"Меня всегда завораживало то, что он не был похож на других. Чувства, которые он будил во мне, пугали не меньше, чем его глаза, в которых я видела отражение собственных демонов. И поэтому я пыталась подавить его до того вечера, который перевернул всю мою жизнь. Я больше никогда не буду хорошей, после той самой ночи. Я не знаю, можно ли меня вообще назвать человеком после того, что я совершила". - Ребекка. "Ребекка всегда являлась стервозной мразью, и это было именно тем, что объединяло наши души, несмотря на то, что наше общение трудно назвать нормальным. Но теперь я знаю, что она сделала тогда. Она говорит, что видит во мне дьявола. Это очень хорошо... Ведь в ней я вижу свою жертву. И если она не любит пресмыкаться перед другими... Что ж, передо мной ей придется это сделать". - Коул
ПРОЛОГ
POV Ребекка
Он всегда раздражал меня одним своим присутствием.
Этим туманным взглядом, который был мне непонятен. Тем, что он слишком мало говорил и никогда не пытался противостоять, когда я делала все, чтобы вызвать хоть какую-то ответную реакцию.
Из-за меня вся школа называла его Изгоем. Уродом. Мои тупые одноклассники всегда подражали мне, и стоило только совершить какой-нибудь очередной безумный поступок, на первый взгляд, они немедленно делали из этого модную тенденцию.
Все ненавидели тех, кого ненавидела я. И наоборот – если же кто-то был удостоен хотя бы мимолетным кивком моего одобрения, автоматически возносился на пьедестал почета.
На самом деле он был далеко не единственным, над кем я любила подшутить или унизить, гордо проходя вдоль школьного коридора. Но его устойчивость к моим пакостям всегда распаляла во мне недобрый огонь, и мне хотелось окончательно довести его.
Коул вел себя так, будто ему плевать на мнение окружающих. Он жил где-то в своем отдельном мире, который создал сам. Иногда мне было настолько плохо, что я хотела, чтобы он забрал меня туда, но я знала, что после всего, что я с ним сделала, места для меня там не найдется.
- Сегодня первый день нашей взрослой жизни, – гордо заявила Мэри - одна из моих шестерок… Точнее подруг. По правде говоря, у меня никогда не было подруг. Я знала, что никому нельзя доверять, и поэтому предпочитала иметь подданных, но никак не близких людей, с которыми можно поделиться секретами. Ага, а потом о них будет знать вся школа.
- Ты о том, что сегодня первый день в старшей школе? – Мы шли по школьному коридору, в то время как остальные почетно уступали нам дорогу, не болтаясь под ногами.
- Да! – Её голос был полон наивного поросячьего восторга, на что я только закатила глаза. – Первые настоящие вечеринки, ну ты понимаешь, о чем я… Теперь все будет по-другому.
- Я тебя умоляю, Мэри, – усмехаюсь, окидывая ее холодным взглядом. Но я знала, что, отчасти, она была права. Летом мне уже удалось побывать на одной из таких вечеринок, куда меня взял мой старший брат Кайл. Вообще-то разница между нами была сведена к минимуму - мы погодки. И все же, я никогда не забуду, какой фурор я произвела среди гостей, появившись там. Одним своим присутствием я затмила всех девчонок, которые были даже старше меня.
Мне понравилось чувство превосходства над окружающими, к которому я стремилась многие годы. И я наконец-то зачеркнула парочку дел из своего грязного списка, благодаря этой вечеринке. Кажется, это были пункты: "Лишиться девственности", "Попробовать траву", и весь этот прогресс всего за одну ночь.
- Например, сегодня – в честь начала учебного года. Ты же пойдешь? – Она продолжала грузить меня своими надоедливыми вопросами.
- Я с Треем и его друзьями сегодня. Но, возможно, нам будет скучно, и, так и быть, я заманю их на эту вечеринку. – Мы подходили к классу, и я сделала глубокий вдох, чтобы заранее подготовить себя к гадкому зрелищу. Не то чтобы Коул был настолько страшным, просто я не могла смотреть в его лицо, украшенное безобразным шрамом, с привычной, свойственной мне, хладнокровностью. Он же смотрел на всех так, будто мы были плебеями в его королевстве, и наши колкости в его сторону – не более, чем базар несчастных холопов.
Помню, как, однажды, попросила Трея привязать мальчишку скотчем к унитазу, что он с удовольствием воплотил в жизнь. Коул был довольно слабеньким – не имел мышцы и не обладал силой, благодаря которой он мог бы потягаться с Треем и его друзьями. Вся его внешность заключалась в бледноватой коже (я слышала, что он почти не выходит из дома); темных отросших волосах, постоянно закрывающих его лицо (и слава Богу); острых скулах, больше напоминавшие мне лезвия, о которые можно порезаться. К этому невзрачному образу добавлялись приличных размеров шрам под губой и постоянно черная, словно у гота, одежда. Хотя, почему "как"? Он действительно больше походил на Омена, чем на обычного человека.
И это всегда меня завораживало, вызывало какой-то дикий, неподвластный интерес к его уродливой личности. В те минуты, когда он убирал волосы со своего лица и окидывал мир своими безупречно серыми глазами, я замечала, как время останавливалось для нас обоих. Только он не знал, что я могу так думать.
- Привет, Бекка, – хором произнесли все, кто уже присутствовал в классе, кроме Изгоя, конечно. Мэри они проигнорировали, и я заметила, как девушка недовольно поджала губы, но, тем не менее, спокойно уселась за свою парту, ожидая начала урока. Я же хотела сделать то же самое, но тут почувствовала, как мое сердце подскочило до горла, а истошный крик зародился где-то в глубине моей груди.
И я подавила его, продолжая смотреть на существо, которое медленно, но верно, передвигалось по моей парте, шевеля мохнатыми отвратительными лапками. Огромным усилием воли я пыталась унять дрожь в своих пальцах и не заорать на весь класс.
- Кто это сделал? – Мой голос должен был быть наполнен гнева, но он получился писком, которого с роду не существовало в моем арсенале голосов. С задней парты я услышала смешок и обратила свой взгляд на Коула. Все остальные ребята наблюдали за мной и некоторые еще не могли понять, в чем дело.
- Боже, это что, ТАРАНТУЛ? – Малия была первой, кто разглядела это чудовище, что теперь поселилось на моей парте. – Уберите его кто-нибудь!
Все девочки в классе истошно завизжали, но я подняла руку с раскрытой ладонью, приказывая всем заткнуться.
- Трей, избавься от этого. – Я обратилась к своему парню, если его так можно было назвать. Трей, кажется, сам был не в восторге от этой идеи. – Или ты боишься паучка?
- Бекка, а вдруг он ядовитый? – неуверенно заметил Трей, поморщившись от такой мысли.
Я бросила на него уничтожающий взгляд, и он, стиснув зубы, свернул одну из тетрадей в трубку, чтобы привести мою просьбу в исполнение.
- А тебе смешно? – наконец-то обратилась я в пустоту, убивая остатки своей инсектофобии (боязнь насекомых).
- Это точно уродец сделал.
- Ненормальный уже свое семейство в школу тащит.
- Сумасшедший! – доносились тихие шепотки из всех уголков класса. Коул в эту секунду же продолжал сидеть за партой и что-то с энтузиазмом рисовал в своем блокноте, который он всегда носил с собой. Я сделала несколько уверенных шагов в его сторону, параллельно слушая нецензурные выражения Трея, который пытался усмирить паука.
- Что еще за шутки? – Парень даже бровью не повел, не обращая на меня никакого внимания. Только ещё больше расплылся в ухмылке, которую пытался скрыть. – Ты хоть знаешь, как поплатишься за это?
- Уже страшно, – вдруг произнес он, и это, наверное, первая фраза, которую я от него слышу за последние шесть месяцев. Обычно он разговаривает только с учителями, постоянно умничая, рассказывая о вещах, которые среднестатистическому школьнику не привиделись бы даже во сне. Грубо говоря, Стоунэм разговаривал на своем языке, либо не разговаривал вовсе.
- Что ты там мямлишь? – Я наклонилась к нему поближе, чтобы не подрывать свой авторитет, и сразу же пожалела о том, что это сделала. Коул резко оторвал взгляд от блокнота и кинул на меня взгляд исподлобья. Мое сердце пропустило удар, когда я увидела, что его обычно серые глаза превращаются в почти черные: дьявольские, темные, неизведанные. Его зрачок расширяется почти на всю радужку, и я смотрю словно в бесконечную бездну, которая захватывает меня и в то же время пугает.
- Ты чертов псих! – ставлю диагноз я, сбрасывая с себя неприятный осадок после его взгляда. Его шрам стоит перед моими глазами, а черные глаза действуют на меня, как опьяняющий гипноз. Я с трудом отвожу взгляд, хватаясь за голову. К горлу подступает тошнота, и я забываю о том, что хотела ему сказать. Чем хотела пригрозить. В голове поселяется пустота, и лишь звон в ушах оповещает меня о том, что я все еще не лишилась слуха. Пошатываясь на каблуках, я направляюсь обратно к своей парте, где меня уже ждет Трей. Его тело просит награды за то, что он, в очередной раз, выполнил мой приказ, и от этого меня тошнит еще больше. Тем не менее, вдруг лишившись всех своих сил, я сажусь к нему на колени, чувствуя, как его губы касаются моей шеи.
- Я заслужил награду, Бекка? - Каждый его поцелуй заставляет меня содрогаться от неприязни. Поэтому, когда в класс заходит преподаватель, я благодарю Всевышнего за то, что он подоспел настолько вовремя. Трей садится к себе, ребята перестают перешептываться, а я начинаю приходить в себя после странного чувства, которое охватило меня, когда Коул заглянул мне в душу.
Весь урок прошел, как в тумане: пару раз мне предлагали воды, но я отказывалась, сохраняя свой привычный надменный вид, и делала вид, что все в порядке. Мысль о том, что еще несколько минут назад по моему стулу бегал отвратительный паук, не прибавляла мне оптимизма.
Но еще больше меня поразило, что Изгой вышел из своей скорлупы, из своей пещеры, и совершил такой яркий жест в мою сторону. Что это - начало войны? Он решил гнобить меня в ответ? Это просто смешно. Ему никогда не выстоять против меня и всей школы, которая, разумеется, будет на моей стороне.
У меня никогда не было друзей. Зато у меня были поданные и прекрасная армия.
- Ты в порядке? – Трей ждал меня после звонка и наблюдал за тем, как я медленно складываю тетрадки в сумку. – У тебя дрожат пальцы - ты все еще боишься? Я же выкинул его в окно.
- Нет, Трей, – коротко отвечаю я, встав и приобняв его за плечи. – Я просто хочу, чтобы ты кое-что для меня сделал.
- Хорошо. – Он кивнул, облизывая губы. Его руки замерли на моей талии, желая опуститься ниже. – Но только, если ты сделаешь кое-что и для меня. Да, Бекка? Сегодня. То, чего я так долго жду.
Я смеюсь, когда мы направляемся к выходу, и мечтаю, чтоб его руки больше никогда не касались моего тела. Его касания не более приятны, чем прикосновения мохнатого тарантула, который был изгнан с моей парты.
- Если ты сделаешь все, как я хочу, то, возможно, я скажу тебе "да". Сегодня как раз вечеринка у Пирсов. – Я даю ему надежду, а сама уже в красках рисую, как растопчу его своим отказом сегодня вечером.
- Что я должен сделать? – Трей почти жадно высунул язык, как моя собака - Зевс, - и задышал так же часто, как пес, когда просит у меня насыпать ему корма в миску, да побольше. Вообще, Трей был самой авторитетной личностью в школе, после меня, разумеется, и любая девушка отдалась бы ему, не задумываясь. Ну как можно устоять перед восьмидесятью килограммами ходячего тестостерона? Однако, для меня он был лишь главарем моих солдат, но уж никак не парнем, с которым я стремилась проводить каждую секунду своего свободного времени.
- Уничтожить Коула Стоунэма, – просто произношу я, останавливаясь около своего шкафчика.
Трей нахмурился, но я проигнорировала его недовольство. На моем шкафчике как раз была прилеплена одна из листовок, что оповещала о предстоящей вечеринке. Взяв лист в руки, я сжала его в своем кулаке, еще даже не представляя, чем закончиться сегодняшний вечер.
Уничтожен сегодня будет не только Коул. Сегодня, в первую очередь, уничтожат меня.
ГЛАВА 1
POV Ребекка
Я вижу, как кончики моих волос медленно опадают на пол каждый раз после характерного для ножниц звука, и чувствую освобождение. Не знаю, как это объяснить, но всякий раз, когда я подравниваю волосы, мне кажется, что это шанс стать лучше, отпустить со старыми волосами все ненужное, забытое – тот груз, что покоится в моей груди. И, несмотря на то, что я знаю, что он слишком тяжелый для того, чтобы так просто избавиться от него, мне становиться немного легче.
- Вам нравится ваш новый образ, мисс Картер? – Мой мастер уже битый час колдует над моим внешним видом, и, кажется, на этот раз ему действительно удалось сотворить чудо. Перекрасить меня из бирюзового в черный, не повредив ни единого волоска, это дорого стоит. Пауль получит прибавку к своей зарплате, да только вот благодарности от меня не дождется.
- Не знаю. Конечно, такую красоту трудно чем-нибудь испортить, но ты способен на большее. – Я недовольно поджимаю губы, оглядывая себя в зеркале. Мои волосы теперь слегка короче – до середины спины, а не до бедер, как это было ранее, и они волшебного черно-сапфирового цвета. Блеск в них напоминает мне свет звезд в ночном небе, но я лишь скептически приподнимаю бровь, слегка кивая Паулю.
- Ты свободен, – мягко, но довольно холодно произношу я, после чего он кланяется мне и, собирая свой чемодан с расческами и прочим, уходит.
Я смотрю на свое девственно-чистое, без косметики, лицо, и понимаю, что редко могу позволить себе это. Мама не одобрила бы, что я появляюсь на публике без штукатурки, и, тяжело вздохнув, я принимаюсь накладывать макияж, который прибавит мне минимум пять лет.
- Ребекка, ты готова? – Только один человек может входить в мою комнату без стука, и это она – Элина Картер. Я могла бы называть её своей мамой, но женщина считала, что это слово ее старит, и была в какой-то степени права: Элина выглядела лет на тридцать, благодаря регулярному посещению салона красоты и инъекциям ботекса.
- Элина. – Это слово звучит так ужасно, так неестественно, что мне кажется, будто я являюсь плохой актрисой Мексиканского сериала. – Да. Всего одна съемка?
- Конечно. Но, для начала, я должна тебя измерить. – Она достает из своей сумочки сантиметр, взглядом приказывая мне встать. Борясь с чувством унижения, я делаю то, что велит мама, и улыбаюсь в то время, как она измеряет размер моей талии, бедер и груди.
Элина была эффектной блондинкой, которая всегда выглядела безупречно. Дорогой парфюм в сочетании с одеждой от Кутюр и брильянтами в ушах и на шее вряд ли можно было бы назвать чем-то необычным для района, в котором мы жили. И все же она выделялась среди других грацией, величием и властью, которую получила благодаря папиным деньгам. Мама состояла в тайном женском клубе и грезила, чтобы когда-нибудь её дело продолжила и я, да только мне их женские сплетни и собрания были не особо интересны. Больше общества я ненавидела только женское общество, в котором все друг другу улыбаются, а на самом деле только ждут удобного момента, чтобы воткнуть тебе в спину остренький нож.
- Ребекка, ты поправилась. – Элина нахмурилась, убирая от меня руки вместе с сантиметром. В её светло-карих глазах заплясали недобрые огоньки, по которым я поняла, что мама находилась на грани истерики. – Шестьдесят один сантиметр! Ты недостаточно хороша. Если фотографии будут неудачными, тебе снова придется сесть на строжайшую диету.
- Да, Элина. – Пока она отворачивается и направляется к двери, я сжимаю свои руки в кулаки, пытаясь бороться с несправедливостью, зародившейся в моей душе.
Ты недостаточно хороша.
Проще пересчитать песчинки на Калифорнийском побережье, чем посчитать количество раз, когда я слышала эту фразу из ее уст.
Я всегда находилась под жестоким давлением матери и отца, и им всегда было важно, что же подумает общество о нашей семье, в которой не было места тайнам. Кайлу проще – до недавнего времени он был спортсменом, и вся семья гордилась им, включая деда, который был основателем нашей Империи. Каждый семейный ужин или званый вечер, устраиваемый моими родителями, был для меня настоящей пыткой, на которой я была "товаром", "вложением в бизнес", "продолжением своих родителей", но не собой. С детства меня таскали по модельным агентствам и рекламным студиям, по кастингам, в которых я должна была проявлять себя. Иногда, будучи маленькой, я покорно соглашалась на этот кошмар, а иногда устраивала небольшие сцены бунтарства и протеста, после которых родители могли неделями со мной не разговаривать и делать вид, что не замечают меня.
Собственно говоря, так оно и было: Кайл был вечно поглощен тренировками, мама – собраниями своего клуба, а папа – карьерой на Телевидении, и его популярность возрастала не по дням, а по часам, как и наш семейный бюджет.
Я даже покрасила волосы в бирюзовый цвет, чтобы как-то насолить всей своей ненормальной семейке, но мой ход конем сыграл против меня – уже через месяц после того, как я это сделала, стала замечать все больше и больше девушек с идентичным цветом прядей, старавшихся подражать мне.
Я довольно ухмыльнулась своему отражению в зеркале, вдруг вспомнив реакцию родителей на татуировки, которые я набила на своем теле. Сначала я хотела, чтобы это было моим маленьким секретом, но от зоркого взгляда Элины было трудно что-либо утаить.
Мою радость прерывает звук только что пришедшего сообщения. И мне не трудно догадаться, от кого оно:
"Ребекка, фотограф не будет нас ждать".
Конечно, ведь твои время и интересы куда ценнее моих собственных, Элина. Я уже и забыла, когда в последний раз кто-то спрашивал, как у меня дела, как я спала сегодня ночью, и прочие заботливые фразы, которые люди иногда бросают друг другу.
Годы, проведенные в одиночестве, научили меня относиться к этому спокойно: чаще всего люди интересуются друг другом, чтобы поговорить о себе любимых. Ну а мне рассказывать о себе совершенно не хотелось.