- Тебя ждет встреча с мужчиной всей твоей жизни, ты это заслужила, - я без сопротивления вошел в ее разум.
Изменение воспоминаний за столь длительный период - дело непростое. Когда я покинул ее сознание, мы уже заходили на посадку. Я задал ей контрольный вопрос, чтобы проверить результат:
- Где ты жила последние десять лет, Антония?
- В Москве, на Кутузовском, - без запинки ответила она.
Теперь Лонгвей вряд ли откопает в ее голове что-то стоящие, даже в момент зачатия.
↑
Глава 61. Баба-Яга
Зигмунд.
1712 год.
До проклятых болот я добирался пол-лета. Даже по воспоминаниям Ключника их было не так уж и просто отыскать. Чем ближе я подбирался к цели своего путешествия, тем страшней становились сказки о Бабе-Яге, леших, кикиморах, мавках да навках. Эти байки служили мне своеобразным ориентиром. Рядом с болотом Темной ведьмы никто не жил. Ни сел, ни хуторов не попадалось на моем пути. На то были причины: те, кто забредал сюда, гибли, а если и возвращались, то неизлечимо больными и умирали в страшных мучениях. После смерти они порой возвращались домой с погоста и душили родню. В последнем селе мне показали могилу целой семьи, изведенную таким покойничком. Произошло это больше ста лет назад, а народ помнил и боялся.
От проклятых болот разило Тьмой. Выстрогав себе слегу, я ступил в черную воду. Она доходила почти до колен, но идти было можно. На островках росли чахлые, сухие деревья, покрытые черным мхом и лишайником, да кусты им под стать. Листва скудная, почерневшая, шипов хоть отбавляй, причем ядовитых. В этом я не сомневался, аура у них была Темной, злой. Они тянулись ко мне, норовили вцепиться в одежду, задержать, поранить, отравить. Меня окружала серая мгла, несмотря на полдень. Чем дальше я забирался, тем плотнее она становилась. Вездесущий гнус отсутствовал. Здесь не было привычных звуков: не квакали лягушки, не кричала выпь, только скрип деревьев-прилипал да бульканье болотных газов. Иногда раздавался странный скрежет, о причинах которого оставалось только гадать. Без болотных огней тоже не обошлось, они поблескивали из-за кочек мертвенным светом, заманивали в трясину. Шестое чувство кричало о нечисти. Она подбиралась ко мне со всех сторон, но не нападала. Нет, не потому, что боялась, здесь ее территория, она будто ждала чьего-то приказа.
- Не меня ль ищешь, добрый молодец? - проскрипел из тумана неприятный голос.
В пору бы испугаться, но я вздохнул с облегчением, не зря шел:
- Тебя, коль ты Яга.
Туман мгновенно рассеялся. Я увидел отвратительную древнюю старуху в двух саженях от себя. Она стояла на кочке, опираясь на добротный посох. Худая, сгорбленная, одетая в грязную рвань. Изрытая морщинами, почерневшая от времени кожа напоминала кору деревьев-прилипал. Почти лысая голова с островками длинных седых косм являла в проплешинах гниющие язвы. Только глаза горели ясным умом, яркие, словно зелень мая.
- Что пялишься, касатик? Увидал - дар речи потерял? - она ощерилась, выставив на показ почерневшие зубы, острые, как шипы.
- Ничуть, - спокойно ответил я. - Ты именно такая, какой я тебя и представлял.
С тех пор, как Ключник повстречал ее, она ничуть не изменилась.
- Ну идем, коль смелый такой. Негоже гостя на болоте мариновать, - она повернулась и бойко побежала вперед, будто резвая девчонка, а не дряхлая старуха.
Ступала она уверенно, словно шла по утоптанной тропе, а не по болоту. Я поспешил за ней, но догнать не смог. Когда значительно отстал, она обернулась:
- След в след, касатик, не то увязнешь. Тащи тебя потом из трясины, бугая такого.
- А помедленней нельзя? - пробурчал я, но она поскакала дальше.
Я последовал ее совету - под ногами будто тропа возникла, скрытая болотной жижей. Нечисть куда-то подевалась. Я старался примечать дорогу, но толку от этого не было. Ключник болот не знал, Яга его в гости не звала.
Долго ли, коротко ли, мы вышли на поляну посреди трясины. В центре стояла изба на сваях из стволов черных деревьев, их торчащие из земли корни напоминали куриные лапы. Вот тебе и сказки. Бабка командовать избушкой не стала, щелкнула пальцами - лестница опустилась.
- Прошу, добрый молодец, в мои хоромы, - прокудахтала она, быстро карабкаясь наверх.
В избушке было тепло и сухо, болотная вонь отступила. На стенах висели высушенные растения. В печке горел огонь. В котле булькало какое-то варево. На столе горели черные свечи.
- У тебя уютно, Яга, - моя похвала была искренней.
- А ты думал, я в трясине живу, как водяной или кикимора какая? - она шлепнула на стол деревянную миску с варевом из котла. - Садись, поешь сперва. Проголодался поди, пока по болоту шастал.
- Не без того, - я взял ложку.
Сероватое варево в миске оказалось овсянкой с кусочками какого-то мяса, какого - спрашивать не стал. Чутье подсказало, что яда в нем нет. Яга села напротив и тоже принялась за овсянку. Я кивнул на ее миску:
- Не думал, что ты в этом нуждаешься.
- Тебе тоже без надобности, а ведь ешь. Балую себя порой человеческой пищей, а тут еще и компания.
- Часто гостей принимаешь?
- Ты первый, касатик, за очень долгий срок. Давно я в дом никого не звала, а тех, кто являлся без приглашения, гнала. Да так, чтоб другие и думать не смели сюда хаживать.
- Это ты о навье, которое после смерти свои семьи душит, или о болотной лихорадке?
- Хворь - то болото, гиблое здесь место для человеков. Только такие, как мы, выжить можем, и то не все. Навье - мое, врать не стану.
- Некромантия? - я затаил дыхание, даже ложку ко рту не донес.
- Она самая. Вижу, интерес у тебя к ней?
- Потому и пришел, - я выскреб миску.
- Еще? - спросила она о добавке.
- Нет, благодарю покорно, сыт уже, - в животе была приятная тяжесть. - Вижу, ты ждала меня, Яга? Овсянку заранее сварила.
- Как не ждать такого гостя? - она всплеснула руками-ветками. - Давно у меня ученика не было, так давно, что и забыть впору. Как Кащей, паскуда неблагодарная, сбег, так никого и не было.
- Кащей бессмертный! Тот, что из местных баек? - удивился я.
- Какие уж тут байки? Он такой же, как и ты, касатик, из бывших даркосских прислужников.
- Не зря же его бессмертным прозвали, - хмыкнул я. - Как его угораздило угодить в твое болото?
- Бывал он здесь с Перуном, господином евойным. Искали они что-то, не ведаю, что. Я их не спрашивала, на глаза не лезла. Может, чего в памяти Кащеевой и завалялось после того, как его хозяин в Последней битве сгинул. Вот и явился он на болото в слюнях да соплях, ни лыка не вяжущий. Я, сердобольная, приняла его, научила всему, пригрела на шее гадюку подколодную.
- Где он теперь?
- А мне почем знать? Сбег и вещички мои прихватил. Может, мир решил посмотреть, людей повидать, да себя показать. Показал-таки, урод костлявый, раз дело до сказок дошло.
- Черт с ним, с Кащеем. Как ты обо мне узнала? - я откинулся на стену за спиной, разомлев от сытости. - Вроде скрытно шел.
- Слухами Земля полнится, Зигмунд, палач Грифонов. Да и мои шпионы не дремлют.
- Не такая уж ты и затворница, как я погляжу.
- Неправда твоя, добрый молодец. Давно я с болота не хаживала, разве что окрест, за овсом да мясцом для дорогого гостя.
- Ой, не юли, Яга. Твои шпионы о моем интересе и имени знать не могли. Я без году неделя в Ордене, а палачом и того меньше.
- Тут ты меня поймал, - она погрозила мне сучковатым пальцем. - Дар у меня имеется, еще с тех времен, как я молодой да пригожей была.
- Что за дар?
- Предсказание.
- Так ты из Древа?
- Из него, касатик, из него, - она покивала плешивой головой. - Дафной меня тогда величали.
Я потрясенно уставился на нее. Дафна, дочь Странника, была великой пророчицей, предсказавшей войну с даркосами и многое другое. Она не оставила после себя Ветви, ибо хранила обет целомудрия. Ее убил Аполлон во времена гонений Рема, за триста лет до рождества Христова.
- Ты - та самая Дафна!?
- Была Дафна - стала Яга.
Ее внешность изменилась, я даже моргнуть не успел. Напротив меня теперь сидела прекрасная дева, белокожая, ярко-рыжая, с чертами лица фарфоровой статуэтки. Она была закутана в белый хитон из тонкой шерсти, по краю которого шла золотая кайма античного узора. Иллюзия, очень добротная и правдивая. Ключнику доводилось видеть портреты всех видящих первого поколения в архивах Рема. Это, несомненно, была Дафна, девственница, обманувшая греческого "бога света" во время гона.
- Слыхал, ты обвела вокруг пальца Аполлона, а он тебя за это убил? - я любовался красавицей.
- Молода была, почти дитя, - проскрипела старуха, вернув себе нынешний облик. - Во дворце жила. Мать - царица, муж ее - царь. Я его тогда отцом считала, о Страннике ни сном, ни духом не ведала. Жених у меня был, тоже царского рода. К свадьбе дело шло, но повстречала я на свою беду Аполлона. Для всех светлый бог, почитай само Солнце, для меня - нелюдь. Запал он - жениться собирался, все по чести. Родители на радостях жениху моему отказали. Одно мне оставалось - бежать. Не вышло, догнал он меня. Я и бросилась в пучину морскую со скалы. Тело потом на берег вынесло. Меня похоронили в пещере, в семейной усыпальнице, а Аполлон утешился с другой. Когда я очнулась, ощутила в себе Силушку. Потом меня сестрица Лорель нашла, за собой позвала, в Древо. Покинула я родные берега, чтоб больше золотому дракону на глаза не попадаться.
- Смертельная инициация, значит.
- Она самая, касатик. Одна я из сестер такая была, смертью меченная. Может, и дар мой пророческий от того.
- А что потом было, как он тебя нашел-то?
- Рем постарался. Он обо всех нас знал, как бы мы не прятались. Говорила я Лорели, нельзя помогать Ромулу. Так нет же, не послушалась меня старшенькая, умной себя самой считала. Мол, ее Отец надо всеми нами главной поставил, обучил да цель указал. Повывести всех даркосов - дел-то, плюнул и растер, - ее голос стал злым. Она помолчала, умерила пыл, продолжила: - Аполлон узнал, что я жива живехонька, пошел искать. Снова в бега, пряталась от него, окаянного, годами. Эти болота стали последним схроном. Думала, сюда он не сунется. Нашел-таки. Да только не сдержался он, снасильничал меня. Пока тешился, я его проклясть успела. Он меня потом убил, да и сам подох, прямо тут, на болоте.
- Подох от проклятия? Дракон?
- Место здесь такое. Брось злое семя - вмиг прорастет и буйным цветом цвести станет. Я в это проклятие всю свою злобную Силушку вложила и дыхание последние - болото подхватило да приумножило многократно. От такого и дракону впору сгинуть.
- Тогда почему ты убедила Ключника, что болото не годится для ловушки на Тарквина?
- Он черный - оно против него не пойдет. Драконья шкура неспроста свой цвет имеет. Склонность к Силе она показывает. Пусть они и детки Хаоса, да только золотые к Свету тянутся, бронзовые - к Власти, черные - к Тьме. Ты и сам понимать это должен, не зря же Тарквиний тебя приблизил. Даркосы кого попало кровушкой своей поить не станут, только близким по духу смертным такая честь выпадает.
- Хочешь сказать, у меня склонность к Тьме?
- А то как же. Дар твой душегубский Темнее некуда. Да и сюда ты явился не просто так.
- Я стрелок. Другого пути у меня не было.
- Был, да ты его даже искать не стал, ибо Тьма тебя давно отметила.
Возразить было нечего. Немало я народу на тот свет отправил. Да только не Упырь я - душегубство мне никогда в радость не было, просто работа такая, солдатское ремесло.
- Ты сказала, Аполлон убил тебя. Как же ты выжила?
- Тело мое бездыханное трясина поглотила. Тьма раны залечила, к жизни вернула. Только прежней я уже не была. Темная Сила слуг своих не красит. Постарела я быстро, превратилась в этакую образину. Тебя это тоже не минет, пригожий молодец, коль не передумал учиться у меня.
- Не девица - перебьюсь без пригожей рожи, - я выдворил сомненья прочь. - Насчет старости, так мне уже за сотню перевалило, пожил я свое молодым.
↑
Глава 62. Размышления
Алиса.
В камине пылал огонь - в комнате было натоплено, как в бане. Мы лежали на лежаке поверх мега-спальника Зига, отдыхали после "долгов с процентами".
Дом поскрипывал от ветра, старый ветхий дом. При каждом сильном порыве, казалось, что он вот-вот рухнет прямо на нас. Этот коттедж был построен еще в тридцатые годы девятнадцатого века. Зиг приобрел его в начале двадцатого, но уже тогда он почти разваливался. Восстановив и укрепив его с помощью дармовой магии, он оставил неиспользуемые помещения нетронутыми, потому со временем они полностью обветшали, особенно второй этаж. Вот Зигмунд его запер, чтобы я не забрела туда и не провалилась сквозь пол.
Моя голова покоилась на его плече, пальцы зарылись в курчавые волоски на широкой груди. Было тепло и уютно. Мысли роились как сонные мухи вокруг того, что происходило между нами. Не получалось у меня считать все это сексом без надежд и обязательств, каких бы установок я себе не давала. Зарекайся, не зарекайся - сердцу не прикажешь. Я влюбилась, опять, дура. Все признаки были налицо: я могла часами наблюдать за ним, просто любуясь, мне нравился звук его голоса, восхищала его сила и энергия, я готова была ему в рот заглядывать, не могла ни в чем отказать. Крепость сдалась окончательно и бесповоротно, без бунтов и революций, теперь в ней хозяйничал пан сотник, обожаемый и желанный.
А как же дракон? Его я тоже любила, несмотря на все уверения Зига, что я для него лишь еда. Одержимый местью Ключника, мой любовник не мог судить трезво. Я его не винила, он верил в то, что говорил. Подозрения он в мою душу заронил, вне всяких сомнений, но прежде, чем судить Квинта, я должна спросить его самого и услышать ответ, желательно, правдивый. У меня накопилось немало вопросов к дракону. Знал ли он о Плетневой? Почему он позволил ей убить мою мать? Почему подпустил ко мне Зарецкого? Кто позаботился о трупе моего насильника?
К Алке у меня тоже были вопросы, прямо кулаки чесались их задать, что я непременно и сделаю, попадись она мне на глаза.
Как же меня угораздило быть втянутой в эту многовековую свару двух магов? Прямо между молотом и наковальней оказалась. А ведь я для них только средство достижения каких-то их неясных целей. Да, я еще не свихнулась в любовном угаре, чтобы не осознавать этого. Нужно быть последней идиоткой, чтобы верить в то, что четырехсотлетний маг, перепробовавший на своем веку стольких баб, вдруг воспылает ко мне неземной любовью. Или дракон, постарше Христа, преподнесет свое сердце на блюдечке с голубой каемочкой.
Меня никогда не любили мужчины, которых я выбирала. Зато те, кого не выбирала, готовы были бросить к моим ногам сердца, деньги, будущее. Мой одногруппник, Сашка Задохлик, кличкой его, само собой, наградила Плетнева, даже пытался отбить меня у Зарецкого, за что был избит прямо на моих глазах. Мой бывший босс, Яшка Ревский, так долго терпел мою хандру и прогулы лишь потому, что все надеялся затащить меня в постель. Он обещал даже с благоверной развестись, но я не увожу мужиков из семей, принципы не позволяют. Все мои мимолетные связи были исключительно с холостяками, но и с ними не складывалось. Эти "связи" потом названивали, караулили под офисом или подъездом, но я блокировала их телефонные номера, захлопывала перед их носами двери.
Интересно, что будет, когда дракон придет за мной? Тут простым мордобоем не обойдется. На что рассчитывает Зиг? Может, у него есть тайное оружие? Почему он привез меня именно сюда? В своем рассказе он упомянул, что эта долина - одно из мест, отмеченных Ключником, как потенциальная ловушка для дракона. Нужно заставить его продолжить рассказ. Я должна знать все, чтобы найти способ предотвратить грядущее столкновение. Идеально, конечно, было бы примирить Зигмунда с Квинтом. Я не намерена терять кого-то из них. В моей жизни хватало потерь. Больше этому не бывать. Значит, пора переходить от мыслей к делу.
- Почему ты не простил Квинта? - я приподнялась и заглянула в глаза Зигу.
- Вначале не мог. Потом было поздно, - он зевнул.
- Почему? Он ведь сказал, что будет ждать твоего возвращения.
- Все сложно, Алиса. За эти годы много чего произошло между нами. Теперь он ждет от меня совсем другого.
- Чего же?
- Я для него перешел в категорию перспективных врагов. Приходится соответствовать.
- Все шутишь! - я ткнула его в бок.
- Какие тут шутки? - он опрокинул меня на спину, с явным намерением отвлечь от дальнейших расспросов.
- Зигмунд, меня уже задолбала кроличья жизнь, - я спихнула его с себя. Пусть помучается.
- Быстро я тебе надоел, ведьмочка, - он откинулся на спину, заложив руки за голову. - Я еще и во вкус войти не успел.
- С твоим либидо только детей строгать с каждой встречной юбкой.
- Ну, юбка сейчас рядом только одна, и та ушла в отказ, - он притворно вздохнул.
- После сотого раза это кому угодно надоест, - я надела футболку, подобрав ее с пола.
Пока наклонялась, заработал шлепок по мягкому месту. Зиг намеренно меня провоцировал, ждал, что я наброшусь на него с кулаками, и тогда он меня обуздает, в своей кобелиной манере. Не дождется. Я проигнорировала его выпад.
- Неужели я тебе больше не мил? Совсем, совсем? - он шутил, но взгляд оставался серьезным, даже опасным.
- Сладкого понемножку, а то приестся.
- Значит, это у нас уже перешло в привычку. Жаль. Я рассчитывал хотя бы на медовую неделю.
- С тебя и этого довольно, - ответила я нарочито холодно. Да, "отказала мне два раза…", иногда и "заразой" побыть не помешает. Незачем ему знать о моих чувствах, у него и так хватает рычагов влияния на меня.
- Здесь я решаю, кому и что довольно! - он схватил меня в охапку.
Железные тиски его пальцев прижали мои запястья к подушке. Я почувствовала себя распятой. Стальные глаза впились в мои - словно в суть зверя заглянула, Темного зверя. Накатил страх, безмерный, безумный, мучительный. Внезапно зверь ушел, вернув мне Зига. Его пальцы разжались:
- Прости.
Я невольно потерла запястья.
- Больно? - он смотрел на меня глазами побитой собаки. - Извини, я не хотел. Ты такая хрупкая.
- Часто с тобой такое случается, я имею в виду подобные приступы гнева?
- Бывают иногда, - он отвернулся, сел на лежак.
- Прости, если я невольно спровоцировала это, - я переползла к нему на колени, обвила руками шею, чмокнула в нос. - Простишь?
- Здесь нечего прощать. Сам виноват. Какой путь выбрал - такие и последствия. Тьма не любит, когда ее отвергают. Она собственница.
↑