Под пристальным взглядом Морозана Тася тщательно очистила апельсин сначала ему, потом себе, ссыпала кожуру в пакет и только после этого заставила себя посмотреть на Славика.
Он ждал и буквально впился в нее глазами.
– В тот день мы с Егором были в церкви Николая Чудотворца.
То неясное облачко легкой тревоги и недовольства собой, что плавало весь день над Таськой, мгновенно превратилось в грозовую тучу.
– Я не хочу об этом ничего слышать, – вырвалось у нее.
– Почему? – поразился Славик. – Ты не права. Я думаю, ты должна знать: Егор ради тебя поехал в Демре! Он боялся за тебя и хотел, чтобы ты нашла какое-то дело себе, хоть как-то содержала себя. Понимаешь?
Известие оглушило Таську. Несколько мгновений она переваривала услышанное.
– Ах вот оно что! Ради меня, значит. А теперь он как овощ лежит – тоже ради меня? – Губы у нее задрожали.
– Может быть, – туманно намекнул Славка, но намек был слишком размытым.
– Ты понимаешь, что несешь? – с нарочитым участием спросила Таська. – Или у тебя такое последствие?
– Нет никакого последствия. Ты просто не понимаешь, что произошло.
– А ты понимаешь?
– Возможно, это смелое утверждение, но мне кажется – да, понимаю.
– И что ты понимаешь? – Спросила скорее по инерции. Никто не может объяснить случайность. Почему происходят крушения, взрывы, наводнения? Можно объяснить физику явления, но не его причинно-следственную связь. И Славка хоть и притворяется мэтром, знает о природе всего сущего столько, сколько и она.
– Мы были у саркофага и обратились каждый со своей просьбой. – Славик почему-то перешел на шепот, и у Таськи моментально поднялся протест: она воспротивилась тому, что он уже сказал, и тому, что он еще собирался сказать.
Она категорически не была согласна с тем, что разбитый ящик – этот саркофаг – мог что-то изменить в жизни. Даже не икона, а так – обломок мрамора. И наверняка новодел. И чтобы – такое?..
А если все-таки изменил, то почему – так?!
Воспоминания были такими яркими и живыми, а последствия такими чудовищными, что у Таисии сердце заныло от невозможности что-либо изменить.
– Ну и что? Мы тоже с Ленкой были на этих руинах и даже проходили по тоннелю желаний, и ты сам видишь, как все вышло.
– Так это все случилось по молитве, – не унимался Славик.
Тася обалдело уставилась на партнера и друга, чувствуя, как ее затягивает его немигающий взгляд.
Она с усилием отвела глаза.
Славка нес такую пургу, что ни в какие ворота она не лезла. Единственное, что извиняло его, – недавняя близость смерти.
– Слав, – Таисия с невыразимым сожалением посмотрела на больного, – это чушь. По молитве муж попал в аварию и лежит в коме?
– Неисповедимы пути Господни, – прикрылся Славка расхожей фразой.
– Ой, перестань, – поморщилась Таська, – не верю я в эту хреновину, так что давай не будем.
– Хорошо, не будем, – легко уступил Славик. Силы у него были на исходе. – Спасибо за фрукты. Мне есть что-то не хочется, может, заберешь Настене?
– Ешь давай, – рассердилась Таисия, – я жду, что ты окрепнешь и возьмешь на себя дела, а ты, видите ли, не хочешь есть. Давай ешь и становись в строй.
– Да я готов хоть сейчас. Что у тебя там? Трудности?
От этого наивного вопроса Таисию подкинуло.
– Трудности? Да уж действительно – трудности. Контрабандный груз в Домодедове, контейнер на станции, долги повальные, на расчетном счете ноль. Этого хватит? Или мало?
Чувствуя свою бесполезность и страдая от этого, Славка прикрыл веки.
В это мгновение дверь в палату приоткрылась, в нее наполовину всунулась дежурная медсестра и, поминутно оглядываясь назад, зашипела:
– Все, все, прощайтесь, время вышло. К Вячеславу Витальевичу вообще еще посетителей не пускают, это вам поблажку сделала Софья Петровна, и вообще пора уколы и таблетки принимать.
Давайте, давайте, быстрее, а то мне влетит. Главный вечерний обход делает.
Подгоняемая медсестрой, Таисия сунула Славке апельсин, быстро чмокнула куда-то в желто-зеленый висок и выскользнула в коридор.
В палате у Егора, где Таська была на легальном положении, все было без изменений.
Таисия сняла туфли, пошевелила непослушными ступнями, морщась от покалывания в каждом пальце, с удовольствием сунула ноги в шлепанцы, которые выдали якобы Егору, но которые ждали его под кроватью, создавая иллюзию, что здесь лежит ходячий больной.
Жадным взглядом обследовала спокойное нездешним спокойствием лицо, обросшее щетиной, и пожаловалась безмолвному супругу:
– Не знаю, что делать, Егорушка. Не получается ничего у меня. Наверное, еще мало времени прошло, но времени-то как раз и нет. Уже август на носу, нужно лететь на Сахалин, а денег нет. Да и что я на Сахалине делать буду? И как? Не представляю.
Прошлепав к умывальнику, Таисия умылась, промокнула лицо домашним полотенцем, принесенным в первые дни.
– Как думаешь, может, Алексея отправить? Или нет, лучше не надо? – Таська помолчала, словно на самом деле они вели диалог. – Ты прав, он чужой все-таки. Ленку попросила, но она не проявила желания, сказала, попробую, только чтобы я от нее отвязалась. Ей хорошо, у нее магазин, а у нас фига с маслом будет, если путину пропрем.
Бормоча, Тася приступила к своим прямым обязанностям: побрила мужа, ловко обходя трубки во рту, протерла теплым компрессом лицо и причесала.
За всеми этими нехитрыми делами не увидела, как сжался кулак Егора, прикрытый простыней.
Звонок раздался среди ночи.
У Таисии, ожидающей только дурных вестей, сердце выскочило из груди.
– Алло? – В трубке что-то мяукало и трещало, потом сквозь эту какофонию пробился Ленкин голос:
– Тась, прости, если разбудила. – Голос то удалялся, то приближался, будто раскачивался на качелях.
Сердце повисло где-то и не спешило возвращаться на место.
– Да уж, – проворчала Тася, – ты знаешь, который час?
– Конечно, знаю. Утро!
– Какое утро, елки-палки? Ты что там, пьяная?
– Да знаю я, знаю, который час. Как там Морозан? – Ленка чертыхнулась в сторону, и Тася поняла, что она за рулем.
– Ты чего звонишь? – возмутилась Тася.
Одной ногой она наступила на другую – с открытого балкона тянуло прохладой – и поправила свалившуюся бретельку от пижамы.
Это была любимая Таськина пижама – топ и шортики. Белая, в красный горох, она Таське очень шла, а Егор высоко ценил эту пару за удобство – пижама легко открывала доступ к телу.
Вспомнив об этом, Таська мгновенно почувствовала себя глубоко несчастной женщиной и напрягла горло, борясь со слезами.
– У меня есть новости. Я встречалась с Анохиным, с рыбаком этим, помнишь? – В тоне, которым был задан вопрос, слышалось такое сдержанное торжество, точно Ленке одной удалось урегулировать притязания Японии на гряду островов или, на худой конец, выйти в море и поставить сети.
– О… – Таська сразу простила подруге ночной звонок, – ну и как он?
– Слушай, как там Вячек?
– Лучше, чем до аварии. Докторица сказала, что сахарный диабет не подтверждается.
Трубка помолчала, потом удивленно выдохнула:
– Да ты что?
Таська решила, что нелишним будет немного приукрасить действительность:
– Представь себе. Славка такой счастливый, лежит себе, отъедается.
– Вот это да-а, – протянула ошеломленная Ленка.
– Ну так что с рыбаками?
– С рыбаками вот что, – деловито сообщила Федосеева. – Я встретилась с бригадиром – еле уговорила, такой вредный, зараза. Не хотел разговаривать с бабой, прикинь? Только когда назвала фамилии Морозана и Бинча, согласился перетереть. Сказал, что знает мужиков как надежных партнеров. Знает, что не кидают, деньги платят сразу, а не отрезают кошке хвост по частям и всякое такое.
От этих слов в груди у Таськи начала пульсировать горячая точка, распространяя теплые волны. Она знала Егора семнадцать лет, но ни разу не испытывала за него такой гордости: ни когда летала с мужем на отдых, ни когда помогала ему на кухне, ни когда тратила заработанные им деньги. Кто сказал: мужчина – это муж и чин?
Что-то в этом есть.
– Но это все лирика, – завершила преамбулу Ленка, – этот упырь требует, чтобы на заключение договора ты прилетела сама.
– Я?! – Домохозяйка в Таське никуда не делась и тут же приготовилась хлопнуться в обморок.
– Ты. Так что через недельку собирайся, подруга, и вылетай. Иначе все договоренности псу под хвост.
– А почему так быстро? Почему через неделю?
– Потому что, по прогнозу, рыба пойдет через неделю.
– А деньги? У меня же нет денег, – захныкала Таська.
– Да, кстати, – равнодушно продолжала Ленка, – он просит пятьдесят процентов предоплаты, а окончательный расчет, уже когда пойдет отгрузка. Только я думаю, что он загнул. Больше тридцати никто ему не даст.
Это был последний гвоздь в крышку гроба. У Таськи задымилась голова от напряжения. С ее математическими способностями только и считать в уме затраты, которые исчисляются миллионами.
Двоечница, обругала она себя, перебегая с трубкой на кухню, где Егор хранил калькулятор.
"Делить или умножать?" – билось в голове.
– Лен, а сколько это – тридцать процентов?
– Так, значит. Одна тонна – один лимон. Контейнер двадцатичетырехтонный. Вот и считай.
На калькуляторе выскакивали какие-то албанские цифры, Таська бросила эту затею.
– Тьфу, Лен, ничего сообразить не могу. Скажи, ты уже подсчитала?
– Подсчитала. – Ленка назвала число.
– Слушай, неужели за контейнер придется отстегивать такие бабки?
– Это тебе решать, – умыла руки Ленка.
Тася приземлилась на диван и почесала затылок.
– Лен, а как я полечу? Как я здесь мужиков оставлю?
– Я думала об этом.
Таисия снова испытала прилив благодарности:
бесчувственная Ленка проблему признавала и делила за нее ответственность.
– И что надумала?
– Думаю, я тебя здесь встречу, сведу с этим бригадиром, с Николаем Анохиным, и оставлю. Пока ты заключишь договор и загрузишь контейнер, я буду в больнице дежурить. Ты вернешься – я улечу.
Безупречность стратегии, которую лихо набросала Ленка, Таисия не сумела оценить – в ушах застряли слова: "Ты заключишь договор и загрузишь контейнер".
– Я? – отказываясь верить, переспросила Тася.
– Что – ты?
– Я буду загружать и отправлять контейнер?
– А кто? Ты же у нас теперь босс.
– Кто босс? Я? – перешла на сип Таська, но подлая Ленка несколько раз прокричала "Алло?", а потом и вовсе пропала.
В трубке раздались резкие гудки, они следовали один за другим, а Таисия все прижимала телефон к уху.
Как это получилось, черт бы все побрал?
Почему опять она? И что она там, среди мужиков, одна, на краю географии, будет делать? А если ее обманут? Деньги возьмут, а рыбы не дадут? Или дадут, но какую-нибудь тухлую?
Черт, черт, черт, – крутилась в постели, сбивала простыню Таисия.
Заснуть больше не удалось.
Воображение разыгралось, ей представлялись заснеженные сопки, среди которых она, оставшись без копейки в результате вероломства рыбаков, железнодорожников, ментов и инспекторов разных мастей, на лыжах прокладывает путь домой.
К утру под глазами залегли тени, а из сумятицы мыслей ничего путного так и не сложилось.
Может, как-нибудь без нее обойдутся, согревала себя трусливой мыслью Таська.
– У нас арестовали счет, – бухнул с порога Алексей.
Он был распарен – кондиционер в машине не включал из экономии – и крайне недоволен своим… шефом… шефиней.
Шефиня сидела с мокрыми глазами и красным носом, гипнотизировала фикус и в трагическом молчании теребила носовой платок.
Алексей предполагал нечто подобное и предупреждал еще неделю назад, но что Тася могла поделать, если проклятая, уродская Бутомо не хотела с ней встречаться и оплачивать триста килограммов форели и семги тоже не желала?
Лживая, как тысяча чертей, Бутомо была не единственной.
Владельцы магазинов, ресторанов и баз будто объявили войну Таисии Бинч, и Таська металась между неблагонадежными клиентами, но толку от этого было немного.
К ней относились снисходительно, не посылали в длительное эротическое путешествие, как выражался Егор, подносили чай, кофе, вино и даже виски, а денег не платили. Гробокопатели.
Таська использовала излюбленную тактику – слезы, но они не действовали, а она-то, глупая, считала Егора бессердечным.
Вот тогда Алексей и вспомнил про Сергея Усхопова – бывшего обэповца.
Таисия порылась в телефоне Егора, нашла этого всемогущего Усхопова и пригласила в контору.
Подъедающийся за счет "Даров Сахалина", Серега Усхопов оказался тем самым снулым типом в мятом спортивном костюме, с которым Таисия имела счастье встретиться в "Хуанхэ", правда, на этот раз он приоделся в джинсы и рубашку поло, что не помешало Таисии узнать его.
В душе у Таськи тут же возникло тревожное чувство, будто она наступила на тонкий лед. Что делал этот тип в ресторане?
– Кажется, мы с вами встречались, – признал Усхопов, и этим признанием обезоружил Таську. Зародившиеся подозрения развеялись, неясная тревога забылась.
Усхопов сразу принял снисходительно-покровительственный тон.
Обращался к Таисии Романовне на "ты", с ходу принялся воспитывать, пытался учить Таисию жизни и в целом не спешил подключиться к делу, так что она в конце концов завелась.
– Вот список должников, ты бы лучше деньги выбивал, чем умничать, – красная от обиды, заметила Таська.
– А зачем ты вообще туда полезла без меня?
– А почему я не должна была лезть?
– Ну а сама как думаешь?
– Ты на что намекаешь? – взбеленилась Таська, которую вывести из себя было не так просто.
– Да что тут намекать? У тебя же ни фига не вышло? Тебя прокатили и будут прокатывать еще неизвестно сколько.
– Ну а ты зачем?
– А чего это я должен твои косяки исправлять?
Даже без году неделя бизнес-леди Таисии Романовне стало ясно: Усхопов набивает цену.
Наверняка они бы разругались вдрызг, если бы их не отвлек от этого увлекательного занятия Алексей.
– Простите, Сергей Геннадич, – тактично вмешался он в перепалку, – у вас нет знакомых, которым можно устроить наш контрабас?
Усхопов закипал быстро, а остывал медленно, и желваки на скулах еще некоторое время играли.
– А что там?
Груз, который они получили в Домодедове, Таська боялась кому-то предлагать, потому что он был без документов, вернее, он шел по липовым документам. Вроде мертвых душ.
Как они с Алексеем забирали его со склада – отдельная песня.
Представление, которое разыграл Иван Калистратов (проверенная домодедовская крыша "Даров Сахалина"), чуть не свело Таську в могилу.
Начал Иван с того, что отправил их с Алексеем погулять.
Часа четыре они "гуляли" в раскаленной машине на парковке.
Через четыре часа солнце укатило за горизонт, быстро стемнело, дышать стало легче, но смертельно хотелось в туалет, есть и спать – именно в такой последовательности.
Когда ожидание стало невыносимым, объявился Иван.
Этот производил впечатление интеллигента. Умное лицо, отглаженный сюртук, стрелки на брюках, тонкая белая рубашка, под фуражкой угадывался бобрик. За Иваном шлейфом следовал непередаваемый запах – запах возможностей.
Сунув под дворники "форда" пропуск, Калистратов расслабленно устроился на заднем сиденье и скомандовал:
– Вперед и налево.
Получив еще несколько указаний, Алексей подъехал к шлагбауму.
– Вы, Таисия, – обратился Иван к бизнес-леди, – с бумагами идите за мной, а ты, Алексей, жди в машине.
Поеживаясь в темноте от резко наступившей прохлады, Таисия почапала за поводырем. Никакого подвоха она не ожидала.
Калистратов провел ее по ангару в складские глубины с тускло освещенными многоярусными металлическими полками, где, сидя за столом, дремал не то кладовщик, не то охранник в ватнике.
– Этот груз я изымаю, – внушительно произнес Иван, указывая на ряд одинаковых коробок, выстроившихся на нижней полке.
– Что такое? – встрепенулся охранник-кладовщик. – Опять?
– Ну что делать, служба такая, – покаялся Калистратов.
Деятель в ватнике небрежно бросил Таисии:
– Девушка, чего смотрите, сверяйте. Все-то ты бдишь, государев человек, – вставил он шпильку Калистратову, пока Таисия тыкалась в коробки, сверяя номера по накладным.
– Леонтич, отставить разговорчики, – приструнил хмыря Иван, – выписывай пропуск.
– А куда ты их?
– Куда все, туда и эти. В закрома родины, – осклабился Иван, а у Таськи похолодели конечности. Что, если действительно – в закрома?
Поставив подпись в каких-то бумагах, Калистратов подозвал двух грузчиков, и те в считаные минуты перегрузили ящики на погрузочную тележку.
Тележка тут же отчалила и скрылась за курганами ящиков и коробок, а Иван махнул деятелю:
– Леонтич, я тебе акт изъятия чуть позже нарисую.
– Угу, – буркнул, закуривая, Леонтич.
Раздираемая желанием броситься за тележкой, Таисия застыла на месте.
– Гражданочка, – громко произнес Иван, – идемте протокол составлять.
– Какой протокол? – запаниковала она.
– А вы как думали? У нас тут все-таки не бюро находок. С государством шутки плохи.
– Какие шутки? А как же?.. – начала Таисия, во все глаза глядя на Калистратова – тот с непроницаемым лицом прошел мимо, и Тася совершенно потерялась.
– Спасибо, – невпопад брякнула она.
– Обращайтесь, – разрешил Леонтич.
Калистратов в это время широким шагом покидал ангар. Таисия рванула следом, задыхаясь, позвала:
– Иван!
Отойдя на некоторое расстояние, тот остановился:
– Что-то не так?
Таська с подозрением уставилась на него: издевается, что ли? Если бы она только знала, что не так!
– Передавайте привет Егору. – Издевается, заключила Таська.
– Спасибо. А как же?..
– Да все нормально. Вам туда, – поставив ладонь ребром, показал он, и Таисия так и не решилась спросить, куда покатила тележка.
Обратный путь отнял у Таськи полжизни. Мало того что она заблудилась в бесконечных лабиринтах между стеллажами с ящиками и пакетами, так еще ее не покидала мысль, что контрабандные коробки прикарманил Калистратов.
Все ее страхи оказались напрасными.
Пока она доплелась до алексеевского "форда", коробки уже перекочевали в машину: часть в багажник, часть – в салон, на заднее сиденье.
И вот теперь эти коробки мертвым грузом лежали в холодильнике на складе, что тоже было опасно.
– А сколько там? – Усхопов раздулся от важности, и Таська по ассоциации вспомнила о пиявках.
– Немного больше центнера.
Отбивая дробь пальцами, пиявка призадумалась – очевидно, прикидывала размер вознаграждения. Закончив подсчеты, Усхопов кивнул:
– Не вопрос. Есть пацаны у меня. Приедут заберут.
Таисия уже готова была на радостях кинуться на шею кровопийце и простить все обиды, как он заявил:
– Половина навара моя.