* * *
Роман вышел со студии, когда уже стемнело, – в приподнятом настроении. Они целой командой озвучивали шуточный музыкальный мультфильм – поздравление с Восьмым марта, адресованное всем женщинам страны. Роли зверей отдали известным певцам, сам Роман был голосом Ёжика, ведущего лесного концерта. Катаев и раньше участвовал в подобных проектах – озвучивал героев фильмов, мультфильмов, социальной рекламы, – но сейчас он выполнял эту работу со странным чувством, будто делает это специально для Алисы. Именно свою жену Роман хотел поздравить с грядущим праздником в первую очередь.
"Сколько там, который час? О, Алиса тоже скоро должна закончить…" – Он не стал вызывать такси и прыгнул в автобус, подошедший к остановке. На конечной Роман вышел, спустился в метро.
Вечерний час пик закончился, но людей было много – как-никак рядом с этой станцией располагался вокзал, и пассажиров, торопившихся на пригородные электрички и на поезда дальнего следования, было полно, к тому же с вокзала шел и экспресс до одного из аэропортов…
Спускаясь в метро, Роман каждый раз вспоминал о том, что случилось прошлой осенью, как он потерял сознание на одной из станций. Вот и сейчас Роман машинально начал прислушиваться к своим ощущениям: не кружится ли голова, не замирает ли беспомощно сердце. Вроде все в порядке, но ощущение страха под землей, похоже, останется теперь надолго, если не навсегда. Поэтому в последнее время он редко ездил в метро – не хотел повторения прошлых событий. Хотя с чего бы это? С сосудами у него все более-менее хорошо, тьфу-тьфу-тьфу… "Может, стоит вновь обзавестись личным транспортом? Ага, а если за рулем, в оживленном потоке, у меня сознание выключится – мало не покажется, что мне, что окружающим!"
Роман вышел на своей станции, тут же пересел на трамвай и через четыре короткие остановки оказался у поликлиники восстановительного лечения, где работала Алиса.
Зашел в холл, сел неподалеку от гардеробной.
– Анна Ильинична, добрый вечер! – приподнял он кепку.
– Ромочка… Добрый, добрый! – почему-то смутилась пожилая гардеробщица. – А вы за супругой? Так она ушла уже. Недавно. Ее вроде Анатолий Георгиевич собирался подвезти…
Не сразу Роман понял, что Анатолий Георгиевич – это Карташов, бывший Алисин приятель. Тот самый человек, который пытался сорвать их свадьбу.
Роман подошел к стойке, спросил негромко:
– Что значит – собирался, Анна Ильинична?
– Они вместе сегодня поликлинику покинули. А потом я в окно видела… У нас там окно, где вешалки, – она махнула рукой назад, указывая направление, – так вот, они вместе в его машину сели.
– А. Понятно. Тогда я тоже домой. Всего доброго!
– Всего доброго, – опустив глаза, вздохнула гардеробщица. – Но вы не думайте, у нас доктора, те, кто на своих колесах, часто друг друга подвозят…
"Блин. Да когда ж это кончится! – с яростью подумал Роман, выйдя опять на улицу. – Ну что она, не понимает разве, что так нельзя? Потом всякие старухи в мой адрес постные гримасы кривят, и вообще… Она же говорила, что теперь только здоровается с этим Карташовым, гипнотизером хреновым, мать его…"
Роман достал телефон, позвонил на свой городской номер. Если Алиса уже дома, то она снимет трубку. Потянулись долгие длинные гудки. "Или к себе домой решила заглянуть? К себе? Там же никого у нее! Она и Карташов…"
Роман набрал номер городского телефона Алисы. Затем номер ее сотового. И снова ответом ему были долгие гудки.
"Зачем же она мне врала, зачем опять с ним куда-то отправилась! Куда их понесло?! К Карташову?"
Романа буквально затрясло от ненависти. Он набрал номер Ивана.
– Привет, Вань. Я по делу. Ты можешь найти координаты Анатолия Карташова?
– Привет… Это кто такой? – удивленно спросил старый друг.
– Да мужик один, гипнотизер-психотерапевт, ожирение лечит…
– Ромыч, ты всхуднуть решил? – захохотал Иван.
– Нет. Послушай, этот Карташов работает с Алисой. И он не очень хороший мужик… Долго рассказывать. Он уже один раз фортель выкинул. Мне кажется, он ее опять к себе увез и держит.
– Увез?!
– Да. Я тебе говорю – психотерапевт он… а они… не все, но… короче, что-то он темнит, и тут, я думаю, есть самое простое объяснение – он сам в Алису втрескался и хочет ее от меня увести, гад.
– Она не уйдет от тебя, – твердо произнес Иван. – Я ж ее видел. Не та она женщина, твоя Алиса.
– Да знаю я! Она не та, зато он… Мне в поликлинике неудобно спрашивать, не хочу имя своей жены трепать там, где она работает, а ты спроси у… – Роман назвал имя немолодой известной актрисы, с которой, он знал, его друг давно знаком. Актриса славилась тем, что то худела, то полнела, и в компаниях если о чем и говорила, так только о способах похудания… Такой ценитель диет наверняка знает координаты доктора Карташова.
– А, понял. Сейчас напишу Люсе, может, и правда, она в курсе. Но почему ты думаешь, что они, Алиса и этот… тип именно домой к нему поехали?
– Не знаю. Хотя… Ты прав, Алиса хоть и доверчивая, но очень осторожная лисичка-сестричка…
– Вот! В кафе где, может, сидят… Потреплются да разойдутся. А ты паникер, Рома.
– Я знаю, знаю, – провел ладонью по лицу Роман. – А! Вот чего… Они раньше в одном дворе жили, Алиса и Карташов, и он постоянно мотается на старое место, и ее туда возил, она рассказывала… На Камышинскую набережную. Там где-то рядом, на месте старых домов – в новостях вот недавно говорили – новый стадион собираются построить.
– Ну вот, там, значит, и сегодня решили прогуляться. Ладно, ты не паникуй. Я сейчас Люсе напишу. Только я ничего не обещаю, Люся, может, и не знает о таком докторе, до гипноза в своем желании похудеть она еще не дошла, – засмеялся Иван.
– Да, свяжись с ней. А я вот что… Я на всякий случай на ту набережную сгоняю.
Роман нажал на кнопку отбоя. Хотел вызвать такси, но и этого делать не пришлось – мимо проезжало свободное… Роман махнул рукой, машина остановилась.
– Куда, шеф?
– На Камышинскую набережную, пожалуйста.
Пробки из центра уже закончились. До места назначения домчались довольно быстро, без задержек, двигаясь то по ярко освещенным проспектам, то ныряя в темные переулки…
– Вот она, набережная. Где остановить?
– А здесь… Мерси. – Роман протянул водителю купюру, хлопнул дверью. Такси уехало.
Вокруг – довольно неприветливые, скучные места. Жилые кварталы далеко, вдоль реки – одна большая стройка, огороженная забором. Людей нет, лишь машины иногда проезжают на большой скорости. Роман пошел сначала в одну сторону, потом развернулся и направился обратно. Он уже понял свою ошибку – надо было попросить таксиста объехать эти места, так было бы проще и быстрее. Но сделанного не воротишь.
Роман поднялся на небольшой каменный мост, оглядел с возвышения окрестности. Никого. Решил, что надо прямо сейчас вызвать очередное такси и ехать уже домой…
Достал из кармана свой телефон. И вдруг заметил краем глаза, что внизу, на ограде моста над водой, что-то трепещет на ветру. Какая-то тряпка, что ли?
Подошел ближе и понял, что это длинный шарф, обвившийся вокруг одного из кованых столбов ограды. Роман наклонился, потянул шарф на себя. В женских аксессуарах Роман совершенно не разбирался, но ладони его почувствовали мягкую, нежную, даже воздушную материю. Явно не дешевая тряпка. И висела тут совсем недолго – иначе запачкалась бы, заколодило бы ее от снега с дождем – частого спутника московской зимы.
"У Алисы есть такой шарф? Не помню… Что-то похожее… Да разве подобную ерунду упомнишь?"
Роман держал в руках тонкую, пушистую ткань и чувствовал, как его гнев, раздражение, досада и даже ревность постепенно сменяются страхом.
Что-то не так, что-то в этом не то…
Алиса всегда отличалась незлобивостью, но и упрямством. Насколько мог ее изучить Роман, жена старалась избегать ситуаций, которые оканчивались для нее неприятностями. Наступать во второй раз на те же грабли – не в ее духе. То есть если Алиса вновь пошла за Карташовым, значит, этот человек как-то особенно убедительно уговорил ее… Загипнотизировал?
Или она все время лгала Роману и за спиной мужа крутила шашни с этим своим… другом детства? Нет, Алиса не могла так поступить. Алиса никогда не лгала – не умела, и всегда была ужасающе открыта… Не могло быть так, что она рассказала о своих женских тайнах, в которых не всякая и подруге признаться может, а связь с Карташовым скрыла. Скорее всего дело именно в Карташове. Странный, мутный тип. Да, он дорог Алисе – друг детства, и она никогда этого не скрывала… Но, судя по всему, Алиса и сама в нем разочаровалась. Помнится, отзывалась о нем как о враче с осуждением – специалист, а ненавидит своих пациентов. Авторитарный тип, всеми командует, меры не знает, границ не чувствует. Человек с наполеоновскими планами, способный идти по трупам. Талант и злодей в одном флаконе.
Да, точно… В последний раз так и заявила, когда они с Романом обсуждали тот случай, с похищением… что же Алиса сказала тогда?.. Она заявила, что "в Толике есть злой огонь". Злой огонь!
"Верно, он считал Алису своей собственностью. А она ушла, стала моей. И он не захотел ее отдавать… Наверное, опять решил устроить очередную пакость, как в тот раз. Думает, что сможет нас с Алисой рассорить. Ха! Нет уж, мной этот субъект не сможет манипулировать!"
Неожиданный порыв ветра вырвал шарф из рук Романа. Шарф змейкой полетел вперед и вниз – прямо над водой.
Роман машинально поглядел ему вслед, затем перевел взгляд на темную воду с островками льда, с играющими на поверхности золотистыми бликами от фонарей и заметил какой-то светлый странный предмет. Течение медленно несло его прочь – предмет то уходил под воду, почти исчезая из виду, то вновь всплывал на поверхность. Только этот предмет был больше похож на маску или… на человеческое лицо с остреньким носом, в свете фонарей отбрасывающим тень на щеку.
"Алиса?!" – мысленно ахнул Роман, и волосы зашевелились у него на голове.
Меньше всего на свете он ожидал увидеть подобную картину, напоминающую кошмарный сон. Алиса – в черной московской реке плывет среди осколков льда?..
Раздалась трель сотового. Роман машинально поднес телефон к уху. Звонил Иван:
– Ромыч, ты как? Алиса еще не нашлась? Я сейчас пытался связаться с Люсей, но она пока не ответила, и…
– Ваня. Ваня, ты вот что, – быстро перебил друга Роман. – Вызови спасателей сюда, на Камышинскую набережную. Я нашел ее. Алиса в реке. Упала в воду или что, не знаю… Я тут стою на мосту. Сейчас попытаюсь ее достать… Не знаю как… Срочно, Ваня!
– Понял, сделаю! – отозвался Иван, в трубке раздались короткие гудки.
Белая маска вдруг едва заметно дрогнула и опустилась вниз, исчезла с поверхности черной реки.
– Алиса!!! – страшным голосом заорал Роман.
Но на воде, среди золотистых бликов покачивались лишь разномастные плоские льдинки.
Наверное, надо было бежать вниз по спуску, затем вдоль ограды по самой набережной и там уже лезть в воду и как-то пытаться достать Алису, но этот бег с препятствиями отнял бы много времени.
Роман запомнил место, где скрылась под водой его жена. Он стремительно скинул с себя пальто, отбросил ботинки, перелез через ограду и замер, держась за нее руками. До воды было метров двенадцать-пятнадцать. А какая там глубина? А что на дне?
Это был большой риск – прыгать с моста, но иного выхода Роман не видел. Плавал он когда-то очень хорошо, нырять умел. Главное, не разбиться обо что-нибудь, прячущееся в мутной воде, и не потерять сознание от холода. Остальное ерунда.
Вот странно, он недавно искал женщину, чтобы та спасла его от страха перед болезнью, стала его сиделкой. А теперь, получается, сам готов умереть за свою жену?
Роман зажмурил глаза и "солдатиком" обрушился вниз.
Тело мгновенно обжег холод… Роман коснулся ступнями мягкого, пружинистого ила, затем плавно вытянулся в струнку и потянулся вверх, вынырнул. Холода он уже не чувствовал. Вода почему-то перестала казаться ему холодной…
Он поплыл вперед – туда, где по его представлениям должна быть Алиса. Каменная набережная теперь нависала сверху, прятала Романа от окружающего мира.
Он нырнул, развел в воде руками, потом еще раз, пытаясь нащупать тело жены.
* * *
Алиса сама не поняла, что произошло. Вот только что она стояла, разговаривала с Карташовым, а теперь, похоже, летит куда-то… Мгновение короткого полета, когда она запуталась, где небо, а где земля, затем удар о что-то холодное, плоское, но в то же время зыбкое, и – медленное погружение вниз. Только тогда Алиса догадалась, что упала в реку, а под ней ужасающая глубина… Она погружалась в совсем другую, опасную и неприятную для нее среду.
Воды как таковой Алиса никогда не боялась. Но когда ее было слишком много вокруг – вот тогда и включалась паника… Океан, море, река или озеро – стихия воды ужасала Алису! Это нечто настолько страшное и огромное, что не знаешь, как с этим бороться.
Тем не менее Алиса решила бороться. Затрепыхалась и все-таки смогла поднять голову над поверхностью, закашлялась, с отвращением выплевывая речную горькую воду.
Голову словно сдавило обручем, сердце учащенно забилось и, судя по всему, подпрыгнуло артериальное давление… Тело начала сотрясать мелкая дрожь.
Берега были и далеко, и высоко. Даже если Алиса каким-то чудом сумеет доплыть до берега, вернее, до каменной стены, то что делать дальше? Вверх Алиса не вскарабкается, к тому же наверху еще и ограда, зацепиться не за что…
Намокшая одежда тянула вниз, сковывала движения, мокрые волосы лезли в лицо. И этот холод вокруг, от которого непрерывно сотрясалось тело! Совершенно некстати Алиса вдруг вспомнила, что долго находиться в ледяной воде нельзя – может отказать сердце, не выдержав холодового шока.
Алиса затрепыхалась еще сильнее, в легкие попала вода. Алиса закашлялась.
"А смысл сопротивляться? – вдруг сказала она себе. – Ты же этого хотела, признайся?.. Хотела навсегда избавиться от тревог и беспокойства, перестать мучить сына. И мужа. Надо отпустить их, дать своим любимым свободу. Да, поплачут сначала, а потом вздохнут с облегчением. У Рыжика вырастут крылья – без надоевшей опеки, Роман найдет другую женщину – нормальную, без всех этих глупых проблем, сможет стать отцом… Смерть станет освобождением и для тебя, и для твоих близких!"
А как же работа, пациенты? Ну что ж, на ее место найдут нового врача, Алиса не последний физиотерапевт на свете… Спасибо Толику. Он совершил жестокий, но мудрый поступок, скинув ее с корабля жизни.
Предавшись таким размышлениям, Алиса уже не шевелилась, холод постепенно сковывал ее тело, оно постепенно теряло чувствительность. Алиса плыла, вернее, дрейфовала по течению среди обломков льда. Глубина постепенно стала затягивать ее. Затянет – и отпустит, затянет – и снова отпустит. Но с каждым разом эти промежутки становились все короче, вода забирала Алису к себе осторожно и постепенно.
"Оказывается, это похоже на сон. Засыпаешь потихоньку и совсем не страшно…" В какой-то момент погрузившись с головой, Алиса приоткрыла глаза. Удивительно, но сквозь воду, хоть и смутно, было видно черные берега и луну, слегка размазанную по темному небу.
Только это была не луна. А чье-то лицо. Причем знакомое. Перед Алисой в темной воде небосвода плескалась молодая, очень красивая женщина. Белая гладкая кожа, рыжая копна волос. Широко раскрытые и яркие, чуть уходящие в зелень глаза, розовые губы. Смешной нос, наверное, чуть длиннее, чем требовали общепринятые каноны красоты, но зато такой задорный, миленький…
Перед Алисой покачивалась на волнах чудесная, хорошенькая женщина… Божие творение, единственное и неповторимое в своем роде, другой такой Алисы не существовало в целом мире. Миллиарды людей ходили по земле, но ни один из этих миллиардов не был таким же, как эта Алиса.
"Может, я уже умерла и моя душа отделилась от тела, а я смотрю на себя со стороны? – с интересом подумала Алиса, рассматривая себя непонятно откуда. – Да, наверное, так и есть!"
Но больше всего Алиса удивилась тому, что она, оказывается, очень любит себя. Она самое родное для себя существо, роднее не бывает, ибо в этом теле, как в сосуде, обитает ее душа. Физическая оболочка – это и есть ее дом.
Алиса потянулась всем своим существом к себе самой. Попыталась обнять себя, попыталась вновь втиснуться в это драгоценное тело, слиться с ним.