоящей, а не выдуманной пищи. И тогда, теряя остатки самообладания, женщина садилась в машину и посреди ночи мчалась в первый попавшийся магазин, чтобы наброситься там на жареную рыбу, чипсы или пиццу.
Она понимала, что долго так продолжаться не может. Петля у нее на шее затягивалась все туже. И это называется жизнью? Пожалуй, Ванесса уже готова была отказаться от нее.
Колин дулся. "Должно быть, я сошла с ума, - думала Броуди, - если сначала бросила мужа, а теперь прихожу к нему в гости два или три раза в неделю". Ситуация и в самом деле сложилась крайне нелепая. Она не могла обижаться на Колина за то, что тот сердится на нее. Бедняга просто не понимал, как ему себя вести и на каком свете он очутился.
Броуди приходила домой по вечерам, когда была уверена, что не застанет в Кросби Джорджа. Предварительно она просматривала программу передач, чтобы убедиться, что сегодня не показывают футбольный матч или один из тех фильмов, где люди на протяжении двух часов ожесточенно и увлеченно крошат друг друга, поскольку Джордж мог задержаться, чтобы посмотреть его вместе со своим любимым сыном.
Она появилась дома в воскресенье. Муж смотрел на DVD старый фильм - "Розовую пантеру" с Питером Сэллерсом в главной роли. Колин не повернул головы и не стал приглушать звук, когда Броуди вошла в дом.
- Там тебе пришло несколько писем, - коротко бросил он.
- Настоящие, нужные письма или макулатура? - поинтересовалась Броуди.
- Откуда мне знать? Я не смотрел. Кстати, - язвительно заметил он, - тебе достаточно лишь заполнить нужную форму - и Почтовое управление станет пересылать твою корреспонденцию туда, где ты в данный момент находишься.
- Я знаю. - Броуди помолчала несколько мгновений, пытаясь найти нужные слова. Ей было очень грустно. - Почему мы стали такими, Колин? Ведь когда-то мы чудесно ладили друг с другом.
- Все течет, все меняется, и люди тоже, - расхожей фразой откликнулся муж, не отрывая взгляда от экрана. - Ничто не длится вечно. Все проходит, и плохое, и хорошее.
- Мир не настолько изменился, чтобы мы начали ненавидеть друг друга.
- Разве я тебя ненавижу? - Колин наконец-то выключил телевизор и повернулся к ней лицом. Он выглядел утомленным, осунувшимся и таким несчастным, что ей захотелось обнять его, прижать к своей груди и сказать, что у них все в порядке. Вот только в глубине души Броуди знала, что это не так. Далеко не так. Его отец стал лишь последней каплей. Решающую роль сыграло отношение Колина к их дочери, отношение, которое Броуди никак не могла понять и принять. Оно вызывало у нее настолько сильное неприятие и даже отвращение, что она больше не желала и не могла находиться с мужем под одной крышей. Странно, но именно так выразилась мать Колина о его отце, хотя мужчины были все-таки слишком разными. Колин вздохнул.
- Разумеется, я не испытываю к тебе ненависти, Броуди.
- Я тоже. - Она опустилась в свое старое любимое кресло с правой стороны от камина. Муж прикрутил газовую горелку, уменьшая пламя. Броуди обратила внимание на то, что все вещи в комнате - каминную полку, решетку, стол и прочее - покрывал слой пыли. Ей не хотелось заниматься уборкой в присутствии мужа. Это выглядело бы так, словно она старается уязвить его и доказать ему что-то, но ведь если бы она пришла тогда, когда он был на занятиях в школе, то здесь непременно торчал бы Джордж, его замечательный папаша. Броуди готова была держать пари, что Колин и не думает стирать свои рубашки и что у него скоро закончатся чистые носки, даже если их у него не меньше пятидесяти пар. Кстати, Джош не мог понять, почему его отец всегда хочет получать в подарок именно носки, будь то его день рождения или Рождество. Воротничок рубашки мужа тоже выглядел не слишком чистым. Броуди вдруг показалось, что Колин, должно быть, совершенно подавлен и разбит, раз не удосужился сменить рубашку, ведь обычно он очень щепетильно относился к своему внешнему виду.
Они долго сидели молча. Но это было не то уютное, дружелюбное молчание, хранить которое им когда-то было хорошо и покойно. Броуди пыталась найти нужные слова и вообще придумать, что же можно еще сказать, да и Колин, скорее всего, был занят тем же. Хотя, не исключено, он просто ждал, когда она уйдет, чтобы снова уткнуться в телевизор.
- Ты не возражаешь, если я заберу компьютер? - наконец спросила она. Колин так и не научился им пользоваться, всецело полагаясь на нее: Броуди печатала его заметки и искала нужную информацию с помощью "Гугл". - Я попросила провести в "Каштаны" широкополосный Интернет. Но ты всегда можешь обращаться ко мне, если тебе что-нибудь понадобится для работы. Ты даже можешь сам привезти мне компьютер, а заодно и взглянуть на дом, на то, каким он стал после ремонта.
- Забирай, что хочешь, мне все равно.
- Спасибо. - Броуди грустно кивнула.
- На что ты живешь? - внезапно поинтересовался Колин после очередной продолжительной паузы. Что-то здесь было неприятное, что покоробило ее, - не в самом вопросе, а в тоне, которым он был задан.
- Что ты имеешь в виду?
- Я имею в виду деньги. На что ты живешь?