Рорк плотоядно облизнулся и шагнул к ней.
- Пожалуй, я не стану этого объяснять, а просто покажу.
Думая об обратном пути, Ева решила, что хорошо было бы заснуть, а проснуться уже дома. И долго, используя всевозможные логические доводы, пыталась объяснить Рорку, почему не стоит лететь на его самолете.
- Понимаешь, мне совсем не хочется умереть во цвете лет.
На это он только посмеивался, что приводило ее в бешенство, и в конце концов схватил ее в охапку и потащил на борт.
- Я здесь не останусь! - заявила она, оказавшись в обитом плюшем салоне. - Говорю это совершенно серьезно. Пока я в сознании - ни за что!
- Угу, - с серьезным видом кивнул Рорк и, выбрав кресло пошире и поудобнее, усадил Еву к себе на колени и крепко обнял, лишив ее малейшей возможности перемещаться в пространстве.
- Ты что делаешь?! - испуганно закричала она, безуспешно пытаясь вырваться из его объятий. - Отпусти меня немедленно!
Она вертелась удивительно соблазнительно, что и натолкнуло Рорка на мысль о том, как следует провести эти несколько часов путешествия.
- Взлетайте, как только получите разрешение, - приказал он пилоту, после чего обернулся к стюардессе, заглянувшей в салон, и сказал, очаровательно улыбаясь:
- В ближайшее время вы нам не понадобитесь.
Когда стюардесса вышла, он встал и запер дверь.
- Я буду драться, - предупредила его Ева, но тут загудели моторы, и пол в салоне завибрировал, а это свидетельствовало о том, что до взлета остались считанные секунды. - Я решительно отказываюсь лететь, - заявила она мрачно. - Отмени взлет.
- Увы, слишком поздно, - ответил Рорк спокойно, после чего снова нежно ее обнял и поцеловал в шею. - Расслабься, Ева. Доверься мне. Этот перелет безопаснее, чем езда в автомобиле по Нью-Йорку.
- Что за чушь! О господи!
Моторы взревели в полную силу, и она крепко зажмурилась. Но когда самолет набрал высоту, Ева поняла, что грудь теснит лишь оттого, что она от страха забыла дышать. Тогда она шумно выдохнула, а потом стала судорожно ловить ртом воздух, как ныряльщик, вернувшийся из морских глубин.
"Ну успокойся, ты еще жива, - сказала себе Ева, - что уже немало. Правда, теперь придется прикончить Рорка…" И вдруг она поняла, что Рорк не только больше ее не держит, но уже успел расстегнуть на ней кофточку и нежно ласкает грудь.
- Если ты думаешь, что после всего этого я буду заниматься с тобой любовью…
Он молча развернул ее лицом к себе, усмехнулся и прильнул ртом к одному из Евиных сосков.
- Сукин сын! - воскликнула она, а потом рассмеялась и, обхватив руками его голову, прижала ее к своей груди.
На нее накатила волна возбуждения - мягкая, томящая, щекочущая. Она тут же забыла обо всем на свете и чувствовала лишь его ласки. А потом сама повалила его на толстый пушистый ковер, сама жадно прильнула губами к его рту.
- Войди в меня! - Она стала стаскивать с него рубашку, ей не терпелось прижаться к его груди. - Сейчас же!
- У нас впереди еще несколько часов. - И Рорк снова стал целовать ее маленькие упругие груди, уже согревшиеся от его ласк. - Дай мне тебя распробовать.
Чем он и занялся с упоением. От губ к шее, от шеи к плечу, а потом - к груди.
Он ласкал ее нежно, осторожно, наслаждаясь каждым движением, и Ева задрожала от возбуждения. Тело ее покрылось испариной, а Рорк медленно опустил руки ниже и осторожно снял с нее трусики. Он целовал ей живот, бедра, а когда кончик его языка погрузился в сладостные пучины, Ева содрогнулась от первого оргазма.
- Еще! - застонала она. Рорк и сам был ненасытен. И знал, что ему она откроется так, как не открывалась никогда никому другому. И что с ним вместе она забудет себя, забудет весь мир.
Ева лежала, дрожа всем телом, не в силах шевельнуться, и тогда он наконец вошел в нее. Она тут же открыла глаза, встретилась с ним взглядом и увидела, что он смотрит на нее сосредоточенно и полностью контролирует себя. А ей хотелось, чтобы он тоже забылся, растворился в ней, как она только что растворялась в нем.
- Еще! - повторила она, обвиваясь вокруг него.
В глазах Рорка мелькнул темный огонь страсти, таившейся в глубинах души. Дыхание его участилось, он входил в нее все глубже, все сильнее, пока ему не стало казаться, что сердце сейчас просто разорвется. Она двигалась с ним в унисон, не отставая ни на секунду, не выпуская его из своих объятий. Ее тело вновь напряглось, готовое к следующему оргазму, и это наполнило Рорка ликованием. "Снова, - думал он. - Снова, и снова, и снова!" Слышались только стоны, вздохи, звук бьющейся о плоть плоти. Наконец с ее губ сорвался протяжный крик, тогда он, зарывшись лицом в ее волосы, вошел в нее последний раз и кончил.
Обессиленный, он рухнул на нее. Сердце выпрыгивало из груди, мозг отключился, а она словно растеклась под ним, и только сердце ее колотилось так же бешено.
- По-моему, мы просто сошли с ума, - пробормотала Ева несколько секунд спустя. - Мы друг друга до смерти замучаем.
- Значит, нас ждет счастливая смерть, - усмехнулся он. - Правда, я предполагал, что все будет чуть романтичнее: немного вина, тихая музыка… Думал, что мы отметим завершение медового месяца. - Он приподнял голову и ласково взглянул на Еву. - Но получилось не хуже, а?
- Из чего не следует, что я перестала на тебя злиться.
- Нисколько не сомневаюсь. Но я давно заметил, что лучше всего заниматься с тобой любовью, когда ты на меня злишься. - Рорк склонился над Евой и нежно куснул ее за подбородок. - Я тебя обожаю!
Пока она переваривала это сообщение, слышанное уже столько раз, но каждый раз оказывавшееся полной неожиданностью, он встал и подошел к шкафчику с зеркальной дверцей, стоявшему между двумя креслами.
- У меня для тебя сюрприз. Ева с подозрением взглянула на обтянутую бархатом коробочку.
- Совершенно ни к чему делать мне подарки. Ты же знаешь, я этого не люблю.
- Знаю. Подарки тебя смущают, - понимающе усмехнулся Рорк. - Может, именно поэтому мне и нравится их тебе дарить. - Он уселся на пол рядом с ней и протянул ей футляр. - Открой, пожалуйста.
Ева решила, что там какая-нибудь драгоценность. Рорк без конца дарил ей роскошные украшения: бриллианты, изумруды, золотые ожерелья. Но, открыв коробочку, Ева с удивлением увидела скромный белый цветок.
- Что это?
- Это из твоего свадебного букета. Я его сохранил.
- Петунья!
Ева растроганно взяла цветок в руки. Самый обычный цветок, который можно вырастить в любом саду. Его белые лепестки были свежими, душистыми, в капельках росы.
- В одной из моих компаний разработали новый способ презервации, не влияющий на состав вещества. Я очень хотел сохранить эту петунью для тебя. Вернее, для нас обоих. Как напоминание о том, что есть вещи, над которыми время не властно.
Она внимательно взглянула на Рорка. Оба они прошли через тяжкие испытания и сумели выжить. Обстоятельства, столкнувшие их, были трагичны, но они и это преодолели. Шли разными путями - и вышли на одну дорогу.
"Кое над чем время действительно не властно, - подумала она. - Например, над любовью…"
Глава 3
За три недели Центральный полицейский участок не изменился. Кофе в буфете был по-прежнему отвратителен, а вид, открывавшийся из крохотного окна ее кабинета, по-прежнему уныл.
И все же она была счастлива снова оказаться здесь.
Коллеги по отделу встретили ее посланием, которое светилось на экране монитора (Ева сразу догадалась, что здесь не обошлось без компьютерного кудесника Фини - никто, кроме него, не сумел бы подобрать пароль к ее компьютеру).
ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В РОДНЫЕ ПЕНАТЫ, ЛЕЙТЕНАНТ-МОЛОДОЖЕН! ХУБА-ХУБА!!!
"Хуба-хуба?" - фыркнула Ева. Может, юморок и простоват, но так приятно почувствовать себя дома!
Она взглянула на заваленный бумагами стол. Предыдущее дело завершилось как раз перед свадьбой и так внезапно, что она не успела привести все в порядок. На самом видном месте лежала аккуратно подписанная новенькая дискета. "Это наверняка Пибоди постаралась", - решила Ева, вставив дискету в компьютер, который тут же заурчал и закашлял. Ева стукнула по нему кулаком, и тогда он наконец заработал как следует.
Обязательная и исполнительная Пибоди составила отчет об аресте по всей форме, хотя Ева знала, что ей пришлось несладко. Тяжело узнать, что твой возлюбленный - преступник.
Ева снова взглянула на груды бумаг и поморщилась. Ближайшие несколько дней будут сплошь состоять из судебных заседаний. Из-за трехнедельного отпуска, на котором настоял Рорк, ей пришлось все сдвинуть. Ну что же, за удовольствие надо платить, и час расплаты настал. Она напомнила себе, что и он эти три недели высвободил с трудом и сейчас наверняка тоже трудится в поте лица. Решив отложить работу с делами, по которым ей придется выступать в суде, на потом, Ева по устройству связи вызвала Пибоди.
- Рада приветствовать вас, лейтенант!
- Взаимно, Пибоди. Жду у себя в кабинете. И, не дожидаясь ответа, Ева отключила связь. Пибоди по ее настоянию перевели в отдел по расследованию убийств, но теперь настало время для следующего шага. И Ева набрала номер начальника участка.
- Лейтенант! - услышала она голос секретарши майора Уитни. - Как прошел медовый месяц?
- Прекрасно. - Еве меньше всего хотелось сейчас обсуждать свои личные дела. - Благодарю вас.
- Вам был так к лицу подвенечный наряд, лейтенант! Я вас видела в теленовостях и на канале светской хроники. Это так романтично!
- Да-да, спасибо. - "Вот она, цена славы!" - подумала Ева. - А с майором можно связаться?
- Ах да, конечно. Минуточку.
Пока секретарша вызывала майора, Ева мрачно размышляла о том, что можно, разумеется, привыкнуть находиться в центре внимания, но удовольствия от этого никакого.
- Очень приятно слышать вас, Даллас. - Уитни был на редкость приветлив. - Как прошел медовый месяц?
Боже, сговорились они, что ли?
- Все отлично, сэр. Вы уже ознакомились с отчетом констебля Пибоди по делу Пандоры?
- Да, отчет очень подробный. Прокурор требует для Касто высшей меры. Вы тогда проявили себя с самой лучшей стороны, лейтенант.
У Евы воспоминания об этом деле не вызывали ни малейших положительных эмоций.
- Очень уж противно, когда преступником оказывается один из наших, - ответила она. - У меня было мало времени, сэр, но, если вы помните, я просила перевести Пибоди в мое подразделение. Помощь, которую она оказала, была неоценимой.
- Да, полицейский она неплохой, - согласился Уитни. - Я помню вашу просьбу.
Пятью минутами позже, когда в кабинет зашла Пибоди, Ева сидела за компьютером и просматривала поступившую информацию.
- Через час у меня заседание суда, - сказала она, решив обойтись без предисловий. - По делу Сальватори. Что вам о нем известно, Пибоди?
- Вито Сальватори обвиняется в совершении тройного убийства. Известно, что он занимался сбытом наркотиков, а все трое убитых также были наркодельцами. Прошлой зимой они были сожжены заживо в небольшом доме в Нижнем Ист-Сайде. Но перед этим у них были выколоты глаза и отрезаны языки. Расследование вели вы.
Пибоди изложила все эти факты, стоя навытяжку.
- Отлично, сержант. Вы читали мой рапорт об аресте?
- Да, лейтенант.
Ева кивнула. За окном с шумом промчался туристский автобус.
- Следовательно, вам известно, что при задержании Сальватори я сломала ему левую руку и выбила несколько зубов. Его адвокаты собираются обвинить меня в применении силы.
- Это им вряд ли удастся, мэм, поскольку он пытался поджечь здание, в котором вы находились. Так что если бы вы его не задержали, то вряд ли остались бы в живых.
- И все-таки процесс обещает быть малоприятным. Соберите, пожалуйста, все материалы по данному делу. Через полчаса я жду вас у восточного выхода.
- Но у меня уже есть задание на сегодняшний день, лейтенант. Детектив Кроуч велел мне заняться проверкой регистрации транспортных средств. - Пибоди едва заметно фыркнула, давая понять, что она думает о детективе Кроуче и его поручении.
- С Кроучем я разберусь. Майор Уитни удовлетворил мою просьбу, и вы поступаете в мое распоряжение. Так что забудьте о той чепухе, которой вам велели заниматься, - и вперед. Пора заняться делом.
- В ваше распоряжение, мэм? - радостно переспросила Пибоди.
- Вы что, за время моего отсутствия успели оглохнуть?
- Нет, но я просто…
- Или, может, вы неравнодушны к Кроучу?
- Шутите! Да он же… - Пибоди осеклась и не стала договаривать. - Он не в моем вкусе, лейтенант. Кроме того, после урока, который я получила, я зареклась давать волю чувствам на работе.
- Это правильно. Но вы не особенно угрызайтесь по этому поводу, Пибоди. Мне и самой Касто нравился. А вы в тот раз были на высоте.
- Благодарю вас, лейтенант, - сдержанно сказала Пибоди: рана была еще слишком свежа.
- Именно поэтому вы и переданы в мое подчинение. Хотите получить значок полицейского-детектива, сержант?
Для Пибоди это было чудом, даром небес, о котором она и мечтать не осмеливалась. Стараясь не показать своего волнения, она прикрыла на секунду глаза и ответила насколько возможно спокойно:
- Да, мэм. Хочу.
- Вот и хорошо. Но для этого вам придется попотеть. Итак, захватите все необходимые материалы, и приступим.
- Слушаюсь, лейтенант! - У двери Пибоди обернулась. - Огромное вам спасибо за все, что вы для меня сделали.
- Не за что. Вы все это заслужили. Но учтите: если вы не справитесь, я вас вышвырну, - усмехнулась Ева. - Как котенка.
Ева никогда не любила давать показания в суде: там приходилось сталкиваться с адвокатами-пройдохами, такими, например, как С. Т. Фицхью. Это был проныра из проныр, скользкий тип, готовый защищать кого угодно, при условии, конечно, что клиент кредитоспособен. Он помогал наркодельцам, убийцам и бандитам ускользать из цепких лап закона и преуспел в этом настолько, что мог позволить себе дорогие костюмы и кожаные туфли ручной работы, к которым питал слабость.
В суде он смотрелся великолепно: стройный, поджарый, широкоплечий, без единой морщинки - недаром трижды в неделю он посещал "Адонис", лучший в городе мужской косметический салон. Кожа у него была смуглая, цвета молочного шоколада, и ему удивительно шли светлые шелковые костюмы, которым он и отдавал предпочтение. А еще Фицхью обладал завораживающим голосом, глубоким баритоном, почти как у оперного певца.
Он был обходителен с журналистами, дружил с боссами преступного мира, имел свой собственный самолет.
Ева не могла отказать себе в маленькой слабости - относиться к нему с презрением.
- Я бы хотел восстановить картину происшедшего, лейтенант. - Фицхью изящным жестом сплел пальцы. - И хотел бы узнать, что побудило вас напасть на моего подзащитного в его же офисе.
Прокурор возразил против формулировки, и Фицхью изящно перефразировал:
- Насколько мне известно, той ночью, о которой идет речь, вы, лейтенант Даллас, нанесли моему подзащитному физические увечья.
Он оглянулся на Сальватори, который по случаю заседания суда облачился в скромный черный костюм. По совету адвоката он в течение последних трех месяцев не пользовался услугами косметологов и визажистов. В волосах его поблескивала седина, лицо выглядело утомленным, вся фигура будто обвисла. Он производил впечатление старого беззащитного человека.
Ева подумала, что присяжные наверняка будут сравнивать несчастного старика и молодую и энергичную женщину-полицейского, причем сравнение будет не в ее пользу.
- Мистер Сальватори оказал сопротивление при аресте и сделал попытку поджечь помещение. Его необходимо было удержать от этого.
- Удержать? - Фицхью медленно прошел мимо секретаря, ведущего запись, мимо скамьи присяжных и, подойдя к Сальватори, положил руку ему на плечо. - И вы удерживали моего подзащитного таким образом, что у него оказалась сломана рука и выбиты зубы?
Ева бросила быстрый взгляд в сторону присяжных. Некоторые из них смотрели на подсудимого с явным состраданием.
- Совершенно верно. Мистер Сальватори отказался бросить нож, которым мне угрожал, и выключить ацетиленовую горелку, находившуюся у него в руке.
- Вы были вооружены, лейтенант?
- Да, была.
- У вас стандартное оружие, положенное офицеру нью-йоркской полиции?
- Да.
- Если, как вы утверждаете, мистер Сальватори и оказывал сопротивление, то почему же вы не применили оружие?
- Я промахнулась. В ту ночь мистер Сальватори был на редкость резв.
- Понятно. За десять лет службы в полиции сколько раз, лейтенант, вы были вынуждены применять оружие на поражение? То есть убивать?
- Трижды, - ответила Ева, стараясь не обращать внимания на холодок, пробежавший вдруг по спине.
- Трижды? - Фицхью выдержал паузу, давая присяжным время получше рассмотреть женщину, сидящую в кресле свидетеля. Женщину, которой приходилось убивать. - Не слишком ли это много? Не кажется ли вам, что три смертельных исхода говорят о вашей предрасположенности к злоупотреблению силой?
Прокурор выразил протест, заявив, что лейтенант Даллас предстала перед судом не в качестве обвиняемого, а в качестве свидетеля.
"Да нет, - подумала Ева, - полицейские - всегда обвиняемые".
- Мистер Сальватори был вооружен, - спокойно ответила она. - У меня был ордер на его арест по обвинению в жестоком убийстве трех человек. У этих троих были выколоты глаза и отрезаны языки, после чего они были сожжены. Мистер Сальватори предстал перед судом по обвинению в совершении этого преступления. Он отказался добровольно сдаться властям и швырнул в меня нож, из-за чего я и промахнулась, стреляя в него. После этого он кинулся на меня и, сбив с ног, повалил на пол. Насколько я помню, он сказал тогда: "А сейчас, сука полицейская, я тебя на кусочки порежу", и мы стали бороться врукопашную. Вот тогда-то я выбила ему зубы и сломала руку.
- И получили от этого удовлетворение, лейтенант?
- Нет, сэр, не от этого, - ответила она, глядя Фицхью прямо в глаза. - А от того, что осталась жива.
- Каков подонок! - буркнула Ева, садясь в машину.
- Ему не удастся вытащить Сальватори. - Пибоди уселась рядом и сразу включила вентилятор: в машине было невыносимо жарко. - Все улики против него. И вы не позволили себя сломить.
- Еще чего! - Ева решительно взъерошила волосы, и они нырнули прямо в гущу машин, заполонивших, как и всегда в послеобеденное время, все улицы. - Надо же, рискуешь собственной шкурой, делаешь все, чтобы изолировать таких типов, как этот Сальватори, от общества, а потом подонки вроде Фицхью зарабатывают миллионы, помогая им выбраться на свободу. Меня это порой просто бесит!
- Их выпускают - а мы их снова засаживаем за решетку.
Ева усмехнулась и взглянула на свою спутницу.
- Вы, Пибоди, оптимистка. Не знаю только, надолго ли вас хватит. Знаете что, давайте-ка прокатимся, - сказала она вдруг и свернула на боковую улицу. - После зала суда чертовски хочется проветриться.
- Лейтенант, а ведь я вам сегодня в суде была совершенно не нужна. Почему вы взяли меня с собой?