Всё злее становятся распыляемые и разбрызгиваемые над растениями яды. От пыли сушеной далматской ромашки, от настоев табачного листа, от водных растворов чесночной кашицы, которыми протирались плодовые почки на особо ценных плодовых деревьях, защитники растений от насекомых давно уже перешли к синтетическим препаратам, расходуемым безоглядно и в неограниченных масштабах. Всего лет тридцать назад появились первые инсектицидные соединения ДДТ и гексахлоран, а за ними нескончаемыми сериями последовали новые и новые. Уже в одном только названии их слышны лязг и скрежет химического наступления. Систокс, паратион, тиодифениламин, октометил-тетраамид-пирофосфат, диэтокситиофосфандисульфид, нитрофенилбензолтиофосфонат…
Казалось, химия совсем близка к разрешению насущнейшей проблемы защиты растений, казалось, она вот-вот разделается со всеми насекомыми-вредителями, начисто искоренит их. Но сейчас волна увлечения первыми успехами прошла, и ряды оптимистов, считавших, что все трудности позади, редеют.
Группа учёных из Вашингтонского университета опубликовала статью, в которой сообщается, что урожай испытывавшихся культур - ржи, люцерны, фасоли и земляники - не представлял никакой хозяйственной ценности даже в тех случаях, когда большие дозы ДДТ были внесены в почву десять лет тому назад.
По мере того как сильнее и безотказнее становятся изобретаемые химиками яды, дальше и глубже распространяются последствия их применения. Препараты тотального действия, наповал убивая всех без разбора - летающих, прыгающих, ползающих, бегающих, землероющих - насекомых, уничтожают не только вредных, но заодно с ними и полезных шестиногих, в данном случае хищных насекомых, насекомых-насекомопожирателей, вредителей-энтомофагов, иногда даже почвенную микрофлору, питающую растения.
Американский специалист А. К. Фостер заметил, что ежегодное массовое применение ДДТ, технического гексахлорциклогексана и, вероятно, других стойких хлорированных углеводородов создает определенную опасность того, что за сравнительно небольшое число лет снизится плодородие почв на обрабатываемых этими веществами участках. А итальянский маляриолог Джилио в своё время заявил, что новое светило взошло над горизонтом, и с надеждой обратились к нему взоры всего человечества. По этому поводу советский учёный профессор В. Н. Беклемишев заметил, что новое светило, как и наше старое Солнце, оказалось не без пятен.
И для такой реплики было немало оснований.
Теперь ясно, что яды эти влияют не только на урожайность, но и на самое качество урожая.
В американских журналах, посвященных вопросам агрохимической промышленности, защиты растений, охраны природы, стала с некоторых пор проскальзывать информация, из которой явствует, что остатки и следы ядовитых соединений, убивающих насекомых (инсектициды) и клещей (акарициды), в чрезмерных количествах накапливаются в разных сельскохозяйственных продуктах и зачастую оказываются вредными для здоровья диких и домашних животных, даже для человека. Конгрессу США пришлось выделить дополнительные средства и расширить исследования на этом новом угрожаемом участке. Здесь были созданы специальные лаборатории. Данные первых исследований отражены в наделавшей немало шума в США книге, недвусмысленно озаглавленной "Яды в нашей пище". Это - увесистый том безупречно документированных свидетельств, говорящих: угроза последствий неправильно организованного и бесконтрольно осуществляемого применения некоторых химических соединений в сельском хозяйстве и пищевой индустрии слишком велика, чтоб о ней не заговорить в полный голос!
Сеть таких же лабораторий в странах Европы срочно разрабатывает химические, хроматографические, биологические методы определения остатков паратиона, малатиона, диазинона, тиометона, альдрина, токсафена и других инсектицидных ядов в плодах, ягодах и овощах.
Среди вредителей плодовых печальную известность приобрела так называемая кровяная тля - Шизоневра лянигера, великолепно защищенная плотным восковым покровом, который не берет почти никакое опрыскивание. В прошлом кровяную тлю исправно уничтожал один только крохотный наездник Афелинус мали, которого специалисты по защите растений давно уже расселяли и на его родине, в Северной Америке, и в Южной Америке, и в Австралии, и Новой Зеландии, и в, Южной Африке, и в странах Южной Европы. Теперь всюду, где против вредных насекомых применяют яды, Афелинус почти начисто уничтожен, а избавленная таким образом от своего главного врага кровяная тля воспрянула и процветает…
Таких примеров теперь известно больше чем требуется, чтобы насторожиться.
Что же это получается? Яды убивают энтомофагов, в том числе наездников, паразитирующих на вредителях, хищных божьих коровок, пожирающих массу вредителей, а ядоустойчивые виды, иногда даже совсем безобидные в прошлом, становятся в результате резкого возрастания численности новым бичом растений. Выходит, оружие, направленное против одних врагов, неожиданно порождает новых?
Когда ядами уничтожаются осы, пчелы, шмели, мухи-сирфиды и другие насекомые, то опыляемые ими растения не могут завязывать плоды и семена. Со временем это настолько меняет состав растительности, что, в конце концов, обрекает на голодную смерть все живое, питающееся плодами этих растений. Но ещё до того погибают птицы и прочие насекомоядные, склевавшие отравленных насекомых, а следом за ними нередко и питающиеся падалью пернатые и четвероногие. В обработанной смертоносным дождем ядов зоне возникает настоящая цепная реакция, биологические границы и последствия которой пока ещё не прослежены до конца.
Как видим, лекарство оказывается подчас коварнее болезни, против которой направлено.
Уже одно это вновь отодвигает долгожданную победу на дальние рубежи, а между тем успехи, добытые применением химии, чреваты ещё более серьезным усложнением задачи.
Сводки с фронтов борьбы против насекомых-вредителей все чаще сообщают, что систематическое, в течение ряда лет применение ядов делает насекомых менее чувствительными не только к определенным химическим веществам, но иногда сразу к целым группам родственных веществ. Это относится и к таким "звездам" и "чемпионам" вредителей, как хлопковая тля, как яблочная плодожорка или червецы, повреждающие плодовые деревья. Цитрусовая щитовка - главная порча, чума и язва цитрусовых плантаций - чуть ли не во всем мире стала настолько устойчива к окуриванию и газации посадок, что вредители часто вновь заселяют обработанные деревья уже в течение первого же года… Даже пары такой безусловной отравы, как синильная кислота, стали здесь бессильны.
…Способность приобретать устойчивость к ядам является общебиологическим свойством, - признают учёные.
…Химия дает возможность замедлить процесс возникновения устойчивости, но не устраняет его, - вздыхают исследователи, и кто скажет - чего больше в их утверждениях: веры или растерянности?!
…Мы присутствуем при самом начале процесса, который по силе своей станет подобен лавине, - предупреждают некоторые специалисты, и кто скажет - паникеры они или провидцы?!
Ни один серьёзный биолог не оспаривает более фактов сравнительно быстрого возникновения форм, наследственно устойчивых к разным ядам. Если на этот счет ещё сохранились разногласия, то они касаются лишь трактовки, объяснения этих неожиданных и тревожных явлений.
Но как бы ни объяснять подобные факты, достоверность их не вызывает сомнений, и общий вывод сводится к тому, что оружие, направленное против врага, в ряде случаев укрепляет его, делает менее уязвимым. Неудивительно, что все настойчивее становятся голоса, призывающие к строже обдуманному и точнее нацеленному применению истребительной химии, к поискам более надежных, избирательных методов защиты растений.
Конечно, применение химических средств борьбы при настоящем положении вещей совершенно необходимо для защиты наших лесов, виноградников и хлопковых плантаций от полного уничтожения. На этот счет двух мнений быть не может.
Известный советский специалист, профессор И. А. Поляков, утверждает, что есть все основания полагать, что в ближайшие 20–30 лет химический метод сохранит ведущее место в защите растений.
Не будем спорить о сроках.
Однако нельзя не прислушаться к встревоженным голосам специалистов, которые спрашивают: не кроется ли какой-нибудь коренной ошибки в том, что защищая наши культуры, подвергающиеся массовым повреждениям вредителями, мы вынуждены прибегать к средствам, которые даже не дают длительной помощи и действуют лишь в течение короткого периода времени? Мы должны себе поставить вопрос: …нет ли более простых, но в то же время достаточно эффективных средств?… Ответ нам может дать лишь сама природа.
Известны выступления ещё более определенные и решительные. Один из виднейших энтомологов Франции профессор А. Балашовски считает, например, что необходима полная перестройка методов борьбы против вредных насекомых. Эти слова выделены курсивом в его вводной статье к первой книге капитального восьмитомника "Энтомология в приложении к сельскому хозяйству".
Специальные журналы, так или иначе зависимые от мощных химических концернов, вроде "Дюпон де Немур" (США), "Байер" (ФРГ), "Глиги-Баль" (Швейцария) и других крупных капиталистических фирм, специализировавшихся на массовом производстве и продаже ядов для уничтожения насекомых, без конца публикуют статьи, заполненные статистическими данными, формулами, рекомендациями дозировок, описанием способов применения препаратов.
Однако, по признанию профессора А. Балашовски, теперь уже прошло опьянение (он пишет - эйфория), которым сопровождалось породившее необоснованные надежды открытие синтетических ядов. Химия не решила больших проблем лесной, медицинской, ветеринарной, сельскохозяйственной энтомологии.
На мощные наступательные средства, создаваемые человеком, замечает А. Балашовски, насекомые ответили перестройкой внутреннего метаболизма.
Всё, о чём шла речь в этой главе, помогает понять, каким событием стало, в частности, для советских специалистов и учёных, работающих на фронте защиты растений, постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР о дальнейшем развитии биологии.
В числе основных проблем, поставленных перед биологической наукой этим постановлением, значится, с одной стороны, создание новых препаратов и средств борьбы с болезнями и вредителями сельскохозяйственных растений, с другой стороны - разработка методов селекции растительных культур, направленной на устойчивость к болезням и вредителям, и, наконец, также изыскание биологических способов борьбы с вредителями сельскохозяйственных растений.
Всё чаще возвращается наука к давно выдвинутой русскими энтомологами мысли о том, что надо в арсенале самой живой природы выявлять естественных союзников для борьбы с вредителями.
Противопоставить насекомым-вредителям других насекомых, истребляющих вредителей! Укрощать стихию управляемыми силами, почерпнутыми из той же стихии! - вот в чем суть идеи. Что касается, в частности, защиты леса, здесь все чаще встает вопрос о применении муравьёв.
Почему именно их?
Перепись на лесной лужайке, или несколько слов о медвяных росах
В поисках ответа перенесемся мысленно в тихий угол лесной лужайки, где густой кустарник то возвышается над желтоглавой мелюзгой лютиков, над тонконогими голубыми колокольчиками, над зеленью крестовника и лапчатки, то уступает им место, отходя подальше. Этот клочок земли до того буйно заполнен и оплетен всевозможными зелеными дикарями, что сквозь них не пробиться, сдается, ничему живому.
Однако на лежащую с краю и поросшую седым лишайником каменную глыбу откуда-то проскользнула все же ящерица. Она замерла, не мигая вглядываясь в ослепительный поток жгучих лучей и прильнув прохладным тельцем к разогретому солнцем камню… И мохнатый, иссиня-черный с желтыми лампасами поперек брюшка, грузный шмель, залетев в этот уголок, гулко разжужжался над фиолетовым колосом зацветающего кипрея. И стрекоза опустилась на нераскрывшийся, ещё зеленый бутон и несколько секунд провела здесь, складывая и разводя четыре своих прозрачных и блестящих крыла.
Но стрекоза быстро поднялась в воздух и исчезла, чуть слышно прошелестев крыльями. И шмель, как подхваченный ветром, отгудел и скрылся. А ящерица привстала на коротких ножках, подняла острую головку с бусинками черных глаз и, извиваясь плотно обтянутым тисненой кожей телом, ускользнула так же бесшумно, как появилась.
И снова, сдается, все здесь заполнено одними только растениями, дремлющими в знойном свете летнего полдня.
Но такое впечатление весьма обманчиво.
Что, если с весны пронумеровать на лужайке десяток кустов хотя бы бодяка болотного и затем ежедневно со всей тщательностью осматривать их от основания до верхушки? Каждый квадратный сантиметр поверхности стебля, каждый листик, каждое углубление в пазухе обследовать и проверить с лупой в руках… И не только каждую улитку и каждого кузнечика, но и каждую тлю, листоблошку, каждую гусеницу, каждую кладку яиц, обнаруженные при осмотре, брать на учет… Жгучая крапива такого обращения не допустит. С ней придётся во избежание неприятностей поступить по-другому. Ее кусты осторожно срезают и по частям складывают в плотно закрываемые стеклянные чашки, из которых ничто не может ускользнуть. Дальше чашки уносят в лабораторию, где их и исследуют. Так же доставляются в лабораторию для анализа только что срезанные цветки едкого лютика, поповника, одуванчика, лапчатки.
Мало того. С окружающих лужайку деревьев липы, дуба, осины, клена, березы в разных частях кроны срезают листья. Их осматривают тут же, на месте, регистрируя каждое яйцо, каждую личинку, каждую куколку, каждое насекомое.
Если затем результаты всех осмотров сличить и сопоставить по срокам, то сама собой вырисуется картина не только состояния, но и движения населенности растений.
В мае на бодяке обнаружены одиночные тли. Через месяц их уже столько, что нет никакой возможности точно подсчитать всех. Впившись хоботками в нижнюю, тыльную сторону листьев, они, не двигаясь с места, сосут живые соки растения, растут и множатся в числе. Позднее на том же бодяке появятся личинки мухи-сирфиды, которые заметно изредят колонию тлей.
Ещё через несколько дней на растениях обнаружены моллюски. Одевающую каждого крохотную раковину можно пометить цветным карандашом. Так выясняется, что моллюски подолгу живут на одном и том же растении. Медленно ползут они по листьям, оставляя на них блестящий влажный след.
Затем на бодяках появляются личинки божьей коровки. За три-четыре дня эти ненасытные хищники уничтожают уйму тлей и чуть ли не полностью очищают от них стебли.
На одном растении бодяка насчитано было около девятисот различных созданий, в том числе примерно семьсот тлей, шестьдесят паучков и сирфид. В венчиках цветков найдено тоже немало насекомых, но больше всего опять-таки трипсов и тлей. На один листок клена (их на дереве тысячи) приходится от десяти до нескольких сот постоянных обитателей, питающихся зеленью листка и его соками. И здесь тоже больше всего тлей.
Если наряду с постоянными обитателями взятого под наблюдение уголка или растения учесть и временных его посетителей, вроде таких захожих и залетных гостей, как ящерица, шмель, стрекоза, то среди них первое место по числу зарегистрированных визитов займут, намного обогнав всех прочих, муравьи.
Как мы вскоре убедимся, они посещают этот участок совсем не случайно.
Вряд ли в мире насекомых есть много существ более беззащитных, чем крохотные создания, относящиеся к чрезвычайно пестрому семейству афидид. По-русски их именуют тлями, а ещё проще растительными - древесными, травянистыми, листовыми, корневыми - вшами. До этой округлой живой капельки, одетой в полупрозрачную оболочку, лучше не дотрагиваться. Достаточно неосторожного прикосновения, и она исчезает, оставляя на пальцах и на листке только еле заметные брызги.
Не в одной лишь нежности тонких покровов сквозит, если присмотреться, беззащитность тлей.
Другие насекомые одеты в плотнейший хитиновый панцирь или вооружены сильными челюстями, способными прогрызать плотные покровы противника. В сочетании с сосущими, колющими, сверлящими ротовыми устройствами такие челюсти бывают и орудием защиты, и орудием нападения. Многие оснащены жалом, которое связано с ядовитыми железами. У богомола передние ноги образуют щипцы-капкан с такими остро зазубренными гранями, что из их смертельного зажима редко вырывается даже крупное насекомое. Есть здесь и создания, покрытые ядовитыми волосками, тонкие концы которых вонзаются в тело противника. При этом волоски - они полые - обламываются, изливая в ранку яд. Жук-плавунец, почуяв опасность, отравляет вокруг себя воду. Немало насекомых защищаются своими отпугивающими преследователя ароматическими железами. Гусеница-гарпия обрызгивает врагов едкой кислотой. Термиты из числа "носачей" опутывают усики врагов шелковидной нитью, лишая их таким образом возможности ориентироваться… Жук-бомбардир поворачивается к противнику и выстреливает из конца брюшка каплей жидкости, которая взрывается, образуя плотное белое облачко.
Невообразимо разнообразен арсенал самозащитных приспособлений насекомых, но ничего похожего нет у тлей. Кто-то пошутил, что тля в образе насекомого представляет идею непротивления злу насилием.
Рот тлей совершенно не способен нанести какой-либо ущерб их многочисленным врагам. У тли вообще нет, например, челюстей, так что ей просто не по зубам покровы или оболочки тела противника. Ротовое устройство её приспособлено для одного-единственного занятия: сосать соки из растений. Брюшко тли заканчивается концевым срединным сосочком - хвостиком. Жала в нём нет.
С весны в изобилии покрыты тлями молодые побеги и листья несчетных древесных - лесных и садовых - пород, кустарников, многолетних и однолетних злаков.
Мелкие, округлые бусинки тлей салатного цвета усыпают листья плодовых. Зеленоватых удлиненных тлей мы находим на тыльной стороне листьев, на побегах, чашелистиках. Тёмно-серые и коричневые тли приурочены к березе, черные - к клену. На маке, лебеде, свекле, бобах живут одни, на травах - другие. На хвойных питаются длинноногие толстые тли-лахнусы и разнообразные виды желтых, красных, бурых, темно-фиолетовых, черных тлей-хермесов.
Сплошной, слившейся сыпью покрывают тли иногда не только концы молодых веточек, побегов, вершинки стебельков, нижнюю сторону листьев, но часто и корни. Длинными буравами колющих ротовых щетинок и хоботков эти крохотные (от полумиллиметра до пяти-шести миллиметров) создания впиваются в растительную ткань, в сосуды проводящей системы и, не сходя с места, постепенно раздуваются от распирающего их корма. Хоботок часто бывает во много раз длиннее всего тела, отчего кажется: насекомое сосет будто на привязи… Путь растительных соков, высасываемых тлями, прослежен: в поливаемых подкрашенной водой растениях и соки становятся окрашенными. Сквозь полупрозрачный хитин тли можно видеть, как цветной сок поступает в брюшко насекомого.
Видный советский зоолог, профессор М. С. Гиляров находит, что большая часть выпитой тлями влаги быстро испаряется через их тонкий и нежный хитин, отчего жажда, томящая этих насекомых в сухую погоду, просто неутолима. Поэтому-то тли обычно держатся на скрытой от солнца, оборотной стороне листа, уходят от ветра, избегают прямого света. Если уж тля вынуждена оставаться на освещенном месте, то в полдень длинная ось её тела располагается параллельно солнечным лучам, то есть так, чтобы на солнце находилась минимальная площадь.