- Если ты намекаешь о свадьбе, так и об этом разговор был примерно месяц назад. - Лариса засмеялась. - После очередного рукоприкладства он сказал, что никогда пальцем меня не тронет. А потом вдруг стал на колени, обнял мои и сказал, чтобы я выходила за него замуж.
- И что ты ответила?
- Что не самый подходящий момент он выбрал для таких предложений. И что я вообще не хочу больше замуж, побыла - довольно.
- Чего же ты ждала от него? - недоуменно спросила Аэлита.
- Не знаю. Он подмял меня под себя, грубо говоря. Раньше всегда я была главной, сильной, а с ним я впервые почувствовала себя слабой, счастливой женщиной. Правда, длилась сказка недолго. - Лариса щелчком выбросила сигарету в стоящую рядом урну. - Я уже не знаю, могу ли различать любовь, влюбленность, увлечение, физическое желание. Когда женщина одинока, она может принять собственные фантазии за реальность и жестоко ошибиться.
Мартова понимающе кивнула. Ей вдруг захотелось рассказать Ларисе историю одной женщины, которая полгода назад в последний раз пришла к ней на консультацию. Их общение привело к тому, что женщина сбросила с себя многолетний груз обид, унижений, физического насилия, которым подвергалась со стороны мужа.
Это была не очень красивая женщина, на вид ей было лет сорок. Но ее нельзя было назвать непривлекательной, скорее своеобразной. Она не захотела называть своего настоящего имени, что часто случается, и вполне объяснимо. Она выглядела издерганной, все время срывалась на тихий плач, руки ее дрожали от волнения. Лите стоило труда расположить ее к себе и дать возможность разобраться в ситуации, из которой сама женщина выхода найти не могла. Она была замужем шестнадцать лет. Ее муж - весьма известный человек не только в ***нске, но и далеко за его пределами, был человеком с очень неустойчивой психикой. От приступов безумной любви к жене он переходил к, колкостям, оскорблениям, потом к рукоприкладству. Правда, случалось это с периодичностью в несколько лет, но каждый эпизод оставлял в душе женщины незаживающие рубцы.
- Знаете, - сказала она, - однажды он ударил меня в живот, когда я была на седьмом месяце беременности, - с каждой встречей с психоаналитиком женщина позволяла себе быть все более откровенной. - Он был ужасно зол, что я поправилась, и мои отекшие ноги потеряли стройность. После этого у меня случились преждевременные роды. Девочка, слава богу, выжила, но, лежа в палате, я дала себе слово, что начну бракоразводный процесс. Я собиралась переехать на время к маме, где была в это время наша старшая дочь.
Муж - очень занятой человек, а ей было всего шесть лет. Мама всегда помогала мне в трудных ситуациях, правда, каждый раз высказывая мне, что я - самая большая ошибка в ее жизни. Ей было стыдно за мою нерешительность. Мои синяки отзывались в ее душе болью. За восемь лет брака я трижды приходила к ней с дочкой, вещами. И каждый раз муж уговаривал меня вернуться.
- Как вы считаете, почему ему это удавалось? - Лита старалась сделать так, чтобы отвечая на ее вопросы, женщина сама нашла выход из сложившейся ситуации. Тогда решение не будет навязанным, и не на кого будет взваливать вину за то, как будут развиваться события. - Почему вы верили его словам?
- Я боялась остаться одна. Он внушил мне, что я некрасивая, ни на что не способная, что я пропаду без него. Он столько лет повторял это…
- Он столько раз говорил об этом, что вы и сами стали верить в собственную несостоятельность.
- Наверное, так. Причем он вел себя лицемерно. На людях постоянно подчеркивал, какая я отличная мать, хозяйка, а дома вел себя грубо, вызывающе. - Женщина замолчала, и Лита решила воспользоваться паузой, чтобы задать очередной вопрос.
- Сколько у вас детей?
- Трое: старшей дочке семнадцать, средней - одиннадцать, а самому младшему сыну - девять, они у нас все такие замечательные, дружные. Муж непременно хотел сына, а когда родился Антон, я почувствовала со стороны супруга такое же трогательное отношение, любовь и заботу, как в первые годы брака. У нас настолько стало легко, хорошо в доме, что я подумала - все наладилось.
- И что же заставило вас сомневаться?
- Знаете, мне больно говорить об этом. - Женщина снова стала нервно перебирать пальцами, опуская глаза. - Когда он бил меня, а потом оправдывался, я чувствовала, что могу это простить. Но когда стало доставаться детям - я поняла, что больше не хочу терпеть. Мои дети сейчас у матери. У мужа была попытка сближения. Он наивно полагает, что я смогу простить ему, что он бил меня на глазах детей, а потом отвесил пинков и пощечин сыну и оттащил за волосы из комнаты старшую дочь. Нет, это выше моих сил. Я виновата перед детьми, что не смогла прийти к этому решению раньше.
- Значит, Вас больше возмутил факт насилия по отношению к детям, а восемнадцать лет собственных хождений по мукам как же? Вы должны иметь уважение прежде всего к себе и, несомненно, защитить детей от агрессии мужа. Только в такой последовательности. Дети видят насилие и неуважительное отношение к их матери. Они как настроены?
- Мальчик еще слишком мал, чтобы отвергать его общество. А девочки категорически не хотят общаться с отцом. Говорить с ними о нем бесполезно, они под впечатлением и полностью заняли мою сторону. Они тоже за развод. Я знаю, что никогда больше не смогу иметь близких отношений с мужем. Его руки не прикоснутся к моему телу. И все-таки я настолько боюсь остаться одна… - Женщина снова расплакалась.
- Вы не одна, здесь вы заблуждаетесь. У вас трое прекрасных детей. Ваша мать постоянно протягивает вам руку помощи, надеясь в душе, что ее дочь сможет достичь большего. Ведь не для того она вас растила, чтобы столько лет видеть, как издеваются над ее ребенком. Вспомните о своем дипломе: вы ведь можете преподавать. Освободившись от влияния супруга, вы снова обретете уверенность в себе. Нужно только начать. Первый шаг вы уже сделали, не останавливайтесь!
Женщина довела бракоразводный процесс до конца. Суд развел их, дав предварительно три месяца на раздумывание. В это время она еще четыре раза приходила к своему психоаналитику. Теперь пациентка выглядела более уверенной в себе и уже не сомневалась в своих силах, а вскоре нашла себе работу. Конечно, ее возможности изменились, во многом приходилось себе отказывать. Но что такое эти ограничения в сравнении с внутренней свободой, которую обрела женщина, и покоем в душах ее детей.
Лита вспомнила эту историю, еще не стерлись из памяти события, связанные с нею. Однако рассказывать об этом Ларисе она не стала. Зачем приводить в пример чужую жизнь, другую ситуацию? В каждом конкретном случае нужно свое решение.
- Заставила я и тебя задуматься, подруга, - виноватым тоном сказала Лариса. - Ты же у нас специалист, может, что-то подскажешь?
Мартова подперла ладонью щеку, поставив локоть на колено. Она пыталась подойти к делу профессионально. Подвести Шмелеву к самостоятельному решению проблемы.
- Я могу помочь тебе самой найти выход, а диктовать ничего не буду, - ответила Лита. - Лучше тебя никто не сможет разобраться в происходящем. Пока ты не захочешь изменений, все советы будут пустым сотрясанием воздуха. Наверное, прошло еще слишком мало времени, чтобы ты приняла твердое решение: терпеть или расстаться. Некоторым на это требуется не год, не три и не десять.
- Странно, чем определяется предел женского всепрощения?
- Только собственной оценкой ситуации. Ты настолько хотела стать слабой, что тебя подмяли под себя, а ты все еще на распутье. Лариса Алексеевна Шмелева, спроси у своего сердца, чего оно хочет теперь?
- Покоя. Я устала от жизни на передовой. Позабавилась - и довольно, - надев очки, подвела итог Лариса. - Пойдем на работу. Поход в кафе отменяется, слишком много воспоминаний. Пойдем, смотри, Саша уже подъехал.
- Да, фигуру, считай, мы сохранили, - поднимаясь со скамейки, сказала Лита. - Я бы могла отпустить тебя домой, но не стану этого делать. Лучшая терапия в твоей ситуации - трудовая. Очки можешь не снимать. Мода у тебя такая, временная.
На часах было без десяти минут десять, когда вслед за удивленным Сашей в офис зашли Лита с Ларисой.
- Доброе утро, Саша, - проходя в кабинет, на ходу сказала Мартова.
Лариса поприветствовала охранника по обычаю громким хлопком ладонь о ладонь и тоже заняла свое место за столом в приемной.
- Покофейничали? - спросил Саша, когда дверь за Аэлитой закрылась.
- Поговорили на свежем воздухе, а до кафе так и не дошли, - чувствуя себя неуютно в очках, ответила Лариса. Она видела, что Саша внимательно вглядывается в ее лицо, но тактично больше вопросов не задает. - А ты хочешь кофе? Пять минут - и я приготовлю.
- Нет, спасибо. Мне вчера вечером Елена Васильевна своего фирменного кофейку приготовила, так я около трех еле уснул.
- В следующий раз ложись около одной, - улыбнулась Шмелева.
- Да ладно вам смеяться. Старый анекдот, между прочим, могли бы и что-нибудь посовременнее придумать, - буркнул Саша, усаживаясь в свое кресло неподалеку от входа в приемную.
- После работы и придумаем, - открывая регистрационный файл в компьютере, заметила Лариса. Потом нажала кнопку связи с Мартовой. - Аэлита Владимировна, на десять пятнадцать записан Раевский.
- Спасибо, я просмотрю свои записи о нем, - ответила Лита.
- Кстати, Лариса Алексеевна, знаете, чем отличаются женщины от комаров? - вдруг спросил Саша, состроив серьезную гримасу.
- Что ты еще придумал? - почувствовав подвох, Шмелева подперла рукой подбородок. - Ну, и чем же?
- Комары кусаются только летом, - довольно выдал Саша. - Это из новых анекдотов. Так, чтоб конца рабочего дня не ждать.
- Ничья, - улыбнулась Лариса и, не выдержав, прыснула от смеха в ладони.
Новая неделя началась. Исключая обстоятельства личной жизни Ларисы, все шло как обычно. К субботе Шмелева окончательно порвала со своим последним увлечением. Она демонстративно выставляла на улицу присылаемые корзины цветов, раздавала сладости, и даже столь любимый пористый шоколад из рук Руслана больше не мог соблазнить ее. Сгорая в душе от желания снова помириться, Лариса все-таки решила вычеркнуть белокурую бестию из своей жизни. Лита не думала оказывать на нее никакого давления. Другое дело мама Ларисы, которая отказывалась понимать планируемый дочерью разрыв.
- Мужчина не сдержался, приложил руку, так сказать, ничего страшного. Сама, видать, виновата. А такого кадра упускать глупо. Держи язык за зубами и будь покорной - получишь больше, чем ожидаешь. - Такие материнские наставления только утвердили Ларису в желании поскорее начать новую жизнь. Подаренный автомобиль она безо всякого зазрения совести оставила у себя, считая его моральной компенсацией за то, что ей пришлось терпеть от предмета своей страсти. Конечно, какое-то время машина будет немым напоминанием обо всем, но память устроена очень гуманно. При желании она стирает ненужное. Синяк на лице был уже не заметен благодаря посещению косметолога и легкому маскирующему макияжу. Осталось ждать полного рассасывания внутренних, сердечных швов после очередного разочарования.
Лита взяла с подруги слово, что та больше не будет скрытной.
- Шмелик, это ведь полный идиотизм, что ты сразу же не побежала плакаться в мою жилетку, - укоряла подругу Мартова. - Ты что, решила, отношения "начальник могут изменить нас? Тогда грош цена такой дружбе!
- Не ворчи, Владимировна, - попивая после окончания приема кофе в кабинете Литы, отмахнулась Шмелева. - Знаю я твою жилетку: твоих мокриц собирает, моих не хватало.
- Не надо преувеличивать. У меня все нормально, - стараясь избегать взгляда подруги, ответила Лита. Она только что выпила бокал любимого мартини с оливкой и теперь наслаждалась крепким кофе. - Грех жаловаться. О такой жизни, как у меня, многие только мечтают.
- Конечно, ты сейчас расскажешь, - прикуривая коричневую сигарету с ментолом, сказала Лариса. - Мы с тобой - две одинокие бабы, которым просто катастрофически не хватает мужского внимания, заботы и любви.
Лита поставила свою чашку на стол и громко рассмеялась.
- Ой, не могу, Лариска, ты - прелесть! Только от тумаков в награду за любовь отошла, а уже говоришь о мужчинах, как о манне небесной. Воистину, твоему характеру можно позавидовать.
- Валяй, тебе разрешаю, - выдыхая густое облако дыма, улыбнулась Шмелева. - Говорила я тебе как-то, что однополая сексуальная ориентация не способствует полному раскрытию личности и должному разрешению проблем.
- Было дело. Ну и что?
- А то, что из нас с тобой получилась бы отличная пара. Я уверена. - Шмелева замолчала, глядя на покрывающееся краской лицо Литы. Лариса выдержала короткую паузу и в свою очередь разразилась громким смехом. - Видела бы ты свое лицо, психоаналитик несчастный. Шучу я, вот такой юмор. Понимать надо.
- Шмелик, оставь свои шутки для мужчин. Моя голова сейчас отключилась и настроена на встречу с Жоркой. - Мартова бросила беглый взгляд на настольный календарь. - Тринадцатое июня. Вроде бы день как день, а число это не люблю. Получается, что я верю в предрассудки?
- Мой Шмелев имел на этот счет свое особое мнение. Когда дорогу ему перебегала черная кошка, он считал, что это к хорошему. А если белая - все пойдет прахом. Каждый человек ставит себе препоны, придерживаясь кем-то установленных правил и обычаев. Только и всего, - констатировала Шмелева.
- Ты рассуждаешь, как Мартов. Он часто говорил, что мы сами себя загоняем в тупики обстоятельств, - допивая кофе, сказала Лита. - Он помог мне приопустить планку самооценки для того, чтобы со временем - поднять ее еще выше.
- Надеюсь, что ты еще не достигла своего пика. - Лариса потушила сигарету, собрала на маленький поднос чашки со стола. Она не хотела ничего больше говорить. Лита все последние два года сводила к воспоминаниям о Георгии. Ей было очень легко сделать это, потому что даже через такой промежуток времени она чувствовала незримую связь с человеком, которого любила. Она старалась вспоминать о нем без слез, потому что однажды дала себе слово не отягощать его существования там, на небесах.
- Я помою посуду и могу считать очередную трудовую неделю завершенной, - выходя из кабинета, на подъеме произнесла Лариса.
- Слушай, как ты думаешь, этот Иван Георгиевич Мартов уже отбыл на свою вторую родину? - вдруг спросила Аэлита. - Как ни крути, а мысль о его приезде время от времени бесконтрольно поселяется в моей голове.
- Одному Богу известны его планы. Ты готова встретиться с ним?
- Не знаю, просто мне интересно, насколько он сын своего отца, - задумчиво ответила Лита, подходя к окну.
Лариса закрыла за собой дверь и увидела стоящего в приемной Сашу, тихо разговаривавшего с каким-то не менее высоким, но худощавым блондином. На вид ему было за тридцать. Опрятно, со вкусом одет, приятной наружности. Особенно выделялись на его лице большие черные глаза. Если бы не цвет его волос, Шмелева могла бы начать пускать в ход свое обаяние. Однако в данный момент реакция на светловолосых представителей сильного пола была у женщины настороженной. Лицо это она видела впервые, но сразу поняла, что перед нею не очередной пациент Мартовой. В нем четко просматривалась уверенность, спокойствие. Ему явно не была нужна консультация психоаналитика. Он медленно повернул голову в сторону появившейся Ларисы. Весь облик незнакомца был полон достоинства и нескрываемого любопытства.
Первым опомнился Саша. Обмен взглядами слишком затянулся, и охранник собрался что-то сказать. Мужчина мягким движением остановил его.
- Добрый вечер, Лариса Алексеевна, - обратился он к Ларисе. Она поставила поднос на стол и удивленно подняла брови.
- Добрый вечер. Простите, не могу припомнить вашего имени, - делая ударение на слове "вашего", произнесла Шмелева.
В этот момент открылась дверь кабинета и на пороге появилась взволнованная Аэлита. Она с ходу, не обращая внимания на незнакомого мужчину, скороговоркой произнесла:
- Саша, на стоянке под окнами стоит черный джип "мерседес". Не тот ли? - И только теперь заметив постороннего, поинтересовалась: - Простите, вы к кому?
- К вам, Аэлита Владимировна. - Голос мужчины показался Аэлите поразительно знакомым, а когда она все поняла, почувствовала слабость в ногах. Тем временем он шагнул ей навстречу и протянул руку. - Разрешите представиться - Иван Мартов.
Лита, как во сне, ответила на рукопожатие. В приемной воцарилось неловкое молчание. Наконец Лита поняла, что взаимное разглядывание слишком затянулось. Она молча отступила от проема двери, сделав гостю приглашающий жест рукой. Иван молча принял приглашение и, благодарно кивнув, зашел внутрь. Закрывая за собой дверь, Лита бросила многозначительный взгляд на Шмелеву и Сашу. Охранник снова занял свое место у входа в приемную, а Лариса кивнула, прикрыв глаза, что означало: "Все нормально. Я с тобой".
- Присаживайтесь, пожалуйста, - Лита указала Мартову на одно из глубоких кресел. Но Иван занял предложенное место только после того, как села Аэлита.
Последовала долгая пауза. Оба продолжали изучать друг друга. В стенах своего кабинета Лита почувствовала себя более уверенно. Шок от первых секунд встречи прошел, и Мартова поняла, что внутри нет негативной реакции на появление этого человека. Пытаясь придать лицу непроницаемое выражение, Лита не могла справиться с собой. Она впервые видела так близко старшего сына своего мужа. Того, который, будучи солидарным с сестрой, вычеркнул из своей жизни отца после женитьбы его на Аэлите. Ничего неприятного в его внешности не было. Иван был похож на свою мать: Лита видела ее фотографии у Стебловой. А вот черные глаза были точной копией отцовских. Лита почувствовала легкое волнение, у нее даже дыхание сбилось: так реально стало ощущение, что это Георгий смотрит на нее своими огромными глазами. Только во взгляде этом была не любовь, не страсть, а откровенное любопытство.
- Простите за то, что я пришел в конце рабочего дня, - начал Иван. Лита снова почувствовала себя в плену призраков. Ей хотелось закрыть глаза и попросить мужчину говорить еще и еще. - И простите за то, что напугал Пал Палыча. Мы так быстро ретировались, потому что я не хотел, чтобы он узнал меня. Хотя, может, я слишком высокого мнения о его памяти. Столько лет прошло.
- Значит, это вы подъезжали к загородному дому на днях? - Лита задала вопрос, на который заранее знала ответ. Она спросила, чтобы хоть что-нибудь сказать.
- Да. За рулем сидел мой товарищ, по делам которого я, собственно, и приехал в ***нск. - Заметив усмешку Литы, он добавил: - В том числе и по его делам, я хотел сказать.
- Вы можете не оправдываться. Я не прокурор и не следователь. Мне не нужны ваши причины теперь.
- Неправда. Сейчас вы больше всего на свете хотите знать, почему я пришел к вам. - Мартов улыбнулся, и Лита почувствовала, что вот-вот улыбка сорвется и с ее губ.
- Хотите кофе, чаю? - переводя разговор в другое русло, спросила Мартова.
- Нет, благодарю. Не хотел бы задерживать вас и вашу секретаршу, чтобы не оставить о себе плохую память. Со своей стороны приглашаю вас поужинать со мною. Прошу вас, не отказывайтесь: нам есть о чем поговорить.
Лита откинулась на спинку кресла и, не мигая, внимательно посмотрела на сидящего напротив мужчину. Он выглядит спокойно, уверенно, никакого чувства вины не слышится в его красивом голосе, от которого у Литы чаще бьется сердце. Женщина подумала, что со стороны выглядит, как смущенная гимназистка, а не хозяйка этих стен. Однако нужно было давать ответ.