– Ты оставишь Наоми в покое. И это мое последнее слово.
– Я и не думал, что эта тема подлежит обсуждению. Но вот что я тебе скажу, и на этом мы закроем эту тему, я ни за что этого не сделаю.
– Андреас.
– Я последние четыре года думал только о том, чтобы ее вернуть, и теперь, когда мы можем быть вместе, ни за что не отпущу.
– Ты воспользовался завещанием друга и ее чувствами к маленькому ребенку, чтобы заставить вернуться в твою постель? И тебя вовсе не волнует, что она не хочет быть с тобой снова?
– Она этого хочет, не сомневайся.
– Я верю ей, сам видел, как она переживает. Думаешь, если вас влечет друг к другу, этим можно оправдать твои поступки, глубоко заблуждаешься.
– Ты ничего не знаешь о нашем прошлом, Аристидес.
– Я все знаю. Она рассказала мне.
Это удивило и заинтриговало. Он и не думал, что Наоми так далеко зайдет. Что именно она рассказала, чтобы Аристидес настолько разозлился, даже готов был в любую секунду броситься с кулаками?
– Ты, вероятно, не в состоянии обращать внимание на чувства других людей, думаешь всегда только о себе, но послушай меня внимательно. Эта женщина недавно потеряла единственную сестру и едва справляется с этой болью. Теперь на нее легла ответственность за ее племянницу.
– И ей не придется справляться одной, когда она снова выйдет за меня замуж.
– Она не просила помощи, и уж точно не от тебя. У меня создалось впечатление, что малышка Дора – это единственное, ради чего она живет.
– И это неправильно. Ее жизнь не должна вращаться вокруг ребенка. Это плохо для них обоих.
– А что хорошо? Присутствие в их жизни мужчины, который не смог дать и толики тепла и уважения во время вашего так называемого "брака"? Ты хочешь держать ее дочку заложницей, чтобы она еще больше страдала? А Дора ее дочь во всех отношениях. Неужели ты можешь быть настолько жестоким?
– Я сделаю все, что потребуется. Разве ты бы не поступил точно так же, чтобы вернуть Селену, если бы она вдруг покинула тебя?
– Я бы никогда не стал манипулировать Селеной, отнимать у нее выбор, как ты делаешь с Наоми.
– Я не манипулирую, а добиваюсь. Именно этого она и хочет, в прошлом она поддалась своим желаниям и сама пришла ко мне.
Аристидес уставился на него в замешательстве:
– Думаешь, она дразнит тебя?
– Не совсем. Кажется, она смущена тем, что в прошлом сама инициировала нашу связь, сделала первый шаг. По-моему, она недовольна тем, что я держал наш брак в секрете. Думаю, поэтому пришла к тебе требовать справедливости. На этот раз я добиваюсь ее и таким образом восстанавливаю потрепанное чувство собственного достоинства. Если бы она не опередила меня, я бы и сам рассказал тебе о нашем прошлом, как только она бы согласилась снова выйти за меня. Так что нет, я не манипулирую ею, а даю время сопротивляться, выпустить пар и забыть старые обиды. Она борется за свою свободу вовсе не потому, что не хочет меня. Она желает меня так же сильно, как я ее. Можешь мне поверить.
На этот раз Аристидес явно понял намек, хотя и продолжал настаивать на своем.
– Ты говоришь о физическом влечении, а этого никогда не будет достаточно, чтобы забыть об отсутствии эмоциональной связи между вами. Если ты склонишь ее к замужеству, что вы будете делать, когда не занимаетесь любовью? Она ведь не переносит тебя. Хочешь превратить ее жизнь в бесконечную войну?
– Этот конфликт скоро иссякнет.
– А если нет? По ее словам, все станет только хуже. Ты готов к тому, что ваша жизнь превратится в ад? И лишь потому, что ты хочешь утолить свое желание к ней?
– Я не могу утолить это желание. Да и не хочу.
– Это просто секс. – Андреас невесело рассмеялся, вспомнив, что прошлой ночью Наоми сказала то же самое. Просто секс конечно же. – Она внесла отличное предложение, которое подходит вам обоим.
– Не нуждаюсь в ее предложениях. Я хочу навечно связать ее со мной.
– Ты вообще имеешь понятие о том, что такое семейная жизнь, Андреас? Единственные вроде как серьезные отношения у тебя были только с ней. Думаешь, это и есть настоящий брак? Хочешь снова втянуть ее в этот фарс? Даже если холоден и тебя не волнуют чувства других людей, ты ведь не станешь тратить время на что-то безнадежное. Почему настаиваешь на восстановлении неудачного брака?
– Я не думаю, что он был неудачным.
– Ну, естественно, развод явно свидетельствует о том, что семейная жизнь прошла с грандиозным успехом.
– Это говорит о том, что существует проблема. Наоми, должно быть, рассказывала об этом. Но теперь это уже не имеет значения, теперь все будет по-другому.
Аристидес напоминал разъяренного льва.
– Ты добиваешься ее только потому, что она когда-то от тебя ушла, признай это. Не удивлюсь, если ты хочешь подчинить ее своей власти, а потом бросить.
– Похоже, ты перенял логику разъяснения моих слов и поступков от Наоми.
– Я исхожу из того, что я знаю о тебе.
– На этом закончим. Повторяться нет смысла.
Аристидес схватил брата за плечо:
– Даже если следовать твоей логике, все равно твоя цель – связать ее лжеотношениями, заполучить в постель. И я бы позволил этому случиться, если бы не ребенок. Ты вообще подумал о малышке? Если добьешься своего, вынудишь Наоми стать твоей, жизнь станет еще худшим адом, чем в прошлый раз, а Дора окажется в центре событий.
Андреас нахмурился:
– Кто сказал, что раньше наша жизнь была адом?
– Наоми, конечно.
– Она не была адом и не будет.
– Это твое мнение, она считает по-другому. Даже если ты прав, подумай, как будет складываться жизнь, когда ты насытишься ею? А что почувствует Дора, когда ты уйдешь от них, ведь она воспримет тебя как своего отца?
Об этом он не подумал, никогда не рассматривал подобную ситуацию. Он никогда не оставит Наоми, его страсть к ней бесконечна. И он никогда не бросит ребенка Петроса.
– Я с самого начала объясню Доротее, что не ее отец. Понимаю, что никогда им не стану.
Аристидес смотрел с отвращением, и это больно ранило Андреаса.
– Я всегда знал, что ты хладнокровный, но не представлял, насколько жестокий. Предупреждаю, не отступишь, я заставлю тебя, и не важно, каков будет уровень разрушений.
– Ты закончил? Значит, так, я выполню просьбу Петроса. Он хотел, чтобы Доротея носила фамилию Сарантос, так и будет. Я хочу, чтобы Наоми снова стала моей женой, и она ей станет.
– Андреас.
– Если по мере развития событий ты увидишь, что опасения Наоми верны и я причиняю вред им обеим, действуй как посчитаешь нужным.
– Думаешь, я буду ждать, пока ты им навредишь?
– Почему ты так уверен, что это случится? Разве не тебе дали второй шанс на счастье, думаешь, его достойны лишь избранные?
– Если бы я знал, что именно этого ты хочешь.
Андреас положил руку на плечо брата и уверенно встретился с ним взглядом.
– Я этого хочу.
Спустя час Андреас сидел на краю кровати, на которой прошлой ночью овладел Наоми, позволяя восхитительным воспоминаниям наполнять разум.
Хрипло простонав, он откинулся на шелковые простыни, которые недавно прикрывали ее горячее соблазнительное тело, вдохнул ее чарующий запах, оставшийся на ткани. Когда она ушла, его плоть возбуждалась, не поддаваясь контролю, пришлось идти спать в другую комнату. Его все еще раздирало мучительное желание, но мысли занимали другие переживания. И вовсе не встреча с Аристидесом. Андреас почувствовал облегчение от того, что столкновение между ними состоялось, и это радовало. Более того, он был счастлив. Стало ясно, что Аристидесу не все равно. И это неожиданно. Андреас никогда не думал, что после стольких лет брата будет волновать его судьба. А ведь он сделал все возможное, чтобы они стали абсолютно чужими людьми.
Да, Аристидес не давал ему поблажек, пообещал навредить, если его план на второй шанс окажется провальным. Андреаса не пугали эти угрозы, скорее, забавляло поведение грозного, но чересчур заботливого брата, и он был рад, что у Наоми и Доротеи появился еще один защитник.
Больше всего волновало то, что Наоми сказала Аристидесу, будто их брак был настоящим адом и она никогда не была столь несчастной, как с ним. Андреас всегда считал их брак, пусть и не совсем нормальный, по сути, просто замечательным, учитывая ограничения, которым приходилось следовать. В целом жизнь текла спокойно, страсть горела ослепительным огнем. Все было хорошо до тех пор, пока он не сказал, что не хочет никогда иметь детей. Вот она и ушла. Попросила о разводе на следующий же день. Потом, наверное, долго накручивала себя и, в конце концов, поверила, что была несчастна. Возможно, возненавидела его за то, что лишил ее шанса родить своего собственного ребенка. Он собирается это исправить, если она согласиться быть с ним. Чувствуя острую обиду, человек может иначе посмотреть на воспоминания. Что-то подсказывало, дело не в этом. Наоми так бурно отреагировала на предложение о браке после незабываемого порыва страсти. Возможно, четыре года назад она и правда была с ним несчастна. Возможно, их отношения и были не совсем нормальными. И сейчас он хотел продолжать связь на прежних условиях, чтобы у нее появилась уверенность в том, что он принадлежит только ей и они никогда не расстанутся. Да, на роль классического мужа он не подходил, и мог предложить брак только на жестких условиях, полагая, что этого достаточно, а безумная страсть и прожигающее желание все компенсируют.
У них еще полно времени, чтобы завести детей. Их невероятно бурная сексуальная жизнь сможет отвлечь ее на пару лет от мысли о ребенке, пока желание не станет невыносимым. И потом, если взрывная страсть заставляла ее чувствовать себя хуже, почему она так долго с ним оставалась?
Ее можно заставить. Легко. Но нет смысла. Наоми сама должна оказаться в его объятиях и по собственной воле согласиться снова выйти за него. И как этого добиться?
Андреас вернулся потому, что был уверен: желание Наоми иметь ребенка исполнено и теперь они могут быть вместе. Похоже, она хотела чего-то такого, что он явно не в состоянии дать.
Что, если он на это не способен и Аристидес прав: надо оставить в покое Наоми и Дору? Сможет ли уйти? На этот раз навсегда.
Глава 7
Наоми уставилась на документ, ничего не понимая. Из мозга, должно быть, выкачали весь кислород. Наоми сгорала от любопытства, получилось ли у Аристидеса справиться со своей миссией. Он только сообщил, что поговорил с Андреасом и держит ситуацию под контролем. И что это значит?
Вздохнуть с облегчением получится, если Андреас забудет о завещании Петроса или согласится уладить это дело на приемлемых условиях. Возможно, когда она официально удочерит Дору, он станет крестным малышки. И да, ей не придется выходить за него замуж. В последнее время ей с трудом удавалось сдерживать свое желание.
Прошло три дня с тех пор, как Аристидес поговорил с братом, и со стороны Андреаса установилась тишина. Ничего хорошего. Неизвестность сводила Наоми с ума. Кроме того, Андреас безжалостно пробудил чувственные желания тела, теперь не дававшие ей покоя ни днем ни ночью.
Недовольно фыркнув, Наоми выключила ноутбук. Какой смысл работать, если невозможно усидеть на месте, а мысли разбегаются.
Дома она услышала привычное лепетание Доры из гостиной. Эти милые звуки всегда вызывали улыбку. На полпути в гостиную Наоми почувствовала, словно врезалась в невидимую стену, и услышала низкий мужественный голос.
На трясущихся ногах она заставила себя идти дальше. Может, это Аристидес. Скорее всего. Он говорил, что хочет встретиться с Дорой, и Наоми пригласила его заехать к ним. К тому же у них с Андреасом очень похожие голоса. Издалека легко можно спутать.
Кого она пытается обмануть? Этот чарующий низкий баритон возбуждает каждую клеточку ее тела. Андреас. Без приглашения. И сейчас он с Дорой.
Наоми попыталась подавить неожиданный приступ паники. По крайней мере, он в квартире, а не исчез с Дорой. Нужно было предупредить Ханну, чтобы он больше не появлялся в доме, дать указания консьержу не пропускать его.
Наоми остановилась перед дверью, обдумывая ситуацию. В голову не пришло ничего путного. То, что она увидела, заставило сердце бешено забиться. Андреас сидел на диване и выглядел еще более прекрасным в деловом костюме, цвет которого только подчеркивал сияние волос и золотистый оттенок кожи. Кошки устроились по обе стороны от него, Ханна напротив в кресле, а Дора играла между ними на ковре. Если бы кто-нибудь другой увидел подобную картину, явно бы подумал, что мужчина – частый гость в этом доме. Ханна, радостная и довольная, что-то ему оживленно рассказывала, кошки Локи и Тор спокойно намывали шерстки, Дора что-то лепетала, передавала ему игрушки, чтобы он их оценил. Все домашние вели себя так, словно привыкли проводить с ним время.
Наоми застыла, сгорая от желания схватить Дору и Ханну и бежать сломя голову, дальше от Андреаса. Они не должны знать правду о том, в какой ситуации она оказалась. Нужно взять себя в руки, собраться с силами и войти.
Андреас знал о ее присутствии, всегда обладал неестественной способностью ощущать ее. Наоми была уверена, что он специально не выдавал, что она пришла, дразня ее, вызывая бурную реакцию. Не дождется! Даже несмотря на желание, разгоревшееся в ней с новой силой.
Тихо выругавшись, Наоми появилась в гостиной. Андреас подался вперед, держа в руках игрушку. Его взгляд потемнел. Наоми уже изнемогала от желания оказаться в его объятиях. Его близость в переделах досягаемости сводила ее с ума. Сжав зубы, пытаясь подавить влечение, она перевела взгляд на Ханну, та радостно улыбалась.
– Дорогая, ты рано пришла! Все ли в порядке?
Не в состоянии улыбнуться, Наоми приближалась к Андреасу, сердце билось все сильнее.
– Просто раньше закончила дела на работе.
– Отлично. Теперь мистеру Сарантосу больше не придется занимать нас беседой.
– Не уверен, что вам было приятно в моей компании, миссис Маккарти. И снова прошу, зовите меня просто Андреас. Всякий раз, когда вы называете меня мистер Сарантос, хочется осмотреться по сторонам в поисках старшего брата.
– Но ведь вы привыкли к этому!
– Два мистера Сарантоса на Нью-Йорк – это уже слишком, тем более главный Сарантос здесь мой брат.
Ханна тихо рассмеялась.
– Хорошо, тогда называйте меня просто Ханной.
– С удовольствием, Ханна.
И стало понятно, что Ханна в плену у чар Андреаса. Он посмотрел на Наоми, внезапно одежда показалась ей шершавой и некомфортной словно наждачка, а воздух слишком горячим. Явное удовлетворение в его холодном взгляде выводило ее из себя.
– На случай, если снова собираешься отчитать меня за то, что явился без приглашения, хочу сказать: я думал, ты будешь дома.
Будто не знает, что по субботам она несколько часов днем работает.
– Мог бы позвонить и предупредить. Не пришлось бы ждать.
– Но и не удалось попробовать бы восхитительный пирог с каштанами и специями, который приготовила Ханна, и я не познакомился бы со всеми твоими домочадцами.
Локи и Тор ласково терлись об ноги Наоми, Дора хлопала себя по коленкам, таким образом выражая желание, чтобы ее взяли на руки.
Наоми наклонилась, погладила кошек, взяла Дору на руки и отошла на расстояние от Андреаса, не сводя с него глаз, поэтому заметила, как он напряженно наблюдает за ними. Она никогда раньше не видела такого выражения его лица. И это только сильнее тревожило.
– Ты, должно быть, голодная. Ханна говорит, ты обычно возвращаешься с работы дико голодной, не перекусываешь на работе.
От этих слов она вскипела. Он должен знать, как изголодалось по нему ее тело, хотя сейчас он не делал никаких неприличных намеков, несмотря на предельную откровенность.
– Сегодня я не голодна.
"Потому что изнутри меня пожирает желание оказаться в твоих сильных объятиях, ощутить на себе твои страстные прикосновения до тех пор, пока не сойду с ума от наслаждения".
– Это хорошо, – отозвалась Ханна, – в приятной компании Андреаса я совсем забыла приготовить ужин.
Наоми заморгала в замешательстве. В приятной компании Андреаса?
– Не важно. Ужин будет готов уже через полчаса. – Ханна взглянула на Андреаса полными надежды глазами. – А вы останетесь?
– Только при одном условии. Не собираюсь ждать, когда для меня накроют стол. Мне не нравится, когда прислуживают.
Ну, конечно! Без условий никуда. Наоми знала, что он не лукавит и привык все делать сам. Даже когда им доставляли еду в номер, он не позволял ей сделать что-то большее, чем просто расставить блюда, даже не просил приготовить ему кофе.
– Что вы собирались приготовить на ужин, Ханна?
– Ох, запеченный лосось и картофельное пюре. Крем-брюле на десерт уже готов. Но могу приготовить что-нибудь другое, если такие блюда вам не по вкусу.
– Вы перечислили мои любимые блюда.
И это тоже не лукавство.
Андреас последовал за Ханной на кухню. Она явно от него в восторге, дотрагивается до него, как до Дэвида, единственного сына из четырех ее детей.
Остальные домочадцы поспешили за Андреасом, кошки снова по обе стороны от него, Дора упорно ползла по ковру. Наоми ничего не оставалось, как присоединиться к ним. На кухне Дора потянула Андреаса за штанину, намекая, чтобы он посадил ее в специальное детское кресло. Андреас посмотрел на малышку так, словно она говорящая кошка. Вполне довольная его обхождением с ней, Дора указала маленьким пальчиком на игрушки, лежавшие на мраморной столешнице, которые ей давали во время кормления. На этот раз Андреас не сразу подчинился, направив на нее один из своих знаменитых серьезных взглядов. Уже через мгновение на лице малышки появилось чудное милое выражение.
Наоми была в шоке. С таким выражением лица Дора обычно просила что-то вежливо! И только тогда Андреас дал ей игрушки и, наклонившись ближе, посмотрел ей в глаза.
– А теперь я пойду, помогу твоей маме и няне, а ты пока тихо поиграй.
Дора, похоже, отлично поняла, что он отказывается выполнять все ее желания, и это не обсуждается. Широко улыбнувшись, девочка занялась игрушками.
Андреас подошел к Ханне:
– Я займусь лососем. Полагаю, вы останетесь довольны моим особенным рецептом его приготовления.
На лице Ханны расцвела лучезарная улыбка, и она поспешила передать ему рыбу и необходимые ингредиенты.
Встрепенувшись, словно после долгого оцепенения от одного вида Андреаса, орудующего на кухне, Наоми присоединилась к нему.
– Я займусь картофелем.
Он бросил на нее многозначительный взгляд и снова обратился к готовке.
– Лосось отличного качества. Мое почтение тому, кто его выбирал. И вы, должно быть, чувствовали, что я приду сегодня, Ханна, потому что еды достаточно для нас всех. И для Доротеи тоже, если, конечно, она может есть такую пищу.
– Дора ест все то же самое, что и мы. В этом плане она самый не капризный ребенок из всех, кого мне довелось вырастить, а вырастила я шестерых детей.
– И в их числе Наоми, как мне известно. А какой она была?
Ханна робко посмотрела на Наоми извиняющимся взглядом.
– Если оценивать капризность по десятибалльной шкале, принимая за единицу Дору, Наоми – одиннадцать. Ей было очень трудно угодить с едой, только когда ей исполнилось два годика, мы смогли уговорить ее кушать что-то еще кроме детской еды.
– Теперь я ем все, что бы ты ни приготовила.