- Нет. Нет, ты не можешь сделать это. Если ты уйдешь, то я проиграю, ты не можешь так поступить со мной.
Я замахала руками, паника нарастала.
- Почему, блять, это для тебя так важно?
- Причина в моей бабушке...
Он запрокинул лицо, закрыв глаза.
- Блять, я знал это. Понял в тот момент, когда помог тебе собрать монетки в ту миленькую жестяную баночку, я знал, что ты святая, - он склонил голову и покачал ею. - Что тебе нужно, милая? Может, я смогу помочь тебе, чтобы не пришлось делать это?
- Нужно много денег. Чтобы вернуть ее домой, - прошептала я, по большей степени потому, что у меня неистово сжалось горло. - Она... она в доме престарелых, у нее случился инсульт. Она нуждается в особом уходе. Я просто не могу оставить ее там, я должна вернуть ее домой.
Он закрыл рот и сжал мои плечи.
- Она уже старая, милая, иногда приходится делать такие вещи…
- Нет, - я покачала головой, когда во мне начала зарождаться паника. - Она не настолько старая. Она моя бабушка, и она растила меня, когда мои мама и папа бросили меня, она мне как мама, она мой друг, ты должен мне помочь. Она плачет и умоляет меня, пожалуйста, Люциан.
Я вонзила ногти в его руки, мои последние слова были еле различимыми.
Он притянул меня в крепкие объятия и прошептал на ухо.
- Хорошо, милая. Успокойся. Я же сказал тебе, что обязательно помогу. Я помогу тебе.
Я вырвалась из его объятий, чтобы посмотреть в его лицо.
- Ты не уйдешь?
Он вздохнул и опустил голову.
- Я не уйду, – встретившись со мной взглядом, Люциан провел по моей щеке большим пальцем. - Я знал, что ты не такая, какой казалась.
Я кивнула.
- Я тоже знала, что ты не такой.
Он наградил меня своей сексуальной улыбочкой.
- Знала?
Я кивнула, вытирая слезы.
- Знала.
- Время вышло. Вернитесь на свои места для проведения аукциона.
Глава 10
Мы вернулись на двуместный диван, и на этот раз Люциан посадил меня к себе на колени. Я почувствовала себя неловко, когда меня держали как ребенка и в тоже время, это ощущалось... восхитительно.
Сопровождающая нас девушка направилась к нам размашистым шагом, чтобы передать конверт. Ее соблазнительное тело было обтянуто костюмом из красной кожи, а на ногах красовались ботфорты на шпильке. Рэд. Мисс Рэд.
Моя нога подергивалась от нетерпения, и я грызла ноготь на большом пальце, а Люциан оставался совершенно спокойным.
Губы девушки растянулись в коварной усмешке, когда она вскрыла конверт и вытащила из него карточку с заданием. Ее брови взметнулись вверх.
- Тара из команды под номером четыре заявлена на участие в аукционе...
- Да вашу ж мать.
Люциан откинулся на спинку дивана и задержал дыхание.
- И соперник, который получит бонус в виде времяпрепровождения с вашей прелестной Тарой…
Люциан вновь напрягся и задержал дыхание.
- Берт Мэтерс из команды под номером три.
Люциан вновь откинулся на спинку дивана в этот раз, как я надеялась с облегчением, он прижался губами к моему уху.
- Если он выберет что-либо касающееся секса или физического воздействия, ты пропала.
- Я справлюсь, Люциан, - прошептала я едва слышно, чтобы он не понял, как сильно я нервничала. - Если у меня не получится, я просто выйду из соревнования, - он выпрямил спину и повернулся ко мне лицом. - Я выйду из соревнования сама, если почувствую, что с чем-то не смогу справиться. Я трезво оцениваю, что мне по силам. Ты должен доверять мне в этом. У меня за плечами много лет терапии, хорошо? И плюс, степень по психологии.
Он пристально всматривался в мое лицо, в его взгляде отражались невысказанные мысли.
- Помни, что я сказал.
Его резкий тон и жесткий взгляд, все это было совершенно новым для меня, послали ощутимый холодок по моей спине. Я кивнула в ответ на его слова, а он же вернулся к дальнейшим размышлениям.
- Соперники, не могли бы вы подойти сюда, пожалуйста?
***
Как только Тара поднялась с дивана, меня пронзила мощная волна энергии, заставляя каждый мускул в теле наполниться новым ощущением, которое преобладало над всем, и название которому было "Ярость". Я едва мог дышать, пока это мощное ощущение удерживало меня словно в тисках, сжигая кости, подобно дьявольской кислоте. Я остановился позади дивана, нуждаясь в чем-то вроде барьера для того, чтобы он не дал мне возможности придушить кого-нибудь.
Если это парень причинит вред Таре, я убью его. Напряженный и переполненный разными мыслями, я посмотрел на голубоглазого парня по имени Берт, когда он направился, словно мистер Адекватный, и остановился рядом с девушкой в красном. Внезапно меня настигло осознание того, что я совершенно не представляю, насколько он может быть опасным. Единственное, что мне было известно про него, так это то, что он знал Даффа. Что уже говорило не в его пользу.
Они направились к сцене, и я последовал за ними, останавливаясь на самом краю территории, к которой было разрешено приближаться, оставляя примерно шагов двадцать разделяющего нас пространства. Мне нужно было сохранить за собой преимущество движения, если будет необходимо вмешаться. Сердце громыхало в груди, и я боролся изо всех сил, чтобы восстановить контроль над ситуацией.
Мужчина наклонил голову к Таре и проговорил что-то ей на ухо. Я не мог разглядеть выражение ее лица и прошелся по отведенной территории для лучшего обзора, напрягаясь, чтобы расслышать тихое бормотание. Она поспешно кивнула, пробормотав что-то в ответ, и я напрягся всем телом, когда он кивнул в ответ. Они договорились насчет чего-то.
Наконец, мужчина отстранился и затем обошел ее, пока не оказался за ее плечом. Он стоял там почти минуту, изучая ее, словно хищник, который чувствует запах будущей жертвы. Какого хрена он задумал? Он делал достаточно большое количество опасных заявлений на вчерашнем ужине, но я не мог быть точно уверен, что именно из того он мог выбрать. Возможно все. И я уж точно никак не мог знать, что за монстр скрывается позади двери, что ведет в подземелье его души.
Тара стояла с закрытыми глазами. Тот факт, что я мог видеть, как вздымается ее грудь с того места, где я стоял, говорил о том, что она была очень напугана. Что он, блять, собирался делать? Боже, я желал всей душой, чтобы он сделал это. Просто... сделал это. Чтобы он прикоснулся к ней. Я безмолвно умолял, чтобы он пересек дозволенную черту, любую черту. Я мысленно сделал заметку, где были расположены люди, которые могут попытаться остановить меня, просчитывая несколько вариантов развития событий.
Я замер, когда он скользнул ладонью вверх по руке Тары, устремляясь выше. Его рука двинулась к плечу, и она медленно приподняла его, съеживаясь от отвращения. Он собирался просто запугать ее? Тогда я смогу справиться с этим.
И, наконец, он сделал ход. Неверный ход. Его рука скользнула в ее волосы, и он с силой потянул ее голову назад. Это напоминало огненную вспышку очень короткого фитиля, и Тара взорвалась, словно динамит, опрокидывая мужчину на пол так же, как она сделала это и со мной, затопляя мое тело адреналином, а публику, которая располагалась за моей спиной, опуская на колени.
- Нельзя. Блять, дергать. Меня за волосы. Я только что тебе это сказала.
Мужчина застонал от боли, когда его лицо прижалось к полу, а руки оказались подняты вверх, удерживаемые за спиной в болевом захвате.
Тара посмотрела на меня и подала мне милый-у меня-все-под контролем кивок, при этом тяжело дыша.
- Мне жаль, - ахнул мужчина.
- Тебе жаль? - Тара непринужденно рассмеялась и потянула его руку чуть сильнее, заставляя его закричать от боли. - Ооо, вот теперь это звучит так, что тебе действительно жаль.
Новый приток силы смешался с моим страхом, когда я наблюдал за ней. С надеждой. С гордостью.
- Прости. Прости.
Голос мужчины надломился, как если бы он был подростком в период полового созревания.
- Ты что позволишь этой девчонке справиться с тобой? - Дафф усмехнулся откуда-то сзади. - Да я бы убил эту гребаную сучку.
Я стиснул зубы, сопротивляясь изо всех сил искушению обрушить сдерживаемый гнев на Берлинскую стену, что стояла позади меня.
- Я собираюсь отпустить тебя, - Тара ослабила хватку. - И ты можешь попытаться еще раз, хорошо?
- Хорошо.
Мерзкий бесхребетный мудак.
Тара отпустила его, и он схватил и перевернул ее. Прежде чем я успел отреагировать, Тара увернулась и схватила его, когда он попытался получить над ней преимущество.
Меня убивало отсутствие возможности вмешаться, но в свою очередь у нее было все под контролем. Я вернулся на свою невидимую дорожку, по которой ступал, и продолжил наблюдать.
Парень добился секундного преимущества и завизжал от радости. Затем Тара нанесла ему сильный удар и переплела свои ноги с его. Он закричал, что есть мочи, и ударил рукой по полу.
- Класс, - крикнула Тара и рассмеялась. - Не ожидал этого, да?
Он бился в агонии, когда она увеличила давление в захвате на колене. Блять, она собирается сломать его? Это могло многого ей стоить. О Боже, я бы заплатил ей за это. Я не мог заплатить ей достаточно, чтобы она его сломала, просто сломай его долбанное колено, малышка, и давай выбираться отсюда на хрен.
Какой чертовски напряженный момент. Я наблюдал за тем, как она практически сломала ему обе ноги и даже спину, перед тем как прозвенел таймер. Когда раздался звонок, Смотрители темницы подошли проверить все ли нормально. Они увели мужчину в сторону, где производился после манипуляционный уход, а Тара поспешила ко мне.
Но внезапно справа от нее, буквально из ниоткуда появился Дафф.
- Не мог не присоединиться к твоей вечеринке, сука.
Я не понял его намерений вовремя. Просто не смог. Он нанес удар лбом по ее голове, и она упала без сознания на пол.
Мое сердце остановилось, и перед тем, как застучало вновь, я рванул вперед, и лицо Даффа оказалось от меня в непосредственной близости.
Ярость зашумела в моих ушах, словно неукротимый торнадо. На полном ходу, я впечатался в Даффа, уповая на то, что мог убить его до того, как меня остановят.
Зная, что мне не представится второго шанса, я устремился к его лицу пальцами, которые были словно готовые к нападению кинжалы. Мой правый палец нашел драгоценное сокровище, и я надавил со всей силы.
Раздался его крик, и меня оторвали от него. Но я все равно достал его. Он рухнул вниз под мужчиной, который удерживал его, придерживая ладонью свой глаз. От вида крови на его ладони, я улыбнулся, я был чертовски счастлив. Так. Чертовски. Счастлив.
- Она приходит в себя.
Я дернулся и увидел Тару, мне пришлось сдерживаться, чтобы не броситься к ней.
- Пустите. Пустите меня к ней, блять, да пустите же меня к ней!
Она старалась изо всех сил подняться на ноги, протягивая ко мне руку. Взгляд на ее лице буквально сломил меня. Ей было так жаль. Она сожалела.
А я был чертовски влюблен в нее. Я был. Блять. Так чертовски сильно влюблен в нее.
Глава 11
Я сидел на диване в нашей комнате, мое тело было зажатым и напряженным. Но на этот раз оно пребывало в таком состоянии совершенно по другим причинам. Потребности. Их слишком много. Они слишком странные. На этот раз была моя очередь быть Домом, и я просто сломал голову, не зная, как именно мне нужно сделать это. Я приказал Таре приготовить для меня еду. Но она была все еще одета. Я был в ужасе от того, что мог напугать ее. В ужасе от своей потребности обладать ею, потребности, которая могла обернуться для меня полным разгромом. Испуган тем, что я вообще испытываю такое желание. Что нуждаюсь в ней.
Она затронула что-то во мне в тот день, когда я решил соблазнить ее. То самое чувство. То, что вызывало во мне странный голод, который подтолкнул меня сбежать из БДСМ сообщества и пуститься на поиски себя. Под внешним слоем ее силы была отчаянная энергия, та, что таилась глубоко внутри, желая чего-то, желая сделать что-то с ней самой, с чем-то, что таилось внутри. Мне необходимо было выяснить что же это такое.
Ну, то есть, разве я не был настоящим Домом? Или скорее она была Домом, а не я? И что вообще подразумевало под собой понятие быть настоящим Домом? Кто вообще написал эти определения в пособие? Кто решил, кем буду я? Никто, блять. Я принимал решение. Я решал.
Теперь я испытал большее давление и необходимость принять немедленное решение. Мы не знали точно, что повлечет за собой тот небольшой цирк, который мы только что покинули. Мы даже не знали, заработала ли она дополнительные баллы, а если и заработала, потерял ли я их или нет из-за того, что бросился защищать ее. Я не имел ни малейшего понятия, о чем она думала, потому что она даже, блять, не смотрела мне в глаза с того самого момента, как мы вернулись в комнату. Что ж, я догадывался, что это не значило ничего хорошего.
Как я собирался играть Дома ради баллов, когда она была расстроена моим поведением? Я не хотел играть в Дома с ней, и тем более я не хотел делать этого ради баллов.
Пока я наблюдал за ее передвижениями по кухне, мой язык беспокойно двинулся у меня во рту, я фантазировал. Не о том, как разными способами взять ее или испробовать ее, а о том, как заполучить ее целиком. Когда я буду брать ее тело и вкушать ее плоть.
И что такого произошло со мной и моими глазами в последнее время? С каких пор меня начало волновать, что девушка не смотрит мне в глаза? Никогда. Но с ней мне было необходимо это. Мне было необходимо видеть, какие эмоции вызывали в ней мои действия. Я хотел проникать в ее рот, в ее разум, хотел привязать ее к себе так же, как она привязала меня к себе при помощи лишь одного поцелуя.
Господи, да куда там. При помощи одного лишь взгляда. Я увидел это, когда наши глаза впервые встретились, когда мы собирали мелочь, что рассыпалась на земле. Это было прямо там, это... был чертов рай. И это чувство вонзило свои восхитительные ноготки в мое сердце еще до того момента, как я проникся всем таинством. Чем-то замечательным. Чем-то, в чем я хотел полностью раствориться. Хотел обрести это чувство.
- Тара.
- Эээ, да?
- Мы можем поговорить?
- Конечно.
Ее непринужденный ответ подсказал мне, что она была как раз в нужном настроении. Черт возьми, она всегда пребывала в нем. Проблема была в том, что мне было необходимо обойти его. Она села напротив, давая мне понять, что мы вновь стали просто друзьями. Грудь сдавило, и я сделал глубокий вдох, невзирая на это.
- Ты сказала, что расскажешь мне все.
- Оу. Да, – подняв на меня глаза, Тара с хлопком опустила ладони на колени и поднялась на ноги. - Хорошо... - ее голос был легким, всеведущим, как будто она собиралась прогуляться по переулку памяти непринужденной походкой. - Когда мне было девятнадцать, я подверглась групповому изнасилованию в колледже.
Едва заметно улыбаясь, она кивнула и уставилась на меня, в тот момент я подумал, что меня вывернет. Я уставился на нее, но опустил глаза, не выдержав ее взгляда. Я слегка покачал головой, желая понять, почему я не могу вынести этого.
- Как ты делаешь это?
- Делаю что?
- Притворяешься.
Она немного прищурилась.
- Притворяюсь?
- Что ты не пребываешь в заточении.
Она негромко рассмеялась и уставилась на меня, почти настороженно.
- Я не притворяюсь, - она покачала головой, выглядя при этом обиженной. - Почему ты так говоришь? Я знаю, кто я такая. Я знаю, что я чувствую. У меня есть проблемы, и я стараюсь справляться с ними, как только могу, - она демонстративно что-то смахнула со своих колен. - У меня обсессивно-компульсивнoе расстройство из-за травмы, посттравматическое стрессовое состояние, так же, благодаря этому происшествию, я стала обладателем бесконечного списка фобий.
- Прости меня.
- За что?
- Мне следовало быть нежнее с тобой.
- Пфф. Как ты мог об этом знать?
- Есть множество знаков.
- Ооо, они определенно есть. Но чтобы понять, что они обозначают, нужно, как минимум, обладать телепатическими способностями.
Я уставился на нее, и то давление, что обосновалось в моей груди, практически ранило.
- Ты чертовски красивая, тебе это известно? Нет, не стоит. Не отворачивайся. Посмотри на меня. Пожалуйста.
Она держала глаза опущенными, а брови нахмуренными.
- Со мной ты не можешь притворяться. И это хорошо, потому что я терпеть не могу притворщиков. Но я не могу тебе даже выразить, насколько меня убивают мысли о том, что твой разум воспринимает меня как угрозу.
Она кивнула, все еще не встречаясь со мной взглядом, затем указала на меня.
- Ах да. Ты терпеть не можешь причинять женщинам боль. И это мне нужно задаться вопросом, что произошло с тобой, что настолько яростно настроило тебя против этого.
- Ты думаешь, что отсутствие желания причинять женщинам боль - это что-то из области фантастики?
Наконец, она посмотрела на меня с видом профессионала. Внезапно мной овладело желание разбить эту маску на миллион кусочков, чтобы она больше не могла прятаться от меня.
- Это естественно и нормально. Но, как мне кажется, ты выказываешь невероятное количество душевной боли по поводу этого. Ты не замечал?
Теперь пришла моя очередь отводить взгляд. Да, я знал, я замечал. Если кто-то и замечал кроме меня, они ничего мне не говорили.
- Я думаю, это все из-за того, что меня заставили выпороть мою младшую сестру.
Она не произнесла ни слова, и я сделал глубокий вдох. Если я откроюсь ей, обнажит ли она передо мной свою душу? Это стоило того, чтобы попытаться.
- Мне было двенадцать... моей младшей сестренке было велено не играть около ручья рядом с домом. Мне сказали присматривать за ней. Ей было всего четыре года. Будучи двенадцатилетним подростком, я отвлекся, и Рейчел сделала именно то, что ей сказали не делать, и... - я пожал плечами, сжимая в пальцах выступающий шов на своих штанах. - Отец вернулся домой и обнаружил это, и ее наказали. А меня заставили выпороть ее, - я неспешно царапнул зубами по нижней губе. - Мне никогда не было так чертовски больно. Это была только моя вина. Только я один должен был быть наказан, и я умолял его наказать меня, а не ее, говорил ему, что он может нанести мне столько ударов, сколько ему захочется. Но он ответил мне "нет". Что это лучшее наказание. Благодаря такому наказанию я никогда не забуду об этом. И он был прав. Я так и не забыл, - я не мог смотреть на нее, тяжесть стыда прожигала мое тело насквозь.
- Какие... были ее мысли по этому поводу?
Боль обволокла мою грудь, и я задохнулся от нахлынувших чувств.
- Она плакала и умоляла меня остановиться. Но я слишком боялся моего отца, чтобы прекратить делать это, поэтому я продолжил. Он заставил меня нанести ей десять ударов розгой. Ей было всего четыре года, - я стиснул зубы, слезы обожгли мои глаза. - Она... даже после этого ей захотелось утешить меня, - прошептал я. - Она была такой... милой. Я плакал даже больше чем она, и она хотела помочь мне чувствовать себя лучше, - я покачал головой, обуреваемый безмерным гребаным чувством печали. - И этот долбанный ублюдок не позволил ей.
- Мне так жаль.
Я кивнул.
- Мне тоже. Я никогда никому не говорил об этом. Это слишком постыдно.
- Я понимаю.