- Фантазия о том, что тебя будут шлепать двое мужчин, заинтересовала меня, - сказал Энтони, - но ты так и не раскрыла подробностей. И я подумал, что мы могли бы использовать Сюзен в качестве модели.
Композитор забрал у удивленной Сюзен чашку, взял ее за руку и подвел к одному из двух коней.
- Что ты сейчас собираешься делать? - спросила Сюзен, пока ее усаживали верхом на коня.
- Я подумал, что лучше всего, если Хоуп будет руководить Слоуном и мною, пока мы учиним над тобой телесное наказание, - пояснил Энтони своей любовнице, легко прильнув к ее губам. - Видишь ли, в таком случае Слоун и я будем точно знать, как далеко можно заходить, когда подойдет ее очередь.
- Отлично! - одобрила Хоуп, восхищаясь своей коллегой, одетой в дымчатое платье из голубого бархата как у принцессы, пуговицы которого расстегивались спереди. Воротник, рукава и низ были отделаны кремовыми оборками из жесткого батиста. Когда ей задрали юбку, обрамление трусиков и нижней юбки на фоне светло-розовой кожи вызывали в памяти оттенки и тона эпохи Возрождения.
- Моя заместительница настоящая прелесть, и я не сомневаюсь, что она заслуживает того, чтобы ее хорошенько отшлепали ремнем и тростью! - заявила Хоуп. Слоун открыл сундук для игрушек и отобрал из него кое-что.
Зная, что скоро с ней сделают то же самое, что она велит сделать с Сюзен, Хоуп была осторожна в своих наставлениях. Ей больше всего хотелось, чтобы божественную попочку Сюзен наказал один мужчина, пока другой крепко держал ее, щипал за мочки ушей, расстегнул платье, обнажил и крепко тискал грудь с вишневыми сосками, ласкал шею, запустил руку в длинные, светлые волосы и часто раздвигал ей ягодицы, дабы второй мужчина имел доступ к крохотному анусу и росистому влагалищу. Хоуп только и думала об этих местах и умоляла Энтони и Слоуна по-очереди пройтись по ним легким, маленьким кнутиком. Сюзен выносила все эти знаки внимания с покорностью, свойственной всем смиренным существам, с которыми хорошо обращаются. Сюзен получила оргазм после пятидесяти или шестидесяти крепких ударов стека по ягодицам, пока ее крепко прижимали к коню. Потом наступила очередь наказывать Хоуп, а Сюзен могла наблюдать.
Дэвид курил, пил кофе, ставил оценки за сочинения и размышлял над первой любовной запиской в этом семестре, когда домой заявилась Хоуп под аккомпанемент молний и раскатов грома.
- Дорогой, знаешь, чем я занималась? - Хоуп присела к нему и все рассказала. Дэвид перестал проверять сочинения, но продолжал курить. Наконец он протянул руку и сказал:
- Давай. - Она растерялась на мгновение. - Давай же. - Он щелкнул пальцами. Прикованная к месту холодным взглядом прищуренных глаз, Хоуп вложила в его руку семьсот долларов. - И это все?
- Да.
- Ты позволяешь миллионеру платить себе так мало за столь многое? - Дэвид отодвинул стул, положил ее на колени и нанес двенадцать или тринадцать тяжелых ударов по плиссированной юбке. - Отныне я ожидаю, что ты будешь запрашивать гораздо больше, - наставлял он, ставя ее на ноги. Затем Дэвид засунул деньги в бумажник и вернулся к проверке сочинений. - А теперь, пожалуй, пора приготовить мне ужин, - приказал он, строго посмотрев на нее. Хоуп крепко обняла его и побежала выполнять это милое поручение.
Весенний дождь
Когда пробило четыре часа дня в первую пятницу апреля, Дэвид Лоуренс вышел из своего кабинета, держа в руке портфель. Задержавшись перед застекленной дверью соседки Полы Роуан, он вытащил листок бумаги из нагрудного кармана, двадцатый раз внимательно пробежал по нему глазами, вернул обратно и постучал.
Хорошенькая инструктор по воспитательной работе пригласила его войти. Она сидела за большим письменным столом, грациозная, пышная блондинка лет тридцати, с чертами лица Венеры-пастушки с картины семнадцатого века. В присутствии этой божественной женщины у Дэвида участился пульс.
- А! Привет, Дэвид, - пропела Пола, загружая свою дорогую кожаную сумку разными вещами. - Не стесняйся. - Она пододвинула пепельницу, когда он уселся напротив.
- Спасибо, Пола. Мне нужен совет.
- От меня?
- Одна из девочек прислала мне любовную записку, и я не знаю, как на это ответить.
- А как ты обычно отвечаешь? - Пола наклонилась, чтобы поднести к его сигарете тяжелую мраморную зажигалку, которую ей подарил на Рождество один из учеников.
- Спасибо. Откуда ты знаешь, что такое случалось раньше? - Он вытащил записку. Пола улыбнулась, ибо Дэвид был тем мужчиной, которым она очень восхищалась. - Я так и не знаю, как на это ответить, - признался он. - Поэтому мне хотелось узнать, что здесь принято делать в подобных случаях.
- Можно взглянуть? - Пола протянула к письму ухоженную до совершенства руку в кольцах и браслетах. Дэвид отдал ей записку, и она громко прочитала ее содержание:
"Мистеру Лоуренсу
Это было уже в мечте. Вы приходите в класс, В это время, как во сне, Я мечтаю о Вас.
О ласках Вашей руки, Которая так тонка, Она волосы гладит мои, Одежды лишает меня".
Пола подняла свои блестящие глаза:
- Довольно круто.
- Дальше еще круче.
Она снова принялась читать:
"Когда Ваш нежный голос твердеет, Что может чувствовать книжный герой? Капитан Джеб, или Джон Сэвидж, Или Горио скупой?
Твой образ часто снится мне, Чарует голос, как мечта. Я отмечаю в дневнике, Что своей воли лишена.
Зачем меня так к Вам влечет, Волнует каждая черта? И здесь Раскольников не в счет, Убийство, кровь не для меня.
И неужели так грешно,
Что к вам хоть раз я прикоснусь?
Для вас "Онегина" б всего
Я выучила наизусть.
Хочу обнять ваш гибкий стан, Хоть стать язычницей для вас, Хочу упасть к вашим ногам, Прижаться к вам хотя бы раз".
Пола сделала Паузу, улыбнулась Дэвиду и продолжила чтение:
"Я вашей любимицей буду, Хочу ею быть всегда. Пусть Гамлет винил Гертруду, В распутстве ее вина.
Лисистрата отвергла мужа.
Что может быть печальней?
Однако есть удел и хуже,
Мое происхождение - дважды тайна.
Три месяца, и окончен год,
Я так тоскую по тебе,
Даю все клятвы наперед,
Люблю тебя в своей мечте.
Клянусь тебя Дэйвом не называть,
Позволь лишь твоей рабыней мне стать.
Пожалуйста, ответьте по электронному адресу: lupefreeman@midspring.com" .
- Боже мой, - сказала мисс Роуан, с почтением возвращая Дэвиду страницу. - Неужели она сумела назвать все книги, которые вы задали прочитать в этом семестре?
- Сумела.
- Лупе Фримсн, да? - Пола вывела на экран монитора список учеников. - О, как замечательно! - Пола захлопала в ладоши. - Должно быть, ты родился под счастливой звездой.
- Что такое? Что ты там увидела?
- Завтра Лупе Фримен исполняется восемнадцать лет.
- Это замечательно, но не дает ответа, как на это реагировать. Последний раз, когда такое случилось, я просто не разговаривал с той девочкой до самого выпуска. Как ты думаешь, мне здесь надо поступить так же?
- К чему беспокоиться? - Пола пожала плечами.
- Ну, это ведь деликатная ситуация. Все же она моя ученица. Я думаю, в школе Браемара от учителей ждут безупречного поведения.
- Ха! Мистер Лоуренс, если бы здесь нечто подобное волновало кого-то, то администрация не нанимала бы учителей, похожих на кинозвезд.
- Пола, не смейся. Это серьезно.
- Правда?
- А что, разве нет?
- Дэвид, тебе известно, что дети попадают в школу Браемара, когда их выгоняют из любого другого частного учебного заведения Новой Англии?
- Мне трудно поверить в это. Эти ребята - самые лучшие ученики, каких я когда-либо обучал.
- Я ведь не говорила, что их отчислили в других школах из-за неуспеваемости, ведь так?
- Тогда о чем ты говоришь?
- Ты когда-нибудь слышал о сексе и наркотиках? Ты еще не сообразил, что эта школа для избранных?
- Если честно, то нет.
- Это хорошо. Всегда притворяйся наивным. Это тебе идет. Но знай, что наша единственная цель здесь заключается в том, чтобы довести любого ученика этой школы до элитарного колледжа. За это родители платят нам шестьдесят тысяч долларов в год за одного преступника. Как нам удается заставить этих испорченных типов, богатеньких детей, зубрить к экзаменам и проводить выходные на территории школы, когда те бежали из любого другого интерната, куда их засаживали?
- Красивой формой?
- Это способствует, но главное - совместное общежитие.
- Родители идут на это?
- Ну, возьмем, например, Лупе Фримен. - Пола взглянула на экран. - Мать Лупе - певица в стиле панк и исполнительница сексуальных танцев из Лос-Анджелеса. Ее там называют Сатурния-Х.
- Сатурния-Х! - воскликнул Дэвид. - Я следил за ее группой в восьмидесятых годах.
- Как ты думаешь, чем занимается папочка Лупе?
- Представить не могу.
- Это Рон Фримен, издатель журналов для мужчин, выходящих огромными тиражами, борец за свободу слова и нераскаявшаяся икона сексуальной вульгарности с тех пор, как мы с тобой ходили в школу.
- Значит, вот что она имела в виду, когда в одной строчке писала о дважды тайне.
- Ну, как, хочешь написать ее родителям домой, чтобы пожаловаться мамочке и папочке о том, что их совершеннолетняя дочь случайно написала тебе стихотворение?
- Думаю, они отнесутся к этому без должного сочувствия.
- Мне кажется, ты не ожидаешь, что в школе Браемара обидят или расстроят Лупе просьбой, чтобы она больше не приставала к тебе. Помни, нам нужны эти шестьдесят тысяч, которые мистер Фримен платит нам за ее последний год обучения.
- Я тебя понимаю, хотя это не тот взгляд на вещи, к которому я привык.
- Итак, ты понимаешь, что сам должен разобраться в ситуации с Лупе и не беспокоить ее родителей. Или школу. Тебе ведь не хочется, чтобы администрация подумала, что ты не готов справиться с первой возникшей трудностью.
- Что ты предлагаешь?
- Ты мог бы пригласить класс к себе домой на чай, таким образом столкнув Лупе с ее соперницей - твоей красивой женой.
- Тогда она узнает, где я живу.
- Верно.
- Что еще? Следует ли мне серьезно поговорить с ней?
- Почему бы и нет?
- Какой вариант охладит ее любовь ко мне - спокойный отказ или хорошая взбучка?
- Только время и расстояние охладит ее любовь к тебе.
- Спасибо, ты мне здорово помогла, - сказал Дэвид, вставая.
- Да не за что. И помни, если ничто не поможет, остается порка.
- Правда? - Он остановился в дверях и улыбнулся, слыша столь неожиданный совет.
- Конечно!
- Что ты имеешь в виду?
- Это внесено в контракт каждого ученика, который подписан родителями.
- Ты шутишь.
- Нет.
- Может, так было тридцать лет назад.
- Может, тридцать дней назад, - поправила она. - Как еще, по-твоему, нашим красивым молодым учительницам отбиться от приставаний мальчиков?
Дэвид пристально посмотрел на нее и убедился, что она снова подшучивает над ним.
- Лучше берегись, мисс Роуан, если порка действительно останется последней возможностью.
Дэвид заметил, что ее красивое лицо залилось краской. Она надела джемпер, взяла свою сумку и первой вышла из кабинета.
- Тебя подвезти? - спросила она, вспомнив, что сегодня утром жена высадила Дэвида у школы.
- Голубиная бухта тебе по пути?
- Конечно.
Через несколько минут он сидел рядом с ней в роскошном "Седане". Он заметил, что краска еще не совсем сошла с ее лица.
- Пола, почему ты еще не замужем? - дерзко спросил он.
- У меня не та фигура, которая нравится мужчинам.
- Глупости. Ты потрясающая. - Пола взглянула на него:
- Ты думаешь?
- Как раз сегодня я думал о твоей классической красоте.
- А ты знаток, - улыбнулась она.
- О! Ты намекаешь на Хоуп? Она была чистым везением, поверь мне.
- Спорю, она вьет веревки из тебя.
- Совсем наоборот. Я всегда держу вожжи в своих руках.
- Как тебе это удается?
- Ты уже говорила, что единственный выход - это порка, - ответил он, выходя из машины, когда она притормозила у "Кружевного коттеджа". - Зайдешь на чашку кофе?
- Хоуп дома?
- Она работает до четверти седьмого.
- Тогда я не осмелюсь войти.
- Почему?
- Я просто не доверяю себе, - искренне ответила она, не без волнения думая о том, что он, возможно, не шутил, говоря о порке жены.
- Ладно, мудрая голова, пусть будет по-твоему. - Дэвид попрощался с ней и взглядом проводил уезжающую машину.
Лупе Фримен вызвали в кабинет Дэвида. Она пришла вся дрожа, стройная девушка с красивой кожей и прямыми черными волосами до пояса. На ней была летняя форма - серая хлопчатобумажная юбка, рубашка и белая блуза. Она носила итальянские мокасины пятого размера, а стройные ноги украшали колготки, как и полагается ученице выпускного класса. Помня обычное нахальство Лупе, Дэвид находил ее нынешнее поведение подкупающе кротким, что, по иронии судьбы, вынудило его отбросить отрепетированную речь с выражением трогательного упрека, и вместо этого, строго велел ей сесть. Затем закурил сигарету и через стол придвинул к ней ее стихотворение.
- Как вы смеете посылать мне такое наглое письмо?
Напуганная его строгостью и потеряв дар речи от стыда, Лупе встала, собираясь бежать.
- Я велел вам сидеть. - Она подчинилась, комок подступал к ее горлу. - Мисс Фримен, о чем вы думали? Вы ведь знаете, что я женат.
Лупе театрально прижала руку к лицу, как это делали звезды немого кино, вызвав в памяти Дэвида знакомый жест, который ее мать неоднократно повторяла на сцене "Рокси".
- Ох, Лупе, - вдруг сказал он совсем спокойно, - я пятнадцать лет назад следил за выступлениями Сатурнии-Х.
Это дружелюбное признание немного успокоило Лупе, и она опустилась на стул.
- О, как здорово.
- Барышня, в любом случае больше так продолжаться не должно. - Он указал на стихотворение.
- Да, - согласилась она, и ее оливкового цвета лицо то краснело, то бледнело.
- А в этот момент раба мне не нужна, - добавил он, бросив на нее взгляд, от которого у той внутри все сжалось. - Однако мне пригодился бы помощник по исследовательской работе. Вы сможете заняться этим?
- Да! - В карих глазах Лупе светилась радость.
- Хорошо, - ответил он, заканчивая разговор.
- Мистер Лоуренс? - Да?
гг Я не хотела оскорбить вас.
- Я понимаю.
- Обычно пожилые мужчины польщены, когда я им пишу стихи.
- О! Значит, вы этим часто занимаетесь, а? - ощетинился он.
- Мистер Лоуренс?
- Что еще, мисс Фримен? '
- Как вы думаете, есть надежда, что мы будем заниматься сексом?
- Пожалуй, есть надежда, что я выпорю вас, - пригрозил он.
- Это стало бы началом, - пробормотала она.
- Еще бы.
- Порка кажется очень эротичной, - заметила она.
- Ты и это знаешь, - вздохнул он.
В следующее воскресенье днем Дэвид и Хоуп устроили выпускному классу по литературе пикник с жареным мясом на пляже. Погода выдалась теплой не по сезону, и Хоуп в своих безупречно белых шортах, крошечном лифчике с завязками на шее и свободно ниспадавшими волосами произвела фантастическое впечатление. Лупе была очарована супругой своего идола и разговаривала с ней почти весь день. Не успело солнце сесть, как Хоуп уже заплетала Лупе французские косички.
- Я бы никогда не послала то письмо, если бы знала, что мистер Лоуренс женат на красотке, - призналась Лупе, повернув голову через плечо. Хоуп улыбнулась и чмокнула Лупе в ухо.
С этого момента Лупе перенесла половину любви со своего идола на богиню, которая была рядом с ним. Лупе и Хоуп стали подругами. Дэвиду это казалось отличным решением проблемы любви, но это было временным выходом из положения.
Тем временем, вопреки хорошему вкусу, общественному и профессиональному этикету, Дэвид решил, что обязательно должен овладеть мисс Роуан. Эта цветущая, благоухающая и весьма сладкоречивая женщина оказалась слишком лакомым кусочком, чтобы можно было проходить мимо нее каждый день и не возжелать. Похоть порождал как ее ум, так и роскошная фигура. Она была просто прелесть. И так естественно покорна! Казалось, она создана для того, чтобы он держал ее в своих руках.
В следующую пятницу, когда учеников отпустили на выходные, Дэвид повез Полу на поздний ленч в гостиницу "Боун энд федер". Пола обмолвилась, что скоро у нее день рождения, и он зацепился за это, чтобы угостить даму вином. Уговорив ее выпить два бокала, он спросил:
- Пола, дорогая, ты живешь одна?
- Да, а что?
- Можно, я провожу тебя домой.
- В этом нет необходимости, - возразила она.
- Тебе нельзя сидеть за рулем, - заявил он. Она передала ему ключи от машины. - И к тому же я хочу отшлепать тебя по случаю дня рождения.
Она жила на верхнем этаже дома в викторианском стиле на Мейн-стрит. Пышные растения, свежесрезанные цветы, ковры и со вкусом украшенные окна говорили о том, что здесь живет состоятельная женщина. И ничто в этом доме не говорило о присутствии мужчины, и Дэвид вздохнул от облегчения.
- Я думаю, пристойно ли это, - сказала она, появившись с бутылкой вина в одной руке и штопором в другой. - Конечно, я понимаю, все это безобидно, но меня не может не беспокоить мысль о том, что подумает Хоуп.
- Это совсем не безобидно, и ты это понимаешь, - сказал Дэвид, взяв у нее бутылку. - Что же касается Хоуп, то она ни о чем не догадается.
- Дэвид, как ты можешь? Ты только что женился и у тебя такая жена! - Пола достала фужеры и покраснела от такой откровенности Дэвида.
- Не стану отрицать, что Хоуп обладает многочисленными достоинствами, но среди них нет сексуальной верности. Она уже уступила другому мужчине, а мы женаты меньше трех месяцев.
- Неужели это правда? - Пола с наслаждением потягивала вино.
- Энтони Ньютон сделал ее своей игрушкой.
- Композитор и попечитель школы Браемара?
- Кстати, пусть это останется строго между нами.
- Бедный Дэвид.
- Это правда, - вздохнул он. - Один мужчина не сможет удовлетворить неутолимую жажду моей жены к вниманию.
- Как это ужасно!
- Да, сначала мне тоже так казалось, но сейчас я нахожу в этой ситуации некоторые преимущества.
Они сели на кушетку.
- Дэвид, ты вынуждаешь меня краснеть.
- Ты краснеешь все время, как мы вошли. Должно быть, тебе не терпится получить обещанную порку.
- Ничего подобного!
- Мне нравится, когда ты притворяешься строгой, мисс Роуан, - сказал он и поцеловал ее руку.
- Дэвид, ты действительно ведешь себя как настоящий волк! - сказала она, отнимая руку.
- Я знаю. Я сам себе поражаюсь. Но ты заставляешь меня поступать так, - признался он, поглаживая ее длинные светлые волосы под "пажа".
- Кажется, ты в самом деле дразнишь меня, - сказала она с укоризной, поднося огонь к его сигарете.
- Почему?