Глава 12
Предложение мистера Плейса
Однажды Джин довелось покупать пирожные в кондитерской, о которой говорил мистер Плейс. Она принадлежала хлебозаводу. Это был просторный павильон с неистребимым запахом ванили. В зале с цветными витражами в окнах и столами из яркого пластика толпились посетители…
Миссис Гастингс, заправлявшая этим сладким заведением, белая и сдобная, словно питалась одними пирожными и пышными, хрустящими булочками, встретила Джин сдержанно, не скрывая, однако, любопытства.
– Будете продавщицей, – объявила она. – Как у вас с реакцией?
– С реакцией? – не поняла Джин.
– Я спрашиваю: умеете быстро сконцентрировать внимание?
– Не знаю, – призналась Джин.
– Если передадите товар, придется платить самой. Учтите. А пока поучитесь у девочек…
Джин стояла в бело-розовом форменном платье и смотрела, как две продавщицы в таких же платьях подхватывают лопаткой пирожные, кладут в картонную коробку и ловко перевязывают ее блестящим шнурком. Особенно сложным Джин представлялось так завязать шнурок, чтобы он не соскальзывал. Позднее она поняла, что не ошиблась в своих опасениях.
Сперва она обслуживала официанток, накладывая в тарелочки пирожные и марципаны, которые официантки разносили сидящим за столиками. Потом заполняла коробки сладостями; перевязывали коробки другие продавщицы. И наконец начала все делать сама.
Ее первым покупателем оказался молодой клерк. Джин уложила пирожные в коробку и взяла шнурок. Накануне она тренировалась на пустых коробках – выходило сносно. Но под сочувственным взглядом клерка ничего не получалось. Джин старалась не смотреть на него.
– Дайте я попробую, – предложил он. – Смотрите: сперва делаете так, а здесь придерживайте пальцем… – Он быстро завязал и улыбнулся. – Вы недавно работаете?
Когда клерк ушел. Джин оглянулась – не наблюдает ли за ней миссис Гастингс? Той поблизости не было. Но две кукольно хорошенькие, похожие друг на друга сестры-продавщицы насмешливо смотрели в ее сторону.
Не кривя душой, они могли утверждать, что новая продавщица не красавица, и были правы: с ее не идеальными чертами Джин не стала бы ни "мисс Америка", ни "мисс Штата", ни даже "мисс города". Но она обладала самым желанным для женщины качеством – обаянием, противиться которому не могли не только мужчины, но и женщины, хотя последние обычно это отрицали. Большинство же покупателей мужчин – и дети тоже – обращались к Джин. Им приятно было обменяться с ней улыбкой и принять из ее рук покупку. Миссис Гастингс была довольна, несмотря на то что со шнурком, перевитым люрексом, Джин оставалась не в ладах.
Мистер Плейс иногда заходил в кондитерскую. Он покупал пирожные у одной из сестерпродавщиц и, казалось, на Джин не обращал внимания. Она успокоилась, решив, что управляющий просто захотел ей помочь. И все же сердце испуганно вздрогнуло, когда она встретила мистера Плейса в сквере. Он шел навстречу. Сделать вид, что не заметила его, было поздно. Джин замедлила шаг.
– Здравствуйте, мистер Плейс, – сказала она.
– Вас зовут Джин? – спросил он.
– Да.
– Здравствуйте, Джин. Вы довольны работой?
– Да. Спасибо, мистер Плейс.
– Скажите, Джин, вы не хотели бы приобрести более надежную профессию? Вы могли бы стать, например, бухгалтером.
– Я не думала об этом…
– Потом работали бы в офисе.
Джин молчала. Мистер Плейс выдержал долгую паузу.
– Джин, вероятно, то, что я скажу, будет для вас неожиданностью. – Он неловко усмехнулся. – Выслушайте меня и не отвечайте сразу… Я никогда не буду спрашивать у вас об отце вашего ребенка и никогда вас не упрекну. Я буду воспитывать его, как своего… Выходите за меня… Не отвечайте сейчас!
– быстро сказал он. – Я понимаю, что не молод и не соответствую вашему представлению о герое… Но жизнь и мечты редко совпадают. Обещаю: я сделаю все, чтобы у вас была достойная жизнь… Я не тороплю вас. Я буду ждать, сколько вы найдете нужным. Но прошу, подумайте…
Мистер Плейс ушел. А Джин продолжала стоять в отчаянии: никакие заманчивые перспективы не могли склонить ее к замужеству с этим человеком. И ни с каким другим…
Первым ее желанием было все бросить и уехать. Но удержало обещание Плейса ждать, сколько она захочет, – у нее было время.
В этот же день Агата снова завела разговор о достоинствах управляющего и его отношении к Джин.
– Плейс никогда никого не повышал в должности после месяца работы. Тебя – первую!..
– Он от тебя узнал о моей беременности? – спросила Джин.
– Да ты взгляни на себя! – возмутилась Агата. – Все давно видно!..
– Ну, да все равно, – безразлично проговорила Джин.
– О чем ты думаешь? – продолжала Агата. – У тебя нет профессии. Ты ничего не умеешь. Продавщица? Пройдет молодость, и тебя заменят. А с Плейсом…
Неужели он просил ее поговорить со мной? Или сама старается? Ей-то зачем все это?
– Ну, как? – спросила Агата.
– Ты о чем?
– Ты слушала меня?
– Нет. Он просил тебя говорить со мной?
– Плейс?! Он меня в упор не видит!
Ее возмущение показалось Джин неискренним.
– Слушай, а не папашу ли ты ждешь? – Агата кивнула на живот Джин.
– Никого я не жду! – отрезала та. – Понимаешь – никого!
Агата недоверчиво покачала головой. Врет, решила она.
Шло время. Джин продолжала работать в кондитерской. Она наконец освоила процесс завязывания коробки скользким шнурком и теперь делала это так же ловко, как смазливые сестры-продавщицы…
Было воскресенье. Все, кто собирались провести уик-энд у моря, запаслись сладостями накануне, и в кондитерской наступило относительное затишье до понедельника. Единственная покупательница, пожилая привередливая миссис, никак не могла выбрать торт, и Джин открывала коробку за коробкой. Женщина настаивала, что торты на витрине выглядят привлекательней. Стоявшая у прилавка официантка презрительно косилась на капризную клиентку. Когда покупательница наконец ушла, официантка сказала:
– Шесть пирожных, разных, и бутылку минеральной. Побыстрее – мои уже заждались! Джин взглянула в зал и обомлела: за столиком сидел Риччи. Ему достаточно было повернуть голову, чтобы в раскрытые двери увидеть Джин. Но он не подозревал о ее присутствии и неотрывно смотрел на свою спутницу – молодую смуглую девушку.
Официантка удивленно окликнула Джин:
– Эй, ты что, уснула?.. Шесть пирожных!
– Да-да, сейчас…
Она видела, как Риччи разлил по стаканам кока-колу, протянул стакан девушке, которая чему-то засмеялась. Потом что-то сказал, и девушка опять засмеялась.
Ко мне не зашел, думала Джин. Даже не поинтересовался, жива ли я… Она не могла и не должна была ревновать, потому что сама оттолкнула его. И теперь уверяла себя, что ей это безразлично. Да и что с них мужчин, взять – они все такие! Уверяют, что любят, и тут же забывают. И любят уже другую… Ей захотелось поставить Риччи в неловкое положение. Подойти и сказать: "Сколько ты заплатил за мое лечение?" – и небрежно бросить деньги… Или: "Ты, кажется, собирался познакомить меня со своими родителями?" Но она лишь смотрела, как он улыбается смуглой девушке…
Когда парочка ушла, Джин вбежала в служебную комнату и разревелась. Она не была влюблена в Риччи. Если б не эта встреча, она и не вспомнила бы об их мимолетном знакомстве. Но сейчас ей казалось – а может быть, так и было, – что она, не распознав, потеряла что-то важное и хорошее, что могло войти в ее жизнь…
– В чем дело? – строго спросила появившаяся миссис Гастингс. – Отсутствие покупателей не дает права убегать, когда вздумается!
Джин пролепетала про головную боль, поспешно вытерла глаза и вернулась к прилавку, ощущая на себе осуждающий Б. взгляд миссис Гастингс.
Она уже ходила "с трудом" переваливаясь как гусыня. Черты лица расплылись, его неправильность проступила отчетливей, и оно стало почти некрасивым. Заметная полнота могла распугать покупателей, и миссис Гастингс отстранила Джин от работы, не предложив никакой другой. Агата советовала пожаловаться мистеру Плейсу: пусть подыщет место, где широкая талия Джин не будет шокировать людей. Но Джин не соглашалась.
– Дура ты, как я посмотрю! – сказала Агата. – Потом будешь локти кусать, что упустила Плейса. Он же для тебя все сделает.
– Откуда это тебе известно?
– Раз говорю, значит, известно! Мечтаешь о своем супермене? Мечтай, мечтай, но мне плати каждый месяц!
– Заплачу, не волнуйся.
– Мне волноваться нечего. А тебе придется искать другую квартиру. Только вряд ли найдутся желающие сдать…
Глава 13
Необходимая маскировка
Оставшись без работы. Джин вволю спала. Когда Агата уходила на хлебозавод, Джин одевалась, шла в "Семь футов". От бармена узнавала, какое судно пришвартовалось, какое ждут из плавания.
Джин полюбила прогулки в порт. Здесь жили особой, отличной от остальных горожан, жизнью. Она подолгу наблюдала, как суетятся грузчики, за швартующимися судами, за слаженной работой грузчиков, затем как торговцы рыбой сговариваются с рыбаками. Она читала названия на бортах судов, безотчетно выискивая "Синюю корову".
Однажды к ней подошел обросший трехдневной щетиной, немолодой мужчина. По раскачивающейся походке в нем легко угадывался бывший моряк.
– Что-то вы зачастили к нам, – сказал он. – Хотите, чтобы ребенок стал моряком? Или ждете мужа из рейса?
– Ни то ни другое, – ответила Джин.
– Значит, третье? И какое же оно?
– Просто смотрю.
– В работе не нуждаетесь?
Джин посмотрела на собеседника с интересом.
– Смотря какая.
– Машину водишь? – спросил он, переходя на "ты".
– Была б машина… А что, вам нужен шофер?
– Точно.
– И вы это предлагаете мне? – Она покосилась на свой живот.
– Предлагаю. Тебе когда рожать? Месяца два еще походишь?
– Похожу.
Он оживился. Представился:
– Бартоломью Льюис, торговец рыбой.
Последнее он мог не уточнять; от него попахивало, как из трюма рыболовецкого судна, а к старым джинсам кое-где присохла рыбья чешуя.
– Всего две поездки в день! – торопливо, будто боялся, что его услышат, говорил он. – Я нагружаю грузовик…
– Грузовик? – Джин усмехнулась.
– Да он меньше "мерседеса", одно название – "грузовик"! Развезешь по ресторанам. И еще раз. И все!
– А сами не можете?
– Могу. Но пока развезу и вернусь, потеряю вторую партию – перехватят. Мне напарник нужен.
– Мужчина был бы надежней, – сказала Джин.
– Был мужчина. Его на три месяца лишили прав: лил!
– И сколько за такие две ездки?
– Сто двадцать в неделю…
Льюис испытующе смотрел на Джин, и та поняла, что он зажимает: пьяница шоферу платит больше.
– Подождите, вот кончится назначенный срок, и вашему шоферу вернут права,
– сказала она. – Он и будет ездить за сто двадцать.
– Сколько? – спросил Бартоломью.
– Двести пятьдесят, мистер Льюис.
Тот только головой покрутил:
– Ну, девочка, ты не пропадешь…
– Надеюсь.
– Я за такие деньги могу крепкого мужика нанять. А здесь, сама понимаешь, работа временная… Сто семьдесят пять. Больше не могу!
– Покажите свой грузовик.
Машина действительно оказалась небольшой. На открытой платформе помещались шесть корзин.
– Две поездки, говорите?
– Две.
– Согласна.
На следующее утро Джин уже пришла в порт работать.
Грузчики подхватывали садки прямо с палубы небольшого судна и ставили на машину, которую Джин подогнала к краю причала. Парень, работавший вместе с грузчиками, сел в кабину. Она спросила у Бартоломью, куда ехать.
– Эндрю знает, – сказал Бартоломью, махнув рукой в сторону парня в кабине.
Эндрю оказался разговорчивым. Он и был тот самый шофер-пьяница, временно переквалифицировавшийся в грузчики.
– Как же ты ездить будешь? – спросил Эндрю у Джин. – Куда муж смотрит?
– Деньги нужны, – коротко ответила Джин.
– А сам?
– Больной он.
– Работать больной, а ребенка сделать здоровый? – Эндрю глянул на дорогу.
– Сейчас повернешь направо и через три дома остановись, у магазина.
Пока Эндрю и рабочий магазина снимали рыбу, Джин постояла возле машины. На ферме она отвозила овощи в рестораны и кафе ближайшего к ферме городка. Моталась по два-три часа. Но теперь отвыкла и отдыхала…
Следующая остановка была у придорожного ресторана на развилке шоссе. Хозяин ресторанчика и его служащий сами перебросили еще живую рыбу в свою ванну. В кузове оставались две полные корзины.
– Это в "Серебряный якорь", – сказал Эндрю.
От неожиданности Джин резко затормозила.
– Аккуратней, – сказал Эндрю. – Я-то привычный, а твое дитя еще неизвестно как! Не дай Бог, вытряхнешь его.
"Серебряный якорь"! Об этом она не подумала. В ресторане всегда была свежая рыба, но Джин не интересовалась, кто доставлял ее. Сейчас надо было что-то придумать. Она сняла с головы косынку и обвязала щеку. Пожаловалась: разболелся зуб. Эндрю полез в карман и вытащил грязную таблетку:
– Я с похмелья всегда принимаю, от головы. Помогает. Зубам тоже полегчает.
Джин едва не стошнило от одного вида таблетки, неизвестно сколько времени провалявшейся в кармане Эндрю. Но пришлось проглотить.
В ресторан они заехали со двора. Джин осталась в кабине. Она слышала голос Грегори, вышедшего к машине. Потом к нему присоединился голос Гиты. Ей хотелось хоть издали увидеть Фрэнка. Конечно, едва ли он мог здесь появиться, но она осторожно выглянула. Шефповар и Рита стояли у дверей в кухню. Грегори, держа в руках бьющую хвостом рыбину, что-то показывал Эндрю. Тот молча слушал. Потом обеими руками поднял корзину, прижимая ее к груди, и понес в кухню. Появившись снова, Эндрю вернулся к грузовику, захлопнул борта и влез в кабину.
– Черт жирный! – ругнулся он и обтер ладони о брюки.
– Кто? – спросила Джин.
– Грегори ихний! Каждую рыбу прощупал. Жабры ему, видите ли, не те! Поехали!
Они вернулись в порт. Бартоломью за это время удалось перехватить у конкурентов удачную партию рыбы, и он был доволен. Спросил о поездке. Эндрю доложил, не забыв высказаться в адрес придирчивого повара из "Серебряного якоря".
– Ничего, ничего, – сказал Бартоломью. – Зато марка: сам Грегори берет у меня рыбу!
Грузчики снова заполнили кузов машины корзинами. На этот раз товар отвезли в гостиницы на пляже. Домой Джин принесла полную сумку с рыбой, – Бартоломью на радостях расщедрился. Агата всплеснула руками:
– Живая!.. Но зачем столько! Денег не жалко?
– Сама наловила.
Агата слушала рассказ Джин о новой работе, посмеиваясь.
– Отчаянная ты, – сказала она. – Но рыба – это хорошо. Пойду пожарю. Посидим, поедим. Мой пекарь любитель жареной. – Она уже забыла о грозном предупреждении выгнать Джин, если та вовремя не заплатит за квартиру.
Через два дня они снова отвозили рыбу в "Серебряный якорь". Ссылаться на зубную боль и заматывать лицо платком Джин уже не могла, не вызвав подозрений у Эндрю. Она купила бейсболку с прозрачным пластмассовым козырьком, бросавшим на лицо сине-зеленые тени. Эндрю сказал:
– Ну и видик у тебя! Утопленница, да и только! Не могла другой цвет подобрать?
– Зато солнце не жарит.
– Не разберешь вас, женщин…
На этот раз Грегори не придирался: рыба была хороша. Эндрю отнес корзину и вскоре появился во дворе вместе с Арчи. Официант вышел покурить.
– Когда снова за руль? – спросил Арчи.
– Еще полтора месяца.
– А кто водит?
– Бартоломью нанял тут одну… беременную.
Арчи засмеялся.
– И как она?
– Старается – деньги, говорит, нужны. Ее парень слаб заработать.
Официант приблизился к грузовику, будто невзначай заглянул в кабину. Увидел мертвецки сине-зеленое лицо и отпрянул.
Эндрю смеялся по этому поводу всю обратную дорогу.
– Ну и напугала же ты его! Теперь работать не сможет: будет мерещиться твоя физия. Выкинь эту гадость! Уродуешь ведь себя.
Поездки давались Джин нелегко. Их действительно было две. Но пока развозили, возвращались и снова развозили и возвращались, проходил целый день. Джин изматывалась. Утешало только то, что из ее жизни, она надеялась, исчез мистер Плейс.
Глава 14
Рыжая Линда
Она проснулась и посмотрела на часы: половина четвертого ночи. Стараясь не шуметь, чтобы не разбудить Агату, Джин оделась и пошла к двери, но вернулась и застелила постель.
Из комнаты выглянула заспанная Агата.
– Ты чего? Началось?
– Кажется…
– Ну, ты совсем… – Агата постучала себя пальцем по виску. – А если не дойдешь? Тебя Риччи довезет.
Она вернулась в свою комнату. Джин слышала, как Агата будит пекаря, а тот только сердито мычит в ответ.
– А я тебе говорю – поднимайся, – не отставала Агата. – Или ты сейчас же оторвешь свою задницу от постели и отвезешь девчонку в больницу, или она рожает здесь!
Спустя пару минут пекарь возник на пороге.
– Не могла выбрать другое время… – упрекнул он Джин.
Машина стояла под окном. Пекарь, все еще зевая, завел мотор. Крикнул:
– Долго я буду вас ждать?..
Больница, где Джин предстояло рожать, находилась в центральной части города, недалеко от дома Фрэнка. Агата проводила Джин в приемное отделение. Второй раз ей приходилось сопровождать квартирантку в больницу. Она пожелала Джин благополучно родить. Но про себя подумала, что потом, с ребенком, пусть ищет другую квартиру.
Пекарь Риччи дремал за рулем. Агата уселась рядом.
– Уже? – спросил он, открывая глаза и включая зажигание.
– Что "уже"? Быстрый какой!
– Чего ты злишься? Не ты же рожаешь!
– А с ребенком она снова ко мне?
– Да-а…
Пекарь понимающе покивал и стал придумывать предлоги, под которыми Агата откажет Джин в квартире.
– Скажешь, что решила больше вообще не сдавать. Или выгодно сдала другому, пока она рожала…
– Она на пороге с дитем, а я ей: катись?! Да в цехе наши женщины меня живьем съедят!
– Ладно, – сказал пекарь, которому надоела эта проблема, – она еще не родила, а мы уже ругаемся.
Он ошибался: Джин родила. Роды прошли быстро и без осложнений. Ей показали девочку с рыжим пушком на головке. Она не испытала мгновенного превращения в любящую мать. С любопытством рассматривала рыжеволосое существо, которое было ее дочкой, искала и находила сходство со Стивом, с собой. Но сердце молчало.
А днем Джин получила розы. В первое мгновение она готова была поверить в чудо – Стив! Как он обрадовался рождению ребенка! Но счастливое заблуждение длилось недолго. Джин понимала: Стив не мог узнать. Она подумала о Риччи. Агата сказала ему, вот он… Но нет – цветы прислал человек, от которого она меньше всего желала получать знаки внимания, – мистер Плейс. И Джин опустилась на землю.
Она думала о том, что ждет ее, когда она выйдет из больницы. Нужна другая квартира. Проходная комната хороша для нее одной. А кто будет с ребенком, когда она уйдет на работу? И на какую работу? Если б можно было выйти за управляющего, но не жить с ним!.. Какая чушь лезет в голову!..