Через две недели из прокуратуры Ганновера пришел ответ, в котором говорилось, что Цицер-Радтке уже получил строгое наказание в виде огромного штрафа по другому, ещё более серьезному, чем у нас, делу. Больше к этому вопросу мы не возвращались, очень надеясь на то, что жизнь сама отомстит за нас этому подонку. Уже после, переговорив со своими знакомыми, узнала, что этот урод, оказывается, "обул" больше половины нашего города, и мы вместе со всеми остальными лузерами не стали исключением. И что теперь делать? Что ж, придется возвращаться к плану "А", потому что "надежный" план "Б" был нами успешно провален!
Да, кстати, о сенаторах. Мы даже не сомневались, что эти люди уж точно небожители, но все оказалось намного прозаичнее. Сенатор от одной из стран бывшего Союза был бизнесменом и депутатом своего парламента. По информации из достоверных источников, владел солидным фондом, средства из которого вкладывал в новые полезные технологии, и даже не единожды приезжал в Европу, чтобы найти то, что ему интересно и необходимо.
Наши серьезные проекты должны были подойти идеально. Выгодное предложение, сделанное нами, бизнесмен-депутат-сенатор принял на "ура". Да, о’кей, с огромной радостью готов участвовать, но вот про инвестиции… молчок! Потом и вовсе начались странности. Каждая наша с ним скайповская связь проходила в атмосфере пьяного угара с той стороны. Деловые беседы велись на фоне выпивающих, и отнюдь не кефир, разномастных голосов.
– Вот б… что за сука звонит, как только собираешься сесть за стол! – гневно и пьяно возмущался нашей такой настойчивостью довольно пожилой голос, вероятно, одного из родственников сенатора.
– Да, падла, надоел уже, встретил бы, точно морду набил! – "пел" в унисон такой же нетрезвый собутыльник.
А один раз в разговор вмешалась в доску пьяная тетка, может, мама или жена сенатора, которая отправила Левку далеко и надолго. Так и гаркнула:
– Пошел ты на х…!
Причем на том конце, как я поняла, шла борьба за право первому высказаться в адрес собеседника. Депутат-сенатор периодически прерывал алкогольные излияния своих друзей или родственников, а потом делал вид, что ничего не произошло, причем и сам почти всегда неважно владел своим нетрезвым, шатающимся языком! На сцене – лицедей, за кулисами – чмо! А как красиво звучит – сенатор…
Прошло пару недель, и мы с Левушкой начали немного приходить в себя после случившейся финансовой катастрофы. Слезами горю не поможешь, а значит, надо активнее искать выход из сложившейся ситуации.
В любой неприятности, в абсолютной любой, всегда надо находить полезные и положительные моменты. Сильно прихватило живот, и ты целый день не вылезаешь из туалета – это, скорее, хорошо, чем плохо, потому что организм очищается от всякой ненужной дряни и будет работать, как надо. Появляются женские "неприятности" – зато наступают, правда, кратковременные, выходные от слишком настойчивых и нежелательных посягательств сильно озабоченного мужа. Опоздал на рейс – возможно, избежал гибели. Нет денег на еду? Это вообще не горе, а радость, потому что без особых проблем можно сбросить лишний вес! Ведь и дураку понятно, что худеть с пустым холодильником гораздо проще, чем с заполненным. Ограбили? Отлично! Не будешь разевать "варежку" и непонятно кому верить, поэтому срочно бери прямой курс на мудрую русскую поговорку: "Доверяй, но проверяй!"
В нашем нынешнем плане в связи со сложившейся ситуацией плюс был в том, что всё в наших руках и не будет больше никакой нужды унижаться перед всякого рода шушерой, уговаривать ее и просить, а вернее, выпрашивать милости. Ведь попросил – уже проиграл, а предложил – наверняка выиграл! Потихоньку я начала верить в реализацию плана "А", и эта вера, очевидно, стала притягивать в нашу жизнь положительную энергетику, необходимую для осуществления операции под кодовым названием "Конец африканскому беспределу".
Первыми выступили мои душевные подружки, совсем небезразличные к нашей судьбе советчицы.
– Может, нам обратиться в ФСБ? – нерешительно начала "тихоня", обсуждая насущную тему "с кем будем грабить и будем ли вообще".
– Ага! – съязвила "нахалка". – А почему сразу не в ФБР? Эти-то моментально на "бабки" подпишутся, а заодно еще какой-нибудь режим подломят!
– Да ты что, в своем уме?! Поплыла, что ли? – возмутилась оппонентка. – Ты куда Ольгу толкаешь? В жаркие объятия наших извечных врагов?! Ее же сразу лет на сто посадят за террор африканской мафии, а может, и вовсе расстреляют!
– И правильно сделают, что расстреляют! – припечатала "добрая душа", решающая все вопросы только с помощью радикальных мер. – За грабеж по закону военного времени – в расход!
– Что за бред?! – испугалась моя сторонница. – А мы где будем? Тогда и мы с ней вместе… того…
Молчание с той стороны затянулось, затем "сталинистка" снова появилась в эфире:
– Да, расстрел пока отменяется, но если эта дуреха сунется к мафии, то головы ей точно не сносить! На нашу жизнь покушается, зараза! А потому нам все же следует отговорить эту нездоровую на всю голову кочерыжку и попросить ее никуда не лезть со своими глупыми затеями! Пусть хоть совесть ей скажет!
Но им не повезло. Совесть моя умчалась неведомо куда, оставив в заместительницах лишь "Кривую березу". Зато как снег на голову свалился наш без вести пропавший друг.
Глава 21
Нежданный звонок от Степана Сергеевича раздался как гром среди ясного неба в четыре часа утра. Наверное, все неожиданное и страшное происходит именно в это время (стоит лишь вспомнить Великую Отечественную войну). По-хамски, не здороваясь, он резко сказал:
– Записывай, Ильдар Ахметович Юсифов, от Александра Алексеевича. Можешь сказать откровенно, что нужно. Обо мне даже и не упоминай!
Не успела я пискнуть "спасибо", как трубка отозвалась частыми гудками.
Да… как же тернист путь к богатству! Стало страшновато, куда я лезу, зачем? Сама же говорила: "Не буди лихо, пока оно тихо!" А если не получится, то в первую очередь снимут голову мне. Правильно говорят, от мафии не убежишь и не скроешься, и моя поимка – лишь вопрос времени. И что же так до смерти и буду гоняться за собственной жизнью?! Что делать? Этот вопрос не давал мне покоя.
Я уже хотела было отказаться от предстоящей операции, как вновь появились советчицы, резко поменявшие свое предыдущее пугливое мнение и взявшие прямой курс на насилие.
– Ты что же, дорогая, хочешь до конца жизни ходить со шваброй в обнимку, как тогда, много лет назад? Всю жизнь, до микроскопической пенсии?! Какой ужас!!!
– И денег на то, чтобы выглядеть молодо и красиво, одеваться модно и жить, как тебе хочется, не завися ни от кого, а особенно от этих ужасных детей, никогда не будет! – каждая из них старалась очень искусно разрисовать мой дальнейший жизненный путь только черными красками.
Тоже мне, малевичи нашлись!
– В этом случае и о мужиках думать нечего, и больше у тебя их не будет в принципе! Кому нужна морщинистая бабка в древних шмотках с пустым дырявым карманом и пенсией, которую и в микроскоп не разглядишь?!
Самое страшное, для нас, баб, кроме отсутствия денег, это неимение мужчины, а особенно любимого, но ведь того, кто нравится, двумя пенсионными копейками или вовсе пустым карманом не приманишь! Все, как крысы за Нильсом из сказки, идут на запах денег, что дамы, что джентльмены.
– И даже дочке своей, естественно, придешься не ко двору, потому что все дети хотят, чтобы их родители были богатыми и знаменитыми и чтобы им от счастья предков обломилось кое-что материальное!
Мне стало страшно: вот ведь как может закончиться моя безденежная и беспросветная жизнь! Я мысленно представила себя в синем рабочем халате уборщицы с грязной шваброй в руках или стоящей раком, драя заплеванный пол и грязные унитазы. Представила, что рядом со мной вместо прекрасного щеголеватого мачо будет постоянно тереться старый бомжеватый хрыч и, стоя у кассы в магазине, я буду униженно просить и умолять безжалостного продавца простить мне недостающие для покупки самого простого и незатейливого продукта копейки и слезы не просто навернулись на глаза, а побежали по щекам отчаянными ручейками. Потрясенная от проплывших в мыслях пугающих картин безрадостного недалекого будущего, я дрожащим, срывающимся голосом попыталась перед ними оправдаться:
– Не мне одной хочется суперроскошной жизни, но так уж, мои дорогие, складываются обстоятельства, что не у всех в зубах "серебряная ложка" торчит! Кому-то и швабру в руках держать надо!
– Боже мой!!! И кого мы только на свою голову воспитали?! Вообще никакого мужества! – обрушились они на меня. – Вроде и котелок варит, и план придумала отличный, а довести до логического конца не в силах из-за своей невероятной трусости! Что тут думать, пять минут страха – и вся последующая жизнь в шоколаде!
– Ну, что здесь скажешь, она же по гороскопу Кролик, нет, я бы даже сказала чрезмерно трусливый Кролик, который так всю жизнь и будет грызть свои локти в клетке долгов и проблем! Поэтому есть один выход – отнять у жуликов их аппетитную зеленую "капусту" – и баста, то есть, – многозначительно и авторитетно продолжила злая душевная экспертша, – экспроприация экспроприятелей! Нет… не верно… как это по-русски… а вот экспроприаторов, – с явным облегчением, исправившись, ввернула она в свою яркую речь воинственный лозунг "военного коммунизма", который придумал, наверное, один толковый еврей, философ, экономист, социалист, автор "Капитала" и многодетный отец Карл Маркс, а ввел в оборот выдающийся марксистский теоретик А.А. Богданов, – дело святое для любого бедного, жалкого и неимущего человека, хотя, как говорят в народе, бедность – не порок, нищета – порок!
То есть, проще говоря, с невероятной прямотой озвучили руководство к действию – грабь награбленное! Мне всегда был непонятен дурацкий вопрос, придуманный ушлыми американцами: "Если ты такой умный, где твои деньги?" Разве для того чтобы иметь много денег, надо быть умным? Нет, конечно! Надо быть, в первую очередь, ловким, там стибрить, там подсуетиться, там прогнуться, там облизать чью-нибудь задницу! Короче, надо делать деньги, нет… не зарабатывать, а именно делать, ну и, кроме всего прочего, иметь собачий нюх. Ведь многие из тех умных, которые своим трудом пытались их заработать, так и остались при своих нищих интересах и за чертой бедности. Карлу Марксу, например, всю жизнь материально помогал его лучший друг-фабрикант Фридрих Энгельс. Великий Ван Гог был на содержании у своего брата-галерейщика, и лишь одна картина была продана при его жизни, опять же братом, за четыреста франков, хотя сегодня его работы стоят миллионы. А наш знаменитый математик Григорий Перельман, заработавший миллионы долларов своим незаурядным умом? Разгуливает сегодня по славному городу Санкт-Петербургу, как последний бомж в рваной грязной одежде, просто сойдя с ума от своей гениальности, и, как никто другой, думаю, нуждается в психиатрической помощи, ведь когда мы говорим "гений" – то обязательно подразумеваем: шизофрения. И все разговоры в СМИ о том, что он уехал в Швецию, подписав контракт, – блеф. Говорю как очевидица, которая стояла рядом с ним на переходе в тот момент, когда он, по сообщениям СМИ, уже вовсю "работал по контракту" за рубежом!
Да вот хотя бы яркий пример одного шустрого, правда, ныне покойного олигарха-ученого, до своего невероятного взлета протиравшего штаны в занюханном нищем НИИ, но сумевшего очень ловко с помощью интриг и преступлений сделать, не заработать, а именно сделать, сколотить себе нехилое миллиардное состояние! Только вот ума ему не хватило вовремя остановиться, чего-то все пыжился и суетился, думал, наверное, что жизнь с деньгами будет длиться вечно… Ан нет, не вышло! Как бы хорош ни был взлет, это еще вовсе не гарантия мягкой посадки и вообще удачного приземления. Поэтому на многочисленных примерах мировая история показывает и доказывает, что ум и деньги в жизни, как правило, пересекаются не слишком часто.
Может, и мы с Левкой люди гениальные, хоть и несостоятельные, а стать очень богатыми нам светит только после смерти? Награда, так сказать, найдет героев где-то уже на пути в Царствие Небесное?! И это нам надо?! Меня такой расклад не устраивает, и, по-видимому, вследствие определенных обстоятельств придется все же свернуть с намеченного благочестивого маршрута на путь уголовного будущего. Рука потянулась к трубке телефона.
– Здравствуйте, моя фамилия Штерн, я от Александра Алексеевича, могу переговорить с Ильдаром Ахметовичем? – и хитро перешла на татарский, который знаю прекрасно.
Моя уловка удалась, и незнакомый мне господин Юсифов, подкупленный моим сладкоголосым татарским, назначил мне встречу… в Казани!
Давненько не бывала я в родных краях, хотя здесь проживает достаточное количество родственников. С этим чудесным городом меня связывают особые, нежные и, я бы даже сказала, "интимные", в смысле близкие, отношения. Тут остался огромный кусок моей совсем еще юной жизни, в основном прекрасной и беззаботной, но не без негативных и неприятных вкраплений перестроечных времен. Казани есть, чем гордиться! И своей историей, и достопримечательностями, и, конечно же, знаменитым на всю Россию драматическим театром, спектакли которого вошли в золотой фонд театрального искусства. "Старик из Альдермаша", "Колыбельная" и многие другие постановки заставляют нас и смеяться, и плакать, давая пищу для размышлений о собственном бытие.
Однажды в отпуске, сидя у тетки перед телевизором, мы смотрели спектакль о Великой Отечественной войне. Действие началось с совещания германского генералитета в ставке фюрера. Адольф выглядел потрясающе, как будто ожил и сошел со старых фотографий. Он гордо стоял у края огромного стола, на котором лежала карта Советского Союза, в окружении немецких генералов в мундирах и регалиях. Пока все помалкивали, все было прекрасно, но затем немецкое командование начало бурно совещаться, причем на… татарском языке! Нет слов описать, как смешно все это выглядело! А когда Гитлер встал в свою любимую позу, опершись на столешницу, и в задумчивости, сосредоточенно глядя вдаль, на чисто татарском произнес: "Если Аллах поможет, мы победим!", мы уже от смеха валялись под столом! Ну не всегда наш "великий и могучий" можно удачно заменить на другой национальный язык, способный сохранить все нюансы речи. В общем, где Аллах, а где Гитлер?!
В середине девяностых меня посылали в Казань для разборок с несознательными бандитскими группировками, поскольку я имела счастье быть родом отсюда. К примеру, одной коммерческой команде с криминальным оттенком в Питере отгрузили продукты, за которые расплачиваться "господа-товарищи", похоже, и не собирались, поэтому меня и отправили в стан врага для выяснения коммерческих отношений, надеясь на то, что мне удастся разбудить их совесть и уговорить выполнить свои обязательства по оплате полученного товара. Я, как нормальный человек, ненавижу разборки, более того, безумно их боюсь, учитывая тот момент, что заканчиваются они, как правило, в лучшем случае в больнице, а в худшем – на кладбище. Однако делать нечего, задание есть задание.
Вся из себя я приехала в офис бандитов-должников. Меня приняла бухгалтерша структуры, которая, едва узрев посланца города революции на горизонте, сразу же начала стонать, что товар не продается и денег нет. На что я, замирая от страха, но все же стараясь держать себя в руках, как можно безразличнее сказала:
– Хорошо, если ничего не идет, я забираю товар. Уже договорилась с другой фирмой, которая его и продаст. Машина придет завтра в 11:00. Будьте готовы.
Никакой фирмы, конечно, не было и в помине. Я просто не имела времени для того, чтобы договориться с другими, но всегда была ужасной врушкой и фантазеркой. По нескольку дней, например, прогуливала школу, вешая маме на уши "развесистую лапшу" о том, что якобы в учебном заведении прорвало трубу и нас отпустили на эти дни домой, в общем, люто ненавидя общеобразовательную школу. Но все тайное всегда становится явным. Мой обман раскрылся просто. Ко мне приплелись неравнодушные одноклассницы, обеспокоенные моим длительным отсутствием, чтобы узнать, что же со мной случилось. На мое несчастье, дверь им открыла мама… Нет, меня не били, но устроили бойкот, что было намного хуже, чем парочка справедливых оплеух, полученных из маминых легких рук.
Криминальная бухгалтерша задумалась, потом устало сказала:
– Ладно, приходите завтра, мы решим, что делать.
А завтра меня вполне могли и замочить, чтобы не расплачиваться, но, видимо, связываться с питерцами не рискнули и… вернули деньги за проданный товар. Как сейчас помню, получив на руки наличные, страшно сказать, одиннадцать миллионов недевальвированных рублей, я одна, без охраны, спокойно сложила их в хозяйственную сумку и вывезла из Казани в Питер. Да… воспоминания, от которых порой бросает в дрожь!
Верные люди Ильдара Ахметовича ждали меня в аэропорту. Казанская братва разъезжала теперь на крутых тачках. У этих был шикарный "Хаммер", больше похожий на танк. Меня привезли в очень приличную гостиницу, предупредив, что встреча состоится на следующий день. Долгая ночь прошла без сна. Я, как актриса, заучивающая роль, репетировала свой "выход" на тропу большой войны. Мое предложение следовало преподнести так, чтобы у них не возникло "соблазна" отказаться. А может, этот дядя только передаточное звено? Кто знает, но так или иначе надо же с чего-то начинать!
Ильдар Ахметович оказался приятным человеком лет шестидесяти пяти. Его реакция на упоминание в разговоре имени моего братишки Рафаэльки была неожиданной и странной. Он внимательно посмотрел на меня и спросил, переходя на доверительное "ты":
– Ты меня не помнишь?
Я с недоумением покачала головой. Да я в первый раз его вижу! Ахметович, между тем, продолжал:
– Олечка, тебе было года три и ты не хотела уходить с деревянной горки у нас во дворе, ну… помнишь?
И… я вспомнила. Да, действительно, этот эпизод мне хорошо запомнился. Рафка взял меня тогда с собой к другу. Пока пацаны общались, я в компании разнокалиберной детворы лихо осваивала ту самую деревянную горку, соблазнительно стоящую в глубине двора. Мне так понравилось скатываться с нее на попе, что, когда наступило время уходить, я начала капризничать и упрямиться. И тогда друг Рафаэльки, как теперь оказалось, это был Ильдар, просто взял меня, как портфель, под мышку, донес до нашего дома и вручил домашним. Этот день мне запомнился не только горкой, но и хорошей трепкой, которую задала разъяренная мама, увидев мои, почти протертые до дыр, все в занозах, рейтузики.
Раньше все дети: и мальчики, и девочки – носили такие коротенькие с начесом штанишки и чулочки с лифчиком, потому что колготок в те далекие времена у нас не было. Лифчик представлял из себя жилетку, к которой пришивали резинки с застежками, а к застежкам прикрепляли самые простые хлопчатобумажные чулочки. Иногда чулочные изделия поддерживались просто широкими резинками, которые надевались прямо на ножки, чтобы предмет туалета не покидал своих маленьких хозяев. Так или иначе, это было крайне неудобно для малышей, но колготок тогда ещё не придумали.
Мы обнялись с Ильдаром, как старые, добрые друзья, и он сказал:
– Расскажи мне всё откровенно, а я постараюсь помочь, ты же сестренка моего лучшего друга!
И я рассказала все от начала и до конца. Как мы шарашимся по миру в поисках инвестиций под проекты и как нам фатально не везет. Когда мое повествование дошло до Радтке, у Ильдара совсем пропало настроение.