- Вырезая подсадных уток. - Голос Жаклин был намеренно подозрительно-недовольным.
- Это настоящее мастерство, - настаивал Крис. - Вид искусства. Приманки часто собирают коллекционеры…
- Охотно тебе верю, дорогой. Я знаю, ты вырежешь превосходных уток. - Отблеск насмешки потускнел в ее глазах, и она ласково сказала: - Я буду ужасно по тебе скучать, Крис. Сомневаюсь, что когда-либо найду другого агента, который обладал бы таким же, как у тебя, сочетанием интеллигентности, юмора и честности. Я бы постаралась отговорить тебя от этого решения, если бы не ценила тебя так высоко. Единственное, что я могу сказать, это то, что я ужасно рада за тебя. - Она покачала головой. - Боже милостивый, я говорю так, как будто ты объявил о своей свадьбе. Через минуту я заплачу.
Крис промолчал в ответ. Жаклин пристально посмотрела на него. - Крис, ты похож на кота, который кругами ходит вокруг аквариума с золотой рыбкой. Ты, хитрая собака, не хочешь ли ты сказать, что существует некая очаровашка на горизонте?
- Она работает городским библиотекарем.
По какой-то причине это неожиданно показалось им обоим чрезвычайно забавным.
- У тебя хороший вкус, - отметила Жаклин, осторожно прикасаясь к накрашенным ресницам. - Как бывший работник библиотеки могу заверить тебя, что на свете не существует более удачного типа женщин. Если ты не пригласишь меня на свадьбу, я все равно на нее приду и принесу с собой что-нибудь ужасно шокирующее, нечто вроде горшка викторианской эпохи. Но, Крис, если отбросить шутки в сторону - что мне теперь делать?
Последнее слово было похоже на вой сирены. Жаклин опять была в форме.
- Если хочешь, то я по-прежнему буду заниматься твоими первыми двумя книгами. Некоторое время гонорары тебе будут обеспечены.
- Спасибо.
- Благодарностью будут мои десять процентов.
Они улыбнулись друг другу, выражая полное взаимопонимание и дружбу. Крис продолжал:
- В Нью-Йорке немало найдется агентов, которые готовы на все, вплоть до убийства, чтобы ты оказалась в числе их клиентов. Ты можешь взять список и просто выбрать. Я предлагаю тебе переговорить с несколькими.
- Как я сделала тогда, когда выбирала тебя?
Губы Криса искривились при воспоминании об этом. Он ничего не слышал о Жаклин Кирби, когда она впервые позвонила ему и сказала, что ищет литературного агента и хотела бы поговорить с ним. Холодная наглость заявления захватывала дух; еще не публиковавшиеся авторы не проводят собеседования агентов, они умоляют этих богоподобных существ бросить взгляд на их рукописи. Крис начал было это объяснять, когда холодный надменный голос на другом конце провода прервал его:
- Я работала с Хэтти Фостер. Полагаю, вы ее знаете.
Крис должен был признать, что предположение оказалось правильным. Хэтти Фостер была одной из наиболее известных фигур в издательском деле, к которой многие питали искреннюю неприязнь. В своих компаньонах она вызывала к себе такое же отвращение - невозможно было не любить ее еще сильнее, - как и в редакторах и издателях. Не была она популярна и среди авторов, которых вводила в заблуждение и как будто бы обманывала. Немногим ранее, в начале этого года, она оказалась центральной фигурой в потрясшем издательский мир скандале, который еще более запятнал и без того отнюдь не безупречную репутацию Хэтти. Дело об убийстве первой степени, которое распутал детектив О’Брайен и женщина по имени…
Крис сложил губы в беззвучном свисте. Неудивительно, что имя звонившей ему женщины звучало странно знакомым.
- Я знаю ее, - сказал он осторожно.
- Не говори, не говори. Локотком толкни, толкни, а затем моргни, моргни.
- Что? - Крис оторвал телефонную трубку от уха и уставился на нее.
- Прошу прощения, я уклонилась от темы разговора. Хэтти просмотрела рукопись "Последней слабой надежды любви" и сделала предложение. - Она назвала сумму, которая заставила брови Криса поползти вверх. - Я чувствую, однако, что книга заслуживает более широкого круга читателей. Помимо этого, мне не совсем удобно работать с Хэтти. Я решила оставить ее и найти другого агента.
- Но… - Крис попытался вежливо объяснить сложившуюся ситуацию, но не справился с задачей. - Но, мисс, гм, миссис Кирби, вы не можете этого сделать. Я не могу увести автора у своего коллеги, особенно если это - Хэтти Фостер.
- А я могу. - Заявление сопровождалось скрежещущим звуком, как будто она скрипела зубами.
И она смогла. После того как Крис прочел первые пять-десять страниц рукописи, прибывшие к нему с курьером в полдень, он позвонил Хэтти и та заверила его, что никогда не удерживала у себя недовольного клиента договором. Более того, она пожелала им обоим удачи. Высказывание было настолько нехарактерно для Хэтти, что Крис предположил, что Жаклин шантажировала ее. Он не задал ей вопросов ни тогда, ни позднее; он не хотел об этом ничего знать.
- Имена? - спросила Жаклин, и Крис вернулся из прошлого к делам текущего дня.
Они обсудили много кандидатур, а также животрепещущий вопрос о преимуществах больших агентов по сравнению с независимыми агентами, но для Криса становилось все очевиднее, что сердце Жаклин не лежало ни к одному из них.
- Я даже не знаю, хочу ли я другого агента, - пробормотала она, изучая перечень десертов в меню.
- Посмотри дальше, у них есть шоколадный торт.
- Я как раз собираюсь его заказать. Ты ведь не слышал от меня ни единого слова насчет диеты, не так ли? - Она не дала ему возможности ответить. - И ворчу я вовсе не из-за этого. Я расстроена. Не буду отговаривать тебя, нет, правда, но мне претит сама мысль о поисках другого агента. Мне не повезло в первый раз. Как я могу надеяться, что это не повторится и в следующий.
Комплимент был до неприличия откровенным, но прозвучал искренне. Крис просиял.
- Не полагайся на удачу. Подключи свою смекалку.
- Я не знаю, хочу ли я еще писать.
- Чепуха. - Крис обратился к официанту. - Два кофе, а леди хочет еще один "Смертельный восторг".
Жаклин откинулась назад и принялась созерцать свою руку, унизанную кольцами.
- Ты знаешь, я написала книгу в качестве шутки. Окруженная авторами романов, я не могла поверить в то, что дерьмо, которое я читала, в действительности было опубликовано… Я была потрясена, когда моя книга проделала тот же путь.
- Так же, как и я. - Своим искренним признанием Крис заработал враждебный взгляд зеленых глаз своей клиентки. Он попытался исправить положение: - Никто не знает, почему книга становится бестселлером, Жаклин. Твой первый роман удался. Второй был сильнее, профессиональнее. Если ты будешь продолжать развивать…
- Но я не хочу продолжать. Я ненавижу эти проклятые книги. - Официант шлепнул на стол перед Жаклин тарелку с тортом и поспешно ретировался. Она уныло разглядывала свою порцию. - О, не надо беспокоиться, у меня не развилась "звездная болезнь"; я не хочу создавать литературные шедевры или получить Пулитцеровскую премию. Критики могут называть мои книги народными романами, но их гораздо труднее писать, чем элитарную заумь. Народный роман - это лишь одна из форм беллетристики наших дней, в которой есть сюжет. Я люблю сюжеты. Мне нравятся книги, у которых есть начало, середина и конец. И я горжусь тем, что делаю, и не имею желания читать или писать что-нибудь еще. С начала этого века было написано не более полдюжины хороших исторических романов, если считать шеститомную сагу Дороти Даннет за одно произведение. "Унесенные ветром", "Памятные времена", "Катерина", "Амбер", "Обнаженная во льду"… Ты только что вздрогнул, Крис? Почему?
- Я не вздрогнул, это было… Ничего.
Жаклин была слишком занята своими жалобами, чтобы продолжать допытываться.
- Ну хорошо, пусть "Обнаженная во льду" и не исторический роман. Это уникальная смесь фантазии и фактов, взрослый вариант "Властелина колец", литературная перебранка "Клана пещерного медведя", этакое "Унесенные ветром" плиоценовой эпохи. Но ты знаешь, что объединяет все эти книги помимо того, что все они являются бестселлерами? Ни один орган тела не забьется, не напряжется и не запульсирует! Честно говоря, Крис, если мне придется написать еще одну так называемую любовную сцену, то я начну хихикать и не смогу остановиться. А через три или четыре дня меня найдут лежащей за пишущей машинкой и истерически смеющейся, вызовут машину "скорой помощи", на которой меня увезут… Крис, ты вздрогнул. Я смотрела на тебя.
- Что ты хочешь написать? - спросил Крис.
- Книгу шуток, - живо ответила Жаклин. - Лунатический фарс, дьявольски остроумную, полную саркастического юмора работу, похожую на "Черную беду" или "Холодную удобную ферму". А может быть, повесть-фантазию. - Ее веки, губы и перья на шляпе задумчиво обвисли. - Славную повесть. Или рассказ-загадку. Я всегда думала, что смогла бы написать восхитительный таинственный рассказ. У меня есть друг…
Крис не вздрогнул, он съежился. Одним из недостатков Жаклин как клиента было то, что у нее были "эти друзья", которые выдвигали время от времени предложения, направленные на то, чтобы свести ее литературного агента с ума. "Ты хочешь сказать, что твой агент не подарил тебе ничего от Тиффани? Дорогая, все писатели, сотворившие бестселлер, заслуживают внимания в виде маленькой безделушки от Тиффани". Благодаря одному из таких друзей Жаклин не на шутку пристрастилась к "Зеленой таверне".
Плотно сжав губы, Крис терпеливо слушал болтовню Жаклин про ее подружку Катриону, популярную писательницу детективов, которая была абсолютно уверена в том, что Жаклин могла бы написать потрясающий приключенческий роман, если бы только захотела. Наконец он мягко сказал:
- Я уверен, ты можешь. Конечно, тебе не удастся получить за него много денег.
- О!.. - Жаклин рассмотрела гнетущее предположение и неохотно кивнула. - Катриона говорит, что детективы не приносят больших доходов.
- Удачливые писатели, подобные твоей подруге, существуют весьма неплохо. Однако они не задерживаются в списках "Таймс" более полугода.
Изумрудные глаза Жаклин сузились, и Крис поспешно добавил:
- Я знаю, бывают исключения. Я просто не советую бросать проверенный жанр ради призрачного успеха.
- Но, Крис, я уже говорила тебе, что если мне будет нужно написать "грубовато-красивый" или "волнующая мужественность" еще хоть раз…
Крис теперь слушал, не прерывая. Жаклин остановилась сама, чтобы перевести дух.
- Я знаю, здесь что-то кроется. Что? Что это?
- Как ты посмотришь на то, чтобы написать продолжение "Обнаженной во льду"?
Заключенный в груди Жаклин воздух вырвался в виде пошлого порыва ветра, взметнувшего вверх края бумажной салфетки, на которой стоял бокал "Смертельного восторга".
- Так это?.. Это то, что ты… Слава Богу! Я боялась… я думала, что ты собираешься сказать мне о своей неизлечимой болезни или… - Она неожиданно перешла на визг: - Что ты сказал? Ты сказал… я… продолжение… "Обнаженная"?..
- Ты, продолжение, "Обнаженная".
Крис наблюдал за тем, как известие уляжется в ее сознании, чтобы в нужный момент позвать официанта и заказать шампанское. Представившийся случай стоил того. Первый и единственный раз за все время их знакомства он видел Жаклин лишившейся дара речи.
Крис знал, что ему не нужно говорить Жаклин о том, каким головокружительным успехом может обернуться это предложение. Если в последние десять лет и появилась какая-нибудь книга, известная не только читающей публике, но и тем, кто, шевеля губами, с трудом разбирал надписи на продуктовых упаковках, то это была "Обнаженная во льду".
Ее успех поразил Криса, но он не питал к ней интереса; это была особая смесь игры воображения и романтики, политая соусом доисторических времен, что не соответствовало его вкусам. Однако четырехмиллионная читательская аудитория раскупила книги в твердом переплете, а те, кто едва умел читать, были без ума от адаптированного варианта романа, вознесшего к славе две молодые звезды. Трагическая смерть Моргана Мередит и Джеда Деверо в авиакатастрофе вскоре после появления на экранах страны фильма по этой книге обеспечила им бессмертие и подняла буквально шторм популярности, длившийся неделями.
Жаклин замерла, уставившись в пустоту. Крис вернул ее к действительности.
- Не надо так плохо играть, Жаклин. До тебя должны были дойти эти слухи. Шесть недель прошло с тех пор, как Катлин Дарси была признана судом мертвой. Я не знаю, почему это заняло столько времени. Все доказательства указывали на то, что она покончила с собой семь лет назад, но ты знаешь, как работает закон: мельницы Господа мелют медленно.
Жаклин продолжала смотреть в никуда, не на него, а на некое невыразимое видение, появившееся неподалеку. Возможно, этот полуидиотский взгляд и подтолкнул Криса прокомментировать:
- Она была странной женщиной. Как бы там ни было, она мертва, как юридически, так и фактически, а ее имущество было передано Наследникам. Теперь это определено. Планируется создать продолжение романа.
- Я? - выдохнула Жаклин. - Продолжение? "Обнаженной"?
- Почему нет? Всеведущая, ты должна знать, что Катлин Дарси запланировала другую книгу, возможно, и трилогию. У тебя только два романа, они написаны в том же жанре и имели чрезвычайный успех. Соревнование за право создать продолжение будет жестоким, однако только один фактор может работать против тебя. Этим фактором является Бутон Стокс, агент Катлин, который предпочтет одного из своих собственных авторов. Он может и не признавать этого, но сделает именно так. Теперь тебе нужен новый агент…
- Нет.
- Что? - Наступила очередь Криса вытаращиться.
- Нет. Нет, Крис. Мне надо найти нового агента, но я не буду писать продолжение "Обнаженной во льду". Я люблю эту книгу. Я уже прочитала ее двадцать раз. Пусть кто-нибудь другой провалит продолжение. Этим кем-то я не буду.
ГЛАВА 2
- Садитесь, пожалуйста. Мистер Стокс выйдет к вам, как только в его рабочем расписании появится свободная минутка.
Девушка за столом в приемной быстро, монотонным голосом произнесла свой монолог, не отрывая взгляда от журнала, который она читала. Жаклин ничего не ответила и не пошевельнулась. Она просто дала почувствовать свое присутствие, как это бывает в случае с назойливым и неприятным запахом. Через несколько мгновений девушка с трудом оторвалась от своего занятия и подняла глаза. Выражение неясной благожелательности на лице Жаклин оставалось неизменным, однако секретарша сглотнула комок в горле и нервно поправила золотистые волосы.
- Э… мистер Стокс немного задержался сегодня утром, мадам. Чрезвычайная ситуация, знаете ли.
Будучи женщиной с умеренными видами на будущее, Жаклин приняла подобную хромающую вежливость с тем же воодушевлением, с которым она была предложена. В конце концов, никто не ожидает присутствия манер, свойственных прошлому веку, у молодой женщины с окрашенными в радужный розовато-лиловый цвет ногтями. Жаклин мило кивнула в ответ и села в кресло.
Хотя она и была слегка раздражена ожиданием встречи, на которую записалась более чем неделю назад (с какими такими чрезвычайными ситуациями сталкиваются литературные агенты? С толпой авторов в конце квартала?), но она не сожалела о том, что ей предоставилось несколько свободных минут, во время которых можно привести в порядок мысли и осмотреть обстановку.
Казалось, она была навеяна фильмами 30-х годов, а выполнена с полным отсутствием вкуса. По цвету и форме кресла походили на переросшие баклажаны; они были неудобно низкими, и их покрывал колючий вельвет. Стол в приемной в стиле рококо (разумеется, копия) был богато инкрустирован перламутром и пластинами латуни. То же самое можно было сказать и о секретарше, исключая, конечно, из ее описания упоминание о перламутре. Она вся была какой-то ненатуральной, включая, как подозревала Жаклин, два выдающихся вперед конуса грудей, которые раздирали шелковую ткань ее блузки, как… Жаклин остановила себя. Чтение любовных романов оказывает пагубный эффект на сравнения, приходящие в голову. Если Господу Богу и мистеру Стоксу угодно, то в ее следующем романе ни разу не будет упомянут вздымающийся или выпирающий холмик. Катлин Дарси раскручивала эротические эффекты (а их было множество в ее книге), не прибегая к такой грубой технике.
Менее уверенная в себе женщина могла бы почувствовать некоторую неловкость, дойдя до этого пункта в своих рассуждениях. Жаклин никогда не смущалась, но тонкая струйка беспокойства, не дававшая ей покоя с тех пор, как она договорилась о деловом свидании, постепенно разрослась до ширины Рубикона. Было еще не поздно; она уже перешла один приток, назначив встречу, но сама река оставалась впереди. Даже сейчас Жаклин могла повернуть назад.
Крис попытался отговорить ее.
- Я, должно быть, сошел с ума, предложив тебе это. Подсознательно я рассчитывал на то, что ты откажешься. Ты хоть понимаешь, во что ты ввязываешься?
Он продолжал говорить с ней. Жаклин отмела его предупреждения в сторону. Она умела обращаться с рекламой и делала это лучше многих. Жаклин обладала достаточным самомнением, чтобы оставаться неопалимой купиной под иссушающим ветром нападок, которые, несомненно, обрушатся на нее, и при этом написать хорошую книгу. Читатели и критики хотят другую "Обнаженную во льдах", и никто, включая саму Катлин Дарси, не был в состоянии написать ее заново.
Она говорила правду, когда заверяла Криса в том, что мнение окружающих ее не волнует. Другое дело - ее собственное мнение. Могла ли она подняться до тех высоких стандартов мастерства, которые установила сама для себя? Ответ был гнетущим: "Может быть, и нет".
У нее не было иллюзий относительно собственного дарования. Жаклин обладала небольшим добротным талантом, честным и вполне отвечающим тем целям, которым он служил до сих пор. Написать продолжение, равное предшествующему роману, требовало несколько большего мастерства.
Причины, толкающие на какой-либо шаг, никогда не бывают простыми или единственными; решения принимаются после долгого обсуждения множества положительных и отрицательных факторов. Один фактор, несомненно, влиял на изменение позиции Жаклин - это число кандидатов-соперников и их мастерство. Новость была объявлена неделей раньше, и уже образовалась длинная очередь желающих, которая благодаря неопределенному жанру "Обнаженной" представляла собой широкий спектр претендентов. Здесь присутствовали авторы исторических, любовных романов и боевиков. Среди них были и Джек Картер, автор "Красного флага, красной крови" (в его книге заговор Советов с целью убить президента Соединенных Штатов был провален прекрасной русской женщиной-агентом, влюбившейся в красивого соперника из ЦРУ), и Франклин Дюбуа, оттачивавший свое перо на быстролетных и несколько странноватых сексуальных связях деловых людей с Уолл-стрит, который заявил, что политические и финансовые сложности доисторической культуры требуют от писателя познаний в этих сферах деятельности. Но одно имя заставляло Жаклин взъерошиться и склоняло чашу весов ее выбора в пользу решения бороться за книгу - это было имя Брюнгильды Карлсдоттир.