* * *
К тому времени, когда лимузин подкатил к красной ковровой дорожке, Джели дрожала от волнения.
– Все женщины будут в дизайнерских платьях, в бриллиантах.
– У тебя настоящее дизайнерское платье. И каждая из женщин хотела бы иметь такой пояс.
– Ты так думаешь?
– Можешь мне поверить. Каждый мужчина на вечеринке захочет стать тем, кто сегодня вечером будет расстегивать эти очаровательные пряжки.
– Ты вгоняешь меня в краску.
– Хорошо, что никто, кроме меня, не знает, какой предмет одежды ты не надела. Улыбайся шире, Ангел.
Она вышла из машины под вспышки фотокамер целой армии папарацци, поджидавших знаменитостей. Зал был похож на дворец из сказки для взрослых: все красиво, прекрасно организовано, достойная сцена для изысканно одетых персонажей, вращавшихся вокруг главного героя и хозяина всего этого. Джели с восхищением смотрела, как знаменитые голливудские актеры и супермодели подходили с ним поздороваться.
Данте представил ее некоторым гостям, с которыми был знаком. Она выпила немного шампанского и съела немного черной икры, о чем вскоре пожалела. Он пошел взять ей стакан воды, и, когда Джели повернулась, чтобы поискать в толпе его отца или Валентину, вдруг оказалась лицом к лицу с самим маэстро.
– Signora.
– Маэстро. Piacere. Mi chiamo Анжелика Эмери. Sono Inglese. Я не очень хорошо говорю по-итальянски.
– Добро пожаловать, Анжелика Эмери, – ответил он, переходя на английский. – Всегда приятно познакомиться с красивой молодой женщиной, особенно обладающей такой смелостью.
– Смелостью?
– Я уверен, если не считать официанток, вы единственная женщина в зале, на которой надето платье не моего дизайна. Эта мода на винтажные наряды оставит нас без работы.
– Mi dispiace, маэстро, но я пока не могу позволить себе ни одного из ваших платьев, даже того, в котором стою перед вами. Это платье моей прабабушки.
– Она была женщиной с большим вкусом, как и вы, cara. А пояс просто сплошной восторг. Эти асимметричные пряжки прекрасно подходят к стилю платья. Где вы его взяли?
– Grazie, маэстро. Я сделала его сама. Идею подсказал один индийский браслет, который я видела в Интернете.
– Он совершенно замечательный. – Маэстро подал ей руку, прежде чем двинуться дальше, и, когда Джели протянула свою, поднес ее к губам. – Зайдите ко мне в следующем месяце. Поговорим о вашем будущем.
– Grazie. – Но он уже повернулся и разговаривал с кем-то другим. Опустив глаза, Джели увидела, что он засунул свою визитную карточку за кружево ее митенки.
Он дал ей свою карточку. Предложил прийти к нему. Сказал, что ее пояс "совершенно замечательный".
Она еще немного постояла, стараясь привести в порядок дыхание, потом поискала глазами Данте. Ей так хотелось поделиться с ним.
Он был выше большинства мужчин в зале, и даже в этой толчее ей не составило труда заметить его широкие плечи в боковой нише. Данте стоял спиной к ней, но когда Джели сделала несколько шагов в том направлении, вдруг увидела, с кем он разговаривает.
Валентина Веттори оказалась старше, чем она думала, старше, чем Данте, но в жизни еще красивее, чем на фотографии, несмотря, а может быть, благодаря тому, что ее глаза блестели от подступивших слез.
У Джели возникло такое чувство, как если бы она смотрела на аварию, которую не в состоянии предотвратить. То, как Валентина потянула к нему руки, как он обнял и прижал к себе, пока ее слезы капали на плечо его смокинга. Радость последних двадцати четырех часов, ощущение победы, которое она испытывала после встречи с маэстро, все обернулось прахом.
Валентина была его любовницей, он оплакивал ее уход больше года. Джели он знал всего неделю.
"Не смотри. Отвернись. Сейчас же!"
Это был момент чего-то глубоко личного, ни один человек из всей толпы охотников за знаменитостями не заметил этого. Никому не было дела. Никому, кроме нее.
Когда Джели наконец оторвала взгляд от сцены в нише, увидела еще одно знакомое лицо. Нет, их было двое: она и Даниеле Веттори, который озирался, явно ища жену.
– Синьор Веттори. – Она подошла к нему и протянула руку. – Очень рада познакомиться с вами. И поблагодарить за оказанную помощь. – Он повернулся и с недоуменной улыбкой посмотрел на нее. – Sono Анжелика Эмери, – представилась она, – та самая сумасшедшая кошатница.
– Синьора Эмери… Piacere. – Он взял ее руку. – Не знал, что вы англичанка. Вы пришли сюда с Данте? – Его голос звучал удивленно, во взгляде чудилась надежда.
– Я дизайнер одежды в каком-то смысле. Данте подумал, что мне будет интересно побывать здесь.
– И как? Вам нравится?
– Очень. – Две минуты назад Джели была на седьмом небе. – Вы пришли с супругой? – Только бы не дать ему увидеть их.
– Она где-то здесь, пытается наверстать упущенное. Мы приехали очень поздно. Наш сын Альберто никак не хотел засыпать. У нас есть няня, но Валентина… Простите, вам наверняка не интересно слушать про чужих детей. А где мой сын?
– Пошел взять для меня стакан воды. Здесь такое столпотворение.
– Прошу вас, возьмите этот. Моя жена кормит грудью и не пьет шампанского.
– Да, но…
Его улыбка стала еще шире и так похожа на улыбку сына, что Джели почувствовала ком в горле.
– За все надо платить. Вам придется постоять со мной, пока не придет Данте.
– Это скорее удовольствие, чем повинность.
– Вы познакомились с Данте в Англии, синьора Эмери?
– Пожалуйста, меня все зовут Джели.
Все, кроме Данте.
– Grazie, Джели. Mi chiamo, Даниеле.
– Даниеле. А на ваш вопрос могу ответить "нет". Я приехала в Изолу работать. Данте помог мне, когда возникли проблемы с квартирой. – Джели пустила дело на самотек, поскольку не было срочности, но теперь подумала, что пора потрясти банк.
– Анжелика. – Она вздрогнула от неожиданности, почувствовав, как Данте, подойдя совсем близко, по-хозяйски положил руку ей на плечо. Он казался бледнее обычного, Джели уловила едва заметный аромат духов от его смокинга, но про воду он не забыл. – Похоже, я здесь лишний.
– Вовсе нет. Даниеле одолжил мне стакан воды, пока ты не принес мой. Вода предназначалась Валентине, а она, кажется, куда-то исчезла.
– Я видел ее минуту назад. По-моему, она направлялась в сторону туалета.
– Тогда, если не возражаете, я постою с вами, – сказал Даниеле.
Мужчины долго смотрели друг на друга, прежде чем Данте протянул руку и сказал по-итальянски что-то, чего Джели не поняла. У нее в руках оказались оба стакана, потому что мужчины обнялись. Теперь настала ее очередь украдкой смахивать слезу, в этот момент к ним присоединилась Валентина, которая, взяв Даниеле под руку, заговорила так быстро, что Джели опять ничего не поняла.
– Джели англичанка, cara. – Даниеле взял у Данте воду и подал ей. – Она та самая героиня, которая обыскивала мою стройплощадку в поисках раненой кошки.
– Favoloso! Какая драма. Вы такая храбрая. – Ее лицо выглядело непроницаемо, и слова могли означать как искреннее восхищение, так и скрытый сарказм. – Она же могла вас поцарапать! Come. И что с ней? С кошкой?
– Она быстро поправляется и теперь спокойна, потому что ее котята рядом.
– Ну, тогда с ней все в порядке. – Валентина бросила на Данте долгий взгляд, словно забыла о существовании и мужа, и Джели. Расплылась в улыбке и повернулась к ней. – Dolci. Милая. Известно ли вам, что я веду вечернюю программу на телевидении. Мы постоянно ищем позитивные истории. Хорошие новости. Может быть, мы могли бы снять вашу кошку с котятами. Они фотогеничны?
Джели остолбенела и, не понимая, как отнестись к такому предложению, повернулась к Данте, но не нашла поддержки.
– Сейчас Мама Кошка несколько напоминает Франкенштейна, у нее шрамы и проплешины, но котята очень хорошенькие.
– Чудесно. Вы сможете поучаствовать? Правда, программа на итальянском, но я могла бы сделать перевод. Можно снять их дома, а потом озвучим.
– Grazie, Валентина. Я учу итальянский, но, кажется, для зрителей лучше, если вы будете говорить сами.
Улыбка Валентины выглядела кисло, неожиданно для себя Джели вдруг начала рассказывать ей про пассаж с появлением Крысенка в кафе, в красках описывая, как испугалась Лиза, как женщины стали залезать на стулья, а ей пришлось лезть под стол. К концу рассказа вокруг них образовалась небольшая толпа слушателей. Все смеялись.
– Bravissima! – Валентина захлопала в ладоши. – Отлично! Я непременно должна получить этот сюжет! Мы пустим его с субтитрами. I gattini, где они сейчас?
– У нас в квартире, – ответил Данте. – Ты можешь заехать и посмотреть на них. Приезжайте завтра на ланч вдвоем. У меня есть подарок для Альберто, – его отец выглядел скорее настороженным, чем довольным, – и хотелось бы обсудить с Валентиной один проект.
– О-о?
– Анжелика художник, мы снимаем фильм о том, что надо защитить дух старой Изолы.
– От таких, как я?
– Ничего личного, папа.
Мужчины обменялись еще одним долгим взглядом, отец кивнул. Они поболтали еще несколько минут, прежде чем Валентина заметила в толпе кого-то, с кем нужно было поговорить, последовала новая серия итальянских приветствий и объятий. Джели заметила, что, пока муж не видит, она шепнула что-то на ухо Данте, а он почти незаметно кивнул в ответ.
– Хочешь поехать еще куда-нибудь?
– Нет. Спасибо.
– Ты даже представить себе не можешь, как я рад, что ты это сказала. Тебе понравилось? Я видел, как ты говорила с маэстро.
– На самом деле это он поздравил меня с тем, что я единственная женщина, у которой хватило смелости надеть на вечеринку не его платье.
– Amore! Я об этом не подумал. Мне очень жаль.
– Почему? Что есть, то есть. Когда я объяснила, что это платье моей прабабушки, он меня простил.
– Ты серьезно?
– Что – серьезно? Что платью восемьдесят лет или то, что он меня простил?
– Madonna, mia! И то и другое. Оно действительно такое старое?
– Моя прабабушка вела книгу учета своей одежды. Когда ведь куплена, сколько стоила, куда она ее надевала. Это платье от Мейнбохера, создавшего платье Уоллис Симпсон, в котором она выходила замуж за герцога Виндзорского. После их свадьбы прабабушка перестала его носить. Она не одобряла развод, отречение. Вообще, много чего не одобряла, но только не красивые наряды.
Джели понимала, что слишком разговорилась, но Данте, похоже, не собирался ее останавливать. Возможно, у него проснулся интерес к винтажной моде.
– У нас на чердаке сундуки, битком набитые платьями. И бабушкиными. В шестидесятые она была просто куколка, современница Твигги, но этот стиль больше подходит Соррел. К счастью для нас, Элли не имела никакого понятия, сколько стоит винтажная одежда, когда продавала фамильное серебро, чтобы заплатить кредиторам.
Она говорила и говорила. И все не о том.
– Платье просто великолепно, Ангел. Ты слишком увлеклась разглядыванием других и не видела, что все смотрели на тебя.
Он потянулся к ней, она сделала вид, что не заметила этого, и убрала руку, будто хотела поправить длинную черную серьгу.
– Маэстро очень понравился мой пояс. А это уже настоящий "Темный ангел".
– Надеюсь, ты ему это сказала.
– Да. Он поцеловал мне руку, дал свою визитку и сказал, чтобы я зашла к нему в следующем месяце. Когда закончатся показы.
– Думаю, это хороший результат.
– Он превосходит мои самые смелые мечты. – Возможно, так и есть. Завистливые боги позволяют осуществиться только одной мечте. – А ты добился того, чего ждал от этой вечеринки?
– Все это не для простого смертного, но ничего другого я и не ждал. То, что ты сама познакомилась с отцом, сильно облегчило задачу.
– В самом деле? Мне показалось, тебя это не особенно обрадовало.
– Нет. Как получилось, что ты с ним заговорила?
– О, как обычно. Ты же знаешь, как это бывает на вечеринках. Мы оказались рядом. Я искала тебя, он искал жену. Еще немного, и он бы увидел, как она плачет у тебя на плече; чтобы его отвлечь, я сама представилась ему как сумасшедшая кошатница.
– Значит, мне не почудилось, что в воздухе повеяло холодом. Поздравляю, Анжелика. Ты не только произвела впечатление на человека, известного всему Милану тем, что на него невозможно произвести впечатление, но и проявила чудеса дипломатии.
– Мои сестры были бы потрясены. Обычно я говорю то, что думаю, а потом расхлебываю последствия.
– Я восхищен твоей сдержанностью. Но сейчас мы одни, и ты можешь свободно поделиться со мной своими мыслями.
Вот оно как? Ни объяснений, ни попытки оправдаться? Значит, и у нее нет причины забывать то, что видела. И, нет, она никогда не забудет ту нежность, с которой он обнимал Валентину.
– Я думаю, ты пригласил меня, чтобы иметь повод увидеться с Валентиной. Рано или поздно она бросит твоего отца и вернется к тебе, и он это понимает. – Данте молчал, не пытаясь ничего отрицать. – И еще я думаю, что золотая рыбка будет нервничать одна в незнакомом аквариуме, так что этой ночью тебе стоит составить ей компанию.
Глава 12
Если твое сердце разбито, съешь мороженого. Оно остудит сердце и заглушит боль.
(Из маленькой книжки Рози про мороженое)
Велев шоферу ждать, Данте проводил Анжелику до квартиры, открыл дверь, подождал, пока она вошла, и, обернувшись, преградила ему дорогу.
– Ангел.
– Не называй меня так.
– Я просто хотел поблагодарить тебя за все, что ты сделала сегодня вечером. Проявила доброту, на которую никто из нас не имел права надеяться. Мы навсегда в долгу перед тобой.
– Я сделала это не для тебя, а чтобы пощадить чувства твоего отца.
– Понимаю, но что бы ты ни думала об увиденном…
Он хотел объяснить, что это совсем не то, что она вообразила. Да, Анжелика права, он решил встретиться с Валентиной на вечеринке, на глазах у сотен людей, это проще для них обоих. Но он ошибался, как Анжелика ошибалась во всем остальном. Валентина чуть не упала в обморок от неожиданности, и ему пришлось убеждать ее, что он не намерен портить ей жизнь. Оставалось надеяться, что он был честен с ней, когда рассказал о мотивах Лизы, хотя мог бы с легкостью солгать. Она бы разозлилась, но ненадолго, и, подумав, поняла, что он поступил правильно.
– Привет. Что-то вы рано вернулись. – Матео вышел из гостиной. – Я думал, вы собирались куда-то поехать.
– День получился длинный. Какие-то проблемы?
– Нет, просто я поговорил со своей матерью. Она весь день дома и с радостью готова присмотреть за кошками. Если хотите.
Ни в коем случае. Сейчас единственное, что удерживает Анжелику в доме, это кошки, а значит, они останутся здесь.
– Завтра поговорим. Иди вниз и жди меня в машине. Подвезу тебя домой.
– Спасибо. Ciao, Джели.
Он ушел. Анжелика хотела что-то сказать, но промолчала. Закрыла глаза, словно ей больно. Данте провел по ее щеке пальцем, смахивая слезинки, и почувствовал, как по ее телу пробежала волна дрожи. Однако она не двинулась с места.
– Carissima. – Анжелика открыла глаза полные слез. – Могу я предложить тебе мудрый совет от одной женщины, которую я имею честь знать?
– Данте, пожалуйста.
– Вспомни то хорошее, что случилось с тобой сегодня вечером. Такое случается не часто.
– Я знаю.
– Составь список обид, чтобы не лежать ночью без сна, прокручивая их в голове. – Она немного смягчилась, узнав свой совет, возвращавшийся к ней.
Это придало ему смелости. – Прими ванну, не слишком горячую. Капни на подушку лавандового масла и, когда будешь засыпать, думай о приятных вещах, которыми займешься завтра, чтобы проснуться счастливой.
– О приятных?
– Об утренней смене в кафе, когда будешь флиртовать с Марко и другими воздыхателями. О встрече с клиентом, для которого ты должна закончить дизайн интерьера кафе-мороженого.
Она могла съехать, но не нарушить обещание, а значит, не могла исчезнуть из его жизни. Это давало ему надежду.
– Такая встреча в моем дневнике не значится.
– Она значится в моем. В десять утра.
– А потом ланч с…
– Ты ждешь, что я буду обедать с тобой и со всеми вами?
– Я думаю, нет, я уверен, если ты поговоришь о фильме с моим отцом, он будет более сговорчив.
– С чего вдруг он станет меня слушать?
– Потому что ты красивая женщина. Самый неприятный момент за сегодняшний вечер я пережил, когда увидел тебя с ним. Как он смотрел на тебя, флиртовал. У него есть Валентина, но он все равно не в состоянии удержаться.
– Может быть, это защита. Способ выйти из игры. Подготовиться к тому, что его бросят.
– Ты так хорошо понимаешь это, cara?
– Что? О чем ты говоришь?
– Когда ты рассказывала о себе, говорила, что до смерти боишься рисковать своим сердцем, постоянно пытаешься защититься от боли на случай, если тебя оставят те, кого ты любишь. Носишь траур на случай, если они вдруг умрут. Ничего не случится. Валентина останется с ним, потому что он дает ей все, чего она хочет.
– Но не тебя.
– Она сама от меня ушла, cara. Я никогда не смог бы сделать ее счастливой, и ей достало ума понять это. И твердости, чтобы следовать своим желаниям.
– Например, забрать часть твоей души. Ты ведь до сих пор ее любишь, Данте. Признайся.
– Ты права, я отдал ей часть себя, но не любовь. Я был ослеплен, потерял голову, но в конечном итоге это был просто секс.
Все. Довольно объяснений. Он должен уйти, прежде чем начнет умолять разрешить ему остаться. Взяв ее руку, он положил ей на ладонь ключ и сжал пальцы.
– Возьми это.
– Твой ключ?
– Теперь он твой. – Он поцеловал ее в щеку, едва удержавшись, чтобы не обнять, когда она прижалась к нему.
К сожалению, Анжелика видела, как он обнимал Валентину, и теперь это будет стоять между ними до тех пор, пока она не поверит ему снова и не поймет, что он принадлежит ей телом и душой. Увидит или нет, зависит только от нее.
– Dormi bene, mio amore. Sogni dolci.
Когда Данте пошел вниз, в душе Джели что-то отчаянно вскрикнуло "Не-е-ет!". Рука, которую он поцеловал, потянулась за ним, но он не оглянулся. Она, закрыв за собой дверь, прислонилась к ней спиной и зажала в руке его ключ.
"Теперь он твой". Что это значит? Он не войдет сюда, пока она не позовет? Но это его дом. Стоп. Сегодня Валентина спросила, где сейчас котята, и он ответил: "У нас дома". Не у меня, "у нас". И Валентина не удивилась.
Но она плакала в его объятиях. И шепнула что-то на ухо, прежде чем отойти.
Что она ему сказала? Джели пыталась прочитать это по ее губам, но безуспешно.
Она съела мороженое. Потом опустилась в ванну и, чувствуя, как тепло наполняет каждую клеточку тела, выкинула из головы и Данте, и все его злополучное семейство, вспоминая. как один из самых известных в мире модельеров сказал, что ее пояс "совершенно замечательный".