До чего все это легко, и какой хорошей актрисой она оказалась! Даже говорила с легким итальянским акцентом, вызвавшим ухмылку у Анджело, которой Мэтт Бейкер, впрочем, не заметил, поскольку, по-видимому, не на шутку увлекся Сарой, жадно оглядывая ее от поцарапанных кроссовок до влажной от пота мятой рубашки, подчеркивавшей, однако, ровный загар и упругую грудь.
– Может, я сумею заставить тебя переменить мнение об американских мужчинах после того, как мы поближе познакомимся, лапочка?
Но Сара увернулась от его бесцеремонных рук, притворяясь, будто не заметила одобрительного подмигивания Моны.
– У тебя ужасная репутация! А я, в сущности, очень старомодна! Все эти репортеры с камерами…
Стоило лишь выйти за ограду, охраняемую свирепыми карабинерами, как на них в самом деле набросились фотографы. Вспышки слепили глаза, и Сара инстинктивно прикрыла ладонью лицо. Мэтт чуть крепче обнял ее за плечи.
– Послушай, крошка, такая девушка, как ты, может напрочь изменить мою репутацию, если, конечно, дашь мне шанс! Иисусе, ну и куколка! Ты, должно быть, одна из девочек Моны, но почему я никогда о тебе не слышал? Не видел снимков?
– Наверное, потому, что я – одна из ошибок юности мамы. И меня воспитывал очень строгий отец. – Ну вот, по крайней мере хоть это правда! – Собственно говоря, – игриво продолжала Сара, позволяя Мэтту тащить себя сквозь толпу собравшихся зевак, – я до самого последнего времени сохраняла невинность и распростилась с ней всего несколько недель назад. Представляешь?
– Трудно, беби. Очень трудно… если судить по твоей внешности… – Мэтт снова оценивающе оглядел Сару, не пропуская ни единой черточки, прежде чем наклониться и прошептать ей на ухо: – Но хотел бы убедиться…
Что ж, наверное, ей следовало бы позволить ему убедиться! Возможно, это лучший способ, единственно верный, чтобы заглушить непрошеное, странное чувство, больше похожее на безумное, отчаянное желание навсегда забыть о том, чего ей едва удалось избежать.
Сара позволила Мэтту привлечь ее к себе и провести через сборище любителей автографов к его машине "мазерати", которую он вел так же лихо, как Анджело – свою "хонду". Слава Богу, Мэтт, как, впрочем, и Анджело, полностью сосредоточился на этом сугубо мужском занятии, особенно если учесть, что творилось на дорогах.
– Хочешь в отель? – бросил он, мельком оглядывая Сару, прежде чем вновь уставиться вперед, и девушка с трудом разжала стиснутые кулаки.
– Да, если можно. Я собираюсь порыться в шмотках Моны и кое-что занять, потому что все осталось там, откуда срочно пришлось бежать.
– Это становится с каждой минутой все интереснее, лапочка! Сбежала? Даже так? Смею ли я спросить, по какой причине и от кого?
– От… одного деспота!
Разве не так оно и есть? И возможно, за разговорами она отвлечется и перестанет замечать, как рискованно Мэтт ведет машину.
– Он запер меня в своем палаццо, словно какую-то рабыню! Если бы не Анджело, сидеть мне там до скончания века! Понимаю, все это кажется дешевой мелодрамой, – сдержанно добавила Сара, поймав насмешливый взгляд мужчины, – но хочешь верь, хочешь нет, а все – чистая правда. Мой отец скорее всего уже задействовал Интерпол, и теперь меня разыскивают по всему свету.
"Что, вероятнее всего, тоже не исключено", – с неожиданной ясностью осознала Сара. Подобные вещи как раз в духе папочки, и ей следовало бы немедленно послать ему телеграмму из отеля.
– Глядя на тебя, моя прелестная крошка, понимаешь, почему мужчина готов на все, даже на похищение, только бы не расставаться с такой куколкой! – протянул Мэтт, кладя руку на бедро Сары, и девушка инстинктивно застыла, что одновременно заинтриговало и задело его. Что за сексуальная миленькая штучка с буйной гривой волос и темно-золотистой кожей, так пикантно оттеняющей изумрудно-зеленые глаза! Но Мэтт неплохо разбирался в женщинах, и интуиция опытного распутника подсказывала ему, что с этой придется повозиться. Что ж, тем слаще победа!
И Мэтт с тем же безразличным видом убрал руку, к огромному облегчению Сары. Машина резко вильнула в сторону, чудом избежав столкновения с мотороллером, и тут же мимо, с торжествующим ревом промчался знакомый мотоцикл, разминувшись с "мазерати" всего в каких-нибудь нескольких дюймах.
– Насколько я понимаю, это и есть Анджело, – мрачно буркнул Мэтт. – Мона просто спятила!
И впрямь, на заднем сиденье восседала ее мать; волосы развеваются по ветру, на лице гигантские солнечные очки. Пролетая мимо, она весело помахала рукой, очевидно, вполне освоившись с мотоциклом… в отличие от дочери.
– Какая это марка? "Хонда"? На прямом отрезке приличной дороги эта малютка способна на многое! – заявил Мэтт таким тоном, что Саре захотелось в ужасе зажмуриться. Неужели он собирается…
Следующий поворот машина, кажется, прошла на двух колесах, и Сара закрыла глаза, пытаясь унять бешеное сердцебиение, и не открыла до тех пор, пока не услышала, как Мэтт злобно выругался:
– Дерьмо! Этот пронырливый ублюдок, должно быть, все тут изучил! Срезал путь и проехал переулками!
Если она способна слышать и воспринимать услышанное, значит, все еще жива! И ветер не бьет в лицо, а гул мощного мотора смолк: вероятно, они все-таки остановились.
– С тобой все в порядке, беби? Я тебя не напугал? – с несколько запоздалым сочувствием, взбесившим Сару, осведомился Мэтт. Если бы ноги так не дрожали, она немедленно выбралась бы из проклятой колымаги, превратившейся в орудие убийства в руках этого идиота, и ушла бы, даже не попрощавшись!
Немного придя в себя, Сара глубоко вздохнула, собираясь высказать Мэтту все, что думает о таком способе езды, но оказалось, что он даже не смотрит на нее.
– Господи Иисусе, только не очередной скандал! Съемки еще не закончились, а Мона опять столкнула лбами своих ревнивых дураков обожателей!
Сара проследила за направлением его взгляда, и все связные мысли мгновенно вылетели из головы. Перед отелем собралась довольно большая толпа праздных зевак, явно развлекавшихся бесплатным спектаклем. Все с живейшим интересом наблюдали за Моной, одетой, как заправская рокерша, – в черные кожаные брюки и высокие сапоги. Актриса беспомощно цеплялась за руку Анджело, пытаясь укрыться от высокого мужчины, нависавшего над ней с самым зловещим видом. Говоря по правде… и тут душа у Сары ушла в пятки: незнакомец выглядел чрезвычайно опасным – мрачно сведенные черные брови, грозный взгляд прищуренных глаз, так не сочетающийся с холодно-вежливой усмешкой, кривившей губы.
Несмотря на совершенно неподходящее случаю облачение, Мона держалась поистине великолепно, хотя Анджело, все еще не расставшийся с мотоциклом, застыл словно громом пораженный.
– Никуда я с вами не поеду… черт возьми, я в жизни вас не видела! Я здесь с Анджело, который обожает меня, верно, милый?
Что там говорил Мэтт? Мона вечно сталкивает лбами ревнивых дураков любовников…
Ведомая неким первобытным инстинктом, Сара перегнулась через Мэтта и нажала на клаксон, который отозвался таким громогласным воем, что вспугнутые пешеходы бросились наутек. На этот раз даже Мэтт нервно подскочил и удивленно уставился на нее:
– Эй! В чем…
Но Сара уже снова ничего не слышала. Сейчас на нее пялились все: Анджело, чье озабоченное лицо начало расплываться в улыбке, мать, не привыкшая быть на вторых ролях, прохожие и…
Теперь, когда колени больше не подгибались, Сара рывком открыла дверцу и величественно выплыла из машины.
– Кстати, это вовсе не мамин ревнивый поклонник, а мой!
И, спокойно наклонившись, припала губами к четко очерченному чувственному, сексуальному рту Мэтта, сводившему, вероятно, с ума бесчисленное множество женщин. Не всех, конечно! Мэтт был достаточно сообразителен, чтобы страстно ответить на поцелуй, невзирая на присутствие свирепых воздыхателей! К счастью, режиссер оказался также и весьма опытным, чтобы понять – чуда не произошло, молния любви не ударила в сердце. По крайней мере в ее сердце!
– Спасибо, что подвез! – резко отстранившись, поблагодарила Сара. – Столько впечатлений!
Задумчиво глядя на девушку, Мэтт небрежно поднял руку:
– Всегда готов услужить!
Но она уже отвернулась и, широко шагая, направилась к собравшимся. Уверенно и решительно.
Глава 38
Вот и настал ее выход! Все нужные реплики произнесены, зрители застыли в ожидании появления главной героини. И Мэтт Бейкер с Моной Чарлз, как истинные профессионалы, прекрасно понимали это. Сара шла с дерзким, беззаботным видом актрисы, умеющей держать публику в напряжении.
Мона краем уха услышала, как Анджело пробормотал:
– Ах вот оно что! Значит, так обстоят дела! Я с самого начала подозревал…
Но кинодива вместе с остальными не сводила глаз с молодой женщины, в которой с трудом узнавала свою дочь. Чересчур большие темные очки довольно удачно скрывали выражение лица.
Сара никогда не была так близка с матерью, никогда не отличалась таким сходством с Моной, как Дилайт, "дитя любви". Никогда… до этого момента, и теперь Мона впервые потрясенно наблюдала, как дочь идет навстречу грациозной гибкой походкой молодой пантеры, которая вышла на охоту. И кстати, вполне может в любую минуту стать из жертвы хищным зверем. Бедняжка Сара. Мона чуть не вздрогнула, ощутив непривычный порыв защитить своего ребенка. Этот человек, судя по всему, способен на любое преступление, даже на убийство, несмотря на обманчиво беспечный вид.
Он ждал ее, а Сара к тому времени слишком далеко зашла, чтобы позорно сбежать, и поэтому делала все возможное, чтобы не повернуться и не броситься под крылышко хотя бы Мэтта Бейкера! Сейчас с лица Марко исчезла даже знакомая недовольная гримаса, оставив бесстрастную маску с черными дырами для глаз. Но всем своим внезапно забившимся сердцем, вскипевшей кровью и мятущимся разумом она чувствовала бурлившую в нем безмерную ярость, готовую вот-вот вырваться на волю.
"Быстренько вспоминай роль, Сара, девочка моя, или тебя забросают гнилыми апельсинами!" – предостерег ее мрачный внутренний голос, и Сара растянула губы в преувеличенно лучезарной улыбке.
– А, Марко! Привет! Не ожидала снова увидеться с тобой! Что ты здесь поделываешь? Ищешь меня или…
– Неужели не ожидала? – вкрадчиво осведомился Марко, но Сара невероятно обострившимся слухом уловила отзвуки рычания дикого зверя, словно первые отдаленные раскаты грома. Девушка сочла за лучшее снова принять беспечный вид, стараясь не обращать внимания на пристальный взор, устремленный на ее шею, туда, где предательски билась нежная жилка.
– Ну конечно же, нет. Но раз ты все равно здесь, можешь познакомиться с Моной. Интересно, какое странное совпадение привело тебя сюда? Кстати, не догадался захватить с собой мои вещи? У меня просто не было времени…
Приблизившись к Марко, стоявшему с неумолимым видом Немезиды, Сара попыталась повернуться к Моне, но сильная рука обвилась вокруг талии, не давая шевельнуться. Глядя в его глаза, Сара почему-то отчетливо поняла, что он не задумываясь раздробит все ее кости, если она станет вырываться.
– Боюсь, это нельзя назвать совпадением. Я, знаешь ли, тоже иногда читаю газеты. И прекрасно понимаю все, что в них написано. Весьма своевременно, не правда ли? Кроме того, мне действительно пришло в голову прихватить твою одежду, должно быть, тебе не терпится вылезти из этих грязных лохмотьев, что на тебе. Зная твою невероятную чистоплотность…
Сара ответила ему вызывающим взглядом, и неожиданно окружающее исчезло, оставив лишь ощущение полнейшей обреченности, покорности судьбе, не дающее двинуться с места, сковывающее по рукам и ногам. Все храбрые, заготовленные заранее тирады тотчас вылетели из головы.
К тому же этот чертов высокомерный подлый негодяй, которому вечно суждено доводить ее до бешенства, тоже не замечал никого, кроме своей жертвы.
– Как по-твоему, моя маленькая актриса, лучше продолжить нашу беседу на людях или с глазу на глаз? Надеюсь, ты не отрицаешь, что нам есть о чем потолковать? – И, не давая ей времени ответить, продолжал все так же убийственно-спокойно: – Прекрасно. Поскольку я вижу, что ты для разнообразия предпочла не набрасываться на меня, как дикая кошка, предлагаю войти в отель.
Господи, он, оказывается, еще умеет и вежливо улыбаться! Правда, не ей, а маме Моне.
– Мисс Чарлз, прошу извинить меня за вполне понятную ошибку. Я принял вас за вашу дочь… ведь это Сара, не правда ли? Не представлял, что вы так похожи, но теперь, встретив вас, наконец понял, кто в этой семье настоящая красавица!
Легкого нажатия пальцев было достаточно, чтобы Сара проглотила возмущенный вопль, а Мона вновь стала центром внимания.
– Так вы все-таки можете быть любезным, дорогой? Как мило! Пожалуй, вы правы, следовало бы войти в отель, чтобы эта толпа, которая растет с каждой минутой, потихоньку рассеялась! Ну а потом вы уведете Сару, чтобы спокойно все обсудить…
Как могла Мона предать ее в такой момент? Бросить на произвол судьбы?
Стиснув зубы, высоко подняв голову, словно аристократка, ведомая на гильотину, Сара позволила Марко увлечь себя в вестибюль. В эту минуту такой способ казни казался ей наиболее быстрым и легким по сравнению с тем, что ее ожидало. Стараться шагать с достоинством и одновременно уклоняться от любопытных взглядов – все равно что очутиться в эпицентре урагана! Окончательно отчаявшись, Сара сделала последнюю безуспешную попытку улизнуть:
– Прошу простить, но мне срочно надо в туалет! Мама, не возражаешь, если я воспользуюсь твоим? Я, должно быть, выгляжу настоящим пугалом!
– Совершенно ни к чему утруждать себя и подниматься на второй этаж, cara mia! Я сам остановился здесь, и мой номер прямо по коридору. Мисс Чарлз, надеюсь в скором времени увидеться с вами! Анджело, уверен, что и с тобой мы найдем время побеседовать, верно?
Сара едва успела искренне пожалеть беднягу Анджело, прежде чем ее с преувеличенной учтивостью ввели в номер. Сзади послышался зловещий щелчок замка. Ну все! Ей конец!
Девушка в тупом оцепенении молча повернулась лицом к нему, и лишь многолетняя выдержка помогла ей не разрыдаться. Нет! Она так просто не сдастся!
– Ну? Теперь, когда ты притащил меня сюда, почему не приступаешь к пыткам?
Марко стоял спиной к двери, расставив обутые в сапоги ноги, скрестив руки на груди. "Почему он одет в костюм для верховой езды?" – совсем не к месту подумала Сара и с искренним облегчением отметила, что на сей раз по крайней мере он не захватил хлыст! Или все-таки захватил?
С поистине дьявольским коварством он, очевидно, проник в ее мысли, потому что ехидно прищурился и протянул неприятно-саркастическим тоном, привычно резанувшим по нервам:
– Бедный перепуганный кролик в лапах злого волка, сколько бы ты ни озиралась по сторонам в поисках выхода, боюсь, все напрасно. И сейчас, поскольку ничего другого не остается, кроме как очутиться лицом к лицу с волком, может, желаешь что-то сказать в свое оправдание?
– Черта с два! – выпалила Сара, доведенная до предела. – И ты еще смеешь стоять здесь как… как прокурор? Обращаться со мной, словно с преступницей… беглой рабыней? Пора бы понять, что во всем виноват ты сам! Не надо было вмешиваться и пытаться навязать свою волю и… Как только хватило наглости считать, что моя сестра недостаточно хороша для твоего брата! Ну так вот, что заслужил, то и получай! Подумаешь, голубая кровь, заносчивый лицемерный тип со своей ордой любовниц и приличной невестой с омерзительным цветом лица, которая не способна связно объясняться и только визжит как ошпаренная…
Она на минуту остановилась, чтобы перевести дыхание, и Марко тут же перехватил инициативу.
– В самом деле? – язвительно бросил он. – Бедная Лючия! А ты, конечно, ни словом ее не задела, верно? И никак не спровоцировала на решение разорвать помолвку? На этот раз вам лучше попридержать язык, синьорина Сара, и хотя бы ненадолго перестать врать и разыгрывать комедии…
Он обжег ее таким взглядом, что Сара невольно отпрянула, но отнюдь не сдалась:
– А вам, синьор, лучше бы вспомнить собственные прегрешения! Кажется, похищение людей все еще считается серьезным преступлением, даже в сардинской глуши, и должна предупредить, что к этому времени мой отец, возможно…
– Я уже связался с сэром Эриком, – перебил Марко так обыденно-невозмутимо, что Сара потрясенно охнула:
– Ты…
Но Марко как ни в чем не бывало продолжал, словно не слыша:
– Я сообщил твоему отцу, моему давнему знакомому, что мы встретились в Лос-Анджелесе, безумно влюбились друг в друга с первого взгляда и решили сбежать. Но ведь почти так и было на самом деле, не правда ли, tesoro?
Сара ошеломленно уставилась на него, не веря собственным ушам.
– Что?!
– Пожалуйста, позволь мне закончить, чтобы перейти к делу. У нас… – он мельком глянул на часы, – почти семь часов до того, как пуститься в обратный путь. Достаточно времени, чтобы купить подходящий наряд, если только, конечно, ты не собираешься слетать в Париж!
– Не будешь ли так добр объяснить, что ты имеешь в виду? – чуть не взвизгнула Сара, растеряв всю свою хваленую выдержку. Он… он просто… Ответ произвел впечатление разорвавшейся бомбы.
– Нашу свадьбу, конечно. Что же еще? Пожалуй, вполне справедливо – потерять одну невесту и тут же обрести другую. Не находишь, что в этом есть некое поэтическое правосудие?
Перед глазами неожиданно все завертелось в безумном калейдоскопе красок. Кажется… кажется, она впервые в жизни хлопнется в обморок, прежде чем успеет высказать ему в лицо все, что думает о его высокомерии, нежелании ни с кем считаться, герцогском дворце и обо всем, что было для нее таким ненавистным!
– Я не… Ни за что!
К собственному стыду, Сара вдруг осознала, что рыдает, всхлипывая и захлебываясь, позорно шмыгая носом, словно обиженный ребенок.
– Не хочу… участвовать в этом… расчетливом… бездушном… фарсе! Не позволю себя использовать… Не желаю быть ничьей разменной монетой! И не собираюсь покорно мириться с твоим гаремом и твоими… Не выйду замуж только потому, что ты… знаешь папу… и сумел к нему подлизаться… Вспомни, кем ты меня считал, и как обзывал, и…
Немного опомнившись и исчерпав несвязные доводы, Сара поняла, что плачет у Марко на груди, а он при этом обнимает ее так, будто получил наконец все, о чем мечтал. Но конечно, у нее хватит здравого смысла, чтобы сообразить, насколько смехотворно подобное предложение! Он просто притворяется, чтобы утихомирить ее и заставить покориться.
Сара попыталась избежать дальнейших унижений, отстраниться, но его руки сжались еще крепче, снова вернув ее в тюрьму, из которой она так удачно бежала всего несколько часов назад.
– Да отпусти же! Ты… ты сам говорил, итальянцы женятся только на девственницах! А я не…
Раздавшийся откуда-то сверху голос снова стал почти непереносимо резким:
– Ах да, но Серафина просветила меня и на этот счет! Как, впрочем, и мачеха, на которую, кстати говоря, ты произвела неизгладимое впечатление!