- Боже мой, Захар, - выговаривала она сыну с тревогой, в который раз выглядывая в окно, - мне кажется, что ты задумал не охоту, а вавилонское столпотворение. Эдак вы все зверье в округе распугаете.
- Не беспокойтесь, матушка, - ободряюще произнес Захар Дмитриевич. - Почти все уже прибыли. Пожалуй, только Вронский что-то припозднился.
- Этому вертопраху ничто не указ. Он может и совсем не приехать. - Катерина Игнатьевна вздохнула. - Давненько я его не видела. Почитай, лет пять? Он у нас, помнится, гостевал, когда еще твой покойный батюшка жив был, Царство ему Небесное.
- Непременно сегодня увидите. Эту охоту он ни за что не пропустит, - усмехнулся Олсуфьев.
И он, несомненно, был прав. Вронский очень тщательно продумал весь замысел своей кампании, в результате которой упрямая Каховская должна была оказаться в его постели. Отчего он так уперся в эту идею, Константин Львович и сам себе объяснить не мог. Будет это блаженством или разочарованием - оставалось только гадать. Что последует за тем, когда произойдет сие долгожданное событие - он не ведал. Но упрямо и последовательно приводил в осуществление свой план.
Прошедшие недели Константин виделся с Александрой довольно часто, но каждая встреча была им тщательно выверена. То "случайное" столкновение в книжной лавке и непринужденная беседа о новинках, как бы нечаянно переросшая в жаркую дискуссию, но ни слова, ни намека на амурное ухаживание! Только чистейшие возвышенные игры разума. Через дня два, на тихом музыкальном вечере, под завораживающее пение итальянской дивы взгляды, и опять же, как бы случайные мимолетные прикосновения - обольщение мелодией и жестом. За сим последовала вполне официальная прогулка по бульварам, во время которой он то и дело заставлял ее улыбаться и пару раз даже хохотать, - все дружески, непринужденно, почти по-братски. А как-то раз, в поисках интересного предмета разговора Константин Львович заговорил с Каховской даже о политике! Так он раскачивал маятник ее чувств и ощущений. От безмятежности - к напряжению, от спокойствия - к искушению страсти. Одно настораживало, несколько раз он ловил на себе ее серьезный, как будто оценивающий взгляд и ему становилось не по себе.
Однажды, во время очередной "случайной" встречи, Александра сообщила Вронскому, что через коротких своих знакомых Оболенских получила приглашение от господина Олсуфьева поохотиться в окрестностях Горицы, а посему не далее как завтра поутру она отправляется в путь.
- Как жаль, что дела задерживают меня в Москве, - с разочарованием произнес Константин Львович. - Я хорошо знаком с Захаром Дмитриевичем и так же получил от него приглашение. Как бы мне хотелось отправиться вместе с вами. Но, увы… Хотя… Может быть… Я подумаю.
Он понимал, что Каховская вряд ли отменит поездку в последний момент из-за глупого, по ее мнению, страха перед возможностью слишком близкого общения с ним. Но его слова наверняка вывели ее из равновесия, поселили в душе беспокойство и - Константин Львович на это надеялся - трепетное ожидание. Утром, через посыльного Александра получила от Вронского дорогой, а посему возмутительно неприличный подарок - великолепное бельгийское охотничье ружье со стволом из дамасской стали и короткую, не совсем учтивую записку:
"Примите, мадам, в знак моего глубочайшего уважения и восхищения Вами. Не вздумайте возвращать сразу. Хотя бы попробуйте его в деле. Ваш В".
Александра Федоровна перед искушением не устояла. Ружье тут же перекочевало в багаж. Оружие было еще одной, но уже "мужской" слабостью ее натуры. Собственно, тот кинжал, что когда-то в пылу ссоры метнул в нее покойный муж, был из коллекции трепетно собираемой ею в течение многих лет. Да и ссора разгорелась именно из-за этого, не "свойственного бабам" увлечения. Хорошо, что под руки тогда попалась кочерга, а не что-либо более опасное, хотя и сей предмет в рукопашном бою оказался весьма полезен.
В одном возке с Оболенскими она добралась до Дмитриевского и была радушно встречена хозяйкой дома Катериной Игнатьевной, ее сыном Захаром Дмитриевичем, в котором сразу же узнала того самого генерала, полагавшего, что "есть роды занятий, решительно не предназначенные для дам", и его прелестной молодой женой - Ангеликой Воиновной. Несмотря на наплыв гостей, ей предоставили маленькую чистенькую комнатку в левом крыле дома.
Всю дорогу к Олсуфьевым Александра размышляла о событиях прошедших недель. Никто и никогда так настойчиво и красиво не ухаживал за ней, никто и никогда не вызывал в ней столь сильных и противоречивых чувств, как Вронский. Не сразу, но все же она разгадала его маневр и не могла не восхититься. Ловок, бестия! Он действовал умно и искусно, играя на слабостях, взывая к достоинствам, одновременно развлекая и возмущая, искушая и обольщая. Она чувствовала, что невольно с нетерпением начинает ожидать его следующего хода. Константин ее приручал, как некоторые оригиналы приручают диких зверей, желая превратить их в своих домашних любимцев. Александра усмехнулась. Ее бы должно возмущать такое отношение к собственной персоне, но происходящее лишь забавляло. Пусть изображает из себя бывалого охотника, он еще не знает, что сам превратился в добычу.
Некоторое время назад она все же уговорила себя провести своеобразный эксперимент в науке нежной страсти. Судя по репутации и "отзывам", лучшего помощника в сей области, чем Вронский, ей было не найти. Здесь он слыл мастером, виртуозом. Если не он, то кто? Тем более сложилось так, что Константин Львович прямо-таки сам идет в руки. Безусловно, не маловажную роль играет то, что он производит на нее магическое воздействие. Одно его прикосновение порождает бурю ощущений, потрясает тело, заставляет трепетать сердце, переворачивает душу. Последнее - весьма опасно. Но она же не собирается в него влюбляться, как юная отроковица, а лишь намерена испытать то, о чем говорила Настя. Она хочет, чтобы мир содрогнулся и звезды упали с неба. Хочет умереть и возродиться вновь. Разве сие неосуществимо? Для человека с мозгами и сильной волей нет ничего невозможного, вполне резонно полагала Александра, относя себя к данной категории человечества.
Она ожидала приезда Вронского в Дмитровское. Сопоставив все факты: неожиданное приглашение к Олсуфьевым, знакомство Константина с хозяином, его последнюю фразу и эпатажный подарок, Александра была твердо убеждена, что он приедет. Но время шло, а его все не было. Наступил вечер. Прошел ужин, наполненный радостным предчувствием завтрашней охоты, веселыми и непринужденными разговорами о курьезах и случаях на охоте, о достоинствах борзых и гончих, о качестве охотничьих ружей и снаряжения. Захваченная азартным настроением окружающих, Александра с удовольствием участвовала в общей беседе, но краешком сознания все время ожидала появления своего "героя".
Увы, разочарование было сокрушительным. Ночью она долго не могла уснуть, ворочаясь, привыкая к незнакомой постели, и ранним утром поднялась не выспавшаяся и адски злая на Вронского. Как он посмел?! Как она могла так ошибиться и принять мимолетный интерес светского селадона за что-то более серьезное?
Александра вышла на крыльцо дома и первым кого увидела в суете сборов, был Вронский. Он восседал на великолепном орловском рысаке, в сером кафтане, обшитом мерлушками, и, казалось, освещал своей веселой улыбкой весь двор. Что ж, все остальные в этот момент для нее перестали существовать. Волна облегчения окатила ее от макушки до кончиков пальцев.
- Доброе утро, сударыня, - спрыгнув с коня и бросив поводья конюху, он подошел к Каховской. - Надеюсь, мой подарок с вами?
- Доброе утро, господин Вронский, - как можно равнодушнее ответила Александра.
- Вы на меня за что-то сердиты? - лукаво полюбопытствовал он. - Вы меня не ждали и потому гневаетесь? Или, возможно, оттого, что ждали?
- Оттого, что вы, Константин Львович, всегда полагаете себя дальновиднее многих и плохо скрываете удовольствие от собственной проницательности, - попыталась уязвить его Александра.
Но Вронский только пожал плечами.
- Когда вы сердиты, ваши глаза сверкают, как черные бриллианты, если бы таковые имелись в природе. Обожаю подобные моменты. Но следует ли из сказанного вами, что я все же угадал, и вы меня ждали? - Он наклонился почти к самому ее уху: - Надеюсь, наша охота будет увлекательной.
Она откинула голову назад и прямо посмотрела в его глаза. Молодой задор и затаенный вызов его взгляда заворожили ее. Дыхание перехватило, и она невольно приоткрыла губы, как будто ожидая, что сейчас он склонится к ней и она, в конце концов, узнает каково это, когда тебя целует такой мужчина, как Вронский.
- Алекс, вы меня искушаете, - коварно улыбнулся Константин.
- Вы меня тоже, - не осталась в долгу Александра.
Он рассмеялся озорно и беспечно:
- Вы, как всегда верны себе. Своей прямотой, дорогая, вы чрезвычайно осложняете мои попытки легкого флирта.
- Возможно, это и есть мой способ флиртовать, Константин Львович. По крайней мере, с вами он вполне достигает своей цели.
- Не возьмусь опровергать очевидное, мой ангел. Вы поражаете меня прямо в сердце.
Вполне вероятно, что их пикировка продолжалась бы и дольше, но во дворе началась неимоверная суета, в которой смешалось все: ржание лошадей, лай собак, бряцание амуниции, возбужденные голоса и крики людей - сладостное для каждого охотника ожидание охоты.
- Вронский! Александра Федоровна! Выезжаем! - окликнул их, торопливо спускавшийся с крыльца Захар Олсуфьев.
Потеха началась.
16
До охотничьего домика они добрались засветло. Александра нервничала и уже начинала сожалеть, что так неловко ввязалась в эту авантюру. Солнце садилось за горизонт, окрашивая подтаявший снег синими тенями. Воздух был наполнен влажной глубокой свежестью и пронзительным весенним ощущением, от которого щемящей грустью сжимало сердце. Она искоса поглядывала на спокойно ехавшего рядом Вронского и корила себя за малодушие. Поворачивать назад было поздно.
Неделя пребывания в доме Олсуфьевых пролетела, как один день, и Александра сполна успела насладиться всеми впечатлениями, которые дарует охота. Постоянное присутствие рядом Вронского придавало пряную остроту каждой минуте, каждому событию или переживанию. Она невольно отыскивала его взглядом всякий раз, когда что-то удивляло, радовало или огорчало ее, как будто хотела поделиться своими чувствами, увидеть их отражение в его глазах. Он улыбался в ответ понимающе и по-дружески подтрунивал над ее порывистостью. А вчера вечером она ясно почувствовала напряжение, исходившее от него, как будто перед каким-то важным шагом или событием. Вдруг он заявит, что скоро уезжает? Как тогда ей удастся его соблазнить, произвести, так сказать, свой "научный опыт"? Медлить нельзя. Они достаточно сблизились, она чувствовала к нему симпатию и доверие, хотя последние слова довольно слабо выражали ту взрывоопасную смесь эмоций и ощущений, которые испытывала она рядом с Вронским.
Посему после обеда Александра Федоровна облюбовала небольшой диванчик в дальнем углу залы и, пока остальные гости развлекались беседой, музицированием и даже танцами, завлекла туда Вронского, шепнув, что ей с ним необходимо переговорить приватно. Вронский согласно кивнул, присел рядом, взглянул заинтересованно, хотя и слегка настороженно.
- Константин Львович, - начала Александра, стараясь сохранить хотя бы толику благоразумия и спокойствия, - вот уже некоторое время вы оказываете мне всяческие знаки внимания, и, полагаю, я знаю цель, которую вы преследуете.
Вронский опешил от такого начала и собрался было ответить, но Каховская нетерпеливо остановила его:
- Не перебивайте. Я и сама смогу запутаться. - Она на секунду умолкла, как будто подбирая слова, затем продолжила: - Мы с вами не дети…
- Это уж точно, - все же произнес Константин.
- …поэтому прекрасно понимаем, чего хотим. О своем желании вы мне уже говорили. Ставлю вас в известность, что мое теперь совпадает с вашим. И я была бы не против осуществить его. - Она вспыхнула и с трудом, почти шепотом договорила: - Предаться, так сказать, утехам Амура.
Она смущенно замолчала, избегая смотреть на Вронского, стиснув свой маленький веер так, что у нее побелели костяшки пальцев. Тот медлил с ответом, пребывая в некоторой растерянности.
- Может быть, я превратно истолковала ваши мотивы, Константин Львович? - нервничая все больше, торопливо спросила Александра. - В таком случае забудьте все, что я вам сейчас наговорила.
- Нет уж, отчего же, - задумчиво ответил Вронский. - Вы сделали мне весьма щедрое предложение. И я его принимаю.
- Уф-ф-ф, - с облегчением выдохнула Александра. - Значит, решено?
- Решено, - подтвердил Константин. - Но я хотел бы знать, что подвигло вас так стремительно пересмотреть свои взгляды в отношении меня?
- Разве сие так важно? Пересмотрела, и все!
- Не увиливайте, Алекс. Выкладывайте начистоту. Не бойтесь. Что бы вы ни сказали, это не отменит нашего "договора". - Он скрестил руки на груди и откинулся на спинку дивана. - Я слушаю вас.
Александра обреченно вздохнула и, не решаясь поднять на него глаза, начала:
- Для меня это как… некий научный эксперимент, опыт. Моя жизнь с покойным мужем в смысле… любовной страсти была крайне неудачна, даже неприятна. Но многие вокруг… и Настя… говорят - блаженство. А вы в сем занятии - виртуоз.
- Ах, Настя… Уж не она ли вам меня рекомендовала? Виртуоз, говорите? - потемнел лицом Вронский.
- Вот вы и обиделись, Константин Львович, - огорчилась Александра. - И было бы из-за чего. Вы же сами добиваетесь меня из-за каприза, мимолетного влечения. Неужели ваше желание заслуживает большего уважения, чем мое? Признайтесь, что более всего нас толкают друг к другу любопытство и новизна ощущений.
- Вы обладаете удивительным свойством быть непредсказуемой, Алекс, - пробормотал в ответ Вронский. - Я уже и сам не знаю, что меня к вам влечет. Полагаю, одной ночи с вами для удовлетворения "любопытства и новизны ощущений" мне будет мало.
Александра покраснела от удовольствия и невольно окинула взглядом его фигуру. Хорош, дьявол!
- Мне, возможно, тоже, - чуть слышно прошептала она. - Тут все будет зависеть от вас.
- Договорились, - тут же отозвался Константин. - В таком случае приглашаю вас поохотиться на тетерева - это будет официальная версия нашего отсутствия. На сборы у вас час. Остановимся на ночь в охотничьем домике, а до рассвета отправимся на ток. Я предупрежу Олсуфьевых. Что ж, дорогая, - поднялся он с дивана, - начнем ваш "великий эксперимент".
Так Александра оказалась на тропинке, ведущей к охотничьему домику. Добирались до него более часа. Уже совсем стемнело, когда они подъехали к черному от весенней влаги срубу.
- Ступайте внутрь, Алекс, я займусь лошадьми, - сказал Вронский, помогая ей спешиться.
Александра открыла тяжелую дверь, пошарила рукой в поисках свечей. Трепетный огонек озарил небольшие сени и еще одну дверь напротив. Комнатка за ней оказалась довольно просторной. Александра зажгла свечи в медном канделябре, стоявшем на столе, огляделась по сторонам. Круглый стол, лавка, пара кресел, низенький шкап с посудой, неширокая кровать, застеленная меховым покрывалом, вместо печи - камин, вот и вся нехитрая обстановка. По всему было видно, что кто-то здесь побывал и совсем недавно: протопил камин - комнатка до сих пор хранила тепло, оставил на столе две корзины со снедью, заботливо покрыв их чистым полотном. Она сняла шубу и шляпу, в смущении прижала руки к горевшим щекам. Что за безумие на нее накатило? Что она здесь делает? Может, сбежать? Тьфу ты, пропасть! Да ни за что, такого шанса более может не представится. Надо успокоиться. Заняться чем-нибудь.
Александра присела у камина, внутри которого аккуратным шалашиком были сложены дрова для растопки. Когда язычки огня весело заплясали по поленьям, она попыталась прогнать тревожившие ее мысли и принялась бездумно следить за трепетной игрой пламени. Не станет она нервничать из-за пустяков. В конце концов, она не девственница, чтобы трястись от страха, а зрелая женщина. "Несмотря на это, я чертовски напугана", - призналась себе Каховская.
Скрипнули двери, и через порог переступил Вронский. В распахнутом кафтане, с ярким румянцем на щеках, оживленно блестящими голубыми глазами, он, казалось, заполнил собой все пространство комнаты, вызвав в Александре невольный трепет и жаркую волну, стремительно прокатившуюся по всему телу.
- Как мило, что вы позаботились и растопили камин, Александра Федоровна, - светски любезным тоном произнес он, шагнул к столу, откинул полотно с корзины. - Посмотрим, что тут у нас. Замечательно! Предлагаю поужинать. Как вы к этому относитесь? Помогите мне разобраться со всей этой снедью.
Александра заставила себя подняться и подойти к столу. Тяжело вздохнув, она вскинула на него глаза.
- Я не в силах сейчас думать о еде или вести светскую беседу, - честно призналась она.
Его руки замерли над корзиной.
- Каюсь, я тоже.
- Тогда возможно…
Александра медленно подняла руки, вынула гребни, державшие прическу, тряхнула головой. Короткие пышные кудри кольцами обрамили ее лицо. Вронский протянул руку, провел по непокорным прядям, смуглой гладкой щеке, шее.
- Вы похожи на юношу с картин итальянских мастеров эпохи Возрождения. Чистота и страсть. Искушение. - Он хмыкнул. - Меня начинают настораживать собственные желания.
- Но я - женщина…
- И слава Богу…
Вронский приподнял ее подбородок, прикоснулся к губам, тихо, нежно, будто пробуя их на вкус. Александра прикрыла глаза, как тогда во время вальса, и сосредоточилась на ощущении, которое дарили его губы. Сначала простое прикосновение, потом сладостная истома, пламенная пляска языка, зажегшая в теле тысячу танцующих горячих искр, разочарование, когда он на миг оторвался от нее.
- Алекс, я вас раздену. Я хочу видеть вас всю.
Только и хватило сил согласно кивнуть головой. Его руки скользили по ее телу расстегивая, развязывая, снимая одну вещь за другой, превращая привычное каждодневное действие в завораживающий ритуал обольщения. Ее тело буквально сотрясалось от возбуждения, но, когда последняя деталь туалета оказалась на полу, она отстранилась от него.
- Теперь вы. Я тоже хочу вас видеть.
Она шагнула к кровати, вытянулась на меховом покрывале, опершись головой на согнутую руку, и стала следить этими своими колдовскими глазами с поволокой, как он раздевается. Что ж, он не будет торопиться. Она получит все, что желает. Он неторопливо начал снимать одежду, сам испытывая странное наслаждение от этой игры. Ее взгляд скользил по его телу, и Вронский чувствовал его почти как ожог, - вот он прошелся по плечам, мускулам рук и груди. Когда Вронский сел на кровать, чтобы снять сапоги, этот взгляд оставил горячий след на его спине. А вот она с откровенным любопытством рассматривает его восставшее естество. Ежели продолжать эту игру, он, пожалуй, изольется, не совершив главного действа, ради которого, собственно, все и затевалось.
- Вы довольны осмотром, госпожа исследовательница? - постарался отвлечь себя разговором Константин.
- Вполне. Вы великолепны, - выдохнула она и облизнула пересохшие губы острым розовым язычком.
- А вы сводите меня с ума.