Что-то захолодело внутри, какая-то непонятная тоска или грусть, как предупреждение о чем-то - нечеткое, непонятное, заменяющее радость в душе на настороженность, что ли.
- Тихо, тихо, - приказала себе Стаська. - Подумаешь, настроение! Что за дела такие?
Из комнаты еле слышно долетела мелодия телефонного звонка, и Стаська, позабыв о ноющих мышцах, бегом бросилась на тетушкин вызов.
- Да! - проорала она, запыхавшись от тревоги.
- Я тебя не отвлекла? - дипломатично спросила княгинюшка.
- Нет! С тобой все в порядке? - не зная, к чему приткнуть возникшую ниоткуда тревогу, спросила Стаська.
- В полном, насколько я могу судить по ощущениям, - подивилась переполоху Сима.
- Слава богу! - выдохнула Стаська.
- Что за паника, Слава?
- Да что-то у меня муторно на душе, неспокойно! - призналась племянница.
- Так! - привычно заявила тетка. - Ты одна?
- Да.
- Я сейчас возьму такси и приеду! Жди!
Стаська в ожидании тетушки заставила себя помыть и порезать яблоки, начинить пирог и поставить его в духовку. Услышав, как пискнул в прихожей домофон, сообщая, что кто-то открыл подъездную дверь, набрав код, она ринулась к входной двери, распахнула и от нетерпения вышла к лифту.
- Как хорошо, что ты приехала! - заорала она и кинулась княгинюшке, еле успевшей выйти из лифта, на шею.
- Никто и не спорит - хорошо!
Она погладила Стаську по спине, отстранила, внимательно всмотревшись в выражение ее лица, и уточнила степень происходящего:
- У нас очередная беда с последствиями?
- Нет-нет! На сей раз все замечательно, великолепно, потрясающе! Только что-то я разволновалась! Идем скорее! - хватая тетку за руку, потащила ее в квартиру Стаська. - Я тебе все расскажу! И пирог я испекла с яблоками!
Рядом с Симой дурные мысли и страхи скукожились, спрятались и отодвинулись, не мешая Стаське рассказывать в восторженных тонах с активной жестикуляцией.
А в каких еще?
- Это так здорово, что ты пришла! - в сотый раз воскликнула она. - Он приедет вечером, вы познакомитесь!
- Горю нетерпением! - хмыкнула Сима. - Но хочу напомнить, что я его знаю, хорошо помню и благодарна ему необычайно за то, что он Евгеньюшку моего тогда поставил на ноги.
- Да ладно, когда это было! Он тогда молодой был, да и знала ты его как врача! Он тебе понравится! Он необыкновенный!
- Ну еще бы! - уже хохотала тетка. - Чтобы у тебя и обыкновенный!
Стаська смех княгинюшки почему-то не разделила, даже улыбаться перестала, задумалась и посмотрела невидящим взглядом в кухонное окно.
- Слава! - тут же оборвала смех Сима. - Ты что-то недоговариваешь?
- Нет, - очнулась Стаська от задумчивости и вернулась в разговор, посмотрев на тетушку. - Что-то тревожно на душе, не отпускает. И знаешь, не так, чтобы чувствовать беду какую-то… не знаю. Ты пришла, мне полегче стало, но не ушло совсем. Что бы это?
- Так позвони ему, и все дела! У нас в семье порядок, я перед приездом к тебе с Ольгой разговаривала, у них все хорошо! Что попусту мучаться предположениями! - предложила радикальное решение проблемы Сима.
- Нет, - тряхнула головой Стаська - Глупости! Говорю же, не беда, я б почувствовала! Давай еще чаю с пирогом!
- Нет уж, хватит! - изобразила праведный испуг Сима. - И так литр чаю, наверное, выдула и пирога твоего налопалась, не удержалась!
- Может, тогда мяса? У меня вкусное-превкусное есть!
- Ты что, Слава, смерти моей хочешь или ожирения? - возроптала княгинюшка - Поверх криминального на ночь пирога мясо есть!
И тут запел, задребезжал Стаськин сотовый, заскользив по столешнице. Степановым вызовом!
Стаська посмотрела испуганно на княгинюшку, приподнявшую вопросительно на ее "кроличий" взгляд одну бровь, и ответила:
- Да!
- Это я, привет, - просипел Степан.
У него перехватило горло от волнения. Он прокашлялся.
- Я не смогу… - И не сумел сказать, что именно.
- Ты в порядке?! - заорала Стаська отчаянно. - Что с тобой случилось?!
- Я? - удивился Больших, настроенный совсем на иные мысли. - Я в полном порядке. Стаська, ты чего?
- Господи! Я думала, с тобой что-то случилось! - выдохнула она с облегчением.
- Почему? - поразился Больших.
- Не знаю! Что-то на сердце тревожно весь вечер! С тобой точно ничего не случилось?
- Со мной нет, - потрясенный до глубины души этим ее чувствованием, ответил он.
- А с кем? - требовательно голосила Стаська.
- С Верой…
- Что? - перешла на деловой тон она.
- Рак. Завтра срочная операция.
Он вкратце объяснил, что случилось. И они замолчали. И слушали эту тишину, как разговор.
Станислава понимала, что именно он не может - не только сегодня, а неизвестно сколько еще приехать к ней…
И все причины, не пускающие Степана Больших к ней, укладывались в тысячи "потому что".
Потому что сейчас он жизненно необходим той женщине и ее семье…
Потому что он не умеет по-другому…
Потому что он не может бросить Веру в такой момент и тем более сказать ей, что встретил другую…
Потому что он не может быть со Стаськой в счастье, в любви, в радости и врать Вере, пусть и не врать, а недоговаривать…
Потому что ничего бы не сложилось у них, если бы он был другим…
Потому что, когда она ломилась к нему в дом за помощью, если бы он отказал или выставил ее, сказав, что устал и это не его проблемы, не возникло между ними ничего - ни магии, ни чуда…
Потому что Стаська любила его только таким, таким, какой он есть…
Всего. Полностью. Степана Сергеевича Больших - мужчину и врача!
А он думал, какая это мука мученическая - отказаться от Стаськи на час, на день, на неизвестный срок, на любое время! После того как преодолел страхи, оставив их прошлому, и только-только соединился с ней!
И о том, что кто-то наверху наказывает его этой мукой за проявленную слабость, за боязнь перемен, за то, что помыслил, что может спокойно и благополучно жить без нее!
И о том, что вот сейчас он отказывается от нее в третий раз!
И пусть на время, пусть ненадолго, и надо как-то объяснить ей ситуацию, и все его "невозможности"…
Но ей предстоит еще раз пережить его вынужденное отступление…
Одной. Без него.
И поймет ли она, простит, примет?
- Степан! - нарушила их молчаливый диалог Стаська, негромко, но твердо. - Ты делай что считаешь нужным и должным. Я понимаю.
У него защипали грозящими слезами глаза. Он зажмурился и сильно зажал двумя пальцами веки.
Черт бы все побрал на свете!
Как ему теперь с этим жить? Кого он предает больше: Веру или Стаську?
- Стаська… - прохрипел он, - я… буду звонить тебе все время!
"Сколько? - безнадежно подумал он. - Месяц, два, три? Звонить, слышать ее и не видеть! Ах, ты ж бога душу мать! Сам, козел, все запутал, теперь вот расхлебываю, да не один! И Стаське приходится!"
А она спросила, как тогда, когда он позвонил из ветреного, холодного, пыльного и негостеприимного Пакистана:
- Тебе там совсем тошно?
- Совсем, - признался он. - Так тошно, что выть хочется!
- Ничего, ты справишься, Больших! - уверила она грустным голосом.
- Я справлюсь, Стасенька, только ты потерпи, пожалуйста! - попросил он.
- Я потерплю, но все равно справляйся скорее, - не удержалась она.
- Я постараюсь, маленькая! - пообещал Степан.
Он посидел, откинув голову на подголовник, заново прокручивая весь разговор. Снова и снова, все слова, до вздоха, до интонации, до молчания - все, что она ему говорила и как - теплея душой, отходя от холодного бессилия, которое ощущал, оказывается, весь день.
Ему хотелось к ней до одури!
Он завел машину и поехал в штаб. Завтра у него по графику дежурство, значит, сегодня надо договориться перенести его на послезавтра.
И опять не со своей бригадой! Чего он очень не любил, разумеется, все ребята у них в конторе замечательные, но свои - это свои!
- Быстро говори, что случилось! - потребовала тетушка.
- У Веры рак, завтра операция, - потускневшим голосом объяснила Стаська, усаживаясь на стул.
- И что? - воззвала к продолжению княгинюшка.
- И Степан, само собой, будет с ней, помогать чем может, и вообще…
- Это, конечно, неприятно, но почему ты в таком отчаянии?
И Стаська объяснила ей все.
- Да… - произнесла спокойным голосом княгинюшка, - любят люди все сами себе запутать!
- Ты о чем? - уйдя в свои мысли, не поняла Стася.
- Да о том, что не вижу повода так отчаиваться!
- А если она умрет? Он же себе вовек не простит! - переживая за Степана, расстроилась Стася.
- Значит, умрет! - жестко заявила княгинюшка. - А он переживет! Он не ее лечащий врач, прохлопавший больного! Перемелется!
- Как ты можешь так говорить! - подскочила со стула от возмущения Стаська.
- Да так и могу! - сурово повысила голос Сима. - Сядь! Не на митинге!
Стаська послушно и демонстративно села на место, подчеркнуто изобразила готовность слушать, положив руки на стол, уставилась на тетку, всем видом излучая несогласие.
- Да, это трагедия, - констатировала Сима жестким тоном. - Но это трагедия не твоя и не твоей семьи и не Степана и его семьи! Это беда чужой женщины и ее родных!
- Но она ему не чужая! Он с ней почти два года встречался! - кинулась защищать Больших Стаська.
- Вот именно: встречался! Если бы она ему была близкая и родная, то давно бы уже не встречался, а жил вместе и растил бы ее сынишку! - И, убавив металла в голосе, княгинюшка продолжила: - Ситуация мало приятная, никто не спорит, но переносить чужие беды и горести в свою семью нельзя! И даже думать не смей впадать в тяжелые переживания и горе! Сочувствовать, молиться за ее выздоровление, если можно и надо чем-то помочь, - да! Обязательно! Но никаких дребежей душевных! У вас со Степаном все только зарождается, начинается, серьезное с мыслями о будущем - вот что ты обязана оберегать!
- Ты меня что, ругаешь? - подивилась Стаська.
- Да! - тоном строгой учительницы сказала Сима. - Что это ты с лица сошла, посерела вся? Да, твой Больших такой - он как врач, как мужчина взял на себя ответственность за случившееся, контроль за ситуацией и винит себя, что недоглядел! Да! Иначе хреновый был бы он врач и мужик хреновый, если бы, посвистывая, мимо прошел! Но ты женщина и обязана думать, как сохранить мир и покой в ваших отношениях, в вашей с ним жизни! И как исцелить его, если все закончится плохо, и как - если удачно! И что это, скажи на милость, ты за разрешения раздаешь?
- Какие разрешения?
- А такие! - прибавив нажим в голосе, поясняла тетушка. - "Ты будь там сколько надо, я подожду, можешь не приезжать, я все понимаю"!
- Но я действительно понимаю, он не может быть и там и со мной… - лепетала Стаська.
- Да? - добавила к напору сарказма княгинюшка. - И с каких таких печалей? Нет, дорогая! Плохо ему, муторно, это понятно, но если ты его родная женщина, то только ты должна выслушать, понять, успокоить, посочувствовать и обогреть заботой! А то куда он свои горести-переживания понесет? Папе с мамой? Сестре, у которой сейчас своих проблем хоть захлебнись? В коллектив? Друзьям? А?
- Ну… - начала понимать справедливость княгинюшкиных слов Стаська.
- Ты для себя-то определилась: ты с ним одно целое или вы каждый по себе, для романтического сексу встретились? Или ты на Верину замену наметилась - встречаться по его выходным без обязательств?
- Да что ты говоришь?! - возмутилась Стаська. - Я же тебе рассказала, как у нас с ним!
- Да? Ты уверена? Ты саму себя не обманываешь? - спрашивала, как стреляла, Сима.
- Зачем ты так? - обиделась до навернувшихся слез Стаська.
- А затем, что мне кажется, ты сама не понимаешь до конца, что такое жить вместе! И это вовсе не то, что я слышала в твоем телефонном разговоре! Вы оба настолько привыкли жить в одиночку, что просто не знаете, как жить вдвоем! Это, дорогая моя, трудная работа, и именно: и в радости, и в беде, и в болезни, и в здравии! А не "у меня тут проблемы, и я не хочу тебя ими грузить и оскорблять!", а ты ему в ответ: "У тебя проблемы, я понимаю - справишься, приезжай!" Какие могут быть Веры со всеми их болезнями и трудностями, разъединяющими вас?! Если вы действительно вместе и чувствуете себя одним целым - значит, вместе и проходите все! Ладно, он сейчас в некотором шоке, и я не удивлюсь, если впрягся решать ситуацию: и деньги, и сиделок, и помощь семье - это как раз понятно. Но ты! Отвечай мне как на духу: ты абсолютно, без тени сомнения уверена, что собираешься жить со Степаном? Без балалайства - сегодня здесь, завтра там, кто и к кому приехал, а постоянно вместе, одной семьей, жизнью, одним домом?
Стаська, ошарашенная от такого грозного теткиного наставления, призадумалась, прислушалась к себе, представила себе это "вместе" и… и широко, радостно улыбнулась!
- Да! - И кивнула, для пущей убедительности. - Да!
- И слава богу! - позволила себе расслабиться княгинюшка, но ненадолго, приняла деловой тон: - Значит, когда он позвонит, никаких сопель: "я понимаю, я потерплю" - домой! Вместе переживем твою боль и неприятности! Ясно?!
- Да! - улыбалась Стаська и отдала шутливо честь, приложив ладонь к голове, и спохватилась: - А как я это скажу? Я ж не жена сварливая, я подруга боевая и все понимаю!
- Давай свое мясо, что там у тебя к нему, и чаю еще! - отдавала приказания, как на плацу новобранцам, Сима. - Черт с ней, с фигурой, раз пошла такая песня! Будем думать, как помочь твоему Степану, поддержать! Разумеется, так прямо и грубо "наезжать" не стоит, это я для ясности картины!
Стаська подскочила, ринулась к холодильнику, распахнула дверцу, на ходу передумала, хлопнула запищавшей от бесцеремонного обращения дверцей, кинулась к тетке, нагнулась, поцеловала в щеку, сильно прижала к себе:
- Как же я тебя люблю! Какое счастье, что ты у меня есть!
- Большое! - усмехнулась княгинюшка, поглаживая Стаськины обнимающие руки. - Согласна! Такое же большое, как и то, что у меня есть ты!
- Спасибо тебе! - сказала Стаська, уткнувшись носом в затылок Симы. - Я бы не додумалась до всего, что ты сказала, а если бы додумалась, то потом, набив шишек и глупостей наделав!
- Слава, что здесь удивительного? - продолжая поглаживать Стаську, сказала Сима. - Ты никогда не жила с мужчиной. С любимым мужчиной. Да и примера нормальной семьи у тебя перед глазами не было. Родителей ты практически не видела, только и побыла в семье, когда стала жить со мной и Евгеньюшкой. Но ты уже большая была, сформированная личность, а надо бы с младенчества, видеть и учиться на примере мамы-папы. Да что там!
- Их пример тоже хороший! - сказала Стаська, окропив тетушкин затылок непрошеными слезами. - Они вон как друг друга любят! И защищают, оберегают, поддерживают, как одно дыхание! Я только это не рассмотрела девчонкой, слишком мало их видела.
- Ну-ка! Хватит мокроту разводить! - приказала Сима, расцепляя Стаськины объятия и вытирая ей слезы. - Давай посидим и спокойно, без эмоций все обсудим! Мне видится, что надо спасать ситуацию.
- Давай! - рассмеялась сквозь слезы Стаська. - Давай спасать эту самую ситуацию! А то я без Больших долго не протяну! Усохну!
Усталый доктор Иванов вышел из операционного блока после многочасовой операции и направился к ожидающим его Степану и Ольге Львовне:
- Операция прошла успешно, - сказал он, обращаясь к Ольге Львовне, - теперь все зависит от реабилитационного периода.
- Спасибо, доктор! - прижав ладошки к груди, заплакала Верина мама.
Иванов кивнул, положил руку Степану на плечо и слегка надавил, приглашая следовать за собой.
- Я поговорю, узнаю детали, - ровным, спокойным тоном, чтоб не напугать, предупредил Степан Ольгу Львовну и пошел за врачом.
Доктор привел его в свой кабинет, опустился тяжело в кресло, вытянул с облегчением ноги и кинул на столешницу хирургическую шапочку, которую все это время держал в руке.
- Ну что, Степан, - не фонтанируя оптимизмом, стал говорить он. - Опухоль я удалил вместе с почкой, метастазы убрал…
- Но? - понял Степан его настрой.
- Есть и но! - признался Иванов. - Осталось у меня ощущение, что не все так хорошо, как хотелось бы! Сам не знаю, но интуиция меня не подводила. А тебя?
- И меня, - вздохнул Степан.
- То-то и оно! - поддержал в свою очередь вздохом доктор. - Ты с раковыми дело имел?
- Случалось пару раз.
- Тогда знаешь, что от операции далеко не все зависит. Это такая гадость, как вирус, собственно, по последним исследованиям, предполагается, что это вирус и есть. Словом, можно чистенько все и удалить, но шансов, что он вернется, предостаточно. Метастазы я удалил, хорошо не четвертая стадия. Ковырять ее не стал, а сейчас думаю, может, и зря. Левая почка опухолью и метастазированием не задета, естественно, увеличена из-за перегрузок, но здоровая, чистая, мочевые протоки в порядке, и артерии чистые, и надпочечник левый. Может, стоило позвоночник тщательнее просмотреть, но у нее сильная кровопотеря была, и ослаблена она, не хотелось затягивать. Характер, к сожалению, у нее не боевой, с таким рак трудно победить.
- Я не сказал Вере, что у нее рак, - сообщил Степан.
- И правильно, - согласился доктор Иванов, - я тоже скажу при выписке. Все, что мог, сделал, встанет на учет к онкологу, пройдет серьезное обследование послеоперационное, даст бог, обойдется. Сам понимаешь, сейчас все зависит от того, как пройдет восстановление после операции. Посмотрим.
- Спасибо, - поблагодарил Степан. - Ты посоветуй, с какой у вас тут сиделкой можно договориться.
- Идем, - встал с кресла Иванов. - Я тебя представлю. Зарплаты нам повысили, но не настолько, чтобы от сверхурочной работы и денег отказываться. Я-то и глаза не закрываю, когда младшему медперсоналу доплачивают, а то побегут они у меня! Да что я тебе объясняю! Сам знаешь!
- Знаю, - невесело вздохнул Больших.
С санитаркой, а заодно и с медсестрой Степан договорился и заплатил вперед. Ольге Львовне вкратце описал, как прошла операция, что сделано, умолчав, разумеется, о сомнениях доктора Иванова, - все успешно и удачно, теперь главное уход, уход и настрой на выздоровление!
Ему давно пора ехать к заждавшейся сестре. Завтра у него дежурство, и если обойдется без дальних выездов и вылетов, не так уж часто и случающихся, то послезавтра он приедет, проведает Веру.
- У вас столько хлопот, Степан Сергеевич, а мы тут со своим горем! - невразумительно попыталась или поблагодарить, или что-то сказать Ольга Львовна.
- И что? - ровно спросил Степан.
Ему до зубовного скрежета надоела эта хрень с оправданиями, лепетаниями, просьбами о помощи, и подчеркиванием, как неудобно и неприятно им просить, и извинениями бесконечными.
Ну, пусть озвучит, что хотела сказать, за себя и за Веру!
- Может, не стоит вам беспокоиться, у вас столько дел и забот, когда сможете, тогда и навестите Верочку…