Красавица Велемила, младшая дочь ладожского воеводы, обещана в жены молодому удальцу Вольге - да только не по сердцу друг другу жених и невеста. Но ведь и ее сестра, Огнедева Дивляна, первая и единственная избранница Вольги, не по своей воле пошла за киевского князя. Для юной Велемилы нет никого милее чужестранца Стейна. Неужели судьбе угодно разлучить влюбленных?
Содержание:
От автора 1
Глава 1 2
Глава 2 5
Глава 3 9
Глава 4 16
Глава 5 20
Глава 6 25
Глава 7 29
Глава 8 33
Глава 9 38
Глава 10 42
Глава 11 45
Глава 12 49
Глава 13 54
Глава 14 57
Глава 15 62
Глава 16 66
Глава 17 71
Пояснительный словарь 75
Елизавета Дворецкая
Огнедева. Перст судьбы
От автора
Вот мы и добрались до третьего тома цикла "Огнедева". Однако если вы не читали первые два - не страшно. Действие третьей части, происходящее в Ладоге в 893 году, начинает свою собственную историю: от уехавшей в Киев Дивляны до родичей лишь изредка доходят вести, зато младшая из дочерей воеводы Домагостя, Велеська, подросла и стала невестой. Правда, не того жениха, который мог бы сделать ее счастливой, но она ведь не из тех, кто опускает руки и не борется за свое счастье…
Однако в предисловии я хотела поговорить с вами не о сюжете романа, а о том, что послужило его исторической основой. Именно в книге "Огнедева. Перст судьбы" описано знаменательнейшее событие нашей ранней истории - появление в северной Руси, как ее спустя какое-то время начнут называть, ее первого варяжского князя - Рюрика.
Как это? Позвольте! Действие происходит в 893 году, в то время как во всех учебниках и пособиях приводятся летописные данные: призвание варягов произошло в 862 году, на тридцать лет раньше! К 893 году Рюрик успел уже родить сына Игоря, умереть, а его преемник Олег уже отправился завоевывать Киев с этим самым младенцем-наследником на руках!
На основе летописных легенд написано достаточно много романов, и увеличивать их число не вижу смысла. А вот разобраться, насколько эти легенды соответствуют или могут соответствовать исторической действительности, очень даже имеет смысл. К счастью, в наше время археология уже пролила свет на многие темные места истории, и писатель имеет в своем распоряжении и другие источники, помимо летописи.
Так что же нам скажет археология о Рюрике? Во-первых, ранняя история Ладоги делится на несколько периодов (об этом я уже писала в предисловии к первому роману цикла, "Огнедева"). До этого, в 840-860-х годах, Ладогой правили норманны, что нашло отражение в археологических материалах: возводились дома северной каркасно-столбовой конструкции, среди находок имеются такие вещи, как палочки с руническими надписями, подвески типа "молоточки Тора" и так далее - в том числе, что любопытно, деревянные игрушечные мечи, копирующие форму настоящих боевых "каролингов" - мечей, которыми сражались викинги. Но в середине 860-х годов поселение подвергается очередному разгрому, после чего заселяется представителями разных этнокультурных коллективов, в том числе и скандинавами, и становится наиболее похоже на северный вик (кстати, вики были свободными торгово-ремесленными поселениями и не являлись местом проживания какого-либо короля). Слои 870-890-х годов маловыразительны, на 880-890-е годы приходится наименьшее число серебряных монет, что указывает на затухание торговых связей. И только в 890-х годах начинается новый подъем, и в 894 году, судя по дендродатам, строится здание, которое можно принять за дворец нового ладожского правителя.
Но почему летописец отнес появление Рюрика к 862 году? Это можно объяснить. Летопись создавалась во времена Ярослава Мудрого, то есть в первой половине XI века (и первая версия была завершена к 1039 году). Летописцу пришлось обращаться к событиям почти полуторавековой (для него) давности, а опереться он мог в основном на народные предания, которые, разумеется, никаких точных дат не фиксируют. Летописец рассуждал так: князь Игорь, как ему было известно, являлся современником византийского императора Романа I Лакапина, а следовательно, и закончить свою карьеру они должны были одновременно. Император сошел с политической сцены (хотя и не умер) около 945 года, и летописец отнес предание о смерти Игоря к этому же году. (То, что он при этом пользовался датами от сотворения мира, в ходе рассуждения ничего не меняет. Также в скобках заметим, что в тех же византийских источниках Игорь и в 949 году упоминается как живой.)
Далее, он рассудил так: по средневековым представлениям, человеческий век составляет 33 года, и если из 945 вычесть 33, получится 912, - и сделал 912 год датой вокняжения Игоря и смерти его предшественника Олега. Далее он повторил операцию, вычтя 33 из 912, - и получил 879, дату прихода к власти Олега и смерти Рюрика. И разве вас не настораживает удивительное совпадение: и Олег (879–912), и Игорь (912–945) правили в точности одинаковый срок, причем этот срок соответствует былинной цифре "тридцать лет и три года"? Но Рюрик же явился на Русь уже зрелым мужем и главой своего рода. Стало быть, отводить ему полный век, 33 года, будет многовато - и летописец эту цифру разделил пополам и вычел из 879 не 33, а только 17. И получился у него 862 год, который и стал таким образом "началом русской государственности". Но если мы ему поверим, то выйдет, что года через три после прихода Рюрика местные жители подняли восстание, сожгли поселение и опять начали жизнь заново. И вообразить, на какой стороне конфликта находился "всенародно избранный князь", я не возьмусь… Нет, он не переехал в Новгород, потому что Новгорода тогда еще не было: его самые старые бревна были срублены в 930-950-х годах, чуть ли не век спустя!
Но если мы поверим археологам и перенесем "призвание варягов" на тридцать лет позже 862 года, то упремся в еще один кошмар для приверженцев традиционных версий - "наш" Рюрик не может быть Рериком Ютландским, потому что тот к 890-м годам уже умер (точнее, к 882 году). Да, не может. А зачем нам тот самый Рерик Ютландский? Разве что за неимением другого кандидата, но, право же, в древности жило гораздо больше людей, чем упомянуто в разных летописях и хрониках. Давайте посмотрим, сколько времени между 862 годом и своей смертью Рерик Ютландский мог провести на Руси. В 867 году упоминается об его изгнании из Фризии. В 870 и 872 годах он встречался с королем Карлом Лысым, в 873-м восстановил вассальные отношения с Людовиком Немецким. Что-то непохоже, чтобы он считал Русь своей новой родиной и все силы посвящал ее государственному строительству. А главное, как указывалось выше, именно в данный период на севере будущего Древнерусского государства ну совсем ничего не происходило. Война, пожар - а потом застой лет на двадцать пять… Где следы деятельности, благодаря которой его запомнили и внесли в легенды?
К тому же, как уже указывалось, Рюрик был далеко не первым скандинавским конунгом, который правил или пытался править в северной Руси. Почему же предание запомнило именно его, а не предшественников? Видимо, он не только собирал дань, но и принес народу какую-то пользу и подтолкнул развитие процесса, который стал частью государственного строительства. Конечно, я не ясновидящая и не утверждаю, что именно моя версия правильная. Даже археологи во многих случаях не могут утверждать определенно, не имея достаточных данных. Я лишь рассказываю, на что я опираюсь в своих выводах и почему меня не устраивает привычная схема событий.
Так кто же он был, "наш" Рюрик, который не Ютландский? И что такого он успел сделать? Я себе это представляю примерно так. Однажды, осенним вечером 893 года, когда в Ладоге выпал первый снег…
Глава 1
893 год, поздняя осень, Ладога
Стейн сын Бергфинна приехал в Альдейгью в самом начале зимы. И сразу получил весьма неожиданное предложение.
- Пойдешь с нами кур воровать?
- Воровать кур? - Стейн уже довольно хорошо знал словенский язык и все же подумал, что не расслышал или чего-то не понял.
К тому же он никак не ожидал, что воровать домашнюю птицу его позовет дочь местного хёвдинга. Уж ей-то зачем - своих кур полно. Вон они, под всеми лавками сидят, высунув головки. Домагость Витонежич, ладожский воевода, всегда был не беден, а в последние несколько лет, судя по обстановке дома, и вовсе разжился - появились у него и тканые ковры на бревенчатых стенах, где раньше висели только мохнатые медвежины, и кубки из белесого и зеленоватого мутного стекла на столе. Прежние глиняные сосуды, вылепленные женщинами хозяйской семьи, сменились бронзовыми кувшинами, а в кувшинах заплескался не мед и не пиво, а настоящее греческое вино! Меха здесь никогда редкостью не были, но отделка узорного шелка и серебряные пуговицы на рубахе воеводы, пестрые стеклянные бусы на шее у дочери и жены говорили о том, что хозяин имеет выход к богатым торгам востока и юга. Еще полтора года назад, когда Стейн со своим дядей по матери, Вестмаром Лисом, приезжал сюда в последний раз, ничего этого не было.
- Ну да. Кур. Можно и петухов, но только где он не один. Я знаю, где можно брать, не промахнемся, - смеясь, заверила Велемила и потом наконец пояснила: - Это у нас обычай такой. Сварожий день сегодня, вечером пировать будем, а для пира полагается кур не покупать и не приносить, а красть! Понял теперь?
- Теперь понял! - Стейн усмехнулся, подумав, что и сейчас его ухитряются сделать таким же дураком с дальнего хутора, каким он был, когда три с половиной года назад впервые в жизни явился в Альдейгью. - Знамое дело, пойду! Это подвиг для истинного викинга!
- Как она выросла, твоя младшая дочь! - одобрительно заметил Вестмар хозяину. - Совсем невеста. У нее, наверное, есть жених?
- Вроде как есть… - ответил Домагость, но отвел глаза, и Вестмар догадался, что воевода не очень хочет об этом говорить.
Появилась Яромила, поставила на стол деревянное блюдо с теплыми пирогами, покрытыми вышитым рушником, приветливо улыбнулась гостю, сказала что-то - он не расслышал, любуясь ее точеным лицом. Все-таки старшая дочь у хозяина редкая красавица - смотришь, и кажется, что в полутьме от нее исходит сияние. У Яромилы уже был ребенок, но она по-прежнему жила дома, только волосы теперь заплетала в две косы и укладывала вокруг головы. На ее сына, белоголового мальчика двух с чем-то лет, Вестмар бросил пару любопытных взглядов, пока мать не унесла его, но спрашивать ни о чем не стал, боясь обидеть воеводу.
- Я вижу, Домагость, в последнее время боги более чем благосклонны к тебе! - Вестмар невольно проводил Яромилу глазами. - В твоем доме прибавилось много дорогой утвари, и людей стало больше. Видимо, быть родичем конунга Кенугарда - Киу…ява… Куая…вия… тролль, не помню, как его называют эти серкландцы! Киаба?
- Кияв! - смеясь, поправил Домагость. - Или Киев. Да, с той свадьбы дела у нас в гору пошли. Уже три года меха, меды, воск по Днепру вниз отправляем в Киев, а там на разные товары меняем: платье цветное, серебро, посуду, всякое узорочье. Вино вот! - Домагость качнул бокалом из светло-зеленого стекла. Напиток был, на вкус воеводы, гораздо кислее и вообще хуже привычной медовухи, зато, если пить умеренно, наутро не так болит голова. - А в этот раз Велем, сын мой, сам поехал с товарами аж до Корсуня.
- Это где? - Вестмар с любопытством прищурился.
- Это по Днепру вниз, до Греческого моря, и по морю еще идти… не помню сколько, сам-то не бывал. Но тот Корсунь - город уже греческий. Думаем, там за наши меха еще больше всякого добра выручить можно. По весне сынок уехал. Хотел назад в одно лето обернуться, но сказал: особо не ждите, если до Сварожьей седмицы не буду - стало быть, теперь до весны…
Пока старшие были заняты деловым разговором, Велемила взяла с лавки кожух и поманила Стейна за собой. С самого утра предвкушение вечернего веселья наполняло ее воодушевлением, поэтому она особенно обрадовалась появлению новых лиц - такому неожиданному в эту пору года. Стейн в разговоре старших участия почти не принимал, только улыбался, слегка прищуривая глаза, но если его спрашивали, отвечал толково. По всему было видно, что это человек неглупый, добродушный и не заносится из-за того, что в такие молодые годы - лет в восемнадцать-девятнадцать - успел не раз пройти по Волжскому пути до самой Булгарии. Велемила смутно помнила его по прежним годам - он уже не раз появлялся в Ладоге, сопровождая дядю, но сама она была раньше слишком мала, и едва ли они тогда сказали друг другу хоть слово. Иное дело сейчас! Во внешности Стейна ничего особенного не было: среднего роста, крепкий по виду, а лицом обычный свей - короткий прямой нос, высокий и широкий прямоугольный лоб, высокие скулы, из-за которых глубоко посаженные серые глаза кажутся узкими, светлые волосы с легким отливом в рыжину и такая же золотистая щетинка на твердом угловатом подбородке. И шапочка, вязанная костяной иглой из толстой шерстяной пряжи, очень ему шла - такие шапочки носят многие свейские мореходы.
Бегло оглянувшись на дядю и убедившись, что тому не до него, Стейн пошел за девушкой. Снаружи начало темнеть. С неба сыпались мелкие, твердые снежинки - по-словенски это называется "пороша", кстати вспомнил Стейн. Или позимка… поземка? Он хотел спросить об этом у Велемилы, но не решился - опять смеяться начнет. В присутствии такой красивой девушки любой постарался бы не выглядеть простофилей. Стейн уже видел ее раньше, но сегодня не сразу узнал. В прежние годы третья воеводская дочь была совсем девчонка, и мало кто ее замечал - все смотрели на старших сестер, Яромилу и Дивомилу, похожих друг на друга стройных красавиц с нежными лицами и пышными волосами цвета чистейшего золотистого меда. Дивомила с тех пор вышла замуж, да не за кого-нибудь, а за конунга Кенугарда - Аскольда, и уехала далеко, чуть ли не к Греческому морю. Зато Велемила за эти годы вытянулась и стала готовой невестой. Для своих пятнадцати лет это была рослая, сильная девушка. В целом она удалась в брата Велема: не только ростом и крепким сложением, но и лицом была похожа на него, как ни одна из сестер. Такие же крупные черты, только смягченные по-женски, серые глаза, и волосы того же оттенка: темно-русые с рыжеватым отливом, густые и гладкие - толстая коса свешивалась чуть ли не до колен. Красотой Велемила уступала двум старшим сестрам, но вид имела смышленый, оживленный и веселый, к тому же держалась так бойко и уверенно, что сравнивать их никому в голову не приходило.
- Ты меня совсем не помнишь? - спросил Стейн, когда они вышли.
- Отчего же, помню! - Велемила снова засмеялась. - Я помню, как вы приехали перед тем, как Игволод Кабан Вал-город разорил. Вас с Вестмаром было двое - ты и еще другой парень. Один, я помню, был в валяной шапке, другой в вязаной. - Она бросила лукавый взгляд на вязаную шапочку на голове у Стейна. - Кажется, теперь я знаю, который из них был ты!
- А вот и нет! - со смесью грусти и лукавства опроверг ее догадки он. - Это шапка моего брата Свейна. Он погиб в той битве, когда Иггвальд пришел с дружиной сюда из Валаборга. И я взял ее себе на память. С тех пор и ношу.
Велемила вздохнула:
- Да примет его с честью Перун! У меня тоже тогда брат погиб, Братоня, и из сродья еще три человека. А у тебя больше нет братьев?
- Есть еще один, он остался дома с родителями. Он, Сигурд, из нас троих самый старший. Мы выросли вместе и все время устраивали какие-нибудь безобразия. Вестмар может подтвердить. Ты понимаешь северный язык?
- Сва эр вист! - Велемила лукаво сверкнула глазами, дескать, а как же! - Здорово, Пестравка! - тут же по-словенски окликнула она девушку, попавшуюся им навстречу. - Что нового?
- Здравствуй, баяльница! - Девушка поклонилась. - К Смолянам иду.
- Я только к Братомеричам заскочу. Не опаздывайте там, а то я Смолянку знаю - век будет косу плести да оборы перевязывать.
Они пошли дальше, и Стейн продолжал, перейдя на родной язык:
- Я помню, однажды дядя Вестмар приехал к нам в гости, мне тогда было лет восемь, Свейну, стало быть, девять, а Сигге одиннадцать. Мать ему жаловалась, что не может с нами справиться и что мы загоним ее в могилу раньше времени. Вестмар начал спрашивать: "Сигурд, что ты сделал такого, из-за чего твоя мать огорчена?" Тот отвечает: "Я ничего не сделал, только бросил в воду камень". Вестмар говорит, что это, мол, беда небольшая, и спрашивает у Свейна: "А ты что сделал?" Свейн отвечает: "Я только бросил в воду камень". Вестмар спрашивает у меня: "А ты что сделал - тоже всего лишь бросил в воду камень?" А я отвечаю: "Да нет, это я и есть Камень!"
Велемила расхохоталась, да так заразительно, что Стейн невольно засмеялся вместе с ней, хотя рассказывал эту маленькую сагу уже десятки раз. Потом добавил: