Лора безжалостно прогнала прочь безумные мысли и поспешно оделась, стараясь не смотреть на себя в зеркало. Потом расчесала щеткой волосы и попыталась уложить их в привычный пучок, но пальцы не слушались ее, шпильки падали на пол, и в конце концов она просто заплела косу.
Выйдя из ванной, Лора надела новые туфли на высоких каблуках, купленные перед самой поездкой. Разумеется, Жан выбрал именно их.
Она старалась не смотреть в его сторону. Пугающе откровенное чувство, переполнявшее ее, было слишком новым и непривычным, чтобы она смогла его скрыть. А если она хотя бы раз заглянет ему в глаза, он сразу все поймет.
И что тогда? Примет ли он проснувшуюся в ней страсть как должное, принадлежащее ему по праву, потому что именно он вызвал ее к жизни? Или рассмеется, сравнивая ее заурядную внешность с тем, что уже принадлежит ему, - с яркой красотой Кэтрин? Кто станет пить воду, если рядом стоит искрящееся шампанское?
Бессознательно стараясь оттянуть момент, когда их взгляды неизбежно встретятся, Лора ходила по комнате, делая вид, что ищет сумочку. Собственно, сумочка ей была не нужна, но казалось, что если она сейчас остановится и посмотрит в глаза Жану Дюпону, то сама, первая, бросится ему на шею.
Наблюдая, как девушка грациозно движется по комнате, Жан почувствовал, что в его теле все сильнее разгорается огонь запретного желания. Он вспомнил, как впервые увидел Лору на приеме по случаю помолвки. Тогда ему стало отчаянно, до боли жаль ее. Маленькая мышка, совершенно потерявшаяся в тени своей неотразимой красавицы-сестры. И казалось, она вполне довольна своим положением. Как понял Жан из того, что рассказывала ему о своей семье Кэтрин, ее сестру так воспитывали с детства - к ней относились пренебрежительно, от нее ничего не ждали. А теперь собираются выдать замуж за этого чванливого болвана, который вылепит из нее то, что ему нужно, и не даст ей ни времени, ни возможности понять, чего же она на самом деле хочет от жизни.
Тогда он решил сделать все, что в его силах, чтобы открыть девушке глаза на ее безрадостное будущее. Он начал поддразнивать ее, пробуждать в ней самолюбие, подталкивать к самостоятельности и, да, флиртовать с ней. Он показал, что значит целоваться по-настоящему, подсознательно чувствуя, что, несмотря на то, что она помолвлена с этим скучным типом, в ней еще не проснулась женщина…
Жан сунул руки в карманы брюк. Его глаза мечтательно затуманились. Итак, он почти достиг своей цели. Лора начала проявлять самостоятельность, оставила прежнюю бесперспективную работу и согласилась принять более интересное предложение. А в ее гардеробе появились вещи, в которых она выглядит не менее женственной и привлекательной, чем ее яркая сестра.
Жан сам не ожидал, что черное шифоновое платье, которое он нашел в ее чемодане, будет так соблазнительно обрисовывать округлые линии ее фигуры, которые раньше не были заметны под безнадежно унылой одеждой. Вырез платья приоткрывал грудь, черная ткань оттеняла нежно-кремовый цвет ее кожи. Жан поймал себя на мысли, что ему хочется взять в ладони ее упругие груди, едва прикрытые тонкой тканью, прикоснуться губами к ложбинке между ними…
На мгновение он почувствовал непреодолимое желание сорвать с девушки платье и целовать, целовать ее тело до полного изнеможения. Он хотел, чтобы она стала более раскованной, более естественной. Но метаморфоза рикошетом ударила по нему самому. Ничего подобного не входило в его планы. Он должен прекратить это.
- Мы заставляем Люси ждать, - нарушил он молчание. - Может быть, пойдем?
Волнение, проскользнувшее в интонациях его голоса, заставило Лору поднять голову. Их глаза встретились, и у нее перехватило дыхание. Жан стоял перед ней в черном смокинге и белоснежной рубашке, небрежно засунув руки в карманы брюк. Его лоб был слегка нахмурен, а уголки чувственного рта опущены вниз. Значит, его раздражает то, что она бесцельно ходит по комнате, заставляя его ждать. Это задело ее.
- Конечно, - немного резковато сказала она. - Идемте. Я проголодалась. - И вышла из комнаты твердой походкой.
Часть террасы, где стоял накрытый на двоих стол, была освещена разноцветными фонариками. Каскады роз выглядели причудливо в лунном свете, наполняя воздух пленительным ароматом.
- Нашим клиентам наверняка бы понравилось ужинать здесь, - отметила Лора холодным жестким тоном. - Правда, мне до сих пор не дали возможности ознакомиться с планом будущего отеля…
- Какая ты все-таки злючка, - перебил ее Жан, усаживаясь напротив. - В твоих устах любая фраза звучит как обвинение. Расслабься немного.
Замечание было справедливым. Возможно, тон ее слов был слишком вызывающим. Но почему он сам смотрит на нее так, как будто испытывает к ней неприязнь?
- Французы всегда так надменны? - бросила она в ответ и, сама смущенная своей резкостью, взяла в руку бокал с красным вином.
Но неотразимо притягательный взгляд Жана заставил ее снова поднять на него глаза.
Дрожащее пламя свечи, стоящей на столе в подсвечнике из янтарного цвета стекла, отражалось в темной и загадочной глубине его глаз. В их выражении было что-то дьявольское, магнетическое. И в ней с новой силой вспыхнуло греховное, запретное чувство. Слезы сожаления о неосуществимости ее тайных мечтаний затуманили глаза Лоры. Она почти с облегчением услышала суровый голос Жана, прозвучавший в ответ на ее вопрос:
- Не забывай, что я лишь наполовину француз. Возможно, я и унаследовал французскую надменность, но мне не хватает врожденной тонкости. - Он небрежно пожал плечами. - Я полукровка. Помни это. Полукровки не придерживаются правил, если их вынуждают к борьбе.
Он пристально взглянул в напряженные черты красивого лица девушки. Да, ему придется использовать все средства, чтобы победить это опасное чувство, неожиданно понял Жан.
- Ешь, - холодно скомандовал он. - Моя служанка приложила немало стараний. Давай отдадим ей должное.
Лора не была голодна. Она солгала. Кстати, почему Жан неожиданно стал проявлять неприязнь к ней, перестал флиртовать и поддразнивать ее? Если ее присутствие уже раздражает его, если она ему наскучила, то, возможно, он с радостью позволит ей завтра уехать отсюда - сразу после того как они покончат с делами?
Эта мысль должна была бы успокоить Лору, но почему-то этого не случилось. Она почувствовала себя обиженной. Лора сквозь слезы смотрела на разложенные на тарелке тонкие ломтики ветчины, оливки и анчоусы. Заставив себя съесть несколько ломтиков ветчины, Лора запила их несколькими глотками вина. Когда служанка с гордостью принесла следующее блюдо - нарезанную маленькими кусочками баранину с розмарином, Лора едва притронулась к нему.
Молчание за столом становилось почти непереносимым. Лора начала просто задыхаться в этой гнетущей тишине. Любой разговор был предпочтительнее, и она, набравшись решимости, спросила:
- У вас много родственников во Франции, кроме вашей двоюродной сестры?
- Куча, - коротко ответил Жан, нетерпеливым жестом отодвигая от себя тарелку с недоеденной пищей и выпив залпом бокал вина.
Но Лора продолжила расспросы, подталкиваемая подсознательным желанием узнать о нем как можно больше:
- Вы часто встречаетесь с ними? Вы родились во Франции?
Легкое вино развязало ей язык. Она хотела знать детали и подробности его жизни, понимая, что никогда не сможет расспросить о нем у сестры. Это было бы слишком тяжело. Она постарается как можно реже встречаться с ними обоими после их свадьбы, во всяком случае, до тех пор, пока боль в ее сердце немного не утихнет.
- Как много вопросов! - сказал Жан слегка смягчившимся голосом. - Я родился в этих краях… - Он махнул рукой в сторону простиравшейся внизу долины, где россыпи точечных огоньков указывали на существование маленьких поселений. - Иногда меня тянет сюда…
- Вы бы хотели снова поселиться здесь? - предположила Лора, услышав в его голосе нотку грусти.
- Со временем, возможно, да, - сказал он.
Видимо, после года или двух совместной жизни с Кэтрин, решила Лора, когда они соберутся завести детей. Это было разумно. И больно. Невыносимо больно…
- Мой отец, возглавлявший банк, основанный еще моим дедушкой, женился на девушке из английского аристократического рода… - Рассказывая о своем происхождении, Жан старался смотреть в сторону, избегая взгляда больших зеленых глаз своей гостьи. Впрочем, разговор о семье был достаточно нейтральной темой. Это было легче вынести, чем молчание, а информация, которую он сообщил, была достаточно невинной. - Моя мать так и не прижилась во Франции, и после смерти отца мы переехали в Лондон. С тех пор она ни разу не была здесь…
- Сколько же лет вам было, когда умер ваш отец? - спросила Лора.
Она была рада, что Жан не смотрит на нее. Это давало ей возможность без опаски наблюдать за ним, изучая черты худощавого смуглого лица - мужественный подбородок, твердый, но в то же время чувственный рот, темные шелковистые волосы. Ей хотелось запечатлеть его образ в своем сознании, сохранить в тайниках своей души, потому что образ - это все, что у нее останется. Сам этот мужчина ей не принадлежит.
Жан бросил на нее беглый взгляд, и она тут же опустила глаза.
- Тринадцать, - сказал он, отвечая на ее вопрос. - Меня отправили учиться в английский колледж. Единственная уступка, которая была сделана моему французскому происхождению, - это обещание, что я пойду по стопам отца в своей карьере.
Жан понял, что сделал ошибку, посмотрев на нее. Ведь повернувшись к Лоре, он уже не мог оторвать глаз от ее бледного лица, роскошной косы. Золотистый свет фонарей мягко вырисовывал контуры ее ярких губ и нежного подбородка, падал на гладкие обнаженные плечи, подчеркивая глубокую соблазнительную тень между грудями. Ее прекрасные глаза казались бездонными…
Жан мысленно застонал, проклиная себя за то, что он сделал. Он пробудил в ней женщину, не предполагая, что вся сила проснувшихся чувств выплеснется на него самого.
И бог свидетель, эти чувства были взаимными!
Он должен убить в себе это влечение, пока не поздно. Ради нее… Жан закусил губу, на его щеке дрогнул мускул. Ему будет больно так же, как и ей… но…
- Хочешь узнать что-нибудь еще? - хрипло спросил он. - Размер ботинок, которые я носил в десятилетнем возрасте? Когда меня вынули из пеленок? Когда отняли от груди? - Он залпом осушил второй бокал и со стуком поставил его на стол. - Если нет, то может быть, мы прекратим разговор? Он мне наскучил.
На мгновение Лора застыла, не в силах поверить тому, что услышала. Никогда раньше она не испытывала такой душевной боли. Убаюканная его спокойным и дружелюбным рассказом, почти растаявшая в обстановке интимного уединения, на несколько волшебных мгновений она почувствовала, что невидимые силы притягивают ее все ближе к нему, что она растворяется в нем, становится частью его…
- Извините, если я вам наскучила, - выговорила девушка одеревеневшими губами и встала, намереваясь с достоинством уйти прочь, но ноги не слушались ее. В горле стоял комок едва сдерживаемых слез. Чтобы не расплакаться, она сказала: - Между прочим, именно вы настояли, чтобы я осталась. Так что приготовьтесь скучать.
Теперь ей надо было уйти. Что бы он ни сказал в ответ, она не вынесет этого. Лора заставила себя сделать шаг, но ноги ее подкосились, и она больно ударилась коленом об угол стола при попытке обогнуть его. Это маленькое унижение стало последней каплей. Слезы, которые Лора так доблестно пыталась сдержать, хлынули из глаз, и ее грудь содрогнулась от рыданий.
Она прикрыла лицо ладонями, пытаясь скрыть свое унизительное состояние. Сквозь горькие звуки своих рыданий Лора услышала звон посуды на бесцеремонно отодвинутом в сторону столе. В одно мгновение Жан оказался рядом, его руки, как стальные обручи, обхватили ее.
- Дорогая, не надо! Прости. Прости! Не плачь, пожалуйста, не плачь!
Его голос был хриплым, но в нем звучало не раздражение, в голосе было другое чувство, нечто такое, отчего у Лоры закружилась голова. Поток слез прекратился сам собой, жаркий трепет пробежал по телу. Жан сжимал ее все крепче, притягивая к себе, без слов объясняя, какое чувство владеет им, и вызывая в ней нетерпеливый отклик.
7
Вспышка желания была слишком сильной, чтобы пытаться противиться ей, и Лора, затрепетав, безвольно обвила руками шею Жана. Ответный трепет пробежал по его телу, и, застонав, он припал губами к ее губам. Лора с бессознательной покорностью подчинилась, не в силах устоять.
Вторжение его языка породило новый взрыв ощущений, приведя ее в лихорадочное состояние. Она инстинктивно откликнулась на ласку. Сила ответной реакции Жана потрясла ее, переполнив до краев неизведанным ранее чувством - всепоглощающим, не знающим стыда. Она не могла даже вообразить, что такое возможно…
Лора расслабленно приникла к нему и, ощутив напряженную твердость возбужденного мужского тела, перенеслась в мир головокружительного экстаза, где не было ничего, кроме ее любви к нему и их неодолимого влечения друг к другу.
- О Лора… - хрипло простонал Жан. Невнятное междометие сорвалось с его губ.
Он подхватил Лору на руки и, пройдя по безмолвному зданию, легко донес до ее комнаты. Дрожащими руками Жан расстегнул молнию на ее платье и медленно стянул его вниз, обнажая плечи и грудь. Платье легко упало к ногам Лоры. Она сделала шаг вперед, освобождаясь от этого облачка легкой черной материи. Розовые кончики сосков коснулись его груди, ее пальцы принялись торопливо расстегивать рубашку Жана в нетерпеливом желании соприкосновения с его плотью. Прерывисто дыша, он запрокинул голову и закрыл глаза, едва ее тугие соски прижались к его смуглой, покрытой жесткой порослью темных волос груди. Напряжение на долю секунды сковало тело Жана, потом он крепко прижал ее к себе. Торопясь, словно боясь не успеть, он покрывал поцелуями веки Лоры, уголки рта, ямочки за ушами, шею, затем его губы скользнули ниже, чтобы с горячностью припасть к округлым грудям. Именно этого хотелось Жану, когда он впервые увидел ее в этом дьявольски обольстительном черном платье.
Он вновь подхватил ее на руки и отнес на кровать. Их тела трепетали в едином ритме, как будто они уже были одним существом. Жан стянул с себя оставшуюся одежду и нетерпеливым движением отшвырнул ее в сторону. Лора увидела в его отчаянных глазах безрассудное, нетерпеливое желание…
Едва Лора проснулась, как на нее вновь нахлынула волна чувств такой силы, что было просто удивительно, как ее хрупкое тело оказалось способно выдержать удар этой волны, не разлетаясь на миллион восторженных частичек.
Даже не открывая глаз, она поняла, что Жан еще спит. Она слышала его равномерное дыхание, чувствовала под своей рукой тепло его обнаженного, ставшего родным тела. Искушение разбудить возлюбленного было огромным, но Лора устояла. Она осторожно убрала руку и, приподнявшись на локте, посмотрела на Жана.
Он был необыкновенно красив. Темные ресницы отбрасывали легкую тень на четко очерченные скулы, губы были соблазнительно приоткрыты во сне. Так соблазнительно…
Ощущения прошедшей ночи снова вспыхнули в ней. Жан сдерживал свою страсть, обращаясь с Лорой с нежной предусмотрительностью, как будто интуитивно чувствовал, что она девственница. А когда в завершающее мгновение она выдохнула его имя, он хрипло проговорил, вкладывая в слова особый смысл: "Жаннэ… Так меня звала мама. Для тебя я Жаннэ".
Интересно, а для Кэтрин он тоже Жаннэ? Ей он тоже шептал слова любви, заставляя задыхаться от желания, умирать и воскресать под напором его ласк?
Невыносимое чувство вины охватило Лору.
Она провела ночь с будущим мужем своей сестры, ночь, полную любви и безудержной страсти. Это было невероятным предательством с ее стороны, и Лора не знала, как ей теперь быть. А что, если… Что, если Жан тоже влюбился в нее, так же неудержимо и безнадежно, как и она в него? Тогда никакой катастрофы нет, ведь так? Просто он понял, что любит ее, а не Кэтрин…
Лора прикусила нижнюю губу, пытаясь сдержать накатившиеся на глаза слезы. Она представила, какую боль причинит это Кэтрин. А мать просто никогда не простит ей случившегося. Она, наверное, даже перестанет разговаривать с ней. В семье всегда считалось, что Кэтрин ждет блестящее замужество, а Лора должна довольствоваться жизнью обыкновенной домохозяйки.
Мать непременно обвинит ее в воровстве, в том, что она украла ту славу, которая по праву принадлежит старшей дочери. Лора с ранних лет научилась никогда не пытаться проникнуть в тот круг света, который отбрасывали лучи прожекторов на ее сестру, и никогда не мечтать о том, что Кэтрин требовала и получала как должное.
От этих невыносимых мыслей Лора закрыла глаза и проглотила слезы. Она должна была вести себя благоразумно. Ведь благоразумие - основная черта ее характера, разве не так? Когда Жан проснется, они тихо и спокойно обсудят все это. Как взрослые люди.
Но едва он произнес ее имя - негромко, нежно, как Лора поняла, что сдержанный и разумный разговор просто невозможен.
- Жаннэ, я люблю тебя! Так сильно, что это причиняет мне боль! - выпалила она и доверчиво прижалась щекой к его плечу.
Большие зеленые глаза на бледном лице девушки смотрели с надеждой. Вместе они как-нибудь справятся со всеми проблемами.
Но Жан не шелохнулся. Он словно застыл в напряженном оцепенении.
- Жаннэ? - испуганно окликнула его Лора. В ее голосе слышались жалобные нотки.
Жан почувствовал отвращение к себе самому. То, что произошло этой ночью, он не забудет никогда. Лора была так нежна и искренна. Но ему следовало сдержать свой порыв! Эта девушка заслуживает большего, чем одна случайная ночь или недолгий тайный роман. Она заслуживает верности на всю жизнь, заслуживает мужской преданности, любви и заботы, а не… Жан отогнал эти мысли. Он понял, что должен заставить ее трезво взглянуть на свои чувства. Осознать, что это всего лишь слепое увлечение, которое ведет в никуда. Он достаточно заинтересован в судьбе Лоры, чтобы вывести ее из тупика. И есть только один способ сделать это…
Жан протянул руку и легонько оттолкнул Лору на подушки.
- Давай забудем то, что ты сейчас сказала, хорошо? - негромко проговорил он.
Хотя он и старался говорить как можно мягче, все же его слова прозвучали слишком жестоко. Он откинул руки Лоры наверх и прижал их к подушке над ее головой. Она не сопротивлялась, потрясенная тем, что услышала.
Темные задумчивые глаза всматривались в ее лицо. Лора ответила тревожным взглядом, пытаясь убедить себя в том, что Жан шутит. Уголки его чувственного рта изогнулись в едва заметной улыбке, давая ей слабую надежду, но ненадолго.