Глава 6
Не успела слава о победе Александра разлететься по миру, как пришла новая беда на Русь: немецкие рыцари из Ревеля во главе с ливонским вице – магистром Андреасом фон Вельвеном взяли Изборск, а через некоторое время и Псков.
Сначала Новгородцы были счастливы и пели князю дифирамбы. Но буквально по прошествии одного-двух дней в их вечно неспокойные души упали губительные зёрна сомнения и страха. Новгород, по сути своей, был почти что городом-республикой, так как обычно у них решающую роль играло вече, тоесть всеобщее мнение, которое было выше воли князя. Однако Александр большинство решений принимал сам, так и тогда, когда считал нужным. Это их настораживало, а так же то, что князь удачлив, властен, решителен и силён духом. Мало ли, какие амбиции у такого перспективного? Авось, ещё царём стать вздумается!
Больше всего на свете новгородцы боялись потерять свою независимость, потому и не понимали, глупые, что всё их нынешнее благосостояние и спокойствие зависимы от Александра.
А князь, то и дело ловя на себе чьи-то неприязненные взгляды, не мог понять: что им не нравится? Он победил, защитил и город, и важнейшие торговые пути. Откуда тогда эта всеобщая неприязнь и подозрительность?
Немцы подбирались всё ближе к Новгороду, поэтому Александр вёл упорную войну с боярами. На поход-то они согласились, вот только раскошеливаться не спешили.
Ворча, что нет у них денег, они давили на то, что князю будто бы большей власти захотелось, тем самым распаляя народ.
Это всё переходило в озлобление, даже в ярость. Абсолютно необоснованную и незаслуженную.
* * *
Только что отзвучал вечевой колокол. На площади шумел, кричал, ругался народ, решая, как поступить.
Александр стоял посреди комнаты, вертя в руках меч. Он не мог поверить в то, что всё это происходит на самом деле…
Толпа хлынула к его терему.
– Выходи, князь, – Сказал, чуть приоткрыв дверь, Яшка, – народ принял решение.
Вложив меч в ножны, Александр вышел к новгородцам, столпившимся у его терема. Всё в нем клокотало от ярости и какой-то неясной, глухой боли.
Завидев его, народ на секунду поутих, замерев. Он стоял, гордый, невозмутимый, властный, как всегда. Но внутри разразилась буря.
– Изгоняем тебя! – Как приговор, прокричал какой-то смельчак, – Не нужен ты нам больше, князь!
Его подхватил хор тысячи голосов, полных презрения, почти ненависти. Люди думали, что поступают правильно – этот княжич своеволен и умён. Когда-нибудь ему обязательно придёт в голову забрать всю власть себе, лишив их независимости. А Александр чувствовал себя так, будто его честь, всю его любовь к этому городу, к этим людям, всё то, что он сделал для них, облили помоями. Мерзко, грязно, до боли обидно.
Вот так плата за всё хорошее…
Он лишь поднял руку, а голоса уже покорно затихли. Воцарилось молчание. Люди с удивлением увидели на его лице умелую маску отстранённого равнодушия. И лишь в глазах пропастью зияла давящая горечь…
– Хорошо, это ваше решение, – негромко, но очень чётко проговорил князь, – я оставлю этот город. Но знайте – с того момента, как я покину его, мне будет уже всё равно на ваши судьбы.
Сказав это, он ушёл обратно в терем, оставив их всё в таком же застывшем молчанье.
Несколько минут спустя, люди, уже будучи окончательно и бесповоротно уверенны в том, что им лишь мешает защита и опека князя, разошлись.
В тот же день, наскоро собравшись, Александр вместе с женой покинул город.
Папа Римский и все враги Руси торжествовали – уход столь сильного лидера мог стать прекрасным поводом для завоевания богатого Новгорода.
Ведь его жители, по сути – мощная сила, но лишь в том случае, когда их направляет и контролирует кто-то, кто способен это выдержать, а таковым был только Александр.
В противном случае новгородцы не смогли бы действовать сообща, всё время ведя лишь бессмысленные ссоры, этим самым убивая драгоценное время. И даже если бы кто иной, кроме Александра, попытался бы направить их, у него наверняка не хватило бы ни сил, ни ума, ни упорства. Ведь иначе новгородцы бы не жалели так сильно о содеянном…
* * *
Слепящая глаза своей яркостью зелень, лучи рассвета, поле, посреди которого – небольшая хиленькая охотничья изба, – князь решил на пару дней покинуть Владимир, где в это время княжил его отец, и немного поохотиться.
Чуть поодаль раскинулся огромно-величественный лес. Из него верхом ехал Александр, неся добычу с охоты.
Невесёлые вести приносили Ярославу Всеволодовичу и его сыну – некоторые князья и знать, покорившись псам-рыцарям, заранее щедро отписывали им огромные территории. Те, в свою очередь, безжалостно грабили и сжигали селенья в окрестностях Изборска, Пскова, Тесова, Копорья, Сабеля. Люди, покидая свои жилища, стекались в Новгород, которому тоже грозила подобная участь.
Не многие осознавали, какую страшную напасть несут рыцари с собой. Многолетние, очень выгодные обеим сторонам торговые отношения с немцами почему-то вселяли в людей бесстрашие, похожее больше на неверие или безразличие.
Русь зажата меж двух огней, а им хоть бы что, пока их убивать не начнут!
Думая об этом, князь лишь тихо скрипел зубами от бессилия как-либо изменить это.
И, как бы ни был он обижен, больше всего боялся он за своё родное княжество, оставшееся без настоящего хозяина. Оно наверняка станет следующей целью…
В это время там княжил брат Александра, Андрей.
Княжич искренне надеялся, что в это тяжёлое время брат сможет повести за собой армию и победить.
Уже подъехав к крохотной избе, Александр уже собирался слезть с коня, как вдруг заметил на горизонте несколько всадников.
Мало людей заезжало сюда. Неужели по его душу? Случилось чего?
Между тем всадники быстро приближались. Вскоре князь уже мог разглядеть их лица.
Вместе с крохотным отрядом, к нему приближался сам архиепископ Спиридон.
Подъехав, всадники резво спешились, приближаясь к Александру. Все бледные, со встревоженно-виноватыми лицами. Седовласый представительный мужчина с добрыми голубыми глазами, тоесть сам Спиридон, шёл чуть впереди.
– С чем пожаловали? – Уже заведомо догадываясь об ответе, спросил князь, хмуро оглядывая их.
Немного помолчав, архиепископ объяснил:
– Множество несчастий обрушились на нас, князь, – тихо начал он, сжав в тонкую линию сухие и потрескавшиеся, как пергамент, губы, и тяжело вздохнув, – Псы рыцари не дают покоя люду. Того и гляди на нас нагрянут… Брат ваш, Андрей, конечно, человек хороший, но… он не полководец. Новгородцы уже осознали, какую ошибку совершили, изгнав вас. И просят прошения. Просят вернуться. Все мы вас просим об этом…
Взгляд князя походил на море во время шторма. Противоречивые чувства раздирали сердце.
– Сказанные однажды слова не забирают обратно, сославшись лишь на "Мы осознали", – хмуро ответил он, – они могли подумать об этом раньше. Уверен, и среди новгородцев найдётся полководец.
Сказав это, он развернулся, хотел уйти, пытаясь внушить себе, твердя про себя, как заклятие, сказанные не так давно слова: "мне всё равно на их судьбы".
Но ведь это не так…
– Князь, – неуверенно обратился к нему один из дружинников, выступив вперёд, – нам не обойтись без вас. Мы совершили ошибку, это так. Но неужели же вы будете вспоминать обиды в тот миг, когда вашему княжеству грозит опасность?
"Вот же, знают, на что давить" – задумавшись, усмехнулся про себя Александр.
А дружинник "добил":
– Весь город умоляет вас простить нашу глупость. Вернитесь, к нам, пожалуйста, князь!
С этими словами дружинник опустился на одно колено, склонив голову. Его примеру последовали и все остальные, помимо архиепископа.
Да, Александр не мог вот так сразу простить их. Слишком велики пренебрежение, оскорбление, но…
"Прав дружинник. Не место и не время думать об обидах", – Подумал Александр, согласно кивнув.
Александра, сидящая у окна, слышала разговор. "По-другому и быть не могло", – подумала девушка, улыбнувшись. Всё-таки у неё неповторимый муж.
Но горечь вновь затопила душу – он опять уйдёт на войну… мир снова станет серым, превращаясь лишь в бесконечную череду дней тягостного, волнительного, пугающего ожидания…
А ведь она уже почти привыкла к размеренным, радостным совместным дням жизни обычных, не обременённых властью или богатством людей. Это незабываемые, солнечные дни…
Но и им пришёл конец. Чёрные и белые полосы постоянно сменяют друг друга на протяжении всего нашего жизненного пути. Ну что ж, ежели сейчас пришло время для чёрной полосы, нужно лишь немного потерпеть, зная, что совсем скоро её непременно сменит белая.
Глава 7
Приехав в Новгород, Александр сразу сказал: хотите безопасности – раскошеливайтесь. Нужна боеспособная дружина и хорошее вооружение.
Вновь почувствовав его тяжёлую руку, бояре, ворча и тяжко вздыхая, собирали требуемое. Молча исполняли приказы князя – многие поняли, что от рыцарей добра им не ждать.
Набрав дружину из лучших воинов, князь повёл их в поход. О его планах знали лишь самые близкие и самые преданные. Им, кстати, он доверил важнейшее дело – разведку, и не ошибся с выбором. Тайными тропами те обошли дозор врага, и вышли к Водьской крепости, а завладев ею, взяли Копорье. Предателей, посмевших переметнуться к врагу, Александр безо всякой жалости казнил, а захваченных немцев частью оставил в заложниках, частью… отпустил.
На этот раз князь получил помощь от отца, и, уже с новыми силами, продолжал наступление. Молниеносно преодолев большое расстояние, дружина Александра ворвалась в охваченный противником Псков, где немцы бесчинствовали, разоряли, грабили. Любимый эффект неожиданности не подвёл и на этот раз (а немцев ничему не научил пример предшественников!). Рыцари, находясь в состоянии шока, даже не сопротивлялись.
Однако князь не спешил ликовать. Он понимал, что для того, чтобы отбить у европейцев охоту нападать на Русь, нужно победить немцев в большом сражении. Причём не просто победить, а разбить наголову.
Александр, выяснив расположение противника, привёл дружину на западный берег Чудского озера.
Тут же случилось несчастье: один отряд нарвался на дозор противника и потерпел поражение. Однако несколько выживших среди них всё же осталось, и те выяснили точную численность всего войска противника.
Как оказалось, численностью крестоносцы уступали дружине Александра, но, закованные в тяжёлую броню и очень хорошо вооружённые, они представляли собой мощную силу.
– Что будем делать, князь? – Как-то немного уныло поинтересовался Гаврила Алексич.
Выслушав доклад разведчиков, Александр пытался зацепиться за что-то, однако это "что-то" упорно от него ускользало.
Примерно прикидывая возможный ход сражения, княжич зорко осматривал окрестности в поисках чего-нибудь полезного.
А вокруг – весна… постепенно оттаивающий снег готовил мир к новой жизни. Сзади, недалече, располагается широкое озеро, Чудское, поверхность которого, всё ещё покрытая лёгкой корочкой льда, отливала всеми цветами радуги.
Да! Вот оно, подходящее решение!
Заметив, как загорелись глаза князя, воевода понял – план сражения готов.
…С двух сторон друг на друга яростно надвигались две огромные, тёмные грозовые тучи – то русичи супротив врагов. Они грозили снести друг друга, да и всё вокруг.
Холодный ветер нещадно бил по лицу, но обе стороны не замечали ничего, несясь друг на друга. Одни – с безжалостностью грабителей, перед глазами которых маячили богатства Великого Новгорода да и других русских городов, – другие – с яростью осаждаемых.
Князь забрался на огромный валун, чтобы внимательно наблюдать за ходом сражения. И понеслось…
Поле превратилось в кровавое месиво, где дрались, едва отличая своего от чужого. Красная пелена перед глазами изгоняла из сердца страх, делая меч, простую железяку – единственным спасителем. Здесь человеческая жизнь становится чем-то ничтожным, незначительным, в сравнении с самой целью, с предполагаемым итогом. Здесь те, кого ты ни разу в жизни не видел, чьих имён ты не знаешь, становятся твоими злейшими врагами, и у тебя лишь одно слово в голове – "Убить!". Здесь, в сражении, вырывается наружу вся глубина человеческой порочности.
Ужасная картина, словно земля вмиг обернулась преисподней.
Уже долгое время шло сражение. Немцы, закованные в свою броню, становились почти неуязвимы. А ряды русских, редели, редели…
Отбиваясь с отчаянностью обречённых, дружина Александра начала медленно отступать, сначала пятясь, потом почти бегом.
Крестоносцы, почуяв лёгкую добычу, теснили их всё дальше, и… угодили в "капкан".
Русские загнали рыцарей на тонкий лёд Чудского озера. Сами-то русские налегке, а вот рыцари, у которых даже лошади представляли собой огромную тяжесть, начали падать в ледяные объятия.
Дружина Александра окружила их со всех сторон, не давая выползти на берег. Охотники и жертвы поменялись ролями…
Немногие, лишь около пятидесяти человек всё же выползли на берег и сдались на милость победителям. Остальные погибли в этом жестоком сражении…
При взгляде на утопающих и их последние попытки спастись, сердце Александра на мгновение кольнула жалость.
Ну что ж, как говориться, не рой другому яму – сам в неё попадёшь. Захотели немцы богатых земель русских себе во владение, а народ – в рабы, принесли нам с собой горе, вот и получили сполна. И, каким бы несправедливым и жестоким ни казался бы человеку мир, Добро, рано или поздно возвратится к тебе Добром, а Зло – лишь злом к тебе и вернётся, и об этом желательно помнить всегда.
* * *
Полное поражение, нанесённое врагу русскими в том сражении, уже тогда, в 1242 году стало притчей у всех на устах. Все восхищались умом, силой и отвагой князя и его дружины.
Во Пскове, спасённом Александром от захватчиков, князь упорядочил судопроизводство, дал городу грамоту, которая порадовала ремесленников и купцов. Наладив там дела, князь наконец-то отправился домой…
После разведок, битв, крови, жестокости, тепло и уют родного дома представляется раем, не иначе. Уставшие лица дружинников светились надеждой побыстрее добраться туда, где шумит на вече да на базарах народ, где ждёт в уютном деревянном гнёздышке жена, всё время хлопоча по хозяйству, где слышен беспрестанный серебристый смех маленьких, забавно-чумазых детишек, где всё так до боли знакомо… душа рвалась к своей маленькой родине, которая сейчас казалась милее, прекраснее, чем когда либо. А когда замотанный в боях человек хочет вернуться домой, только смерть может его остановить.
Но, так как умирать больше никто не собирался, войско-таки добралось до Новгорода, а уж там князь их распустил.
С негромким радостным возгласом, похожим на тихий полустон-полувздох, княгиня выбежала к мужу. Обняла его крепко-крепко, боясь, что он вновь растает, как дым, исчезнет куда-то, оставляя ей лишь постоянный страх за него и робкую надежду. Все бессонные ночи печатью неизмеримой усталости легли на прекрасные черты её лица, все непролитые слёзы огромной, давящей болью застыли в синих омутах её бездонных глаз. Душа пела, вдруг воспарив куда-то ввысь, ликуя, торжествуя, смеясь.
А князь будто бы медленно возвращался к жизни из какого-то оцепенения, которое сковало сердце в ледяные оковы. Он снова мог чувствовать эти неповторимые эмоции – радость, страсть, щемящую нежность, которые тогда, перед боем, были лишь чем-то полузабытым, недоступно-запретным – мечтой. А сейчас, когда всё это снова стало той реальностью, которая похожа на сказку, где ничего не было лучше в целом мире, чем тонкий аромат её волос, чем эта радостная, нежная улыбка и счастливые, такие любимые синие глаза, которые буквально лучились светом, не хватало слов выразить всё это. Рядом с ней – покой и радость, которых так жаждало изнурённое постоянными войнами сердце Александра. Рядом с ней – настоящее счастье – величайший дар Бога, который так хрупок, неповторим, и от того он ещё ценнее. Близкие, искренне любящие люди – лучшее лекарство для любого человека, и никакая власть, никакое богатство, которых все так жаждут, никогда не заменят их, они не стоят ни единой их слезинки, ни единой секунды счастья, проведённой рядом с ними.
Сейчас, бережно обнимая ту, которая стала частичкой его сердца и души, князь понял это очень отчётливо. Наверное, у каждого наступает в жизни такой момент, когда ты понимаешь, что всё то, что казалось тебе раньше таким непомерно значимым – ничто, по сравнению с искренней Верой в Бога, с настоящей, взаимной Любовью, со счастьем большой и крепкой семьи.
Глава 8
Но так и не дали князю окунуться в мирные заботы. По прошествии буквально нескольких месяцев с победы на Чудском озере, пришли вести об изощрённо-жестоких набегах на Русскую землю литовцев.
Они ещё в двенадцатом веке стали усиливаться, строить города, устраивать набеги на земли, принадлежащие Киевской державе. Вобщем-то, с этим должны были бы справиться князья, перед чьими землями стояла бы более непосредственная угроза. Но нет, они сидели, сложа руки, или грызясь между собой.
Поэтому Александр решил сам взяться за дело. Слишком уж жестоко бесчинствовали нападающие. А ведь вся Русь для него – единая родина, хотя и был Новгород ему милей всех остальных её городов.
А слухи ходили такие, что волосы дыбом вставали. ТАКОЕ не прощают! Даже бояре согласились с тем, что это надо пресечь, причём любыми средствами.
Однако сразу возникла извечная проблема: А где же взять эти самые средства? После большого похода денег на содержание большой дружины не осталось.
– Ничего не поделаешь, князь! – Сказал забавный кругленький боярин с донельзя серьёзным лицом.
– У нас есть шанс. Небольшая дружина – тоже сила, даже против вдвое превосходящего врага, – возразил князь, – если быть умнее и правильно рассчитывать каждый свой шаг.
Основную часть дружины он распустил, но какую-то часть оставил при себе. Но с такой численностью нападать на литовцев…
– Как? Это безумие!
– Что? Это невозможно!
– Что за глупости! – загалдели бояре, возмущаясь.
С какой-то стороны это и впрямь было неосторожно, но князь знал, что делает.
– Это дело решённое. Если не изгнать врага сразу, он, как чума, распространится повсюду, – безапелляционным тоном ответил Александр.
И, летом того же года, выступил в поход.
…Александр стоял на крыльце терема вместе с воеводой, Гаврилой Алексичем. Они о чём-то тихо разговаривали.
Последние лучи заходящего солнца заливали кровавым светом окрестности, делая прекрасный пейзаж каким-то зловещим.
– Ох уж неймётся этим литовцам! – Грузно вздохнул воевода.
– Такова, наверное, природа человека – до него трудно доходит поражение, – как-то невесело усмехнулся Александр.
– Что делать-то, князь? – Спросил воевода, – что, опять в поход?
Обоих эта мысль не особо прельщала. Они только-только начали привыкать к нормальной, спокойной жизни.
– Придётся. Только на этот раз надо проучить так, чтобы не совались больше! – Ответил князь.