– Наше подразделение охраняло контрольно–пропускные пункты между Багдадом и аэропортом. Пять миль ада. Каждый террорист или политическая группировка хотели либо контролировать дорогу, либо подорвать ее. Большую часть времени я работал с Эдом и Майком. Мы обыскивали подвижной состав и проверяли документы проезжающих на первом посту безопасности от аэропорта. Мы обладали специальными знаниями и опытом, нам продлили срок службы. И до возвращения домой оставалась всего десять дней, когда тем утром мы подъехали к "зеленой зоне"…
– Это безопасный район вокруг штаб–квартиры США?
– Относительно безопасный. Мы трое сидели в бронированном автомобиле при въезде на контрольно–пропускной пункт. К нам подошла женщина с ребенком на руках. Было заметно, что малыш болен. У него раскраснелось лицо, и он громко плакал. Мать протянула к нам ребенка…
Уитни ждала продолжения истории. Она почти боялась услышать слова Адама.
Он отвел глаза и направил свой взгляд через гостиную на пейзаж, висевший на стене.
– Такое случалось каждый день, – наконец тихо произнес Адам. – Невинные гражданские, дети и даже младенцы получали ранения в результате терактов. У них там отвратительные больницы, поэтому люди часто приходили к нам за помощью. Майк отмахнулся от нее, и в тот момент у меня возникло… предчувствие.
Уитни ждала в гробовом молчании, уже догадываясь, что именно он ей скажет.
Адам снова повернулся к ней:
– Я знал. Понятия не имею как, но в тот момент я понял, что она собирается нас убить.
Уитни попыталась представить себе, как это должно быть ужасно, но не смогла. До сегодняшнего дня ее единственным столкновением со смертью была борьба матери с раком. Уитни заранее все знала. Смерть не пришла внезапно.
– Я понимал, что мы покойники. Мы не успели бы выйти из транспорта. Черт, у меня даже не было шанса открыть рот и предупредить товарищей.
В каждом слове чувствовалась невыносимая боль. Уитни вдруг стало стыдно за себя. Ее столкновение со смертью – ничто по сравнению с его опытом.
– Я до сих пор не могу в это поверить. Женщина спрятала бомбу под одежду. Она знала, что так убьет себя и ребенка.
Уитни не могла представить подобного. Какая мать может лишить жизни свое дитя?
– Она взорвала бомбу в тот момент, как я закричал: "Ложись!" Вспышка света, взрыв, от которого у меня заложило уши, а затем мир стал черным, точно сам ад.
Уитни не знала, что сказать. Очевидно, что он выжил. А друзья?
– Я очнулся через неделю в полевом госпитале. У меня было очень сильное сотрясение мозга. Еще неделю я не мог поднять голову. Она чертовки болела. В ушах стоял адский звон. Медсестрам приходилось кричать, чтобы я их услышал. – Он пожал плечами. – Моим друзьям так не повезло. Их разорвало на куски.
Неприкрытые чувства в его голосе подсказывали Уитни, как глубоко он ощущал эту потерю. Ее слова не вернут его друзей, не облегчат ситуацию. Через несколько секунд она с трудом прошептала:
– Это должно быть ужасно.
– Не так ужасно для меня, как для их семей. Видишь ли, у Майка была беременная жена. У Эда – супруга и трое детей.
Уитни попыталась представить себе, что пришлось пережить их семьям, но не смогла. Да, она потеряла мать, но не в раннем возрасте. Рак медленно пожирал жизненные силы матери два страшных года. У Уитни было достаточно времени, чтобы смириться с неизбежным.
– Прости за мое нытье. Мой опыт даже близко…
– Смерть есть смерть. Как я уже сказал, познать, что ты чуть не умер, – такой опыт что–то меняет в твоей голове.
– Да, но ты был ранен. Ты чувствовал боль физически.
– Невелика разница.
Секунду она помолчала, прежде чем сказать:
– Когда моя мама умерла, я узнала что–то очень важное. В жизни есть вещи, которые деньги не могут заменить. Даже больше, в жизни есть вещи, которые никакими деньгами не заменишь. Я бы все отдала, что имела и даже надеялась приобрести, чтобы спасти маму. Но это не имело никакого значения. В любом случае она умерла.
– Сочувствую, милая, – он взял Уитни за руку.
– Уверена, ты извлек тот же урок. Деньги – это еще не все. Увидев пожар, первым делом я подумала о том, что собаки живы. И лишь чуть позже я поняла, что кто–то желал Миранде смерти.
Несколько минут они сидели в тишине. Разговор немного успокоил Уитни и помог осознать, что некоторые проходят через гораздо худшее. Не только Адам, решила она, но тысячи и тысячи людей, которых она даже не знала. Люди по всему миру сталкиваются со смертью и выживают. Уитни знала, что Адам страдает от чувства вины, но не могла придумать, что сказать или сделать, чтобы облегчить его боль.
Он поднялся на ноги, и Уитни позволила ему помочь ей встать.
– Давай поищем постельное белье и устроим тебя в комнате горничной.
Поднявшись за ним по лестнице и подойдя к платяному шкафу, стоявшему в коридоре, Уитни отметила, как аккуратно сложены постельное белье и полотенца. "Военная подготовка", – решила она и заинтересовалась, что собой представлял бывший хозяин дома.
– Может, поспишь в одной из моих футболок? – предложил Адам.
Казалось слишком интимным, но у нее не было выбора. Она вынуждена носить, что придется, пока не сможет купить новую одежду.
– Спасибо.
Она ждала в коридоре, пока Адам ходил в спальню. Холодный нос коснулся ноги Уитни, и она поняла, что Лекси пошла за хозяйкой наверх. Остальные собачки стояли прямо за ретривером, и Уитни не смогла сдержать улыбки.
Адам вернулся и вручил синюю футболку:
– Постарайся отдохнуть.
– Спасибо, я… – Ее голос затих, как только их пальцы соприкоснулись. Уитни бессознательно сделала шаг назад.
Что с ней случилось? Она целовалась с этим мужчиной, по–настоящему целовалась. Почему же сейчас все кажется гораздо интимнее? Потому что она наедине с ним в большом изолированном доме, решила Уитни. И дело не только в этом: она будет спать в футболке, которую Адам носил десятки раз. Ткань была мягкой на ощупь, и Уитни представила, как футболка касается его тела. Неожиданно сердце заколотилось как бешеное.
Глаза Адама заблестели, когда он посмотрел на Уитни, зрачки расширилась, и он произнес:
– Я бы хотел найти что–нибудь получше, но…
– Нет, нет. Все нормально, правда. – Дрожь от предчувствия пробежала по ее спине. Воздух между ними словно накалился. Глубоко внутри нее разлился жар, а сердце глухо забилось в груди.
Адам протянул руку и коснулся щеки Уитни. Такой простой жест, но теплые и чуть шершавые пальцы возбуждали невероятно. Она с трудом удержалась, чтобы не бросить футболку на пол и не кинуться в его крепкие объятия.
– Адам, – страстно прошептала Уитни его имя.
Он посмотрел на нее: его глаза потемнели от желания. Их тела были всего в нескольких дюймах друг от друга. Она на расстоянии чувствовала тепло его твердого как камень тела. Требуется такая малость, осознала Уитни. Ей нужно лишь сделать шаг навстречу.
Она глубоко вздохнула, намереваясь приоткрыть губы для поцелуя. Но остатки дыма сохранились в воздухе, и этот запах напоминал ей, что случилось сегодня вечером. Она неловко отошла в сторону.
– Ключи от "Рава" лежат на кухне. Бери его… – сказал Адам, поняв ее жест.
– Я не могу. Я…
– Все нормально. Я возьму дядину машину. Ты ведь должна работать?
Она кивнула. Сейчас ей нужны деньги, и уход за собаками – лучший способ их получить.
– Спасибо.
– Ты можешь помочь мне, если завтра с утра отвезешь Джаспера к заводчику. Я положу адрес и номер телефона рядом с ключами.
Уитни повернулась, чтобы уйти:
– Позвони мне, как только поговоришь с Джаредом Кабралом. Я хочу знать, что он расскажет о Миранде.
Глава 19
Эшли попыталась сосредоточиться на растяжке ног, но мысли миссис Фордем витали далеко от тренировки.
– Давай выпьем сока и поговорим, – предложила она Престону.
– Ладно, – пожал тот массивными плечами и последовал за ней в соковый бар.
Она заказала, как обычно, гранатовый, а Престон попросил "Редлайн".
– Что это?
– Новый напиток. Как "Редбулл", только круче.
От "Редбулла" у Эшли возникала нервная возбудимость, но на Престона, казалось, не действовал сильный впрыск кофеина. Они взяли напитки и вышли на свежий воздух. У Эшли не было возможности обсудить провал плана с похищением собаки. Тренажеры стояли слишком близко друг к другу, был риск, что кто–то мог подслушать разговор.
Она устроилась у дерева за столиком под навесом от солнца.
– Прости за тот вечер. Райан как–то узнал, что я тут замешана.
– Ты мне уже говорила, когда звонила по телефону и просила вернуть дворнягу.
Резкий тон свидетельствовал, что приятель сердит на Эшли.
– Я тебя расстроила. Извини. – Эшли не хотела, чтобы он таил на нее обиду из–за этой истории. Ей как никогда нужны друзья.
Престон залпом выпил "Редлайн":
– Не обвиняй себя. Это была моя идея. Я просто не учел, что вмешаются копы.
– Копы? О чем ты говоришь?
– Адам Хантер – коп. Он уже побывал здесь вчера с утра.
Эшли выслушала рассказ Престона о визите Адама.
– Он согласился не говорить Уитни, что за исчезновением собаки стоишь ты. Так она ни в чем не станет обвинять твоего мужа.
– Почему ты мне не позвонил?
Вчера выпал один из двух дней в неделю, когда Эшли не тренировалась с Престоном. Когда она участвовала в конкурсах, то работала каждый день по несколько часов. После смерти матери Эшли позволяла себе делать то, что хотела.
– Я попытался позвонить на сотовый, но попал на голосовую почту. И не хотел оставлять сообщение на случай…
Слова повисли в воздухе. Она знала, что он хочет сказать: на случай, если его сообщение услышит Райан. Она ничего не могла с собой поделать, ее тронуло, как Престон всегда старается помочь ей.
– Думаешь, Адам Хантер сдержит слово?
Она не хотела, чтобы Райан обнаружил, что ее "подружка" на самом деле мужчина. Тут нет ничего такого, но муж чересчур щепетилен, когда дело касается ее.
– Думаю, да. Потом я увидел новости по телевизору. И ждал, что полиция постучится к нам обоим в двери.
– Что?
Разинув рот, она уставилась на него, явно не понимая о чем речь.
– Ты не захватила утренние новости?
– Нет. Обычно я включаю телевизор, когда одеваюсь, но только не сегодня.
Когда она проснулась, Райан уже ушел. Идти в офис, где он вел прием, пока не открылась новая клиника, ему было еще рано. Эшли понятия не имела, куда он отправился спозаранку, но его отсутствие дало ей повод пошарить в его столе.
На дне ящика она нашла светло–желтую папку с надписью на обложке "Доменик Корис". Внутри имена и телефонные номера. Эшли не смогла определить, что они значат.
Потом она стала одеваться и не смогла найти кольцо. Она думала, что положила его на шкатулку с драгоценностями прошлым вечером, но его там не оказалось. Возможно, оставила на подоконнике, когда готовила ужин. Эшли так нервничала, когда готовила фрикадельки по рецепту покойной матери, что могла и забыть. И так и уехала из дома, не найдя кольца. Когда приедет, то пороется в мусоре.
– Кто–то взорвал коттедж, где жила бывшая Райана.
До нее не сразу дошло, что он сказал.
– Ужас какой! Кто–нибудь пострадал?
– Репортер сказал, что никого не было дома, несмотря на поздний вечер.
– Уитни, наверно, была с Адамом.
– С чего ты так решила?
Как она могла объяснить мужчине свою женскую интуицию? Им неведомы предчувствия, как это водится у женщин.
– Уж поверь. Женщины такие вещи знают. Когда они приходили к нам, я сразу определила, что Адам по ней сохнет.
– Да без разницы. – Престон смял пустую банку и бросил ее через все патио в мусорный бак. – Полиция может выйти на контакт с нами.
– Зачем? Мы–то тут при чем?
– Они допросят Уитни. Она расскажет им о разводе и исчезновении Лекси. А полиция свяжет все концы.
– Наверно, ты прав, – согласилась Эшли. – Что нам сказать им?
– Говори правду. Они так или иначе докопаются. Я говорил с Хантером. Он связан с…
Сотовый Эшли разразился вступительными тактами песни "Гордая Мэри". Эшли не сразу нашла телефон: пришлось порыться в сумке. И опять она вспомнила об отце. Хорошо ли он живет? Вспоминает ли когда о ней?
– Алло.
– Эшли? Это Уитни Маршалл. Райан с тобой?
Эшли хватило секунды вспомнить, что она использовала переадресовку звонка. Уитни думает, что звонит им домой.
– Нет. Он на работе.
Уитни на секунду замолчала.
– Я звоню сюда, потому что на работе сказали, что его сегодня не будет.
– О, да, я и забыла. – Абсолютная ложь. Почему Райан не в офисе? Может, встречается с этим Домеником Корисом?
– Можешь кое–что передать от меня? У нас был пожар сегодня ночью. Меня допрашивала полиция. Мне пришлось сказать, что утрясаю имущественные вопросы после развода. Они могут прийти, чтобы поговорить с Райаном. Скажи ему, что это обычная процедура. – Уитни помолчала и добавила: – Мне не хочется доставлять вам лишние хлопоты.
– Как Лекси?
Эшли так потрясло то, что сказал Престон о взрыве, что она напрочь забыла о собаке.
– Хорошо. Она со мной.
– Хорошо, просто отлично. – Эшли не удержалась и спросила: – Много сгорело? Ущерб большой?
– Да. Коттедж полностью сгорел.
– Мне жаль, – искренне посочувствовала Эшли. Она не могла себе представить, как можно потерять все. Пропажа ее кольца – такая мелочь по сравнению с этим. – У тебя есть, где остановиться? – И в ту же секунду пожалела, что спросила, посчитав за надоедливое вмешательство, потому быстро добавила: – На случай, если Райану понадобится тебя найти.
– Я остановилась в комнате для горничной в главном доме, пока смогу подыскать себе квартиру. У Райана есть мой сотовый, если ему нужно меня найти.
Заверив Уитни, что все передаст мужу и захлопнув крышку сотового, Эшли объяснила Престону, который вопросительно смотрел на нее, почему звонила бывшая мужа.
– О полиции мы точно услышим. Не так уж много в окрестности взрывают самодельных бомб. Копы будут в восторге.
В голосе Престона звучала тревога. Эшли никогда не видела его таким мрачным. Он всегда был настроен оптимистично. До нее вдруг дошло, что она часто жаловалась ему на свои проблемы, а редко спрашивала о его делах.
– Что–то не так?
– Не совсем. Просто не люблю, когда в мои дела сует нос полиция.
Она почувствовала, что за этим что–то кроется.
– Что тебя расстраивает? Скажи. Может, я смогу помочь.
Он покачался на ножках стула:
– Когда я был подростком, то попал как–то в передрягу. Взял у соседа машину покататься. Меня арестовали, и с тех пор я терпеть не могу полицейских.
У Эшли возникло подозрение, что он не все рассказал. Ах, мужчины. Удивительные создания.
Адам ждал на стоянке у "Шафран Блу". Этот так называемый клуб для джентльменов стоял открытым семь дней в неделю почти пятьдесят лет. Джаред Кабрал приобрел деньги самым старым способом: он их унаследовал. Его отец, Саймон Кабрал, завел стрип–клуб еще в далекие пятидесятые, когда голые груди и обнаженные женщины считались табу.
Хитрый старик умудрялся держать клуб несмотря на то, что по меньшей мере разок в месяц в первые годы существования заведения владельца арестовывали. Трудоголик, у которого, казалось, не было никакой личной жизни, греб деньги лопатой и делал вложения в еще большее число клубов. Никто не знал, что, оказывается, у Саймона есть семья, пока его не сразил сердечный приступ сразу же после того, как он отпраздновал пятидесятилетие.
И тогда состоялось явление Джареда Кабрала. Когда умер его отец, ему было восемнадцать. У парня не имелось опыта в бизнесе ночных клубах, не говоря уже о стрип–клубах и их особых проблемах… Да и неважно. Яблоко от яблони недалеко упало. Джаред вступил в права наследования и набрал обороты.
Пареньку понадобился год, чтобы ознакомиться с наследством. Пропахшие табачным дымом темные и промозглые клубы, в которых выступали известные стриптизерши, чьи лучшие дни миновали, требовали больших перемен. Новый владелец избавился от вывесок "топлесс" и ярких неоновых огней. Он переоборудовал клубы, придав им современный вид, что включало в себя оклеивание уборных обоями с рекламой презервативов. Он также нанял "экзотических танцовщиц", источавших сексуальную энергию, которая завораживала мужчин. Клубы переживали бум, и можно было почти услышать, как старик из могилы аплодирует.
Изменения привлекли новую, более молодую клиентуру, готовую тратить деньги на простую выпивку и на модные энергетические напитки вроде "Пимп Джус". Клиенты приносили хорошие чаевые, постоянно предлагая танцовщицам деньги с "доставкой на дом". Несомненно, вокруг клубов буйно процветала и торговля наркотиками, но на поверку все наркотики оказывались связаны со стоянками. Приплести к ним Джареда Кабрала полиции никогда не удавалось.
Про "Шафран Блу" ходили слухи, что каждую ночь в задних комнатах там по–крупному играют в покер. Действуя по наводке, полиция регулярно проводила рейды, но находила игроков, ставящих на кон зубочистки. Адам не думал, что дело того стоило. В Сан–Диего достаточно криминала и без таких попыток поймать людей, ведущих нелегальную игру, особенно со всеми этим узаконенным игровым бизнесом в индейских казино.
Расследуя одно убийство несколько лет назад, он выяснил, что Джаред появляется в клубе сразу после открытия и остается там до закрытия. Адам откинулся на сиденье серебристого "Лексуса". Машина была дядина. Адам взял ее из гаража несмотря на то, что она являлась частью наследства и все еще не прошла через процедуру утверждения завещания.
Мысли вернулись к прошлому вечеру. Черт возьми, Уитни чуть не убили вчера из–за кузины. Адам подозревал, что ответ может быть где–то здесь. Миранда, должно быть, растратила полученные по страховке деньги и нуждалась в наличных, которые приносил стриптиз. Она встретила кого–то или увидела что–то и стала помехой.
Адам не хотел, чтобы от ошибок кузины страдала Уитни. На нее и так достаточно всего свалилось, по его мнению. Опустошительный развод. Когда эта идиотка, вторая жена Райана, привела в исполнение безумную схему кражи собаки, Уитни чуть сама с ума не сошла.
Его мучили угрызения совести. Ему следовало бы на самом деле рассказать Уитни, кто стоит за исчезновением ее ретривера. Затем он убедил себя, что у нее сейчас и так голова занята заботами, чтобы добавлять ей еще одну. В любом случае, дело прошлое, и это наименьшая из ее проблем.
Он вспомнил, как Уитни вела себя прошлым вечером. Она охотно дала себя обнять и позволила утешить. Все тело Адама напряглось от желания увести ее к себе, но он был не настолько глуп. Она пребывала в шоке от пожара, чтобы соображать, что делает.
А он сам–то соображает, что делает?
Адаму стоит быть честным самим с собой. После Ирака он не мог на себя полагаться. Он приказывал себе держаться подальше от Уитни, пока не будет уверен, что она больше не тоскует по своему бывшему мужу. О, чтоб тебя. Да это, черт возьми, почти невозможно, когда она теперь живет рядом в доме.
И как ему теперь отправляться в постель, когда она так близко спит? Прошлой ночью он долго не мог сомкнуть глаз, представляя Уитни обнаженной. Ее теплое тело и нежная грудь под его любимой футболкой.