Кресси снова взяла вожжи и заставила лошадь брести к имению Иннелланов. Какое-то мгновение ей показалось, что тот поцелуй означает поворотный пункт, ибо Джованни сможет найти ей место в своей жизни, если избавится от влияния отца. Прошло несколько мучительных секунд, и она подумала, что со временем ей даже удастся добиться от него взаимной любви. Кресси сильно прикусила губу, чтобы сдержать назойливые слезы, убеждая себя, что она и так достаточно помогла ему и, к счастью, не выболтала о своих чувствах и навсегда не оттолкнула его от себя.
- Похоже, леди Иннеллан пригласила к себе половину графства, - заметила Кресси, оглядывая битком набитую гостиную. - Наверное, здесь собрались все, кого нет на лондонском сезоне. Как я уже говорила, ее сын, сэр Тимоти, только что вернулся с европейского материка за своим титулом. Однако он сильно опоздал, его отец умер больше года назад.
Кресси кивком указала на блудного сына. Джованни увидел мужчину с густой бородой, одетого в развевающуюся мантию и тюрбан, на поясе у него висел меч в форме полумесяца. Он оживленно что-то рассказывал гостям.
- Боже, - пробормотала Кресси, приглушенно рассмеявшись, - можно предположить, что он, путешествуя, побывал в самой Аравии.
- Как ты думаешь, чего он опасается в гостиной матери? - спросил Джованни, улыбаясь скорее Кресси, а не новоиспеченному вооруженному баронету.
- Во-первых, плетущих интриги вдов, у которых дочери на выданье, - тут же ответила она. - Я рада, что отец еще не вернулся. Тогда, думаю, он без зазрения совести предложил бы меня ему в жены. "Возьмите ее с моего благословения, хотя вы и похожи на вига", - произнесла Кресси, правдоподобно имитируя помпезную манеру речи отца. - Хотя, по правде говоря, сэр Тимоти больше напоминает тех странных мужчин, которые стоят на страже у гарема во дворце Силии. Я видела их, когда была у нее в гостях. У них весьма грозный вид. Теперь я вспомнила, Силия говорила мне, будто они кастраты. Интересно, как далеко зашел Тимоти в своем восхищении Востоком.
- Любопытно, что сказала бы его мать, если бы узнала, что ты за чашкой чая обсуждаешь подобные вопросы в ее гостиной, - сказал Джованни. - У тебя необычное чувство юмора.
- Тетя София все время советует мне держать язык за зубами.
- Не следуй ее совету, если захочешь сказать что-либо про меня.
Джованни уже некогда было думать о том, как мало дней ей осталось слушать его, поскольку именно в этот момент к ним подошла леди Иннеллан. Это была величественная женщина, которая, по словам Кресси, с сознанием долга носила траур, но сняла его ровно через год после того, как муж покинул этот мир. Она была давней подругой тети Софии, которую Кресси так любила. Как только ее представили Джованни, она тут же стала наводить справки об упомянутой выше леди.
- Мне кажется, здоровье Софии пошло на убыль, - сказала она Кресси. - Она ведь представляет вашу сестру Корделию лондонскому свету, не так ли? Это внесет некоторое разнообразие в жизни женщины ее лет. Я удивлена, что Белла не взяла на себя ответственность за это. Кстати, как дела у вашей мачехи? Я не видела ее уже целую вечность.
- К сожалению, ей тоже нездоровится, хотя сейчас наступило некоторое облегчение.
- Только не говори мне, что она снова рожает! Неужели ваш отец желает произвести на свет столько же сыновей, сколько и дочерей? - спросила леди Иннеллан и рассмеялась.
Джованни с иронией наблюдал, как Кресси борется с желанием выставить отца в смешном свете, согласившись с ней, и желанием защитить Беллу. Некоторое уважение к мачехе явно взяло верх. Кресси улыбнулась хозяйке дома столь же деланной улыбкой, какую та только что изображала.
- О, думаю, отец вполне доволен четырьмя мальчиками. Как говорится, у него есть наследник да еще три про запас. Жаль, наследниками не могут быть все сразу. - Кресси бросила многозначительный взгляд на единственного наследника леди Иннеллан. - На этот раз Белла мечтает родить девочку. Уверена, она будет в добром здравии, когда вы нанесете ей визит. А пока я передам ей ваши лучшие пожелания, хорошо?
- Крессида, не пойму, почему ты не в городе с сестрой. Должно быть, отцу не терпится найти тебе хорошую пару. Сколько сезонов уже прошло… Восемь?
- Я нужна в Киллеллане, - ответила Кресси.
Джованни заметил, как она сжала кулаки.
Она не нуждалась в защите, справиться с леди Иннеллан ей не составляло особого труда, но Джованни невольно решил поддержать ее.
- Леди Крессида дает уроки своим братьям, пока мачеха не найдет подходящую гувернантку, - заговорил Джованни. - А я получил заказ написать портрет четверых мальчиков, и благодаря необычайной способности леди Крессиды управляться с ними моя задача значительно упростилась.
Во время разговора Джованни не обращал никакого внимания на то, что леди Иннеллан хлопала ресницами, точно колибри крыльями, искоса бросая на него страстные взгляды. А теперь он смиренно заметил, что та смотрит на него совсем не так, как на Кресси.
- Синьор, слава опережает вас, - говорила она. - Для нас честь принимать вас в этой скромной провинциальной гостиной, ибо вы, насколько я поняла, настоящий отшельник. Некоторые мои гости сгорают от желания познакомиться с вами.
Несомненно, речь шла о некоторых леди. Джованни заметил, что та же мысль пришла в голову Кресси, когда она оглядела комнату и кисло улыбнулась через плечо, заметив несколько жеманно-застенчивых взглядов, брошенных в его сторону.
- Я начинаю понимать, - прошептала Кресси, - что ты имеешь в виду, когда говоришь, что красота может стать бременем. Не пора ли нам попрощаться с хозяйкой?
Джованни не стал бы возражать, но брошенный ею прежде вызов не позволил сделать этого. Тебе не следует ничего доказывать графу Фанчини, зато ты должен многое доказать самому себе. Она оказалась права. Ему когда-то придется противостоять оплоту влиятельных кругов в искусстве. Почему бы не начать с этого новичка? Джованни покачал головой и повернулся к леди Иннеллан.
- Мне говорили, среди ваших гостей находится какой-то эксперт. Окажите милость, познакомьте меня с ним.
- Да, это правда. Мой сын встретился с ним на европейском материке, где оба, видно, стали хорошими друзьями, - ответила ее светлость, неохотно прекратив откровенно изучать его. - Где же… Да вот он, как обычно, рядом с моим сыном. Знаете, они действительно хорошие друзья. Они совсем неразлучны. - Леди Иннеллан подняла руку и поманила эксперта к себе.
Когда этот человек в ответ на зов леди Иннеллан начал элегантно пробираться к ним, у Джованни возникло неприятное ощущение, будто он уже где-то встречал его.
- Синьор ди Маттео, - заговорила леди Иннеллан, - разрешите представить…
- Луиджи ди Канио. - Джованни без особой радости прервал хозяйку. - Мы уже знакомы.
- Ну и ну. Ведь это тот самый прославленный Джованни ди Маттео. - Улыбка Луиджи источала яд, копившийся многие годы. - Как это… интересно… найти вас здесь.
Луиджи был хорошо сложенным молодым человеком, но в нем наметилась склонность к полноте. Джованни заметил, что его волосы все еще сохранили цвет спелой пшеницы, однако отступали от высокого лба, и он пытался скрыть это, начесывая их вперед. Тщеславный, крайне избалованный - такое о нем складывалось первое впечатление, которое усиливали презрительно скривленные губы и смешная острая бородка. Его одежда отличалась чрезмерной броскостью, что также можно было ожидать от итальянского художника. Темно-зеленый фрак, жилет вышитый красно-зелеными розами и широкий галстук, завязанный огромным узлом. Он походил на преждевременно созревшего и слишком крупного ребенка, но Джованни такая внешность не обманывала. Луиджи вяло пожал ему руку, его ладони оказались потными, но взгляд бледно-голубых глаз был крайне проницательным и холодным, как у рептилии.
Когда Луиджи низко склонился над рукой Кресси, Джованни не без удовольствия заметил, как та вздрогнула. Его охватило чувство отвращения и гнева, но оно было направлено скорее на него самого, нежели на Луиджи, этого мстительного, злобного типа из прошлого, который обязательно постарается насолить ему. А Луиджи мог причинить много неприятностей, ибо пристально следил за тем, как восходила звезда Джованни глазами человека, чья звезда закатывается. Луиджи, опытный эксперт по части вымещения недовольства, не сможет удержаться, чтобы не пустить слух с целью обнажить правду в самом неприглядном свете. Ту правду, которую Джованни должен был сам открыть Кресси.
Джованни встрепенулся. Они пили чай в английской гостиной. Луиджи был почетным гостем. Какой смысл омрачать это событие прошлым, не принесшим никому из них никакой выгоды?
Однако логика не избавила его от тревог, когда Луиджи начал разглядывать Кресси с головы до ног. Это довело Джованни до белого каления.
- Леди Крессида, - произнес Луиджи, - я очарован. Наверное, вы очередной объект, которому Джованни не дает покоя.
Кресси насторожилась и правильно сделала. Джованни не доверял Луиджи. Ему хотелось положить того на лопатки, что было бы не очень просто, глядя на его солидные габариты.
- Простите, не поняла, - мотнула головой Кресси.
- Он ведь настойчиво пытается написать вас масляными красками, моя дорогая. Масляными красками, - ответил Луиджи и рассмеялся.
- О, теперь понимаю, - неуверенно сказала Кресси. - Нет, эта честь выпала на долю моих братьев.
Кресси сообразила, что здесь что-то не так. Джованни хотелось увести ее подальше от атмосферы, отравленной Луиджи. Ему хотелось сомкнуть руки на горле этого похотливого слизняка и задушить его. Он с досадой понял, что следовало сказать Кресси всю правду. Он знал: правда, которую расскажет Луиджи, будет гораздо хуже действительности. Пора уходить отсюда. Однако Джованни ничего не предпринимал, растерялся в незнакомой обстановке, испытывал тщетную надежду, будто неверно оценил своего соотечественника.
- Как вы познакомились с синьором ди Маттео? - спросила Кресси.
- Мы с Луиджи были учениками в одной студии, - резко ответил Джованни.
- Значит, вы тоже художник? - При любых других обстоятельствах удивление в ее голосе могло бы показаться забавным.
- К сожалению, - заговорил Луиджи с грустной улыбкой, - обнаружилось, что мне недостает таланта, чтобы заслужить право называться так. В отличие от моего друга Джио. Но в действительности обнаружилось, дорогая леди Крессида, что некоторые практические знания весьма полезны в моем нынешнем призвании в качестве арбитра по вкусам. Как арбитр должен признать: наш друг здорово преуспел. Разве не так, Джио? После того… краха?.. Да, боюсь, в действительности это был настоящий провал. Леди Крессида, он вам упоминал о нем? Весьма неудачная выставка, насколько я помню…
- Мне это известно. - Крессида прервала его.
Луиджи удивленно приподнял брови.
- Так он вам рассказывал? Как интересно.
Очевидная неприязнь Крессиды решила судьбу Джованни. Он знал, что та желает лишь защитить его. Однако ее слова обнажили характер взаимоотношении между ними. Джованни не верил рассказам о том, будто перед глазами тонущего человека проносится вся его жизнь, но именно это, видно, сейчас происходило с ним. Он видел, как множество красивых лиц парят над ними. Они возвещали о возмездии.
Луиджи не мог скрыть своего восторга, ведь он открыл, что между ними явно закрутился роман. У него было чутье на скандал и вкус к мести, с которым он ничего не мог поделать. Джованни сжал руки в кулаки, но даже не пытался пустить их в ход. Часть его сознания смирилась с неизбежным. Другая часть считала, что он заслужил подобной участи. Еще одна часть сознания отчаянно жалела о том, что прошлое уже не изменить. Кресси сейчас была явно сбита с толку. Она ждала, когда Джованни что-то скажет. Ей хотелось, чтобы он все объяснил. Но как же ему это сделать.
Луиджи тоже косо поглядывал на Джованни, но тот не собирался доставлять соотечественнику удовольствие, выдав то, что сам чувствовал.
- Вы действительно удивляете меня, - сказал Луиджи Кресси. - Такие вещи обычно доверяют не всякому. Хотя вас, конечно, нельзя отнести к этой категории. Вкус Джованни к женщинам, как и к искусству, претерпел значительные изменения, если говорить об этом, - добавил он, ядовито улыбаясь. - Прежде наш Джио был более известен красавицам, которых укладывал к себе в постель, нежели своими картинами. Эти леди с такой страстью отдавали свои тела и состояния бедному голодающему художнику, чтобы вывести его на праведный путь к успеху. Хотя, разумеется, леди Крессида, вам также хорошо известна эта сторона успеха нашего Джио, поскольку он… гм… доверяет вам.
Мышцы Джованни напряглись. Наконец, он не выдержал и издал угрожающий рык, совсем не похожий на его голос:
- Луиджи, больше одного раза я тебя предупреждать не стану. Придержи свой злой язык, иначе я не посмотрю на то, что мы приглашены на чаепитие.
- Ты накажешь мою дерзость кулаками, к чему привык еще в то время, когда мы были учениками. - Его глаза злобно засверкали. Луиджи презрительно откинул голову и заговорил с Кресси: - Джио не выносил насмешек многочисленных пассий.
- Джованни написал портреты многих красивых женщин, это не секрет, - ответила Кресси. Ее голос прозвучал вяло, будто она не верила собственным словам. - Не знаю, что вы хотите сказать, однако…
Луиджи рассмеялся тихо и нервно. Казалось, будто зазвенели висюльки подсвечника, раскачиваемые сквозняком.
- Моя дорогая, Джованни не только писал их. Как он, по-вашему, выжил в те годы, когда с трудом выцарапывал заказы? Признаюсь, он тогда обладал неотшлифованным талантом. Я особо подчеркиваю слово "неотшлифованный". После той провальной выставки миновал не один день, пока он стал оперившимся мастером портрета. Утекло много воды. Но у нашего друга в луке не одна тетива, как вам, надеюсь, уже известно. Красивое лицо, очень привлекательное тело - все это оказалось божьим даром в те дни, когда он еще ютился на артистической мансарде.
- Прекратите! - с мольбой сказала Кресси. - Перестаньте говорить гадости. Вы так говорите потому, что завидуете его таланту.
- Леди Крессида, конечно, я не отрицаю, что завидую ему, - ответил Луиджи с самодовольной улыбкой. - Если вернуться назад, я бы даже сказал, немного ревную. Даже сегодня я не лишен некоторого личного обаяния. Ну, я считал, что заслужил внимания Джио не меньше, чем те леди. И Джио…
- Прекратите! - Кресси отшатнулась, будто Луиджи разрушил весь ее мир, хотя Джованни понимал, что рухнул его собственный. Ты заслуживаешь лучшей участи говорил он ей. Теперь Кресси убедилась в том, что он был прав. Джованни заметил, что она взглянула на Луиджи с отвращением, затем с несчастным выражением лица. Он заметил, что леди Иннеллан приближается к ним, а за ней следует ее сын в своем смешном наряде. Джованни даже заметил взгляд, которым сэр Тимоти удостоил Луиджи ди Канио. Это был взгляд не друга, а любовника. Он заметил, что Кресси тоже догадалась об этом. Она с удовольствием поразмыслила бы над этим по дороге домой. Однако сейчас подняла поля шубки и устремилась к выходу.
Джованни не упустил своего шанса. Издав грозный рык нанес удивленному Луиджи удар прямо в лицо.
Кресси уже преодолела в экипаже половину подъездного пути к дому Иннелланов. Она рыдала, почти ослепленная слезами, и хотела без особой надежды на успех совершить подвиг, заставив лошадь бежать галопом.
В этот момент в экипаж запрыгнул Джованни. Он переживал такое же отчаяние, что и она. Кресси не станет жалеть его, не станет говорить, не произнесет ни слова. Единственное, что ей удалось сделать, - выдать себя с головой. Сейчас Кресси тем более не сделает этого!
- Кресси.
- Я не желаю говорить об этом.
- Конечно. Я понимаю.
Джованни погрузился в молчание. Атмосфера между ними накалилась, точно перед надвигающейся грозой. Кресси без надобности сосредоточила внимание на дороге, которую лошадь преодолевала привычным степенным шагом. Изгороди еще стояли в полном цвете. Деревья выглядели сочно-зелеными. Колокольчики все еще были голубыми. Не просто голубыми. Небесно-голубыми? Слишком темными. Василек? Недостаточно розовый? Сирень? Чирок? Светло-голубой?
- Ради бога, да кого это волнует!
- Меня.
- Я не о тебе говорю, - отрезала она.
- Кресси…
- Как ты мог! Джованни, как ты мог? Как ты мог продавать себя таким образом? Да ты ведь настоящий альфонс!
Джованни вздрогнул, не отрицая, отчего Кресси стало еще хуже.
- Когда ты поцеловал меня впервые, помнится, я подумала, не является ли обольщение одним из твоих технических приемов. Лучше узнав тебя, я испытала угрызения совести за то, что допустила такую мысль. - Кресси хотела насмешливо фыркнуть, но получился лишь трогательный плач.
- Я целовал тебя лишь потому, что не смог удержаться от этого.
- Очень хорошо, Джованни, просто замечательно. Если бы ты подержал вожжи, я похлопала бы тебе. Все дело в том, что ты и вправду удерживал меня, несмотря на то что я пыталась вешаться тебе на шею. - Ничего более унизительного она еще не слышала. Все эти женщины… Джованни любил их как бы мимоходом, запросто и постоянно! Было еще много других, перед которыми он даже не пытался устоять, однако предпринимал все возможное, чтобы устоять перед ней. - Что со мной не так? - резко спросила Кресси. Она была слишком обижена и рассержена и даже не подозревала о том, сколь страстно и с какой ревностью говорила. - Почему ты пренебрег мною?
Джованни снова вздрогнул. Он побледнел? Казалось, будто его лицо покинула последняя капля крови. Но Кресси не станет жалеть его. Себя тоже!
- Знаешь, я действительно стала ревновать, подумав, что у тебя была другая женщина-муза, - безжалостно продолжила Кресси, решив довести гнев до ярости, только бы не удариться в истерику. - Какая же я идиотка. Я не подозревала, что их у тебя было не одна сотня, просто не догадывалась, что стала очередной в бесконечной очереди. Кто следующая? Леди Иннеллан? Правда, она немного старовата, зато очень богата. К тому же она дала ясно понять, что ты ее интересуешь. Хотя в последнее время ты, наверное, стал более разборчивым, ведь спрос на тебя велик.
- Хватит! - Джованни схватил вожжи и направил лошадь к обочине дороги. На его виске забился пульс. - Я ведь говорил, у меня много лет не было ни одной женщины. Кресси, я не вру.
- Однако ты явно очень скуп на правду, Джованни.
- Да. Это правда. Я ни разу не соврал тебе.
Джованни втянул голову в плечи. Он прижал кулаки к глазам и издал звук, очень похожий на рыдания. Джованни плакал? Ей потребовались все силы, чтобы не коснуться его рукой. Стало невыносимо видеть его подавленным. Если бы только он все объяснил. Смягчил свою вину. Сказал бы, что это не так.
- Не было никаких сотен, но их было много. - Джованни сел, держась скованно.
Он снова взял себя в руки. И не отводил взгляд. Кресси заметила решимость на его резко очерченном лице. Открытый взгляд, который она уже однажды видела. Этот взгляд поведал упрямую, голую и ужасную правду. Кресси не хотелось услышать ее, но она знала, что придется. Она крепко сплела пальцы.