- Не надо… Не надо… Это все лишнее…
Но Анатолий не отпускал, продолжал целовать волосы, лицо, руки, губы, снова волосы.
- Милая ты моя! Солнышко, красавица. Ненаглядная моя!
- Не надо… - всхлипнула она и тут же почувствовала прохладную гладкость шелковых простыней.
Утро принесло с собой разочарование, недовольство собой, стыд и страх. Лариса с омерзением обнаружила себя в постели Глазова. Проснувшийся Анатолий вновь потянулся к ней, но она отпрянула от него:
- Не прикасайся ко мне!
Анатолий, улыбаясь, крепко схватил ее за запястье.
- Или я должна затеять драку? - сопротивлялась Лариса.
Он все еще улыбался, не сводя глаз с ее губ, затем его взгляд скользнул по ее шее.
- Все было изумительно, ты была изумительна. И это был не просто секс, а выражение нашего восхищения друг другом. Это случилось, Лариса, и это было чудом. Ты не только прекрасна, но и смела. Ничто не могло бы тогда остановить нас. - Анатолий умолк, глядя в упор в ее широко распахнутые глаза. - Будешь отрицать?
Лариса открыла было рот, чтобы возразить, но вдруг замерла, потрясенная до глубины души.
- Ты не очень опытна в таких делах, не так ли?
Она словно упала с небес на землю, причем удар оказался очень болезненным.
- Это… это унизительно! - воскликнула Лариса, пытаясь вырваться, но Анатолий не отпускал.
- Ничего подобного.
- Отпусти меня, - процедила она сквозь зубы.
- Через минуту. Я просто пытаюсь показать тебе, что предпочитаю твою страсть, любовь или ненависть, - не столь важно. Если двух людей тянет друг к другу так, как нас, результат может оказаться потрясающим.
- Послушай, я отказываюсь разыгрывать этот глупый фарс, - прошипела Лариса.
- Не фарс. Если только ты действительно не имеешь привычки заманивать мужчин в свои сети, а потом избавляться от них.
- Я все равно не смогу смириться с тем, что опустилась до любовной связи на одну ночь с мужчиной, которого едва знаю!
Анатолий рассмеялся и отпустил наконец ее руку:
- Прошу прощения. А теперь, когда все выяснено, хочешь, приготовлю горячие бутерброды и кофе?
- Что-что?!
- Я сейчас.
Она с трудом верила в происходящее. Анатолий вел себя так, словно они вечность просыпались вместе в этой постели!
Через пару минут Анатолий поставил перед ней тарелку с двумя золотистыми ломтями хлеба с ветчиной и сыром и чашку кофе.
- Тебе надо поесть. Когда закончишь, позвони в агентство и езжай домой спать. Один день "Моргенштранд" обойдется без тебя. Я вызову тебе такси.
- И все? Так просто?
- А что мудрить-то? Кстати, ванная здесь. - Он провел рукой по зеркальной панели.
- А как же Анна? - осмелилась она задать вопрос и посмотрела на него сквозь полуопущенные ресницы.
- Ты собираешься рассказать Анне?
- Ни за что…
- Вот и я не собираюсь. Ничто человеческое нам не чуждо. Пусть это будет нашей маленькой тайной.
Прошли две недели. Анатолий не обращал на нее внимания, по-прежнему ухаживал за Анной, а к ней обращался лишь по работе сухими отрывистыми фразами. Собственно она знала, что все именно так и будет, гораздо больше волновал вопрос: знает ли Анна о случившемся, и если знает, как она к этому относится? По ее поведению нельзя было ничего понять. Из Америки Анна привезла Ларисе подарок - маленькую сиреневую сумочку в тон ее любимым летним босоножкам, о которой она так давно мечтала. Анна была с ней так же приветлива, улыбалась, шутила, но время от времени смотрела на нее как-то отстранению и холодно. Лариса чувствовала за собой вину, а на воре, как известно, и шапка горит. Она много бы отдала, чтобы той ночи не было, но, к сожалению, прошлого не исправить. Надо было искать наилучший способ поведения в создавшейся ситуации и прежде всего выяснить, что известно Анне.
Как-то вечером в конце рабочего дня Лариса нерешительно постучала в кабинет к Глазову. Она с радостью не стучала бы вообще, если бы не важные рабочие вопросы. Она постучала еще раз - никто не отозвался. Лариса приоткрыла дверь и заглянула в кабинет. С Анатолием часто случалось, что он "уходил в креатив" и ничего не слышал вокруг. Но начальника в кабинете на самом деле не было. Со вздохом разочарования она закрыла дверь - придется идти домой ни с чем и промучиться опять как минимум целые сутки. Представив себе еще одну кошмарную беспокойную ночь, Лариса решительно вошла в кабинет - раз он не закрыт, значит, Глазов еще вернется, а она дождется его здесь.
Она присела в кресло возле низкого стеклянного журнального столика - обычно тут располагались гости, пили кофе и обсуждали деловые вопросы в неформальной обстановке. Глазова все не было и не было, огромные настенные часы - металл со стеклом - показывали половину восьмого. Креативный директор не пришел и без десяти восемь, и в восемь, и даже в пятнадцать минут девятого он не вернулся. Лариса встала, медленно подошла к окну, за стеклом струился поток нескончаемых фар, здание напротив сияло ночным неоном - вид, конечно, неплохой, но ни в какое сравнение не идет с видом, открывающимся с последнего этажа здания. Лариса грустно вздохнула и отошла от окна, задержалась у полок с книгами: "Капитал" Маркса (вот пижонство!), "Маркетинг" Котлера (старая добрая классика), "Реклама и продвижение товаров" Росситера и Перси (тоже классическая старая книга), зачем-то учебник "Банковское дело" и еще много-много брошюр: "В помощь криейтеру", "Копирайтер", "Советы копирайтеру", "Как написать рекламное объявление". У книжных полок ей тоже стало скучно. Тогда Лариса подошла к рабочему столу, взглянула на широкий дисплей - по экрану на бешеной скорости летала объемная надпись на русском и английском языках "Ты - умница". "Как же он себя любит! - поразилась Лариса. - А если бы на его месте была я? Креативный директор - Вишневская Лариса!"
Поддавшись внезапной смешной фантазии, она села в кожаное кресло Анатолия, отодвинулась от стола, повернулась вправо, влево, протянула руку к телефону, как будто бы нажала на кнопочку.
- Светлана, пригласи Глазова, скажи, чтобы захватил материалы к буклету "Титаника", - строгим голос довольно громко сказала Лариса.
- Хорошо, - тихим голоском передразнила она секретаря Свету.
- Входите, - еще более строго пригласила Лариса воображаемого Глазова. - Готовы ли тексты к буклету и к рекламному плакату для "Титаника"? Хорошо, давайте почитаем.
Лариса взяла со стола изящный кожаный органайзер с затейливо исполненной надписью "Diary". Она начала листать, не читая, думая о своем, но вдруг в глаза ей бросилось знакомое имя. Лариса внимательно вгляделась в строчки, написанные убористым мелким почерком. "Кристина. Женщина сидит за крайним столом. Длинный плащ из хорошей кожи и молочная белизна ног. Шикарные вечерние туфли и тонкие, ухоженные пальцы. Правильные черты лица и изящная дамская сумочка, небрежно брошенная на стул. Больше говорить не о чем. Я ехал именно за ней, и она меня ждала. Один мой приятель в подвальном помещении старого тира открыл заведение. Мы берем две бутылки шампанского, и нервные блики свечи, ожившей при нашем появлении, перебирают его легкомысленные пузырьки. Пить капельки света, растворенные в легком напитке, невыносимо приятно, а еще приятнее смотреть, как это делает Женщина. Шампанское вообще нельзя пить в одиночку или в мужской компании. Опять серая лента шоссе, но светло, и нет дождя. Сейчас мы приедем в гостиницу, и я скажу спутнице что-нибудь ободряющее, улыбнусь, отправлю в душ, а потом…"
"Да это же его дневник! - догадалась Лариса. - Точно, тот самый "Diary" от Гуччи!" И она лихорадочно стала перелистывать страницы в поисках своего имени.
"Лилия. Я понял, почему она Лиля. Лилия. Белый брючный костюм и черная волна волос. Капризный, чувственный рот и плывущая походка манекенщицы. В насмешливых глазах бегали озорные искорки, и я стушевался. Как мальчишка.
Длинные пальчики поуютнее устроились на сгибе моего локтя и потянули вперед по улице.
Началась игра. Шаг вперед - шаг назад. Взгляд - обещание, жест - расстояние. Как она это умела! Стекло бокала в ее руке растворялось, и казалось, что продолговатый конус вина висит прямо в воздухе. Такой раздетый и доступный. Потом хрусталь появлялся вновь, делался почти матовым и непрозрачным. Такой я ее и запомнил - вязкой и горькой, словно надкушенный, сорванный с ветки миндаль".
Лариса невидящими глазами посмотрела прямо перед собой. Она помнила Кристину - приятная, красивая женщина, она проработала в агентстве всего полгода, а потом внезапно уволилась. Лилю она тоже знает - она развелась с мужем, долго болела, потом попросила перевести ее в филиал "Моргенштранда"… А вот последняя запись. Лариса задохнулась, увидев свое имя.
"Лариса. Когда не видишь, а только слышишь и чувствуешь ее… Что-то вокруг тебя происходит, и догадываешься об этом "что-то" по шороху, по скользящему прикосновению воздуха, убегающего от чьего-то движения, - есть тут нечто, от чего бегут по спине мурашки. Как будто попал в совсем другой мир, подсмотрел в замочную скважину таинственную и не предназначенную тебе сказку. Именно из-за запретности сказка кажется самой интересной, самой волшебной, и хочется, чтобы она не прекращалась. Чтобы всегда было продолжение, еще более захватывающее следующее действо. Стальная пружинка противления ослабла, и сердитые искорки в ее глазах погасила пелена истомы. Ее горячее прерывистое дыхание обожгло меня, и не поддаться ему я не мог. Медовый запах и облако волос на подушке…"
Лариса сжала кулак так, что ногти больно впились в ладонь. Зачем этот дневник оставили здесь?
- Я знала, что ты будешь здесь и прочтешь дневник Дон Жуана. Анатолий любит зрелых, искушенных и в какой-то степени аморальных женщин. Тебе не выдержать конкуренции, - раздался над головой тихий, вкрадчивый голос.
Лариса вздрогнула от неожиданности и подняла глаза. Анна криво усмехалась:
- Ну и как тебе? Впечатляет?
- И ты обо всем знала? - поразилась Лариса.
- Может, не обо всем, но дневник читаю регулярно.
- И тебе абсолютно все равно?
- Не то чтобы… но, понимаешь, Анатоль все равно мой. Да, есть у него небольшой грех - любит женщин. А кто из нас не без греха?
Она закурила.
- Я выйду за него замуж, это главное, а его похождения мне безразличны.
- Это цинично!
Анна опустилась в кресло для посетителей и рассмеялась:
- Неужели ты такая наивная? - Она стряхнула пепел. - Пора взрослеть, дорогая. И знаешь, я даже рада, что у тебя открылись глаза. Жизнь непростая штука, знаешь ли.
Анна оставалась невозмутимой, сдержанной, и Лариса невольно восхитилась и позавидовала - ей самой никогда не достичь такого самообладания, она покраснела, потом побледнела, отвела глаза в сторону.
- Собственно, я не ревную, я ведь знаю, что ты для него - ничто. Но в агентстве я видеть тебя больше не хочу, - тихо, но отчетливо произнесла Анна.
Секунду Лариса сидела молча, не в силах поверить в услышанное.
- Что ты имеешь в виду?
- Тебе надо уволиться. Ты не сможешь теперь здесь работать - не с твоим характером. Анатоль будет относиться к тебе хуже некуда, придираться, выказывать недовольство. Нашим добрым отношениям пришел конец, а значит, все сотрудники будут тебя недолюбливать. Представляешь, что тебя ждет?
Лариса подавленно молчала.
- Ищи другую работу, других подруг, других любовников. Хотя Анатоль и не любовник тебе никакой…
И вдруг в безропотно выслушивающей все Ларисе начали закипать злость и непонятная отчаянная ненависть - почему это она обязана отчитываться перед Анной за все свои поступки и дрожать как осиновый лист? Она не уйдет из "Моргенштранда" ни за что!
- Я хороший специалист, мне нравится работать, меня устраивает коллектив и зарплата, распоряжаешься здесь не ты и даже не твой Глазов, а Бутов, который ценит людей за вклад в общее дело и за результаты, так что уходить я не собираюсь…
Анна медленно поднялась из кресла и направилась к ней, каждый ее шаг сопровождался короткой, как выстрел, фразой:
- Да как ты смеешь?!
- Выскочка!
- Ничтожество!!!
Ларисе захотелось закрыть уши руками, но она упрямо вздернула подбородок:
- С работы я не уйду!
Подхватив сумочку, она быстро вышла из кабинета.
- Я тебя сделала, я тебя и уничтожу! - услышала она за спиной громкий возглас Анны.
Лариса казнила себя за содеянное. И еще - она знала, что Анна не остановится ни перед чем. Пуля настигнет ее. Рано или поздно.
Маскарад
Ночью Лариса не могла уснуть. Она ворочалась с боку на бок, рисовала на потолке воображаемые цифры, вставала, пила на кухне теплое молоко с медом, забросила в рот пять горошин валерианки - сон не шел к ней.
- Что ты все скачешь? - не выдержал в третьем часу ночи Виктор.
- Волнуюсь.
- Тогда спи, завтра надо быть в форме.
- Я знаю, но мне не спится, - пожаловалась Лариса.
Виктор сел в постели и притянул ее к себе. Он обнял ее за плечи, а она прижалась к нему и с тоской протянула:
- Как бы мне хотелось, чтобы сейчас уже был завтрашний вечер!
- Так не бывает, - чуть баюкая ее, отозвался Виктор.
Лариса положила голову ему на плечо и вздохнула:
- Знаю. Или как бы мне хотелось сейчас лежать на желтом песочке на берегу моря. Чуть шуршат волны, небо цвета выцветшей эмали, стоны чаек, перевернутые рыбачьи лодки чуть пахнут рыбой и водорослями - и вокруг ни одной души.
- Где же ты найдешь такую благодать? - усмехнулся Виктор, поудобнее устраивая Ларису. - Все курорты забиты отдыхающим людом так, что шагу ступить нельзя.
- Есть такое редкое место на карте, - уже сонным голосом сообщила Лариса, - и даже не в Турции и не в Испании, не в Болгарии и не в Югославии. А в нашей родной стране. Мне кажется, что я готова плюнуть на "Танак", только бы появился сейчас дух из волшебной лампы Аладдина и перенес меня к морю.
- Спи-спи. Представь себе это райское место и спи.
Виктор осторожно переложил ее голову на подушку, когда услышал ровное дыхание засыпающего человека, укрыл ее расслабившееся тело одеялом и улегся сам. Он тоже страшно боялся завтрашней встречи с Донским, но мужественно старался этого не показывать.
Утром, когда Виктор брился и принимал душ, а она варила кофе, зазвенел ее мобильный телефон.
- "Я пришел к тебе с приветом, рассказать, что солнце встало". - Лариса узнала голос Сергея, и ледяной комок, холодивший область солнечного сплетения, стал таять. - Не мог удержаться, просыпаюсь по утрам с мыслью о тебе.
- Совсем пропал парень, - хихикнула Лариса. Вода в душе по-прежнему шумела, и Лариса говорила в полный голос.
- А еще хочу сказать, что, может, вечером нам не удастся увидеться. Еду на неприятные переговоры. И зачем я дал сбить себя с толку этой бабе? - посетовал Сергей.
- Что же ты за кавалер, если позволяешь всяким теткам сбивать себя!
- Эх, рассказал бы тебе, да уговор наш не могу нарушать. Но день у меня сегодня, Лара, просто отвратительный.
- Погоди, - Лариса крепче сжала трубку, - переговоры, говоришь? Так вот, я только что читала гороскоп на сегодня, и там сказано… я вообще этому астрологу очень доверяю… Ты кто по знаку Зодиака? А, Дева, прекрасно! Ага, вот здесь сказано… - Она судорожно пыталась составить в уме заумную фразу на манер тех, которые печатаются в гороскопах в каждой газете. - Нашла! Для Девы этот день судьбоносный, - начала она вещать замогильным тоном, - будьте начеку и не упускайте удачу. Если вам предстоят переговоры и подписание договора, делайте это без сомнений. Вся финансовая удача этого года сконцентрирована в сегодняшнем дне. Может, то, что вам предложат, будет вам не совсем по вкусу, но со временем вы во всем разберетесь и получите прибыль. Ну как?
В трубке было тихо.
- Эй, ты еще там? - забеспокоилась Лариса.
- Да, - выдавил Сергей, - вот так прогноз. Надо все еще раз обмозговать…
- Целую и желаю удачи! - Она нажала отбой.
- С кем ты сейчас болтала? - добродушно осведомился Виктор, присаживаясь к столу.
- С Люсей. По поводу "Бала фламинго", - не сморгнув глазом солгала Лариса и чуть хихикнула, представив себе Донского, серьезно размышляющего над "астрологическим прогнозом".
Важность сегодняшнего дня чувствовалось уже в приемной "Арены". Натка, в своем лучшем розовом костюме, сидела за аккуратно прибранным столом, на котором стояла вазочка с букетом нарциссов. Всем своим видом она изображала образцово-показательную секретаршу. Марк был еще больше похож на лондонского денди в новом сером костюме и новых, явно дорогих очках.
- Ну, дорогие мои, - приветствовала всех Лариса, стоя в приемной, - у нас сегодня ответственный день. С трех до четырех дня мы ждем на переговоры очень важного гостя. Он может приехать один, а может взять кого-то из сотрудников с собой. Наша задача-минимум - получить его согласие на сотрудничество, задача-максимум - подписать договор. Виктор и Марк, пройдитесь в последний раз по всем позициям нашей презентации. Натка, сбегай купи самый дорогой зеленый чай.
- А если он пьет кофе? - округлила глаза секретарша.
Лариса улыбнулась краешком рта:
- Купи еще кофе, но мне почему-то кажется, что он будет пить чай. И последнее, - она повысила голос, привлекая всеобщее внимание, - Донской, по слухам, человек непростой, угодить ему сложно, он любит все новое и нестандартное. Поэтому наши молодые люди будут для него немного пресноваты, уж извините. Я беру на себя творческую часть и обещаю выглядеть нестандартно. Уговор: как бы я ни вела себя, в чем бы я ни пришла, что бы я ни говорила, все сохраняют обычное, нейтральное выражение лица. Поняли?
Все озадаченно кивнули, Марк расплылся в улыбке, вспомнив вчерашний телефонный разговор.
- Заклинаю, - продолжала вещать Лариса, подходя к двери своего кабинета, - ни звука, ни взгляда, ни намека. Расколетесь - уволю! - И она захлопнула дверь.
Подойдя к столу, бросив тяжелую сумку, которую она притащила с собой, Лариса сжала голову руками: "Правильно ли я поступаю?" Через пару минут она уже говорила по телефону:
- Ксеня, это Лариса. У меня все готово, как договаривались. А у тебя? Значит, промашки не будет?
Она положила трубку. Отступать было некуда. Сергей не должен узнать, что она владелица "Арены". Ее настоящее чувство, которое она испытывала к нему, на которое он искренне отвечал и очень ценил, оказалось под угрозой. Узнав в ней хозяйку "Арены", он сочтет все предыдущие встречи обманом и мгновенно прекратит все отношения. Значит, ей надо продолжать скрывать свою принадлежность к "Арене" до самого проклятого юбилея. Твердо решив больше не возвращаться мыслями к этой теме, Лариса заставила себя заняться текущими делами.
В половине третьего она вызвала Виктора:
- Я уезжаю, начинайте переговоры сами.
- Как?! - Он был поражен. - Ты что, боишься?
- Так надо, - твердо глядя ему в глаза, отчеканила Лариса, - это мое решение, не оспаривай его. Приедет Донской, начинайте без меня. Я появлюсь, когда вы пройдете вступительную часть.