- Это не так, Генри! - спокойно возразила жена, откладывая свое вязанье, которым обычно занималась после ленча. - Общение с этой красивой девочкой… Лолой, - так, более удобно, переделала она непривычное русское имя "Оля", - мне доставляет большое удовольствие. Вот только, - вздохнула она, - скорее бы перестала плакать.
- А что, по сестре скучает? Или все еще оплакивает родных? - с сочувствием спросил супруг. - Ты бы, Салли, прокатилась с ней на круизном лайнере по Карибам! Показала бы ей эту красоту, о которой девчонка и не мечтала в своей холодной России. Новые впечатления помогут забыть горе!
- Ты прав, дорогой. Я об этом уже думала, - одобрила его предложение Сара. - Здесь она поначалу как будто повеселела, так ей все нравилось, а как немного пообвыкла, то снова каждый день плачет и просит привезти сестру.
- Но ты ведь пока не думаешь удовлетворять ее просьбу? - обеспокоенно взглянул на жену Фишер. - Мне Лола тоже нравится. Однако нам для начала хватит ее одной!
- Вполне с тобой согласна! - выразила солидарность Сара. - Мы с Лолой уже неплохо ладим. Утром вместе бегаем по парку, потом я учу ее играть в теннис, и мы купаемся в бассейне, - с довольным видом сообщила она мужу. - Она только начала ко мне привыкать, и приезд сестры этому помешает.
- Ну и что ты решила? - поинтересовался Фишер.
Сара поднялась и не спеша прошлась по роскошной, залитой солнечными лучами гостиной. Ей было за пятьдесят, по благодаря гимнастике и диете у нее все еще была статная фигура. Однако широкая кость, грубоватость сложения и большие руки прачки, перестиравшей когда-то горы белья, лишали ее внешность изящества, несмотря на дорогую косметику и изысканную одежду.
- Возьмем к себе и вторую, только позже, - объявила она, остановившись около мужа. - Разве будет плохо, если мы вырастим двух русских красавиц, достойных сниматься в Голливуде? Подумай, Генри, какая жизнь нас ожидает!
- А чем плохо нам сейчас живется, Салли? Нечего зря Бога гневить, - укоризненно проворчал Фишер, который не без основания был горд тем, чего добился.
- Да как ты не понимаешь? - возбужденно воскликнула честолюбивая Сара. - Ну что с того, что мы богаты? Таких пруд пруди! Кто нас знает? Узкий круг друзей. А так, - посмотрела на мужа блестящими глазами, - мы сразу будем всем интересны. Станем знамениты!
Слова жены произвели на Фишера впечатление.
- Не побоюсь сказать, толково рассуждаешь, Салли! - одобрительно произнес он. - Если из девчонок и правда вырастут красотки, да еще благородного происхождения, нас с тобой на руках будут носить! Как благодетелей общества. Да и нашему бизнесу прямая польза!
Фишер весело посмотрел на жену, но тут же озаботился:
- Но как ты объяснишь Лоле, почему мы пока не берем ее сестру?
- Так же, как и раньше - заразной болезнью, - ответила она с хитрой улыбкой. - И сестра будет болеть столько, сколько нам понадобится.
- А потом болезнь может окончиться и летальным исходом, - сообразил супруг. - Во всяком случае, так объявим Лоле. Ловко придумано!
Он с уважением посмотрел на супругу и удовлетворенно добавил:
- Тогда, не теряя времени, отправляйтесь с Лолой укреплять свои отношения в плавании по Карибскому морю! А я тут пока разберусь с посредниками.
Мистер Ричардсон прождал своего клиента почти полчаса и, разминаясь, прохаживался по приемной, когда через зеркальные окна заметил подкативший к подъезду лимузин Фишера. Поднявшись на личном лифте прямо в кабинет, босс вызвал свою длинноногую изящную секретаршу Мэрилин и, когда она положила перед ним папку с документами, хлопнув по вызывающе оттопыренному заду, небрежно бросил:
- Ну как, Мэри, этот жулик из посреднической фирмы уже пришел? А то я не прочь немного позабавиться.
- Уже полчаса, как здесь ошивается, Генри, - с кокетливой улыбкой ответила она боссу, с которым явно была в коротких отношениях.
- Жаль, что пропадает хороший аппетит, - хохотнул Фишер и, став серьезным, распорядился: - Ладно, пусть войдет!
Мэрилин, виляя стройными бедрами, выскользнула в приемную, и в кабинет стремительно вошел заждавшийся мистер Ричардсон. По закушенной губе было видно, что он очень зол на клиента, но посредник сдержался, подсел к столу Фишера и, открыв свой кейс, молча протянул ему пачку документов.
- Это еще мне зачем? - удивленно посмотрел на него миллионер, вертя в руках чужеземные бумаги с печатями, очевидно, на русском языке. - Я же от вас на эту девчонку все нужные документы получил.
- Можете теперь их выбросить! - грубо бросил Ричардсон. - Они вам больше не нужны. Это - новые документы на вашу девочку, которые срочно прислала посредническая фирма из России.
- Ничего не понимаю! - нахмурился Фишер, предчувствуя недоброе. - Зачем они мне?
- Вы же не хотите вернуть ее русским, потеряв свои деньги? - без обиняков объяснил ему Ричардсон. - И мы не хотим этого, так как наш русский партнер - фирма "Здоровье", самоликвидировалась, и получить неустойку не с кого!
- Кто же это сможет у меня отобрать Лолу? - насмешливо выкатил на него глаза Фишер. - Русские диверсанты?
- Напрасно смеетесь! - зло осадил его посредник. - Ее родители - потому что они живы и здоровы. Нас с вами обманули! Девчонки были похищены и разыскиваются, - уже спокойнее объяснил он. - Одну вроде уже вернули родителям.
Сообщение посредника озадачило, но отнюдь не обескуражило Фишера, в жизни которого многократно возникали куда более серьезные осложнения. Он лишь, нахмурив кустистые брови, пробежал глазами новые документы и, тяжело взглянув на незадачливого посредника, бросил:
- Пожалуй, это сойдет. Выходит, мы удочерили не Ольгу Юсупову, а сироту Елену Шереметеву, тоже дворянского происхождения. И кто же так здорово изготовляет эту липу? - презрительно усмехнулся, разглядывая одну из бумаг. - Здесь не только печати, но и бумага старинная.
- У них там есть большие мастера этого дела. За хорошую плату любой документ подделают так, что не всякий эксперт отличит от подлинного, - вполне серьезно объяснил Ричардсон. - С этими бумагами вы от Юсуповых отобьетесь, если они сумеют с помощью Интерпола отыскать свою девчонку.
На некоторое время воцарилось молчание, во время которого Генри Фишер размышлял, а посредник терпеливо ожидал решения своего клиента. Наконец, тот вышел из задумчивого состояния и объявил:
- О’кэй! Принимаю от вас эти документы как частичную компенсацию за сестру Лолы. Если я правильно вас понял, мне не видать ни ее, ни уплаченных за нее денег, - остро посмотрел он на Ричардсона и со скрытой угрозой добавил: - Думаю, что вы знаете, с кем имеете дело, как и то, что происходит с теми, кто мне не платит долги?
Посредник утвердительно кивнул, и Фишер жестко заключил:
- Я не стану требовать от вас возврата денег, если спрячете все концы в воду и никто через вас на меня не выйдет! Если не примете мер или развяжете языки, то пеняйте на себя!
- Можете в нас не сомневаться! Ведь поэтому я здесь, - горячо заверил его Ричардсон. - Все следы нами уничтожены! И наша фирма скоро исчезнет, так как босса посадили за неуплату налогов. Однако, - счел нужным предупредить он клиента, - девчонку у вас могут найти и помимо нас.
- Не считайте меня за простака! Не найдут Лолу без вашей помощи, - грубо оборвал его Фишер. - Так что держите-ка язык за зубами, если дорога жизнь, и передайте это остальным!
Миллионер встал с кресла, давая понять, что аудиенция окончена и, покидая кабинет, Ричардсон спиной чувствовал, как тот провожает его своим тяжелым взглядом.
Дни бежали чередой, а упорные поиски Оли не давали никаких результатов.
Хитрая Воронцова умело разыгрывала из себя безвинную жертву преступников, безутешную вдову, которая ничего не знала об уголовном прошлом погибшего мужа. И хотя документы на сестер Юсуповых оказались похищенными, работники детдома подтвердили, что они были оформлены должным образом.
Юсуповы также в благодарность за то, что она помогла вернуть Наденьку и половину выкупа, уплаченного бандитам, сдержали свое слово и не сообщили следователю о ее пособничестве похитителям. Поэтому Катерину почти сразу же выпустили, и она прошла по этому делу как свидетельница. Держать язык за зубами она умела, и о ее более тесной связи с подельниками Седого никто не узнал.
Частые визиты в детдом Прони заведующая объяснила тем, что она принимала его как представителя благотворительной организации, за которого он себя выдавал, и других отношений с ним не имела. Это почти соответствовало правде и ее оставили в покое. Проня же, как только началось следствие, сразу исчез и выйти на его след никак не удавалось.
- Уволился по семейным обстоятельствам. Жаль, ценный был работник, - с фальшивым вздохом посетовал Сальникову глава охранного бюро "Выстрел" Василий Коновалов. - Наследство какое-то получил на Кубани, то бишь на Ставрополье. Он вроде из тамошних казаков, - объяснил он сыскарю, но в его глазах светилась насмешка. - Наверное, уже не вернется.
Виктору Степановичу опыта было не занимать, и он давно уже вычислил, что похищение маленьких Юсуповых - дело рук банды Седого, а Проня лишь его подручный. Однако никаких доказательств этого не было, и как им ухватить матерого преступника ни он, ни его друг и шеф Михаил Юрьевич придумать пока не могли. Попытки разговорить явно причастных к похищению Фоменко и Софу окончились неудачей. Хитрые и осторожные, они в один голос твердили, что имели дело только с Надей, а об Оле им ничего неизвестно.
Безрезультатность поисков вконец измотала и без того слабую нервную систему Светланы Ивановны. Хотя одна дочь уже находилась дома у нее под крылом, из-за отсутствия второй она постоянно испытывала сердечную боль и пребывала в депрессии. Именно по этой причине впервые за долгие годы совместной жизни у нее произошла ссора с мужем, которого боготворила и с которым никогда раньше не расходилась во мнениях.
- Я видела ужасный сон, Мишенька, - сказала она ему за завтраком, и на ее дивные синие глаза навернулись слезы, что было теперь постоянным явлением.
- То-то ночью ты металась и стонала, - отозвался Михаил Юрьевич, отложив вчерашнюю газету, так как за неимением времени просматривал прессу перед уходом на работу. - Я уж хотел было тебя разбудить, но все, видно, прошло, и ты успокоилась. Какой-нибудь очередной кошмар?
- Видела Оленьку как наяву! Она погибала, взывала о помощи, а я не смогла спасти, - всхлипывая, рассказала Светлана Ивановна. - Мы купались с ней где-то в теплом море, и ее схватил огромный спрут! Представляешь этот ужас?
- Конечно, представляю, но нельзя же, Светочка, относиться к этому всерьез, - мягко ответил ее муж. - И тем более проливать слезы! Это же только сон!
- Нет! Я верю снам, - горячо возразила Светлана Ивановна. - Спрут утаскивал ее в глубину, Оленька протягивала ко мне свои ручонки, а меня словно парализовало. Так и не смогла прийти к ней на выручку! - горестно произнесла она, опустив голову. - Бог хочет отнять ее у нас, Миша!
- Не сходи с ума! Неужели не понимаешь, что все эти ужасы тебе снятся на нервной почве, отражая твое беспокойство за судьбу Оленьки? - резче, чем обычно, урезонивал ее муж. - Ведь мы ничего о ней толком не знаем! - добавил раздраженно, сознавая бесплодность своих усилий. - Но из того, что известно, следует, будто наша дочь находится в хороших условиях. Зачем же думать о худшем?
Лучше бы он промолчал! Его слова и, главное, тон вызвали новую боль в истерзанной неизвестностью душе матери, и Светлана Ивановна обиженно возразила:
- Так что, может, мне по этому поводу радоваться? Откуда ты знаешь, каково сейчас Оленьке и не попала ли она в беду. Рано же ты успокоился, Миша! - бросила мужу горький упрек. - Не ожидала я этого от тебя! - И опустив голову на руки, бурно разрыдалась.
Михаил Юрьевич беззаветно любил жену и первым порывом у него было броситься к ней и утешить, но, ощутив в своем сердце глубокую обиду, остался на месте.
- И я не ожидал от тебя такого упрека, - глухо произнес он, стараясь не поддаваться гневу. - Неужто не видишь, что я делаю все возможное и невозможное, чтобы поскорее найти нашу дочь? Ты как мать, возможно, глубже переживаешь, но это не дает тебе права несправедливо укорять и закатывать мне истерики!
- Тебе не по душе истерики? Но я угожу в психушку, вот увидишь! - сквозь слезы пригрозила ему Светлана Ивановна, которая от безутешного горя уже плохо соображала. - Что толку от твоих слов, что много делаешь, когда не видно никакого результата?
Это было уже слишком! В душе Михаила Юрьевича все кипело от обиды и возмущения. Сами собой на язык наворачивались слова, призванные вразумить жену и защитить свое достоинство, восстановив справедливость. Но он был сильным человеком и сумел взять себя в руки, понимая, что в таком состоянии, в каком она находится сейчас, к добру это не приведет.
Резко отодвинув от себя недоеденный завтрак и не став пить кофе, он молча поднялся и, схватив по пути кейс, вышел из квартиры.
Глубоко переживая в душе первую в жизни ссору с горячо любимой женой, Михаил Юрьевич прибыл в свой офис, привычно сел за письменный стол, но работать не смог. Все его мысли были направлены на то, как поскорее с ней помириться, не роняя при этом своего достоинства. Он по-прежнему испытывал обиду от несправедливых упреков, но она уже отошла на задний план из-за беспокойства о здоровье супруги.
"Нет, словами Свете сейчас не поможешь, - основательно подумав, пришел он к резонному выводу. - Утешить ее может только хоть какой-нибудь результат в поисках Оленьки. До этого незачем с ней говорить. Надо выдержать паузу!"
Вызвав секретаря, Михаил Юрьевич попросил разыскать и направить к нему Сальникова, с которым с утра не мог связаться по мобильному, и уже собирался разобрать накопившиеся деловые бумаги, как ему позвонил Петр.
- Ты откуда говоришь? - обрадовался он. - Если сможешь, приезжай сюда! - попросил сына. - Нам с тобой надо поговорить о матери. Ее состояние внушает мне тревогу.
- А я как раз к тебе собирался, папа. Звоню с дороги, - оживленно произнес Петр. - Мне тоже надо с тобой посоветоваться. Тут появилась зацепка в розыске Оленьки.
- Хоть бы что-нибудь удалось узнать! Твоя мама совсем извелась, - посетовал Михаил Юрьевич. - Я жду Виктора Сальникова, и мы все вместе подумаем, как сдвинуть наши поиски с мертвой точки.
Петр только вошел и уселся рядом с отцом в глубокое кожаное кресло, как дверь открылась, и в кабинет влетел запыхавшийся Сальников. Благодаря более совершенному протезу он почти не хромал.
- Прости, Миша! Не знал, что тебе срочно понадоблюсь, и повез в ремонт свой мобильник, - плюхнувшись в кресло, извинился он перед шефом. - А что, собственно, стряслось?
- Светочка на пределе! - удрученно произнес Михаил Юрьевич. - У нее и так слишком чувствительная натура, а из-за Оленьки совсем извелась. - Сегодня мы впервые за столько лет даже поссорились. Да, сын, это так, - с горечью бросил он Петру. - Мама упрекнула меня, что плохо ищем Оленьку, а мне стало обидно.
- Зачем она так? Это несправедливо, - покачал головой Петр. - Я-то знаю, что ты из сил выбиваешься, папа. Ей надо объяснить!
- А что, ей от этого легче будет? - решительно возразил Михаил Юрьевич. - Нет, сынок, помириться помогут только наши активные действия! Вот о них давайте и потолкуем.
Он откинулся в кресле и, обращаясь к Сальникову, сказал:
- Я вызвал тебя, Витек, так как взбудораженный утренней ссорой со Светой хотел поскорее скоординировать наши с тобой усилия. Но Петя сказал, что у него есть что-то новое. Поэтому предлагаю послушать его. Согласен?
Виктор Степанович молча кивнул, и Петр, оживившись, сообщил:
- Вчера ко мне в офис вновь позвонила Зина. Нового она сказала немного, но на этот раз, ожидая ее звонка, я хорошо подготовился, - он победно взглянул на отца и его друга. - В общем, удалось установить номер домашнего телефона, по которому она со мной говорила!
- Это уже кое-что! - обрадованно подхватил Виктор Степанович. - Мы бы здорово продвинулись, если бы Зина оказалась Настей Линевой, о чем я сильно подозреваю. Теперь это можно будет проверить, установив: кому принадлежит квартира, откуда она звонила.
- А кто эта Настя Линева? - спросил Михаил Юрьевич.
- Разведка донесла, - с усмешкой объяснил Сальников, - что в банде Седого есть красивая девка, которую уже не первый раз активно используют в деле. Она бывшая проститутка и вроде бы любовница самого главаря. По описанию вполне подходит, кроме цвета волос, но их она могла и перекрасить.
- Что практически это нам даст? - с сомнением произнес Михаил Юрьевич. - Она ведь может ничего не знать о том, куда отправили Олю.
- Нет, Миша! Если Зина окажется Настей Линевой, то мы от нее уж точно сможем узнать, кому продали Оленьку, - убежденно сказал Сальников. - По моим данным, она - очень хитрая и ловкая стерва, и если близка с главарем так, как говорят, то многое знает!
- Насчет хитрости и ловкости согласен, - хмуро бросил Михаил Юрьевич, красноречиво посмотрев на сына, который сконфуженно опустил глаза. - А вот насчет того, что много знает, сомневаюсь!
- И знает достаточно! Я уверен в этом, - решительно подтвердил Петр. - Она раньше не договаривала, чтобы набить себе цену. Но вчера прямо сказала, что узнает все необходимое и даже назвала свою цену.
- Может, она блефует и бандиты опять хотят обманом выудить у тебя баксы? - недоверчиво посмотрел на него отец. - Почему веришь, что это не пустые обещания? Пора бы тебе уже изменить к ней отношение, - бросил он хмуро, явно намекая на интимную связь сына с их бывшей домработницей.
- Зина проговорилась, - не обращая внимания на его выпад, ответил Петр. - Сказала, что сообщит, какой посредник оформлял сделку и имя американца, забравшего Оленьку из детдома. По-моему, это уже немало!
- Ладно, убедил! - повеселев, согласился с ним Михаил Юрьевич. - Давайте сначала узнаем адрес этой проходимки, а том установим за ней наблюдение.
И уже придя в свое обычное бодрое состояние, деловито распорядился:
- Вплотную займемся ею только после того, как сама выйдет с нами на связь. Если возьмем ее раньше времени все испортим!
Глава 20
Гибель Насти
Позвонив Петру Юсупову с предложением продать информацию о тех, кому была отдана его малолетняя сестра, Настя Линева отнюдь не блефовала. На то у нее было солидное основание: обещание самого Седого, открыть ей, с кем была совершена эта сделка и кто увез Олю в Америку.
Звонок Василия Коновалова явился для нее полной неожиданностью. До этого она много думала, как ей подступиться к своему бывшему любовнику и не могла придумать подходящего предлога. Поэтому страшно обрадовалась, узнав его хрипловатый голос.
- Привет, Настена! Можешь торжествовать, - Седой старался говорить мягко, но это ему плохо удавалось. - Как видишь, твоя взяла! Думал, смогу обойтись без тебя, ан не выходит!
- Что, Васенька: надоело обслуживать богатых лентяек? Слишком многого хотят за свои бабки? Снова на любовь потянуло? - самодовольно рассмеялась Настя. Всегда слишком переоценивающей свои достоинства, ей и в голову не пришло, что он ведет с ней нечистую игру. - Неужто лучше не нашел?