Праздничный стол удался на славу: выпили за Оленьку и Надю, за родителей – в общем, все как полагается на днях рождения, обильно и вкусно закусили; настроение быстро поднялось – не прошло и получаса, как веселье уже разгорелось. Глядя на очаровательных малышек, все тепло улыбались; только у Михаила Юрьевича сохранялось озабоченное выражение лица.
С того момента, как приехал Петр, старший Юсупов думал лишь о предстоящем разговоре, подбирая нужные слова, наиболее доходчивые и убедительные доводы. Однако все это оказалось ни к чему. В этот день поговорить с сыном Михаилу Юрьевичу не удалось. Как только вышли из-за стола, Петр стал собираться, объявив, что у нею еще есть неотложное дело. Все уговоры матери и бабушки были бесполезны.
– Мне нужно обязательно повидать Дашу! – признался он по секрету Вере Петровне. – Вчера мы с ней по телефону плохо поговорили – за что-то на меня обижена. Нужно разобраться.
Побудь с нами еще немного! – уговаривала его бабушка. – Не обижай отца с матерью и сестренок!
Хуже обидятся, когда увидят, что я в плохом настроении, – резонно возразил Петр. – А изображать веселье не умею. Долг свой выполнил, сестренок поздравил. Что обещал – сделал!
Последнюю попытку его удержать сделал Степан Алексеевич. Нагнав внука уже в прихожей, он напрямую сказал:
– Зря уходишь, Петя! Отец хочет с тобой поговорить, и то, что он скажет, тебя обрадует, знаю точно.
– Здорово, дедушка, если бы папа примирился с Дашей, – сразу понял его Петр. – Спасибо! Чувствую, без тебя тут не обошлось. – И признательно улыбнулся. – Но мы поговорим с ним в другой раз. Сначала мне надо встретиться с Дашей!
Покинув родительский дом, Петр хотел позвонить Даше из метро, но передумал. Если еще не пришла, все равно будет ждать до победного конца – нужно узнать, что с ней происходит. Напрасно он беспокоился – Даша давно вернулась и очень ему обрадовалась.
– Мама сказала, ты меня дожидался, нервничал, – сказала она, когда Петр выпустил ее из объятий. – Ты что же. из-за меня ушел с дня рождения сестер? Нехорошо! Теперь уж точно все твои меня возненавидят!
– Ну как я мог веселиться, когда знал, что ты на меня за что-то обижаешься? Мне же ясно было по твоему тону. – Улыбнулся, добавил: – Теперь-то вижу – тревога ложная. Что с тобой случилось?
– Просто было очень плохое настроение! – вздохнула Даша. – Мне следовало сдержаться. Извини!
– Но при чем здесь я? – упрекнул ее Петр. – На мне-то зачем срывать?
Это рассердило Дашу.
– Ну, если уж начистоту: откуда взяться хорошему настроению, когда у нас с тобой нет перспективы? Все разговоры о нашей свадьбе – пустая болтовня!
– Но почему? Я дал слово: весной, как только тебе исполнится восемнадцать, сразу же распишемся и по нашей семейной традиции обязательно обвенчаемся в церкви!
– Вот именно! По вашей семейной традиции! – жалобно произнесла Даша, готовая заплакать. – А я знаю, что твой отец этого не допустит! Он так прямо и говорит.
– Мне он такого не говорил. Но мы же с тобой уже решили, – Петр с упреком посмотрел ей в глаза, – поженимся, невзирая ни на что и ни на кого!
– Нет, Петя, ты все же очень наивный! – всхлипнула Даша. – Разве мы с тобой самостоятельные? Мы во всем пока зависим от родителей! К чему эта бравада? Нам даже свадьбу не осилить. А жить на что?
Даша никогда еще так с ним не говорила, и Петр немного смешался; но это длилось недолго – он овладел собой.
– Напрасно ты вдруг запаниковала! Сама знаешь, что я об этом подумал. Мы не единственные, кто начинает с нуля, и не в таком уж мы безвыходном положении. – Перевел дыхание и спокойно продолжал: – Ты работаешь и учишься, и я найду что-нибудь подобное. Ни у кого на шее сидеть не будем!
Он остановился: стоит ли преждевременно ей говорить; но не удержался, сообщил:
– Уверен, напрасно ты заранее беспокоишься и переживаешь. – И многозначительно произнес: – Сегодня со мной хотел поговорить отец – о нас с тобой. Дедушка дал мне понять, что он готов сменить гнев на милость!
– Неужели, Петенька? Правда? – Словно боясь спугнуть удачу, почти прошептала Даша. – Ты сам говорил – у отца несгибаемый характер.
– Так-то оно так, – подтвердил Петр, улыбаясь, – но убедить его можно. Особенно если это делают мама и дед с бабушкой. А они все на нашей стороне!
Его слова окончательно успокоили Дашу так хотелось в это верить! Она порывисто обняла любимого и, нежно поцеловав, попросила:
– Пойдем, Петенька, к маме! Повтори ей то, что сказал мне. Ей так это будет приятно… Ну пожалуйста!
Петр с удовольствием исполнил бы ее желание, но время было уже позднее.
– Прости меня, Дашенька, но тебе придется сделать это самой. Мне пора двигать в Марьино, – огорченно объяснил он. – Завтра рано вставать, а я домой приеду во втором часу ночи.
Уложив изрядно уставших от своего дня рождения Оленьку и Надю пораньше, Светлана Ивановна проводила домой семейство сестры и решила поговорить с родителями о сыне. Вера Петровна вызвалась помочь ей убрать в квартире – ведь заночуют здесь, никуда не спешат.
Пока дочь и мать в четыре руки наводили чистоту и порядок, мужчины отдыхали в гостиной, неторопливо обсуждая текущие события; но мыслями их по-прежнему владела забота о восстановлении мира и согласия в семье.
– Очень жаль, Миша, что тебе не удалось объясниться с сыном, – первый заговорил об этом профессор. – Когда теперь снова будет такой удобный случай поговорить по душам? И опять начнется нервотрепка!
Михаил Юрьевич промолчал.
– Может, приедете со Светочкой к нам вечерком – попить чайку?
– Нет, это уж полная наша капитуляция, – отрицательно покачал головой зять. – И потом, не с кем оставить дочек – не тащить же их в такую даль.
– Ты прав, это не подойдет. Тогда, может, Светочка под каким-нибудь предлогом вызовет его домой, чтобы ты с ним объяснился?
– Шито белыми нитками, Петя же не глуп!
– Но ты согласен, что положение становится угрожающим! Светочка вся извелась, и малышкам не объяснишь, почему брат не живет дома.
Зять на это лишь согласно кивнул и воцарилось мрачное молчание – оба размышляли, пытаясь найти приемлемое решение. Это длилось недолго: закончив уборку, к ним в гостиную пришла Вера Петровна.
– Скучаете? – удивилась она. – Почему телевизор не включите? А мы с дочкой уже управились. Полный порядок!
– Где же она? – спросил зять. – Надо и ей немного отдохнуть.
– Сейчас придет – пошла девочек посмотреть. Появилась и Светлана Ивановна, с усталым видом опустилась на диван рядом с матерью, поинтересовалась:
– О чем речь? Что вы такие скучные?
– Вот и я удивилась, – подхватила Вера Петровна. – Прихожу – сидят молча, даже телевизор не смотрят. Уж не поссорились ли?
Ну что ты, Веруся, как можно? – откликнулся профессор. – Мы тут оба задумались, как побыстрее вернуть Петю домой. К сожалению, он убежал и Мише не удалось с ним поговорить. – Огорченно на них посмотрел, развел руками. – Так ничего и не придумали. Может, вы предложите, как его вытащить для решающего разговора?
Светлана Ивановна лишь растерянно взглянула на мать, но Вера Петровна выразила свои соображения:
– Поговорить, собственно, можно в любое время и в любом месте. Только с умом!
– Что ты имеешь в виду? – не выдержала дочь.
– А что нам нужно наконец найти решение, приемлемое для Пети. Иначе ничего не получится! – Вера Петровна обратилась к зятю: О чем ты, Миша, собирался с ним поговорить? Что решил?
Михаил Юрьевич бросил взгляд на профессора – как бы просил о поддержке – и коротко ответил:
– По совету Степана Алексеевича, я решил сказать сыну, что даю согласие на его брак с Дашей и познакомлюсь с ее родными. Но все же, – насупившись, добавил он, – оставляю за собой право до конца во всем разобраться, чтобы снять все сомнения.
– Но это снова, Мишенька, вызовет их недовольство, опять нас поссорит… – засомневалась его жена.
– Миша сделает это профессионально, без чьего-либо ведома, – ответил за него Степан Алексеевич. – Ведь он, в сущности, прав: если подтвердится то, что мы считаем клеветой, Петю нужно предостеречь от ошибки.
Ненадолго воцарилось молчание; нарушила его Вера Петровна:
– Ну вот и прекрасно! Раз так, и сомневаться нечего! Ты, Миша, должен не с Петей разговаривать, – предложила она зятю, а сразу с ними обоими.
– То есть как это? – растерялся Михаил Юрьевич. – В присутствии Даши, что ли, мне с ним препираться?
– А чего страшного? Свои же люди, – с улыбкой возразила теща. – Да зачем вам препираться! Они оба счастливы будут!
– Думаю, Миша, тебе лучше пригласить их к себе в офис, – посоветовал Степан Алексеевич. – И солиднее, и им приятно.
На том порешили и отправились пить чай совсем в другом настроении.
Кирилл следил за развитием отношениий Петра и Даши; пришлось ему отметить со злобой и досадой, что, несмотря на все его потуги, у влюбленных снова все наладилось. Нащупав слабое звено в обороне противника – Анну Федоровну, – он тут же за него ухватился.
В тот вечер у Даши на фирме очередной показ моделей; зная об этом, Кирилл заехал к Волошиным, когда она уже ушла из дома. С букетом цветов позвонил в дверь: открывшая ему Анна Федоровна, естественно, удивилась.
– Ты что это припожаловал? Дашенька уже ушла, – не слишком любезно встретила она его, впуская в прихожую. – Почему не позвонил? Отвез бы ее на машине!
– Поэтому и не позвонил, чтобы успеть застать дома, – объяснил Кирилл, вручив Анне Федоровне цветы и поцеловав руку. – Хотел по дороге сообщить ей важную вещь, так как сегодня вечером, к сожалению, привезти ее не смогу.
Его расчет оказался точным: в глазах Анны Федоровны зажглось любопытство, она улыбнулась и любезно предложила:
– Может, попьешь с нами чайку, раз уж так получилось? Заодно познакомишься с Василием Савельевичем и расскажешь, что нужно передать Даше, если это срочно.
Кирилл для вида изобразил стеснительное колебание, но, разумеется, согласился и проследовал за ней на кухню: хозяин дома, закончив ужинать, просматривал газеты.
– Знакомься, Васенька! Это Кирилл, из одной группы с Петей, – представила его мужу Анна Федоровна. – Я тебе о нем говорила. Ему тоже нравится наша дочь, мечтает отбить ее у друга. Что, разве я не права?
Ее прямолинейность смутила Кирилла, и он не нашелся что на это ответить. Неожиданно выручил Василий Савельевич:
– А ты не робей, парень! Это дело житейское. Ведь как говорят: дружба дружбой, а денежки врозь. Так и с любовью. Садись, попьем чаю! Поделишься, как намерен отбить Дашу, – пошутил он.
Кирилл поблагодарил; изображая скромнягу, сел за стол напротив хозяина. "Простофиля, – презрительно решил он, исподволь изучая отца Даши. – Нетрудно околпачить!" Подождал, пока Анна Федоровна нальет ему чай, и, только когда она села, как бы нехотя произнес:
– Мне уже скоро нужно ехать загород, и позвонить оттуда я не смогу… – Для вида замялся. – Но я должен предупредить Дашеньку о новой провокации, которую затевает против нее Петин отец.
Сделав паузу – как отреагируют слушатели, – хотел продолжать, но его перебил Василий Савельевич.
– Постой! А откуда ты все это знаешь? Недоверчиво, изучающе глядел он на Петиного соперника. Разве отец Пети делится с тобой своими планами? Насколько мне известно, они с сыном в ссоре.
– Похоже, помирились, – с деланным простодушием пожал плечами Кирилл. – Я так Петю понял, что папаша сменил гнев на милость вроде пошел на попятный.
– Разве это не так? Почему ты решил, что затевается провокация?
Василий Савельевич вперил в него проницательный взгляд.
"А ведь он не так прост, как кажется. Надо будет держать с ним ухо востро!"
– Вот и вы мне не верите! Наверно, считаете, что я все выдумал из ревности, чтобы навредить Пете? Осуждаете меня за предательство друга…
Отклика не последовало, и он драматическим тоном продолжал:
– Так вот, знайте: Даша для меня дороже всех Петь на свете! И его друга я пока изображаю, только чтобы защитить ее от беды. Иначе не узнал бы… – сделал вид, будто задыхается от возмущения, – что папаша дает согласие лишь для того, чтобы вернуть сына домой!
Снова нарочитая пауза, и, якобы вне себя от гнева, он бросил им в лицо заготовленную бомбу:
– А сам в то же время продолжает под вас копать, чтобы в итоге припереть сына к стене и все порушить!
Василий Савельевич смотрел на Кирилла с явным недоверием; заметив это, хозяйка решила поддержать парня, которому симпатизировала:
– Знаешь, Васечка, мне тоже вначале казалось, что Кирилл немного… – она замялась, смягчая выражения, – преувеличивает, но все оказывалось правдой. Поэтому я ему верю, более того, знаю – он делает это только потому, что любит нашу дочь!
Незваный гость решил: "Самое время мне смыться!"
– Спасибо большое, Анна Федоровна, за гостеприимство и поддержку. Рад был познакомиться, Василий Савельевич. Мне пора ехать.
– Встал из-за стола, галантно подал руку Анне Федоровне – она тоже поднялась его проводить.
Уже направляясь к дверям, остановился, с чувством проговорил: – Придет время, и вы убедитесь, кто из нас Дашеньке настоящий друг!
Получив приглашение отца приехать вместе с Дашей к нему в офис, Петр сразу понял: препятствий для их соединения больше нет Приняв однажды решение, отец держится его твердо, меняет лишь в силу каких-нибудь непредвиденных обстоятельств. А таковых нет, и появиться они не могут.
Накануне вечером, когда он позвонил Даше предупредить о предстоящем визите и договориться о встрече, она растерялась. Уверовав, что пришлась Михаилу Юрьевичу не по душе, приготовилась к худшему; непонятно – почему он вдруг переменил о ней мнение?
– А не станет он задавать мне каверзные вопросы? – заранее пугаясь, усомнилась Даша в благоприятном исходе этой встречи. – Что, если его цель – унизить меня в твоих глазах?
– Как ты можешь такое говорить! – возмущенно возразил Петр. – По-твоему, мой отец – чудовище? Он великодушный и благородный человек! И к женщинам относится по-рыцарски.
– Но он ведь меня почему-то невзлюбил, и хочет нас с тобой поссорить, – боязливо напомнила Даша. – Учинит допрос, как следователи в кино, и сделает из меня посмешище. Я этого не вынесу, Петенька!
– Что за фантазии! Какой еще допрос! Папа приглашает нас, знаешь, почему? Согласен, чтобы мы поженились! Иначе и разговаривать не стал бы. И вовсе он тебе не враг, а узнает поближе непременно полюбит!
Даша ответила не сразу – чувствовалось, что она колеблется.
– А почему тогда он проявлял к нам такое недоброжелательство? Как ты это объяснишь?
– Ну будь справедливой, Дашенька! – взмолился Петр. Какое недоброжелательство? Клеветники вылили на вас ушаты помоев! Ты об этом забыла? Что ему оставалось делать? – задал он риторический вопрос, защищая отца. – Вот он и потребовал подождать, пока не опровергнет наветы.
– Так он что – опроверг или бросил эту затею? – все еще скептически поинтересовалась Даша.
– Не знаю и не хочу знать! – честно ответил Петр. – Это его беспокоила клевета, а не меня. Но тебе, Дашенька, больше нечего бояться! Нас ждет очень приятный разговор, поверь мне!
Петр не ошибся – отец оказался на высоте. Вошли в офис, дежурный охранник сообщил об их прибытии. Михаил Юрьевич немедленно к ним спустился, лично проводил в свой кабинет; гостеприимно усадил за журнальный столик, попросил принести кофе с пирожными; достал из тумбочки коробку шоколада, бутылку коньяку, изящные рюмочки. Откупорив бутылку и наполнив рюмки, подсел к молодым людям и, бросив на Дашу добрый взгляд таких же, как у сына, теплых карих глаз, с чувством произнес:
– Вы знаете, я был за то, чтобы повременили с женитьбой. Я и сейчас не изменил своего мнения. Но с любовью не поспорить! – Улыбнулся Даше и высоко поднял свою рюмку. – Признаю – покорен силой вашего чувства и хочу пожелать – пусть оно никогда не ослабевает! Что касается меня – зеленый свет: рассчитывайте на мою поддержку.
Дружно чокнулись, выпили, закусили.
– Не предлагаю других тостов – пригласил вас только для того, чтобы покончить с нашей размолвкой. – Михаил Юрьевич пододвинул к ним чашечки с кофе. – Наши родственные встречи еще впереди. – Внимательно посмотрел на Дашу. – В ближайшее время мы со Светланой Ивановной хотели бы поближе познакомиться с твоими родителями. Они не будут против?
– Конечно, нет, Михаил Юрьевич, – просто ответила Даша. – Наоборот, очень рады. Им казалось… вы нас чуждаетесь, – добавила она, опустив от страха глаза, но желая услышать правду.
– Ну, это не совсем так. Правильнее сказать, мы… сделали паузу. Родственные отношения – дело тонкое; прежде чем сближаться, нужно хорошенько узнать, с кем предстоит иметь дело всю жизнь.
Петру показалось, что разговор принимает опасный оборот, и он сделал знак Даше – пора закругляться. Но не тут-то было.
– Но не лучше ли, Михаил Юрьевич, все узнать из первых уст, чем слушать всяких сплетников и подлецов? – по-прежнему не поднимая на него глаз, но движимая каким-то внутренним протестом, высказала свое мнение Даша.
"Ну все! Недолго длился наш мир! – огорченно подумал Петр. – Сейчас отец на нее разозлится". Но он ошибся – Михаилу Юрьевичу понравилось, что Даша не лебезит, не заискивает, а смело отстаивает свое мнение.
– Согласен, лучше иметь дело с первоисточниками, – спокойно ответил он. – Но и любая другая информация заслуживает серьезного отношения, пока не доказано, что это клевета. Ты еще очень молода, Дашенька, – мягко добавил он, взглянув на нее с искренней симпатией, – со временем поймешь. Не обижайся на меня.
Возникшее разногласие погасло не разгоревшись. Мирно допили кофе, и Михаил Юрьевич так же любезно проводил их до выхода.
– Ну как ты теперь себя чувствуешь? – Петр остался очень доволен тем, как все кончилось. – Не съел тебя мой ужасный отец?
– И нисколечко он не ужасный, а очень искренний и честный человек! – бросив на него счастливый взгляд, отозвалась Даша. – Настоящий мужчина!
– А я тебе что говорил? Сама теперь убедилась! – радостно заключил Петр.
Настроение поднялось: отныне будущее сулит им лишь одно – безоблачное счастье.
Глава 20. Накануне свадьбы
Согласие Михаила Юрьевича на женитьбу сына стало поворотным моментом в отношениях между родителями жениха и невесты. Чтобы залечить рану, нанесенную самолюбию Волошиных из-за прежней неприязни, первый шаг сделала Светлана Ивановна – без труда нашла нужные слова.
– Анна Федоровна, это говорит мама Пети, – просто представилась она, позвонив ей вечером из театра. – Вы не находите, что нам пора познакомиться?
– Давно пора! – так же просто, но суховато ответила будущая сватья. – Но, похоже, вы сами нас чуждались.
– Это не совсем так. Мы были против поспешной женитьбы сына. У нас даже из-за этого вышла с ним ссора, – осторожно объяснила Светлана Ивановна. – Не лучше ли нам, не откладывая, во всем разобраться лично?
Анна Федоровна помолчала, видимо все еще испытывая противоречивые чувства; встреча и знакомство неизбежны; смягчившись, предложила:
– Ну что ж, милости прошу! Приезжайте завтра вечерком и поговорим обо всем за чашкой чая.
– А что, если сегодня?
– Я бы не против, но… – замялась Анна Федоровна, – если честно, у меня и угостить вас нечем.