ГЛАВА ПЯТАЯ
Ухватив Кевина за рукав, Рейн потащила его к дому. В гостиной, к счастью, никого не было. Она плотно закрыла дверь и жестом указала ему на кресло перед камином, в котором лежали поленья. Сама села напротив.
Кевин, слегка нахмурившись от непонимания причины ее порывистых действий, спросил:
– Что-нибудь стряслось?
– Нет… Да… – Затем, как бы приободрившись, она произнесла: – Я должна сказать тебе, что не могу выйти за тебя замуж.
Он спокойно, ничуть не смутившись заявлением Рейн (словно она заявила, что ей не нравится его галстук), взглянул на нее.
– Я не могу выйти за тебя замуж, – повторила она более взволнованно.
Не глупи! – будто укоряя шалунью, произнес Кевин. – Что бы ни смутило тебя, я сумею все уладить.
Рейн отрицательно мотнула головой.
– Нет, я…
Благодушное выражение лица Кевина сменилось напряженным.
– Здесь каким-то образом замешан твой кузен, да? Я сразу почувствовал: он – источник беды.
– С Ником это никак не связано, – солгала Рейн. – Просто я поняла, что наш брак будет ошибкой.
Теперь напряжение на его лице сменилось облегчением.
– Ах вон что. Ну, это просто предсвадебная лихорадка… Пройдет. – Кевин произнес эти слова уверенно, как врач, ни на минуту не сомневающийся в диагнозе. – Все так и должно быть, матушка предупреждала меня. Многие невесты перед свадьбой очень волнуются, срываются. Через день-другой ты придешь в себя и тогда…
– Это не предсвадебное волнение! – настойчиво прервала его Рейн. – Мне действительно жаль, но я не могу выйти за тебя.
– В самом деле?.. – Он снял очки, протер их безупречно чистым носовым платком и водрузил обратно. – Значит, ты обеспокоена… физической стороной вопроса?
– Совсем нет, – ответила Рейн, покраснев.
Замешательство овладело Кевином, однако он не отступал:
– Ты прекрасно знаешь, что это не имеет для меня никакого значения…
– Да нет, все не то! – Видя, что Кевин собирается прервать ее в очередной раз, Рейн поспешила объяснить: – Просто я сейчас поняла, что наша помолвка была ошибкой. Мы действительно не подходим друг другу, и я вряд ли когда-нибудь стану хорошей женой.
Обеспокоенный, но все еще отказывающийся верить в серьезность ее тона, он отрицательно помотал головой.
– Нет, ты так не думаешь. До вчерашнего дня все шло…
– Думаю! Я не могу выйти за тебя замуж, Кевин.
Его лицо искривилось, будто от внезапной боли. Не мигая, он смотрел на нее. Она жалобно промямлила:
– Я об одном сожалею: понадобилось слишком много времени, чтобы это понять.
– Но ведь уже разосланы приглашения, – взволнованно произнес Кевин. Его уши стали краснеть, глаза панически забегали. – Это невозможно! Твое решение сумасбродно!
Мысленно проклиная Ника, Рейн прошептала:
– Я очень сожалею…
На это он истерически выкрикнул:
– Но что скажет мама? Лорейн, я тебя умоляю…
Я правда очень сожалею, но я… я не могу изменить решение.
С побагровевшим лицом Кевин продолжал:
– Нет! Ты не можешь так поступить со мной! Твои сожаления мне слишком дорого обойдутся – я стану посмешищем для всех!
– Я не хотела причинить тебе боль.
– Если это так, то ты сейчас же заберешь свои слова обратно и начнешь спокойно готовиться к свадьбе. Матушка не должна об этом ничего знать.
Я не могу выйти за тебя, – повторила Рейн.
– Но почему, скажи на милость? – недоумевал Кевин. – Что я такого сделал, чтобы ты поступила со мной подобным образом?..
– Ничего не сделал. Во всем только моя вина.
– Тогда отбрось сомнения. Какая бы проблема перед тобой ни стояла, я уверен, что смогу ее решить.
Казалось, они целую вечность ходят по одному и тому же кругу. Кевин все больше распалялся, а итог был прежним – отказ.
Рейн едва сдерживалась, чтобы не разрыдаться от осознания своего ничтожества и от терзающих душу укоров совести. Да, она поступает вероломно, и за это ей не избежать наказания! Тому, как она обошлась с Кевином, нет оправдания!
Вдруг в дверном проеме возник Ник. У его ног ластился кот. Вошедший метнул быстрый взгляд на Рейн, пытаясь с ходу оценить ситуацию.
– У тебя проблемы, сладкая моя? – пропел он медовым голоском Взъярившись от такой беспардонности, Кевин выкрикнул:
– Разве вы не видите, что мы разговариваем? Кто давал вам право вторгаться сюда?
Рейн, боясь, что между мужчинами может вспыхнуть перепалка, обратилась к Нику:
– Пожалуйста, оставь нас одних!
Он сделал вид, будто не слышит ее просьбу, и, вальяжно пройдясь по комнате, остановился прямо перед Кевином.
Оба – высокого роста, причем Ник казался выше своего соперника и был лучше сложен. Не в силах долее выносить это противостояние, Рейн соскочила с кресла и суетливо захлопотала вокруг них.
Кевин пристально посмотрел на Ника и процедил сквозь зубы:
– Поскольку этот разговор не имеет к вам никакого отношения, соблаговолите выйти вон!..
Извини, старина, но как раз таки все здесь происходящее имеет ко мне самое прямое отношение, – слегка подтрунивая над незадачливым женихом, ответил Ник.
– Я вам не верю. Лорейн сказала…
– Она, вероятно, просто щадила твои чувства, – отрезал Ник. Затем добавил: – Тебе бы лучше забрать вот это. – Он достал из кармана брюк маленький сверкающий предмет.
Кевин взял с его ладони обручальное кольцо с бриллиантом.
Повернувшись к Рейн, Ник резко схватил ее за руку, притянул к себе и требовательно произнес:
– Скажи ему!
Она с усилием выдавила:
– Я намерена выйти за Ника. Воцарилась полная тишина. Прозвучавшие слова повисли в воздухе. Затем, не говоря ни слова, Кевин опустил кольцо к себе в карман и направился к двери.
Кот последовал за ним, но Кевин изловчился и свирепо пнул животное, отбросив в сторону. За этим последовал резкий хлопок двери.
Ник легонько присвистнул:
– Ну и характер!
– Его не за что осуждать, – вступилась Рейн, – ты поступил бы резче, если бы тебе наплевали в душу! – Она закрыла лицо руками. – Я, должно быть, жестоко ранила его. Моему поступку нет оправдания!
Со скепсисом в голосе Ник спросил у нее:
– А сколько раз за все это время он произнес слово любовь! – (Ответом было молчание.) – Тогда, будем считать, пострадала только гордыня. И хватит убиваться из-за Сомерсби! Ты будешь моей женой. Обо всем, что было с Кевином, попытайся забыть.
– Забыть? – Она истерически рассмеялась. – Ты, похоже, издеваешься надо мной?.. Да я буду помнить об этом каждую минуту, каждый час… И, помня, стану ненавидеть тебя. – Рейн испугалась собственных слов. Что это с нею? Совсем забыла об осторожности…
– Особенно возненавидишь, когда окажешься со мной в постели, – ухмыльнувшись, сказал он.
– Какой же ты циник! – По всему телу Рейн пробежала дрожь, она поежилась.
Свадьба была назначена на последний день октября, венчание должно было состояться в маленькой церквушке в Лопсли. Всю церемонию планировали провести довольно скромно: после венчания – свадебный стол, за которым будут присутствовать несколько соседей и обслуга из поместья.
Финн Андерсон – друг и коллега Ника, – прервав деловую поездку, присутствовал на церемонии венчания в качестве шафера, подружкой невесты была Марго Флемминг – с ней Рейн училась в свое время в одном классе.
Кандидатура Марго чуть раньше была отвергнута леди Сомерсби: девушка слегка прихрамывала (последствие падения в детстве с лошади), зато теперь пришлась кстати. Рейн любила Марго. Правда, вначале она вообще хотела обойтись без свидетельницы, но отец очень огорчился, когда Рейн сказала ему об этом, и предложил:
– Попроси мисс Флемминг – думаю, она в любую минуту готова доказать, как дорожит ва – шей дружбой…
– К чему мне свидетельница? Белоснежную фату я все равно не надену… Простенький костюмчик, и все – никаких излишеств…
– Да ты лучше надень на себя вериги и посыпь голову пеплом, – предложил Ник с издевкой.
– К тому же, если бы регистрация проходила в мэрии… – продолжала Рейн, словно бы не замечая его ерничанья.
– А кто против мэрии?
– Но ведь ты уже был женат.
Я не разведен. Я – вдовец. Вдовец. Бедная Тина, подумала Рейн, что явилось истинной причиной ее смерти?..
– Нет-нет, – замахала она руками, – меня вполне устраивает венчание в деревенской церквушке!
Ник оборвал ее:
– Это твоя первая свадьба, поэтому прими во внимание чувства отца. Хотя бы ради приличия я настаиваю на традиционном свадебном обряде: пусть звучит органная музыка, пусть будут море цветов и невеста в белом платье с фатой… Хотя вместо белого платья можно и кремовое, – сардонически добавил он и с довольным видом наблюдал, как она вся залилась краской. Дело в том, что леди Сомерсби категорически настаивала в свое время именно на белом платье и, не в силах спорить, Рейн уступила ей.
Видимо, и на сей раз придется сделать так, как хотел в первую очередь отец: он настаивал на торжественной церемонии венчания.
Дни, предшествующие этому событию, были сущим кошмаром. Вопреки совету Ника: "Ничего никому не объясняй, ни перед кем не извиняйся" – Рейн созвонилась со всеми, кто был приглашен на помолвку с Кевином, и объяснила, что та не состоится, и вернула все полученные подарки на свое имя и Кевина.
Она также послала открытку Кевину и его матери с просьбой простить ее и заверениями в том, что всю постыдную вину за происшедшее она берет на себя. К этому она приложила чек на значительную сумму – на покрытие расходов, связанных с предварительными заказами.
В ответ леди Сомерсби написала, что поведение Рейн "аморально" : за спиной Кевина она "играла в любовные игры со своим кузеном"! "Моему сыну просто повезло, – заключила леди Сомерсби, – он избежал катастрофы". Под "катастрофой" подразумевалась свадьба.
Припоминая, как она вела себя в машине Ника, Рейн не могла не признать справедливость этих упреков. Тот же, прочитав письмо, кисло сморщился, пробурчал какое-то ругательство и предал послание огню.
С того ужасного воскресенья, когда произошло объяснение с Кевином, Рейн мало виделась с Ником, Казалось, он намеренно избегал ее. Они съездили в город за обручальным кольцом с изумрудом, вместе посетили викария. Во время этих встреч он относился с ней к каким-то отстраненным почтением, редко дотрагивался до нее и никогда не целовал. Только в присутствии Ральфа Ник выказывал ей знаки внимания.
Мужчины часто засиживались допоздна, играя в шахматы. Отец Рейн иногда упрекал своего будущего зятя за то, что тот слишком много времени проводит в офисе, но Ник всегда находил оправдательный ответ: "Надо держать руку на пульсе, тем более что впереди у нас медовый месяц, когда я вряд ли смогу уделять делу достаточно внимания…"
Рейн категорически противилась свадебному путешествию, однако Ник и на этот раз отреагировал достаточно убедительно.
– Ты что, хочешь, чтобы твой отец заподозрил что-то неладное?..
– Нет, конечно, не хочу, – произнесла она и закусила губу.
– Тогда что предпочтешь? Францию? Италию? Швейцарию, наконец?
Она пожала плечами:
– Почему бы тебе самому не решить?
– Мне хотелось бы учесть твое пожелание…
– Поверь, мне совершенно все равно, лишь бы не Париж. – (Потому что в Париж она собиралась отправиться с Кевином.) Может, Барбадос? Или Сейшельские острова? ' Повторяю, мне все равно.
В этот момент в комнату вошел отец и, видимо уловив напряженность, вкрадчиво спросил:
– Я не помешал вашему разговору?
– Совсем нет. – Теплой ладонью Ник дотронулся до затылка Рейн, и его пальцы скользнули по нему легким, массирующим движением. – Я как раз пытаюсь выяснить у будущей жены, где бы она хотела провести медовый месяц.
Силясь не задрожать от его прикосновений, она деланно улыбнулась:
– А почему бы тебе не удивить меня?
Шаловливые искорки блеснули в глазах Ника, и он весело произнес:
– Я готов предложить нечто оригинальное! Все рассмеялись и перевели разговор на другую тему – о самочувствии Ральфа. Он в последнее время выглядел помолодевшим, его лицо так и светилось счастьем. Результаты последнего обследования показали, что давление у Ральфа стабилизировалось и проблемы с сердцем не стояли теперь так остро, как раньше. Да к тому же и семейный доктор не без удовольствия отметил, что его пациент находится сейчас в гораздо лучшей, чем прежде, форме. Рейн, безусловно, все это радовало.
Итак, щекотливый вопрос о медовом месяце был снова обойден, и она надеялась, что Ник вообще передумает куда бы то ни было ехать. Наутро он опять ничего не сказал по этому вопросу, и Рейн вздохнула с облегчением: по-видимому, ее будущий муж отказался от поездки. День, на который была назначена свадьба, выдался ясным, солнечным, с утра чувствовался легкий холодок, но потом стало по-летнему тепло.
Сразу после завтрака прибыла Марго Флемминг. Девушка принесла с собой коробку, в которой находился свадебный наряд невесты. Весь вид Марго: раскрасневшееся лицо, широко распахнутые глаза, разметавшиеся волосы – выказывал нетерпение.
– Ну, закончили завтракать?
Да я, в общем-то, и не очень голодна, сказала Рейн – последние дни она совершенно лишилась аппетита.
– Тогда не будем терять время, начнем наряжаться. – (Надо отметить, что Марго приняла самое непосредственное участие в покупке свадебного наряда Рейн, она сопровождала ее в поездке по магазинам.) – Сегодня и для меня счастливый день, я ужасно рада, что все так обернулось, – тараторила Марго. – Ник очень привлекательный, он образец настоящего мужчины… И такой сексапильный… – певуче добавила подруга. Заметив, что Рейн покраснела, Марго продолжила: – Я никогда не могла понять, что такого ты нашла в Кевине. Хорош собой? Ну, это на любителя… Да и в остальном… Одна его матушка чего стоит! Так что ты еще должна благодарить Всевышнего…
– Да, затея была не из лучших…
– Я думаю, ты увлеклась Кевином просто от безысходности. – И Марго уточнила: – Ник ведь не выходил из твоей головы, правда? Когда ты в прошлом году вернулась из Штатов, я могла поклясться чем угодно, что с тобой произошло что-то судьбоносное, хотя на этот счет ты не очень-то и распространялась…
Рейн позволила Марго делиться своими умозаключениями и дальше – сама она в основном молчала. Бледная и отрешенная стояла она посреди своей спальни, а Марго хлопотала вокруг нее, не умолкая ни на минуту. И вот уже на ней свадебное платье, на голове – простенький веночек, фата. Украшений никаких, кроме колечка с изумрудом, которое она по совету Марго, надела на палец правой руки.
В это время послышался звук мотора автомобиля, и Марго стремглав бросилась к окну.
– Наилучший из мужчин и его шафер уже уезжают, – доложила она. – Тебе не следует смотреть. Плохая примета – видеть своего суженого до того, как войдешь под своды церкви… Ой, до чего же хорош! Насколько мне известно, мистер Андерсон припожаловал к нам из Бостона? Его жена приехала с ним?
– Нет. Я не думаю, что он женат, – ответила Рейн, будто очнувшись от забытья.
Глаза Марго загорелись любопытством.
– А долго он здесь собирается пробыть?
На Финна Андерсона нельзя было не обратить внимание. Темноволосый, с карими глазами и правильными чертами лица. Весьма учтивый в общении. Он приехал вчера вечером. Его рукопожатие было теплым, и хотя они с Рейн виделись впервые, его улыбка показалась ей очень знакомой. Да, такой человек не может не вызывать к себе симпатию…
– Кажется, он улетает обратно в Штаты завтра в полдень.
Марго глубоко вздохнула.
– Жаль. Не считая твоего Ника, это один из самых интересных мужчин, которых я вообще когда-либо видела. Ну да ладно… – Марго сунула в руку Рейн маленький букетик из роз и произнесла: – Пойду и я прихорашиваться. Не забудь опустить вуаль, – бросила она уже в дверях.
Когда подруга ушла, Рейн пристально посмотрела на свое отражение в зеркале – перед ней была испуганная незнакомка с очень бледным лицом.
Венчание… Здесь, и совсем скоро.
Послышался стук в дверь. Вошел Ральф, облаченный в светло-серый костюм с белой гвоздикой в петлице.
Взяв дочь за руки, он посмотрел на нее как-то загадочно и с чувством произнес:
– Благословляю тебя… Ты сегодня так похожа на свою мать и столь же прекрасна!
Рейн слышала эти слова будто сквозь туман.
– Что? – еле слышно вымолвила она, а потом торопливо произнесла: – Извини, отец, я задумалась… И вообще я очень нервничаю…
– Как бы ты ни нервничала, но пора уже ехать. – Он вдруг посерьезнел и спросил: – А может, все отменим? Пока не поздно… – (О чем это он? Она отрицательно мотнула головой.) – Ты любишь Ника, да?
Рейн утвердительно кивнула.
– Да, я люблю его. И не переставала любить…
Наконец она хоть в чем-то искренна перед собой! Хотя произнести это оказалось не просто…
– Благодарю Господа! – выдохнул Ральф и твердо добавил: – А коли так, то все сладится!..
Рейн, потянувшись к отцу, поцеловала его в щеку, затем опустила тонкую вуаль и сказала:
– Надеюсь, что сладится. И мне приятно сознавать, что я похожа на маму…
В церкви было много цветов и торжественной музыки. Приглашенные на церемонию гости пришли в самых лучших своих нарядах.
Рейн, как только вошла, сразу же заметила своего жениха. Ник был обворожительно красив в элегантном костюме темно-серого цвета с белой гвоздикой в петлице. Он тоже увидел их с Ральфом и направился к ним. Подойдя, легонько привлек Рейн к себе. Его лицо сияло.
Когда началась церемония венчания, в церкви воцарилась тишина. Священнослужитель торжественно провозгласил начальные фразы брачного обета и строгим голосом произнес, обращаясь к Нику:
– Хочешь ли ты взять в жены эту женщину на законном основании?..
Будто во сне, Рейн услышала, как Ник произнес твердым голосом: – Да.
– Хочешь ли ты взять в мужья?..
У меня нет иного выбора… Мне нужно пройти через это ради отца, хотела она сказать. Но вместо этого подняла голову и четко выговорила:
– Да!
Если бы все сложилось по-другому!.. Если бы Ник проявил к ней больше участия… Ей, возможно, было бы веселее в этот свадебный день…
Надев на ее палец кольцо, он откинул вуаль и поцеловал Рейн.
Потом они вышли на яркое солнце, и откуда ни возьмись возник фотограф и стал запечатлевать свадебную процессию, которая медленно двигалась к кортежу машин.
Дальше все разворачивалось просто стремительно: пять минут – и вереница авто уже ехала вверх по брусчатке мимо здания городской ратуши в сторону старинной харчевни под названием "Летящий скакун".
Чета новобрачных и приглашенные проследовали в небольшой банкетный зал. Их взору предстало тесное помещение с перекрытием на потолке из почерневших от времени балок. На полу лежал ярко-алый ковер, на который лился свет сквозь стрельчатые витражные окна. Столы были накрыты, шампанское охлаждалось.