Акунька никак не хотел успокоиться. Любава и не догадывалась, что в его сердце живет такой борец за девичье целомудрие. Да и не встречала она еще борцов за это самое целомудрие.
В основном, как она знала, девушек желали не просто попользовать, но и убедиться в их плодовитости. Поэтому свадьбу часто играли после рождения первого чада. И это не казалось странным, ведь никому не хотелось бесплодную жену до старости кормить. А тут - такая наивная вера в силу девичьей непорочности. Что с него взять - ребенок!
Успокоив мальчишку, Любава уложила его спать на лавке в своей горнице. Он ни за что не хотел уходить в другую комнату, которую ему велел подготовить князь. Говорил, что он слишком маленький и недостоин таких покоев. Любава удивилась такой преданности и гнать его не стала.
Она задула свечу, укрыла Акуньку теплым одеялом и сама улеглась спать.
* * *
Наступившее утро было полно сюрпризов.
Встреча с волхвом застала Любаву врасплох. Как бы ни настраивала она себя на эту встречу, как бы ни желала ее, но Акунька оказался прав… Волхв Волегост был слишком влиятельным в Икростене человеком, чтобы подстраивать свои желания под чьи-то удобства.
Не успела Любава поднять головы от подушки, как ей сообщили, что Волегост прибыл в княжий терем. Одевшись почти молниеносно, Любава все равно не успела закончить свои приготовления, как дверь заскрипела, и Волегост вошел в ее светлицу.
От неожиданности и ужаса Любава содрогнулась. Она не успела никак представить себе местного волхва, но то, что она увидела, превзошло бы все ее ожидания.
Огромного роста старик был облачен в кожаные одежды с головы до ног. Длинные седые волосы на его голове в нескольких местах были перехвачены костяными амулетами. На старике была черная медвежья шкура, которая почти касалась пола. Огромная голова медведя свешивалась с его плеча. Теперь-то Любаве стало понятно, откуда пошло прозвище Медвежатник. Страшнее и величественнее этого человека не выглядел ни один колдун ее племени.
Волегост не стал представляться. Он был абсолютно уверен в том, что девушка знает, кто перед ней. Любава не стала его разочаровывать.
- Приветствую кудесника Волегоста! - поклонилась она, впрочем, весьма умеренно.
Волхв смерил ее взглядом и заговорил:
- Так вот как ты выглядишь, странная гостья… Хороша.
Медвежатник прошелся из угла в угол и устремил на нее пронзительный немигающий взгляд. Его мягкие речи не обманули Любаву, она прекрасно понимала, насколько этот человек может быть жесток, как понимала и то, что была слишком мелкой и слабой для него фигурой, чтобы замышлять какой-то хитрый ход против нее. Это давало ей право надеяться на его прямоту и честность.
- Я знаю, что ты вернула князю заклятый перстень. Я хочу знать, где ты взяла его и кто послал тебя.
Любава лихорадочно пыталась думать, одновременно изображая на лице простецкое равнодушие.
- Заклятый перстень? Так на этом перстне лежало заклятие? Вот уж новость. Я странница, добрый кудесник! Путешествую как придется. В Яром городище мне пришлось продать лошадь, чтобы купить себе еду. Одна добрая женщина дала мне лодку. И просила передать князю в Икростене перстень. Вот и все. Больше мне ничего не известно.
Казалось, Волегосту понравился рассказ Любавы. Он усмехнулся себе в бороду и стал дружелюбнее.
- Значит, это не твой перстень?
- Что ты, кудесник! Конечно же, нет! Откуда у меня мог взяться перстень князя Вадима?
- А откуда у той женщины он мог взяться, ты не думала?
Волхв разглядывал Любаву с откровенным любопытством. Пытался понять, насколько она честна.
Любава слышала, что волхвы могут пускать в ход магию, когда испытывают человека. Почему-то ей не хотелось узнавать, умеет ли Волегост управляться со своими амулетами. Поэтому она отвечала как можно ближе к правде и старалась сама всей душой верить в то, что говорит.
- Нет. Не думала.
Девушка изобразила напряжение мысли.
- А что, она его украла у князя? Или… может быть, выманила?
- Выманила, говоришь… А что… Пожалуй, выманила. Чарами своими завлекла и одурачила нашего князя по малолетству. Он был здоров, силен, отважен и пользовался уважением своих подданных, а теперь превратился в тень самого себя.
- И все дело было в обычном перстне? - ахнула Любава.
- Да нет. Не совсем обычном. Перстень был заговоренным. Его изготовила женщина…
- Женщина?! - перебила Любава Волегоста, даже не заметив этого.
У нее уже не получалось изображать безразличие.
Волхв недовольно посмотрел на девчонку, осмелившуюся прервать поток его мыслей.
- Женщина, - повторил он. - Самая искусная мастерица своего дела.
Любаве показалось, что в голосе могучего волхва проскользнуло восхищение. "Наверное, он был знаком с этой женщиной, - подумала она. - Оказывается, здесь многие женщины промышляли ювелирным делом. Та же самая Шушунья…"
- Гордея, - величественно промолвил волхв. - Мать князя. Этот перстень так и называли Перстень Гордеи.
"Надо же, - подумала Любава, - и княгиня туда же. Ей-то что, на хлеб не хватало?"
- И зачем же она сделала это кольцо? - удивилась девушка.
Волхв посмотрел на Любаву с неприязнью, но потом смягчился. Он вроде бы пытался оценить степень ее искренности и незлобивости. Самой Любаве волхв начинал нравиться. "Кто сказал, что этот старик высокомерный и злой? Обычный человек. Вон сидит. Растрепанный весь. Размечтавшийся. Гордеей своей окрыленный".
- Она умирала, - жестко сказал волхв. - Мальчишка был тогда слишком мал, а Гордея уже овдовела. С помощью этого перстня и моих заклятий она обезопасила престол сына от посягательств.
- Обезопасить престол при помощи кольца? Неужели все может быть так просто?
- Не просто, - скривился волхв. - Совсем не просто. Гордея шла на предательство и обман ради спокойствия и счастья своего сына. А он, по молодости, не смог оценить всей силы этого дара. Он отдал перстень с заклятием недостойной! Глупый маленький щенок!
Любава попыталась вообразить себе: высокий широкоплечий Вадим… и щенок. Это было столь нелепо, что ей хотелось улыбнуться. Но она сдержалась. Волегост судил о том, что ей самой было неведомо. Ведь был же князь когда-то маленьким и, возможно, даже глупым, хоть ей и трудно это представить.
Любаве очень нравилось разговаривать с волхвом, и она давно уже чувствовала себя с ним чуть ли не родственницей. Но ее стало тревожить, что беседа, которую они вели, становится слишком откровенной. Не надо было забывать, кто перед ней. Это самый могущественный человек в Икростене! Может, он откровенничает с ней, потому что уже замыслил недоброе…
Будто прочитав ее мысли, Волегост опустился в кресло, предложив ей тоже сесть. Он закрыл морщинистые веки и оттого сразу будто бы постарел на несколько десятков лет. Не открывая глаз, он проговорил.
- Не надо меня бояться, девочка. Я говорю с тобой потому, что вижу скрытое от тебя и князя. Моя беда в том, что я всегда слишком многое вижу. За это меня ненавидят глупцы и презирают властители. Но чистому сердцем не нужно меня сторониться.
Волегост открыл глаза, отчего лицо его стало живее и моложе.
- Сегодня князь придет с известием, от которого тебе нельзя будет отказаться. Он будет думать, что действует против моей воли, и я не буду его разубеждать. Но ты должна знать и твердо верить, что все, что делается мною, делается ему во благо, и в память… о его матери. Тебе не нужно меня бояться. Поняла?
Любава кивнула. Сказано это было настолько устрашающим тоном, что у нее подогнулись колени. Теперь она уже была уверена, что Медвежатник может быть крайне опасным. "Что он там говорил? Не нужно бояться? Ага, да…"
- Конечно, поняла! - Любава опустилась в поклоне и дождалась, пока величественный старик выйдет.
После него в комнате повис легкий запах сена и свежей древесной смолы. Волегост произвел на девушку сильное, если не сказать неизгладимое, впечатление.
Любава осталась одна в комнате и все не могла прийти в себя. Девушку знобило. Что-то в словах Волегоста, в его интонациях, в его поведении было ей знакомо и очень понятно… И, пожалуй… Она сама удивилась тому, как все просто. Великий волхв Икростеня был до смерти, преданно и самозабвенно влюблен в мать князя Вадима Гордею.
Этот неуязвимый старик был настоящим мужчиной, как ни трудно в это поверить, и был предан своей возлюбленной даже после ее смерти! Это открытие привело Любаву в какой-то священный трепет, и ни о чем другом она думать просто не могла!
Гордея - какое красивое имя… Поскольку все без исключения имена давались людям за их характер и могли меняться в течение жизни и даже после смерти, то это имя многое говорило о его носительнице. Любава будто бы видела ее живой.
Без труда можно было представить, как эта женщина страдала, оставляя сына без своего покровительства. Волегост был в то время в полной силе, мог управлять городами, и неизвестно было, доживет ли маленький Вадим до того возраста, как сможет сесть в седло. Что бы сделала на ее месте Любава?
Девушка задумалась. Гордея взяла с влюбленного волхва обещание! Сковала его клятвой, такой, что не позволяла ему навредить Вадиму. И это было связано с перстнем.
Девушка настолько поразилась своим догадкам, что тут же поверила в них, будто увидела все наяву. И ведь не важно было, действуют эти заклятия или нет. Важно то, что сам Волегост верил в свою магию! Она сделала что-то, что он воспринял как обман и предательство, но не смог отступиться от собственных чар и любви. И, превозмогая боль предательства, продолжал служить созданному Гордеей заклятию…
А Вадим ухитрился подарить этот перстень другой женщине. Пусть красивой, любимой, пусть сколько угодно желанной… Но другой. Кем была Елина для волхва по сравнению с покойной княгиней?! Он ненавидел ее! И после такого проступка невзлюбил самого Вадима. С тех пор и начался разлад в кругах власти.
У Любавы все так легко и складно получалось, что она уже и не думала о том, что для таких выводов у нее мало оснований. Ее окрыляло видение этой истории. И, главное, она поняла, что ее видение было более широким, нежели жены сотника. "Бедняжка Елина! Со всей своей красотой, опытностью и властностью, она даже не понимала, какая вещь находилась в ее руках! Сколько судеб эта вещь поломала. А она с легкостью отдала ее пленной девчонке. Играючи, снова крутанула колесо судьбы".
Отвлекаясь от своих размышлений, Любава вспомнила слова волхва о визите князя и решила привести себя в порядок.
К полудню у крыльца послышался шум многолюдной толпы, топот коней и громкие окрики. Через некоторое время в комнату вошел князь, а следом за ним воевода и некоторая часть дружинников. Судя по звукам под окнами, дружинники не поместившиеся в тереме, ожидали внизу.
Любава пыталась поймать взгляд Вадима, но ей это не удавалось. Он смотрел сквозь нее или отводил глаза в сторону. Дружинники имели вид отстраненный. В какой-то момент девушке показалось, что настала последняя минута ее жизни, и эти воины лишь решают, кто первый донесет до нее это известие.
Все-таки Вадим вышел вперед и произнес тоном, в котором не было ни капли участия или дружелюбия.
- Любава, я пришел сюда, чтобы просить тебя стать мне женой и княгиней моему городу и воинству. Ответь им, согласна ли ты стать моей женой?
С этими словами Вадим поклонился и замер.
Любава задрожала и не нашла, что ответить. В голове стучало одно только слово "княгиня!" и метались мысли: "В жены! Меня? Дочь правителя покоренных соседями земель! Девочку, присланную твоею возлюбленной! Что сказать? Да?"
Сердце стучало почти у самого горла. Она молчала…
"Хочу ли я быть бледной тенью Елины? Развлекать тебя тогда, когда твой разум полон печалей? Охранять тебя от нападок собственного народа и властного волхва, с которым ты не нашел общий язык?
Да!"
Липкий страх холодком полз по спине. Она молчала…
Воины хранили на лице суровую непроницаемость, князь, играя мышцами шеи, не поднимал глаз, Любава дрожала и не находила места рукам…
Наконец, в напряжении, пронизавшем собой всю комнату, зазвенел голос девушки.
- Да, мой князь. Я согласна быть тебе верной женой и доброй справедливой княгиней твоему народу. Я согласна следовать за тобой и носить имя, данное тобой. Я принимаю твое предложение.
Будто бы и не ожидая другого ответа, воевода взмахнул рукой, и несколько воинов внесли в горницу красивые сундуки.
Их разместили на полу. Все поклонились и вышли.
Любава осталась одна. Она с ужасом прислушивалась к восторженным крикам под окнами. Совсем не так она представляла себе подобные перемены в жизни! Конечно, о подобном подарке судьбы, она могла только мечтать. Такого "бога", как князь Вадим, ее "храм" мог бы ожидать веками, несмотря на уверения Елины, что все в ее руках.
"Интересно, Елина действительно настолько любит Сивоя, что ради этого пожертвовала возможностью стать княгиней? Или просто не воспринимала молоденького Вадима всерьез? Сколько лет ему было, когда он признался Елине в любви? Когда подарил ей злополучный перстень, который стоил ему не только семейного счастья, но и благорасположения собственного народа?"
Любава села на край одного из принесенных сундуков и разрыдалась.
На пальце ее снова блестел необычный перстень. Теперь уже он был подарен Вадимом лично ей. Но меняло ли это дело? Почему князь не сказал ей ни слова наедине? Почему был так холоден и отстранен? Не готовит ли он для нее судьбы своей прошлой супруги?
Ей было страшно, обидно и одиноко. Она никак не была готова к предстоящим переменам.
* * *
Как ни странно, сама свадьба прошла быстро и почти не запомнилась молодой княгине. Ее торжественно одели, провели по городу, показывая владения, и дали имя. Любава опасалась, как бы при благословлении брака богами Вадим не назвал ее в честь своей возлюбленной, но этого не произошло. Вадим, как и говорил той памятной ночью, оставил ей имя Любава, к которому она так привыкла и которое так ей полюбилось.
Княгиню облачили в драгоценные одежды с витиеватой религиозной символикой, и сам Волегост водрузил на ее голову кичку, которую надлежало носить всем замужним женщинам. Этот головной убор был легок и красив, но Любаве показался очень обременительным.
Только ради Вадима, стоявшего рядом в полном боевом облачении, она и выдерживала эту пытку. Вадим выглядел необыкновенно мужественно в этот день. Кожаные доспехи обтягивали его могучую грудь, темные локоны игриво трепал ветер. Князь держал в руках свой шлем и щурился на солнце, а у Любавы трепетало сердце от столь трогательной сцены. Молодая княгиня не могла дождаться конца церемонии, чтобы остаться наедине с мужем.
Вадим явно не был настроен на ту же волну, что и она. За ритуалами следовал пир, кулачные бои, пляски и прочее веселье, а Вадим все не оставлял своего места за столом и не спешил в терем.
Любаве стало казаться, что, в отличие от Си-воя, Вадима будет сложнее заманить, чем отвлечь и обезвредить. Именно сегодня все уроки Елины возникли в голове с поразительной ясностью, и она составила свой собственный "план наступления" на мужа.
До самой ночи Любава скромно улыбалась собравшимся воинам, их женам и детям и демонстрировала свои таланты в пляске. Вадим наблюдал за ней с любопытством, но никак не проявлял нетерпения.
Наконец их отвели в спальню князя.
Любава никогда раньше не была в этой комнате и была ошеломлена ее красотой. Небольшая емкость с водой скорее символизировала процесс омовения, чем способствовала ему, но после праздничной бани, которую устроили для всех горожан, Любаве и этого было достаточно. Она раздела князя и не спеша начала обтирать его тело. Вадим явно не был настроен на продолжение и пытался ей это показать, но Любава не сдавалась.
- Что ты, князь! Позволь мне раздеть и ополоснуть тело моего мужа, я же впервые прикасаюсь к нему. Век человека короток, а воина - так и вовсе мимолетен, не можешь же ты запретить мне наслаждаться видом того, кого мне сегодня подарили боги!
Вадим улыбнулся от этих слов и впервые за весь день посмотрел ей в глаза. Любава оставалась серьезной. Она изо всех сна старалась удержать в своем теле горячий огонь возбуждения, который разливался от ног до самой макушки.
Ее руки дрожали. Любава опасалась услышать что-то резкое от Вадима и мучительно старалась заразить его своим состоянием раньше, чем он опомнится. Тяжелые доспехи легли на сундук, туда же скользнула рубашка и прочая одежда князя. Вадим смотрел на смелую девушку с завороженным недоумением.
Любаве пришло в голову, что, пожалуй, она могла бы оказаться самой первой его женщиной! Неизвестно, прикасался ли он когда-нибудь к своей обожаемой Елине, но то, что первая жена не удостоилась такой чести, это почти не вызывало сомнения. В развратных набегах дружины он тоже не был замечен… У Любавы закружилась голова от столь смелых предположений. В голове упорно стучала мысль о том, что Вадим это только ее мужчина. Ее муж! Тот, с кем разлучить ее теперь сможет только смерть.
Когда она потянула вниз шнуры своего платья, Вадим закрыл глаза. Любава незаметно скинула со своей головы кичку и покрывало, и волосы заструились по ее плечам. Шелковистые локоны пахли травами и щекотали кожу князя.
Постепенно Вадим расслабился и перестал думать о том, куда бы отправиться этой ночью с воеводой. Запах жены сводил его с ума и уносил мысли… От прикосновений ее губ Вадим застонал и потянулся к ней руками. Чудо прерванной накануне ночи снова окатило его горячей волной.
Почувствовав, как напряглась и выгнулась в его руках Любава, Вадим ощутил необходимость подарить ей что-то похожее на собственные ощущения. Он горячо целовал ее шею, плечи, грудь и зарывался лицом в ее чудные волосы.
Когда возбуждение стало невыносимым, Любава сама направила внутрь себя средоточие мужественности Вадима. Его хриплый вскрик и тяжелое прерывистое дыхание привели ее в трепет и заставляли двигаться в каком-то магическом ритме. Не осознавая полностью происходящего, Любава ощущала лишь огонь и жгучий ноющий голод внутри себя. И всего лишь через несколько мгновений, вытянувшись, как тетива лука, она испытала то же самое блаженство, которое когда-то познала наедине с собой.
Предчувствия не обманули ее! То, что она испытывала с Сивоем, просто не могло быть тем волшебным чувством, ради которого люди совершали и нелепости, и подвиги. Лишь сейчас она осознала полностью, какое счастье то, что Вадим все-таки с ней и даже является ее мужем.
Блаженство переполняло ее. Она стыдливо опускала ресницы и бесконечно долго целовала глаза и лицо Вадима.
Вадим выглядел притихшим, и Любаве очень хотелось расшевелить его. Пусть сделает что угодно, даже разозлится, лишь бы не лежал таким задумчивым. А то еще вспомнит, что хотел куда-нибудь съездить на ночь глядя.
В поисках способа отвлечь мужа от непонятных мыслей Любава провела кончиками пальцев по его боку, скользнула по ноге и закончила легкими щипками около колена. Муж не обращал на нее внимания. Она изогнулась, как кошка, и перед Вадимом оказалась ее полная грудь, на которую он не смог не заглядеться. Успех воодушевил Любаву на новые поиски, и, утопая в собственном возбуждении, она принялась выдумывать все новые и новые способы обратить на себя внимание.