- Уверен, что все это было сделано из лучших побуждений. Мисс Мадхен - очень добрая девушка.
- Весьма великодушно с твоей стороны утверждать это, - сухо сказал Филип. - Тем более что именно тебе скорее всего придется нянчиться с этим младенцем, как шесть лет назад - с тигренком, которого принесла Пандора.
- О боже, надеюсь, что нет. Я ведь ничего не понимаю в младенцах. - Лицо его неожиданно просветлело. - Мисс Мадхен, кажется, весьма увлечена этим ребенком. Может, она захочет ухаживать за ним сама?
- Этого-то я и боюсь, - процедил сквозь зубы Филип, взбегая по лестнице на второй этаж. - Где она?
- В гостиной. В ее комнате не хватило бы для всех места.
Оказавшись в фойе второго этажа, Филип услышал музыку, если это можно было назвать музыкой. Какой-то неизвестный ему струнный инструмент пытался перекричать барабан. Филип поморщился.
- И ты говорил, что самые ужасные звуки в этой компании издает женщина? - спросил он следовавшего за ним Рауля.
- Вы еще не слышали ее, - угрюмо ответил дворецкий.
Минутой позже Филип понял, что он имел в виду. Вопли женщины напоминали протяжный вой, от которого волосы вставали дыбом.
- О господи, ее можно как-нибудь заткнуть? - воскликнул шейх.
- Мисс Мадхен, кажется, считает, что это наиболее здоровый выплеск эмоций.
- Прикажи приготовить машину, Рауль, - велел шейх, направляясь решительным шагом в гостиную. - Надо поскорее очистить дом от этого сброда.
- Да, сэр. Это было бы замечательно, - с нескрываемым облегчением произнес Рауль. - Я немедленно распоряжусь.
То, что увидел шейх в собственной гостиной, превзошло все его ожидания. Двое музыкантов в ярких полосатых костюмах играли, один - на цитре, другой на небольшом барабане. Воющая женщина лежала на диване, закрыв лицо рукавом своей коричневой робы. Торговец водой в красном халате с традиционным набором медных кружек и кожаным бурдюком энергично спорил о чем-то со стоящим у окна человеком в белом тюрбане. И посреди всего этого безобразия, на абиссинском ковре ручной работы сидела по-турецки Дори и играла с хорошеньким черноволосым малышом семи месяцев от роду.
- Пандора! - Филип старался изо всех сил говорить спокойно. - Не будешь ли ты так любезна объяснить мне, что здесь происходит.
Дори вздохнула с видимым облегчением.
- О, Филип! Я так рада, что ты вернулся. - Вскочив на ноги, девушка подхватила с пола ребенка и подбежала к шейху. - Они не хотят меня слушаться. Я показала им твой медальон, но у них нет ни грамма уважения к слабому полу. Думаю, Ханар тоже против змей, но они и ее не слушают. А она боится идти поперек воли свекра. - Дори остановилась, чтобы перевести дух. - Ты ведь правитель этой чертовой страны. Так скажи им, что они не имеют права так поступать.
- Как поступать? - недоуменно спросил Филип.
- Класть змей в манеж к ребенку! Любого нормального человека бросает в дрожь. - Дори с нежностью погладила ребенка по спинке. - Представь себе: змеи рядом с этим милым крошкой!
- Я не собираюсь ничего представлять. - Филипп едва сдерживался. - Я хочу, чтобы мне доложили коротко и ясно, что здесь, черт побери, происходит.
- Так я и объясняю тебе! - возмущенно воскликнула Дори. - Они кладут змей в манеж к ребенку. Когда я увидела несчастного малыша на базаре, рядом с ним спал уж, свернувшись кольцом. Я взяла эту гадость и выкинула из манежа.
- Похоже, нам придется играть в вопросы и ответы. - Филип указал пальцем на женщину, которая прекратила выть и испуганно смотрела на разгневанного шейха. - Кто это?
- Ханар, мать малыша. Вообще-то она ничего, только немного слабовольная.
- Та, которая боится своего свекра и поэтому позволяет класть змей в манеж? Кстати, кто из них этот самый свекор?
Дори махнула рукой в сторону окна, где бородатый торговец водой продолжал орать на молодого человека в белом тюрбане.
- Вон там, у окна: Белдар - заклинатель змей, а его отец Дэмиан - торговец водой.
Филип указал на музыкантов, один из которых как раз в этот момент извлек из цитры очередной душераздирающий звук.
- Им обязательно играть?
- Я не смогла их остановить. Это братья Белдара. Все они просто без ума от ребенка. Это первый мальчик в их семье. Они считают, что их музыка успокаивает младенца. - Дори поглядела на спокойно сидящего у нее на руках малыша. - И знаешь, возможно, они правы. Наверное, ему нравится тяжелый рок.
- Зато мне все это совсем не нравится, - отрезал Филип. - Ну что ж, теперь, когда у нас есть список действующих лиц, восстановим события. Итак, утром ты пошла на базар, увидела змею в манеже у ребенка и выкинула ее. Что было дальше?
- Белдар подбежал к манежу и попытался снова положить туда змею. - Глаза Дори метали молнии. - Я не могла этого позволить. Поэтому я схватила ребенка и принесла его сюда в надежде вразумить Белдара. Пока мы шли через базар, к нам присоединились остальные члены семьи. Я думаю, что во всем виноват отец Белдара. Если верить Ханар, он возлагает большие надежды на своих сыновей.
- Но зачем Белдару понадобилось класть змей в манеж? - Филип постепенно начинал понимать, в чем дело.
- Его отец сказал, что ребенку необходимо привыкать к рептилиям. Видишь ли, Белдар - гордость этой семьи, и Дэмиан хочет, чтобы малыш пошел по стопам отца. - Она понизила голос: - Между нами говоря, этим двум музыкантам никогда не выбраться из нищеты.
- И я прекрасно понимаю, почему. По сравнению со звуками, которые они издают, скрежет железа по стеклу покажется сладкой музыкой.
- Поэтому Дэмиан и хочет, чтобы его внук стал заклинателем змей. Музыкант должен хорошо играть, чтобы преуспеть, а заклинателю змей не обязательно…
- Пандора, - перебил ее Филип. - Скажи мне, что я должен сделать, чтобы эти люди убрались из моей гостиной?
- Все очень просто. Сделай то, что у тебя всегда отлично получалось, - запугай их. Запрети им класть змею в манеж к ребенку под угрозой отсечения головы или чего-нибудь в этом роде.
- И это все? Так что же ты не сказала сразу? - Филип быстро пересек гостиную и остановился перед злополучным семейством. Качая ребенка на руках, Дори наблюдала, как шейх Эль Каббар напускает на себя царственный вид. Он говорил что-то музыкантам, торговцу водой и воющей мамаше, не давая вставить ни слова. Затем вернулся к Дори и взял у нее ребенка.
- Отойди в сторону, - сказал он. - Сейчас начнется парад.
Дори повиновалась. Шейх вручил ребенка сияющей от счастья матери и встал рядом с Дори. Горе - музыканты быстро вскочили на ноги, похватали свои инструменты и, испуганно кивая Дори, поспешили ретироваться. За ними проследовал торговец водой. Последними вышли Белдар и Ханар с ребенком на руках. Молодая мать, выходя из комнаты, улыбнулась Дори.
- Ты был неподражаем. - Дори с довольной улыбкой повернулась к Филипу. - Конечно, мне придется время от времени наведываться на базар проверять их…
- Нет! - с жаром воскликнул Филип. - Я запрещаю тебе приближаться на пушечный выстрел к кому-либо из членов этого семейства.
- Но я не могу позволить…
Филип поднял руку, призывая к молчанию.
- Раз в три дня я буду посылать человека проверять, как они выполняют мои указания. Но ты держись от этого подальше.
- Если ты настаиваешь… - грустно согласилась Дори. - Мне так хотелось бы увидеть еще раз этого ребеночка! Разве он не прелесть? - Дори вдруг замолчала, уставившись в угол комнаты.
- Что еще не так? - нахмурился Филип.
- Белдар забыл кое-что. - Дори быстро пробежала в угол комнаты и схватила стоявшую там корзину из ивовых прутьев. - Надеюсь, я сумею догнать их.
- Пандора, - окликнул ее шейх, - а что в этой корзинке?
Девушка бросила на него удивленный взгляд.
- Белдар забыл свою змею. Что же еще может быть в корзине заклинателя змей? Я сейчас вернусь.
Несколько секунд Филип задумчиво молчал, а затем вдруг от души рассмеялся. Когда Дори вернулась, он стоял, беспомощно привалившись к стене и пытаясь унять хохот.
- Догнала? - спросил он, протирая глаза.
- Не вижу ничего смешного, - строго сказала она. - Кстати, Белдар был очень груб со мной. И это вместо благодарности!
- Наверное, мне стоит прочитать ему еще одну лекцию. Как ты думаешь, это поможет?
- Сомневаюсь. Когда человек настолько глуп, чтобы класть змей… Филип, прекрати смеяться!
Рука Филипа накрыла ее губы. Сине-зеленые глаза его грозно сверкнули.
- Тебе еще повезло, что эта история рассмешила меня.
Нежно поцеловав ладонь Филипа, Дори отвела его руку.
- Наверное, это действительно выглядело забавно, - с некоторой неохотой признала она. - Особенно, когда вспоминаешь…
- Именно, когда вспоминаешь. Кстати, с юмором всегда так. Сначала что-то повергает тебя в ужас, а потом смешно вспоминать.
- Ты не выглядел испуганным. Ты просто блестяще изобразил грозного повелителя.
- Последние две недели у меня была большая практика. Не понимаю, как ты умудрилась остаться целой и невредимой за эти шесть лет? Тебе ведь обязательно надо оказаться в самом центре любого урагана.
Дори выдержала эффектную паузу.
- Беспокойство овладевает мной лишь тогда, когда я вынуждена красить ногти и нежиться у бассейна. Возможно, если бы ты не оставлял меня так часто одну, я не попадала бы во всякие истории.
- Еще один пункт твоего плана?
- На этот раз нет. Мне действительно скучно. И одиноко. Я ведь почти не видела тебя с того самого обеда, когда ты пригласил отца.
- Я предупреждал тебя, что будет именно так.
- Но ты собирался обращаться со мной, как с наложницей. Не понимаю, зачем тебе наложница, с которой ты не занимаешься любовью?
- Может, мне просто не нравится именно эта наложница? - произнес Филип, не глядя на девушку. - Может, мне достаточно было одной ночи.
- Это ложь, - с обидой сказала Дори. - Я знаю, что ты хочешь меня. Я чувствую это. Так почему ты, черт побери, не желаешь в этом признаться?
Глаза их встретились.
- Хорошо, - согласился Филип. - Я хочу тебя. Но я не собираюсь давать тебе фору.
- Фору? Но мы ведь не в теннис играем. - Дори вдруг почувствовала, что голос ее вот-вот задрожит. - Ты мне просто не доверяешь, Филип. Наверное, думаешь, что я произнесу над тобой какое-нибудь эротическое заклинание, как только ты окажешься в моей постели. - Дори улыбалась, но губы ее слегка дрожали. - Я готова с этим смириться. Но почему мы не можем проводить вместе хотя бы несколько часов в день? Мы ведь прекрасно ладили когда-то. Мне казалось, что тебе даже нравилось мое общество. - Дори машинально схватила Филипа за руку. - Я обещаю, что не буду пытаться тебя соблазнять. Сколько бы ты ни отрицал это, я ведь по-прежнему часть твоей жизни. Если ты не можешь принять меня как возлюбленную, может быть, мы сумеем быть просто друзьями?
- Ты ведь сама говорила, что я не дружу с женщинами, - напомнил Филип.
- А мне хотелось бы стать исключением из этого правила. - Она крепко сжала локоть Филипа. - Ты же не хочешь, чтобы я исчезла из твоей жизни! Почему не признать это и не вести себя разумно? Может быть, дружба - это именно то, что требуется тебе, чтобы сохранить и меня, и твою драгоценную внутреннюю независимость. - Голос ее стал мягче. - А если у нас ничего не получится…
Дори сказала правду. Он не готов был отпустить ее. Он не хотел ее отпускать.
- Я всегда знал, что ты - исключение из любого правила, - мягко сказал он. - Так почему не попробовать…
- Ты не шутишь? - Глаза Дори засветились радостью. - О, Филип, я сделаю все, чтобы ты не пожалел. Это будет прекрасно. Мы сможем столько всего делать вместе… Говорить, кататься верхом и…
Откинув голову назад, шейх вдруг громко расхохотался. Затем поглядел на Дори глазами, полными тепла и нежности. Никогда еще она не видела у него такого взгляда.
- Значит, теперь ты не будешь скромно ждать вечера в надежде, что я уделю тебе время?
Дори улыбнулась в ответ. Радость наполняла все ее существо.
- Я буду такой хорошей. Ты меня не узнаешь. Я совсем не стану тебе надоедать и…
Ладонь Филипа закрыла ей рот.
- Но мне вовсе не нужна покорная маленькая Пандора, которая крадется на цыпочках, чтобы меня не потревожить. - Филип шутливо поморщился. - И хорошо, что не нужна. Потому что ты все равно не смогла бы притворяться больше двух дней. Просто будь собой, Дори. Что касается меня, то со мной очень легко иметь дело. Я предъявляю к своим друзьям только одно требование.
- Правда? - насторожилась Дори. - И какое же?
- Им строго-настрого запрещено… приносить змей ко мне в гостиную.
Дори соскочила с лошади.
- Давай остановимся здесь на пару минут, - сказала она, подбегая к краю скалы и оглядываясь через плечо на Филипа. - Если, конечно, не возражаешь.
- А разве ты стала бы слушать мои возражения? - Филип соскочил с Эдипа и подошел к Дори, любовавшейся видом на долину с высоты утеса. Взгляд ее восхищенно скользил по зеленым склонам.
- Красиво, правда?
- Это не просто красиво, - тихо произнес Филип. - Эта долина дарит моим подданным жизнь. Когда нефть в этих местах кончится, люди смогут заниматься земледелием, и семьи их не будут знать нужды и голода. Этой осенью мы собрали отличный урожай. - Глаза его буквально горели. - Ты хоть понимаешь, что за чудо здесь происходит? Я всю жизнь мечтал об этом. Четыре года упорного труда и борьбы. Борьбы за воду. И мы добились своего, Дори. Прозрачная, чистая вода пришла к нам. И пустыня расцвела. Ты видишь, как она цветет, Дори!
- Я рада за тебя, Филип. Ты столько работал, чтобы увидеть этот урожай. - Дори вдруг почувствовала прилив такой любви и нежности, что сердце, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди.
Последние две недели они были неразлучны. Подолгу разговаривали, слушали музыку, совершали конные прогулки по окрестностям, ездили на базар, вместе садились за стол.
Но самое главное было в другом. Их отношения стали теплыми, доверительными. Как приятно было чувствовать себя наконец на равных с мужчиной, которого любишь. Дори перестала казаться Филипу несносным ребенком или коварным врагом. Он обращался с ней как с женщиной, достойной всяческого уважения.
- Что вызвало улыбку леди? - Филип присел рядом с Дори, обхватив руками колени. Он с подозрением поглядел на девушку. - Долгие годы знакомства научили меня быть начеку, когда у тебя такое довольное выражение лица.
- Я как раз думала о том, что ты ценишь женщин куда больше, чем стараешься показать. И это мне очень нравится.
- Я действительно уважаю некоторых представительниц твоего пола. Не хотелось бы, чтобы ты считала меня женоненавистником. Кстати, мне нравятся в тебе некоторые черты характера, которые сделали бы честь любому мужчине.
- Мужчине? - удивилась Дори. Филип кивнул:
- Ты решительна, справедлива, честна. Если дать тебе время, ты сможешь приобрести и другие достоинства.
- О господи, я поторопилась тебя похвалить. Узнаю в тебе старину Генри Хиггинса. Но я - не Элиза Дулиттл. Я считаю, что неплохо воспитала себя сама, без посторонней помощи.
Филип щелкнул пальцами.
- Жажда независимости! И как я забыл упомянуть самое мужское из твоих достоинств!
- Ты просто невозможен, - пробормотала она сквозь зубы. - Совершенно невозможен.
- Конечно, - продолжал дразнить ее Филип, - женщины редко обладают подобными качествами, но некоторым это удается.
- Филип! - грозно нахмурилась Дори, но затем вдруг засмеялась, закинув голову назад. - Я сдаюсь. Ты никогда не изменишься.
- Как хорошо, что ты наконец это поняла. Мои взгляды и привычки сформировались слишком давно, чтобы менять их. Они могут быть немного скорректированы, но не более того.
Это было предупреждение. Но Дори решила не думать о завтрашнем дне и наслаждаться настоящим. За последнюю неделю он даже ни разу не сказал, что ей хорошо было бы уехать. Возможно, он уже готов сдаться, только сам еще этого не понял.
- Я не стала бы хвастаться этим на твоем месте, - сказала Дори. - Ты сказал, что не потерпишь перемен, но это ведь не оставляет никакой возможности для - милых безрассудств, которые могли бы в один прекрасный день…
- Сказочница, - улыбнулся Филип.
- Возможно. А может быть, и нет. - Она подбежала к лошади. - Я проголодалась, а ты? Поехали! Филип неторопливо поднялся.
- И откуда в тебе столько энергии? Дори улыбнулась ему, вскакивая в седло.
- Я вырабатываю ее по ночам. Эльфы установили в моей комнате волшебную прялку, и я пряду всю ночь нити энергии. - Улыбка померкла, когда ее глаза встретились с глазами Филипа. - Но это происходит только после полуночи, когда весь мир спит. Приглашаю тебя зайти посмотреть. Эльфы не будут возражать. И я тоже, - добавила она почти шепотом.
Филип быстро вскочил в седло, и лицо его снова стало непроницаемым.
- Не думаю, что это удачная идея. Волшебные человечки часто исчезают, когда появляется тот, кто в них не верит.
Дори не понимала, почему Филип отказывался от близости с ней. Он даже избегал касаться Дори, словно она была прокаженной. Но если это все же происходило случайно, то вовсе не оставляло его равнодушным. Сначала Дори думала, что это плод ее воображения, что на самом деле Филип вовсе не хочет ее. Но слишком часто она ловила на себе его полный страсти взгляд, чтобы ошибаться. Филип хотел ее!
- Тем хуже для тебя. Но, видимо, ты этого не понимаешь, - сказала Дори и пришпорила лошадь.
Филип прекрасно понимал, что теряет. Он знал, какая у нее мягкая и шелковистая кожа, какое это блаженство - проникать в ее лоно, когда она движется в такт его движениям, постанывая от удовольствия… Он чувствовал, как при одной мысли о близости с Дори нарастает возбуждение. Но не позволял себе думать об этом.
- В чем дело? Не поспеваешь? - крикнула Дори, оглянувшись назад.
Филип рассмеялся в ответ.
- Вопрос не однозначный, и ответов на него может быть несколько, - серьезно ответил он.
- Я не понимаю, что ты имеешь в виду, - нахмурилась Дори.
- Не обращай внимания. Это шутка. - Пришпорив лошадь, он проскакал мимо девушки. - Так кто там собирался меня обогнать?
Телефон зазвонил, когда они заканчивали завтракать, - Меня? - изумленно переспросила Дори Рауля. - Но кто может спрашивать меня?
- Некий Нил Сейбин. Он звонит из Парижа.
- Из Парижа? Что он делает в Париже? - удивленно воскликнула Дори, вскакивая со стула.
- А ты уже готова бежать выяснять это, - язвительно заметил шейх. - Могла бы хоть дождаться конца завтрака.
- Не умирать же мне от любопытства. К тому же это может быть что-то важное.
- Что может быть настолько важно для тебя? - Филип готов был метать громы и молнии. - Ты ведь говорила, что покончила с "Немезидами".
Дори решительно направилась к двери.
- Нил - мой друг. Он много сделал для меня за эти годы. Я никогда не забываю друзей. Поговорю из библиотеки и вернусь, - спокойно сказала она.
- Можешь не торопиться. - С каменным лицом Филип пил кофе. - Твой лучший друг может обидеться.
- Я скоро вернусь, - повторила она, выходя из столовой.
Она пришла обратно через пятнадцать минут и была явно чем-то огорчена.
- Ну? - спросил Филип с ледяной улыбкой. - Как поживает твой друг?
- Неважно. Мне необходимо полететь в Париж.
- Даже так?