- Моя мать не хотела, чтобы я полагался только на свою силу, - сказал Рис. - С того момента как она забеременела, она знала, что на меня будут охотиться всю мою жизнь. Если моя сила подведет меня, она хотела, чтобы меня спасли мои другие сильные стороны. Образованность была еще одним оружием - вот почему она пошла со мной: чтобы заниматься со мной после того, как заканчивались уроки. И когда в первую ночь она забрала меня в наш новый дом на окраине лагеря, она заставила меня читать у окна. Именно там я и увидел Кассиана, тащившегося по грязи в сторону нескольких ветхих палаток за пределами лагеря. Я спросил ее, куда он идет, и она сказала мне, что бастардам ничего не дают: они сами ищут собственный кров и еду. Если они выживают и проходят отбор в военные группировки, они вечно буду занимать самые низкие должности, но получат свои собственные палатки и припасы. Но до тех пор, он останется на холоде.
- Те горы, - добавил Азриэль, его лицо было твердым как лед, - они намного суровее, чем ты можешь себе представить.
Я провела достаточно времени в морозном лесу, чтобы понять это.
- После моих уроков, - продолжил Рис, - моя мать промыла мои раны, и когда она это сделала, я впервые осознал, что значит быть в тепле, безопасности и окруженным заботой. И это было не правильно.
- Вероятно, нет, - сказал Кассиан. - Потому что посреди ночи этот маленький ублюдок разбудил меня в моей скромной палатке и сказал держать рот на замке и следовать за ним. И может холод сделал меня глупцом, но я повиновался. Его мать была очень сердита. Но я никогда не забуду взгляд на ее прекрасном лице, когда она посмотрела меня и сказала: "Здесь есть ванна с горячей водой. Полезай в нее или можешь возвращаться в холод". Будучи умным малым, я подчинился. Когда я вышел, она вручила мне чистую пижаму и велела ложиться спать. Я провел всю свою жизнь, спав на земле, и когда я отказался, она сказала, что понимает меня, потому что однажды она тоже прошла через это, и мне сначала покажется, что кровать проглотит меня, но она будет моей столько, сколько я захочу.
- И после этого вы стали друзьями?
- Нет, Котел, нет, - сказал Рисанд. - Мы ненавидели друг друга, но вели себя хорошо только потому, что если один из нас нарывался на неприятности или провоцировал другого, тогда мы оба оставались без ужина. Вскоре моя мать начала обучать и Кассиана, но мы решили стать союзниками лишь после того, как появился Азриэль.
Улыбка Кассиана стала шире, когда он потянулся через Амрен, чтобы похлопать своего друга по плечу. Азриэль вздохнул - звук величайшего страдания. Самое теплое выражение на его лице за все время. - Новенький бастард в лагере - нетренированный говорящий с тенями - идеальная мишень для пинков. Не говоря уже о том, что он не мог даже летать из-за…
- Не отклоняйся от темы, Кассиан, - лениво вмешалась Мор.
И ведь действительно, вся теплота испарилась с лица Азриэля. Но я переступила через своё любопытство, и Кассиан снова пожал плечами, не обращая внимания на тишину, которая казалось лилась со всех сторон от говорящего с тенями.
Однако Мор увидела это, даже когда Азриэль не удосужился признать ее обеспокоенный взгляд. Она продолжала смотреть на его руку, словно собираясь коснуться ее, но передумала.
- Рис и я превратили его жизнь в сущий ад, был он говорящим с тенями или нет. Но мать Риса была знакома с матерью Аза, поэтому она забрала и его к себе. Когда мы подросли, то поняли, что все вокруг так сильно ненавидели нас, что у нас будет больше шансов на выживание, если мы будем держаться вместе.
* * *
У тебя есть какие-нибудь способности? - спросила я его. - Как у них? - я кивнула подбородком в сторону Азриэля и Риса.
- Взрывной характер не в счет, - подсказала Мор, когда Кассиан открыл рот.
Он ухмыльнулся ей так, что я поняла - быть беде, но он ответил мне:
- Нет. У меня таких нет, не считая убойной силы. Бастард, рожденный никем, до мозга костей.
Рис подался вперед, намереваясь оспорить, но Кассиан перебил его:
- Пусть так, другие мужчины знали, что мы отличались от остальных. И не только потому, что мы были два бастарда и один полукровка. Мы были сильнее, быстрее, и один лишь Котел знал почему, но мы были разделены, и по его воле нашли друг друга. Мать Риса тоже видела это. В особенности, когда мы достигли совершеннолетия, и все, что нам хотелось делать - это трахаться и драться.
- Мужчины ужасные существа, правда? - заметила Амрен.
- Омерзительные, - сказала Мор, цокнув языком.
Какая-то выжившая, крохотная часть моего сердца хотела… от души рассмеяться.
Кассиан пожал плечами.
- Сила Риса росла с каждым днем и все, включая лордов лагеря знали, что он сможет распылить их, если захочет. А мы двое… мы не отставали. - Он постучал по алому Сифону пальцем. - Иллириец-бастард никогда не получал ни одного из них. Никогда. Но их вручили мне и Азу, хоть и с неохотой, и каждый воин в каждом лагере по ту сторону гор оценивал нас. Лишь чистокровные придурки получали Сифоны - рожденные и вскормленные ради одной цели - убивать. Они все еще не спят по ночам, ломая голову, откуда, черт возьми, мы их взяли.
- Затем пришла Война, - продолжил Азриэль. То, как он говорил, заставило меня выпрямиться. Слушать. - И отец Рисанда посетил наш лагерь, чтобы посмотреть, как поживает его сын спустя двадцать лет.
- Мой отец, - сказал Рис, болтая вином, один раз, другой, - увидел, что его сын не только начал соперничать с ним за власть, но и объединился с возможно двумя самыми смертоносными иллирийцами в истории. Он вбил себе в голову, что если нам дать легион в этой Войне, то мы легко сможем обратить его против него самого.
Кассиан хихикнул.
- Поэтому этот ублюдок разделил нас. Он отдал Рису под командование легион иллирийцев, которые ненавидели его за то, что он был полукровкой, а меня зашвырнули в другой легион как обычного пехотинца, даже учитывая, что моя сила превосходила любого из военных лидеров. Аза он держал у себя как личного говорящего с тенями, по большей части для шпионажа и грязной работы. Мы все встречались лишь на полях сражений в течение всех семи лет, что бушевала Война. Рассылали списки раненых и убитых среди иллирийцев, и я читал каждое из них, боясь увидеть их имена. Но затем Рис был схвачен…
- Это история для другого раза, - сказал Рис так резко, что даже Кассиан поднял брови, но затем кивнул.
Фиолетовые глаза Риса встретились с моими, и я задумалась, мерцал ли в них настоящий звездный свет, когда он говорил.
- Когда я стал Высшим Лордом, я сделал этих четырех своим Внутренним Кругом и сказал старому двору моего отца, что если у них были какие-то проблемы с моими друзьями - они могут уйти. Все так и сделали. Оказывается, что худшее, что мог сделать Высший Лорд-полукровка - это назначить двух женщин и двух иллирийских бастардов.
В какой-то степени, все равно, что смертных.
- Что… что произошло с ними потом?
Рис пожал плечами, эти великолепные крылья всколыхнулись от его движения.
- Знать Ночного Двора разделилась на три категории: те, кто ненавидел меня так сильно, что когда Амаранта пришла к власти, они примкнули к ее двору и вскоре оказались мертвы; те, кто ненавидели меня достаточно, чтобы попытаться свергнуть меня, но и они встретились с последствиями; и те, кто ненавидели меня, но не были глупцами, и с тех пор терпят правление полукровки, особенно, когда оно так редко пересекается с их жалкими жизнями.
- Они… это они живут под горой?
Кивок.
- Да, в Вытесанном Городе. Я отдал им его, потому что они поступили мудро. Они счастливы оставаться там, редко покидая город и имея самоуправление, и продолжают злодействовать столько, сколько захотят, целую вечность.
Это был тот двор, что он должно быть показал Амаранте, когда она впервые появилась - и его безнравственность ей неимоверно понравилась, ведь свой собственный двор она создала по его образу и подобию.
- Двор Кошмаров, - сказала Мор, скрипнув зубами.
- А это что за Двор? - спросила я, махнув рукой вокруг. Самый важный вопрос.
Когда Кассиан ответил, его глаза просветлели и стали такими же яркими, как и Сифоны.
- Это Двор Грез.
Двор Грез - грез Высшего Лорда-полукровки, двух воинов-бастардов, и… двух женщин.
- А вы двое? - обратилась я к Мор и Амрен.
- Рис предложил мне стать его Второй. Никто никогда не просил меня раньше, поэтому я согласилась, чтобы понять каково это. Мне понравилось, - только и сказала Амрен.
Мор откинулась в своем кресле, Азриэль наблюдал за каждым ее движением с едва уловимым, но неослабевающим вниманием.
- Я была мечтателем, рожденным во Дворе Кошмаров, - сказала Мор. Она наматывала кудряшку вокруг пальца, и я подумала, что ее история могла оказаться самой ужасной из всех, когда она просто сказала: - Поэтому я сбежала.
- А какова твоя история? - спросил Кассиан, кивнув мне подбородком.
Я полагала, что Рисанд им все рассказал. Рис лишь пожал плечами.
Поэтому я выпрямилась.
- Я родилась в богатой семье торговцев. У меня были две старшие сестры и родители, которых волновали только их деньги и социальное положение. Моя мать умерла, когда мне было восемь; мой отец потерял все своё состояние спустя три года. Он продал оставшееся, чтобы выплатить долги, мы переехали в хижину, и он не удосужился найти работу, оставляя нас голодать на протяжении многих лет. Мне было четырнадцать, когда с последними деньгами закончилась и еда. Он не работал - не мог, потому что явились кредиторы и раздробили ему ногу прямо на наших глазах. Поэтому я пошла в лес, и научилась охотиться. И я не позволяла нам всем умереть, даже когда голодная смерть стояла на нашем пороге, все пять лет. До того, как… все произошло.
Они снова затихли. Взгляд Азриэля был теперь задумчив. Он не рассказал свою историю. И рассказывал ли когда-нибудь? Или же они никогда не обсуждали эти ожоги на его руках? И что тени шепчут ему - и говорят ли они с ним на каком-либо языке?
- Ты научилась охотиться. Как насчет умения сражаться? - спросил Кассиан.
Я покачала головой. Кассиан оперся руками о стол.
- Тебе повезло, ты только что нашла себе учителя.
Я открыла было рот, протестуя, но… мать Рисанда подарила ему целый арсенал оружия, которым он мог воспользоваться, если бы другие силы подвели его. А что было у меня кроме хорошей стрельбы из лука и чистого упрямства? И если у меня есть эта новая сила - эти другие силы…
Я больше не буду слабой. Я не буду ни от кого зависеть. Я никогда больше не потерплю прикосновения Аттора, как тогда, когда он тащил меня, и все потому, что я была беззащитной и не знала куда и как бить. Больше никогда.
Но то, что сказали Ианта и Тамлин…
- Не будет ли это дурным знаком, если люди увидят, как я учусь драться и пользоваться оружием?
В тот момент, когда эти слова прозвучали, я поняла всю их глупость. Глупость… того, чем мне затыкали рот все последние месяцы.
Тишина. Затем Мор сказала мне с легкой злобой, которая дала мне понять, что Третья Высшего Лорда прошла собственную подготовку в Дворе Кошмаров.
- Позволь мне сказать тебе две вещи. Потому что я была когда-то в такой же ситуации.
И снова это объединяющая всех злость, боль пульсировала между ними всеми, за исключением Амрен, которая посмотрела на меня взглядом полным неприязни.
- Первое, - сказала Мор. - Ты покинула Весенний Двор. - Я постаралась не позволить этим словами задавить меня своей тяжестью. - Если это уже не знак сам по себе, плохой или хороший, тогда и твои тренировки ничего не изменят. Второе, - продолжила она, положив ладони на стол. - Когда-то я жила в месте, где мнение остальных было очень важным. Это душило меня и практически уничтожило. Поэтому я понимаю тебя, Фейра, когда говорю: я понимаю, что ты чувствуешь, я знаю, что они пытались сделать с тобой, и, набравшись достаточно храбрости, ты можешь послать их всех к черту со своей репутацией, - ее голос смягчился, и вместе с этим напряжение между ними всеми улетучилось. - Делай то, что ты любишь, то, что тебе нужно.
Мор не стала бы говорить мне, что носить, а что нет. Она бы не позволила мне оставаться в стороне в то время, как она говорит вместо меня. Она бы не… не сделала ни одну из тех вещей, что я так охотно и отчаянно позволяла делать Ианте.
У меня раньше никогда не было подруги. Ианта… она ею не была. Не в том смысле, который бы имел значение. А Неста и Элейн, в те недели, что я была дома еще до Амаранты, они начали играть эту роль, но… но смотря на Мор, я не могла это объяснить, не могла понять, но… я чувствовала это. Как будто я действительно могла пойти на ужин с ней. Поговорить с ней.
Не то, чтобы у меня было что-то, что я могла предложить ей взамен.
Но то, что она сказала… что они все сказали… Да, Рис поступил очень мудро, приведя меня сюда. Позволив мне решить самой, смогу ли я с ними ужиться - с их поддразниваниями, напряженностью и мощью. Захочу ли быть частью этой группы, которая, вероятное всего, будет давить на меня, потрясет меня и, возможно, напугает, но… если все они желают восстать против Хайберна, после того как уже сражались с ним пять столетий назад…
Я встретилась взглядом с Кассианом. И хотя его глаза сверкали, в них не было ни тени веселья.
- Я подумаю над этим.
Через связь на моей руке, я могла поклясться, что почувствовала проблеск приятного удивления. Я проверила свои ментальные щиты - они были не тронуты. И спокойное лицо Рисанда ничего не выражало.
Поэтому я четко и уверенно сказала ему:
- Я принимаю твое предложение - работать с тобой. Чтобы заработать себе на жизнь. И помочь с Хайберном всем, чем смогу.
- Хорошо, - только и ответил Рис. Даже когда брови остальных взметнулись вверх. Да, судя по всему, они не знали, что это отчасти было своеобразным интервью. - Потому мы начинаем с завтрашнего дня.
- Где? И как? - бессвязно пробормотала я.
Рис переплел пальцы и положил их на стол, и я поняла, что помимо моего решения, у этого ужина была еще одна цель.
- Потому что Король Хайберна действительно готов вот-вот развязать войну и хочет воскресить Юриана, чтобы сделать это, - объявил он нам всем.
Юриан - древний воин, чью душу Амаранта заключила внутри того отвратительного кольца в качестве наказания за убийство ее сестры. Вместе с его глазом…
- Бред собачий, - выпалил Кассиан. - Это невозможно!
Амрен замерла, и именно за ней оценивающе наблюдал Азриэль.
"Амаранта была лишь началом", - однажды сказал мне Рис. Знал ли он это даже тогда? Были ли все те месяцы Под Горой только прелюдией ада, который надвигался на нас? Воскресить мертвеца. Что за страшная сила…
- Но зачем королю воскрешать Юриана? Он был таким гнусным. Все, что ему нравилось делать, это говорить о себе, - простонала Мор.
Возраст этих людей, словно кирпич, ударил по мне, несмотря на все то, что они рассказали мне ранее. Та Война … они все … они все сражались на Войне пятьсот лет назад.
- Это я и хочу выяснить, - сказал Рисанд. - И как король намеревается это сделать.
- До него дойдут слухи о Перерождении Фейры. Он знает, что это возможно - воскресить мертвого, - наконец сказала Амрен.
Я заерзала на месте. Я ожидала жестоких армий, кровопролитных сражений. Но это…
- Все семь Высших Лордов должны согласиться на это, - парировала Мор. - Нет ни единого шанса, что это произойдет. Он пойдет другим путем.
Ее глаза сузились в щелки, когда она посмотрела на Риса. - Все та бойня - те массовые убийства в храмах… Ты думаешь, они связаны?
- Ты знаешь, что одно вытекает из другого. Я не хотел говорить тебе, не будучи в этом уверенным. Но Азриэль подтвердил, что они совершили налет на мемориал в Сангравах три дня назад. Они ищут что-то… или уже нашли.
Азриэль кивнул в знак подтверждения, даже когда Мор бросила на него удивленный взгляд. В ответ Азриэль виновато пожал плечами.
Я выдохнула:
- Вот… вот почему кольцо и палец исчезли после того, как Амаранта умерла. Из-за этого. Но кто… - во рту стало сухо. - Они ведь так и не поймали Аттора, не так ли?
- Нет. Нет, не поймали, - слишком тихо сказал Рис.
В моем желудке пища обратилась в свинец.
- Как можно взять глаз и палец и снова сделать из этого человека? И как нам остановить это? - спросил он Амрен.
Амрен нахмурилась, глядя на свое нетронутое вино.
- Ты уже знаешь как найти ответ. Иди в Тюрьму. Поговори с Костерезом.
- Дерьмо, - одновременно сказали Мор и Кассиан.
- Может быть, у тебя это получилось бы лучше, Амрен, - негромко сказал Рис.
Я была благодарна за стол, что отделял нас от нее.
- Ноги моей не будет в Тюрьме, Рисанд, и ты это знаешь! Поэтому иди сам, или пошли кого-нибудь из своих псов, - прошипела Амрен.
Кассиан ухмыльнулся, обнажая белые прямые зубы - идеальны для укуса. Амрен щелкнула зубами в ответ.
Азриэль лишь покачал головой.
- Я пойду. Тюремная стража знает меня - что я такое.
Мне стало любопытно, обычным ли было делом для говорящего с тенями первым бросаться навстречу опасности. Пальцы Мор замерли на ножке бокала, ее глаза сузились на Амрен. Драгоценности, красное платье - вероятно все для того, чтобы приглушить какую-то темную силу, текущую по ее венам..
- Если кто и пойдет в Тюрьму, - сказал Рис прежде, чем Мор открыла рот, - это я. И Фейра.
- Что? - потребовала Мор, ладони ровно лежали на столе.
- Он не будет говорить с Рисом, - пояснила Амрен другим, - или с Азриэлем. Или с любым из нас. У нас нет ничего, что мы могли бы ему предложить. Но бессмертная со смертной душой… - она посмотрела на мою грудь, словно могла видеть бьющееся внутри сердце… И я снова подумала о том, что она ест. - Костерез может и правда захочет поговорить с ней.
Они взглянули на меня. Словно ждали, что я начну умолять не идти, свернусь в клубочек и съёжусь. Быстрая, жестокая проверка, чтобы увидеть, хотели ли они сами работать со мной, предположила я.
Но Костерез, нага, Аттор, Суриэль, Богги и Мидденгардский Червь… Быть может, они сломали во мне ту часть, что действительно боялась. Или, возможно, страх был теперь единственным, что я ощущала во сне.
- Твой выбор, Фейра, - небрежно сказал Рис.
Увильнуть и скорбеть или встретиться с неизвестным ужасом - выбор был прост.
- Насколько плохо это может быть? - был мой ответ.
- Очень плохо, - сказал Кассиан.
Никто из них не потрудился возразить.