Однако Джеймс Феррингтон никогда бы не смог создать империю, которая простиралась на четыре континента, если бы не обладал одним ценным качеством. Он всегда и во всем дожидался благоприятного момента, и никогда его не упускал. "Я во что бы то ни стало должен добиться ее согласия и заключить эту "сделку"", - решил он.
- Каллео, - сказал он, приняв окончательное решение, - подскажи мне, где находится ближайшая цветочная лавка.
Глава 6
Когда Джаспер, постучав в дверь ее комнаты, пробормотал: "Приехал мистер Феррингтон, мадам", Кэролайн охватила настоящая паника. Да, она ждала его приезда, но, несмотря на это, его появление повергло ее в трепет.
Он уже здесь! В ответ на свое письмо она получила от него короткую записку, в которой он сообщал о том, что приедет ровно через час. Неужели уже прошел целый час? Нет, этого не может быть.
Джаспер снова постучал в ее дверь.
- Леди Пирсон? - позвал он.
- Джаспер, попроси его подождать в гостиной, - откашлявшись, сказала Кэролайн. Слава Богу, ее голос был ровным и спокойным, и она ничем не выдала смятения, в которое повергло ее появление Джеймса Феррингтона.
Она стояла возле зеркала, рассматривая свое отражение. Вот уже целых полчаса она вертела в руках ленты домашнего чепца, сделанного из черного кружева. "Я обязательно должна надеть этот чепец", - сказала себе Кэролайн. Этого требуют правила приличия. Все замужние женщины, достигшие "определенного возраста", носят чепцы.
Однако эта вещица напоминала Кэролайн одно из новомодных французских блюд, которое называется суфле. Ей казалось, что это самое суфле она надела сейчас себе на голову. Это кружевное уродство вызывало у нее отвращение. В этом чепце она выглядела ужасно нелепо, и ей не хотелось завязывать ленты. Глядя на чепец, она почему-то вспомнила морщинистые лица величественных старух - вдовствующих королев и герцогинь.
И впервые за все эти годы она поняла, что ей до смерти надоел черный цвет.
Джаспер снова постучал в дверь.
- Леди Пирсон, вы выйдете? - спросил он.
Похоже, Джаспер очень волнуется, и ей необходимо как можно быстрее спуститься в гостиную. Любопытство взяло верх, и Кэролайн, на ходу завязывая ленты чепца, подошла к двери и открыла ее. Джаспер посмотрел на нее, и его лицо расплылось в улыбке.
- В чем дело, Джаспер? - спросила она.
- Там внизу, в гостиной, мистер Феррингтон ждет вас, - сказал он. Его глаза просто светились от радости и возбуждения.
- Ты мне уже говорил об этом. Скажи мистеру Феррингтону, что я спущусь буквально через минуту.
- Нет, - Джаспер махнул рукой в сторону лестницы, - вы сами должны увидеть то, что он сделал.
Услышав его слова, Кэролайн насторожилась. Она побежала к лестнице, и Джаспер поспешил за ней.
Кэролайн спускалась по ступенькам, и слуга, что называется, следовал за ней по пятам, буквально наступая на подол ее платья. Повернув голову, она сердито посмотрела на него, и он пропустил ее вперед, но не более чем на один шаг. Так они вместе и добежали до последней ступеньки.
И тут Джаспер все-таки обогнал Кэролайн и первым оказался у открытой двери гостиной. Кэролайн была в полной растерянности. "Что ждет меня за этой дверью?" - подумала она и, смущенно развязав ленты чепца, медленно подошла к двери и осторожно заглянула в гостиную.
Она остолбенела от удивления.
Ее гостиную превратили в весенний сад. Везде: на столах, на полу, возле кресел, на письменном столе и даже на каминной полке - стояли вазы с лилиями, маками, розами и пионами, увитыми декоративными зелеными растениями. Из-за цветов не было видно мебели. И посреди всего этого великолепия возвышалась фигура Джеймса Феррингтона.
В своем темно-синем сюртуке, выгодно подчеркивавшем его широкие плечи, бриджах цвета буйволовой кожи, обтягивавших его мускулистые ноги, и до блеска отполированных сапогах, сшитых из кожи наивысшего качества, он казался олицетворением изысканности и аристократизма. Ослепительно красивый мужчина, стоящий среди великолепных цветов, - это зрелище не для слабонервных. Кэролайн была, что называется, потрясена до глубины души.
- Кэролайн, - сказал Джеймс и улыбнулся ей своей ослепительной улыбкой. Женщина может купаться в лучах такой улыбки целую вечность. - Вам они нравятся? - спросил он, обведя руками комнату.
- Что? - спокойно поинтересовалась Кэролайн, пытаясь оправиться от потрясения. Господи, ну почему у нее так сильно бьется сердце? Обычно учащенное сердцебиение бывает у пожилых людей, а она еще слишком молода и у нее не может быть недугов подобного рода…
- Цветы, - сказал он, сделав шаг вперед.
Кэролайн сразу вспомнила о том, как он прижимал ее к своему телу, и ее бросило в жар.
- Они прелестны, - выдавила она, испуганно попятившись.
Она была не готова к тем волнующим, возбуждающим, бурлящим, захватывающим чувствам, которые испытывала всякий раз, когда видела его. Неужели этот человек обладает особым очарованием? Может быть, он наложил на нее магическое заклинание и она потеряла рассудок, лишившись покоя и сна?
Кэролайн отступала до тех пор, пока не уперлась в письменный стол. Ей хотелось закричать от радости. Такую радость обычно испытывают утопающие, когда впереди неожиданно появляется берег. Обойдя стол, Кэролайн подошла к креслу и, облегченно вздохнув, опустилась в него, чувствуя, как к ней возвращаются обычное спокойствие и ясность мысли.
Так, а теперь необходимо вспомнить, зачем она пригласила его… Документы на дом! Она должна забрать у него документы на свой дом.
Кэролайн откашлялась, собираясь объясниться с Феррингтоном, но так ничего и не сказала. Весь стол был буквально завален букетами цветов, и Кэролайн ничего кроме этих букетов не видела. Ей казалось, что она попала в цветочную западню.
Феррингтон подошел к письменному столу, и над живой изгородью из цветов появилась его голова.
- Кэролайн, я глубоко сожалею о недоразумении, которое произошло вчера между нами, - сказал он.
- В самом деле?
- Да, и надеюсь, что вы примите мои извинения.
Улыбнувшись, он наклонился над цветами. Теперь его лицо находилось буквально на расстоянии ладони от ее лица. Кэролайн посмотрела в его бездонные зеленые глаза и увидела в них свое отражение. Нет, у мужчины не должно быть таких красивых, длинных ресниц и морщинок, которые обычно появляются у людей, часто бывающих на солнце или часто смеющихся…
Кэролайн так резко поднялась с кресла, что чуть не опрокинула его. Однако, схватившись руками за спинку, сумела его удержать. Отойдя от стола, она буквально уперлась в грудь мистера Феррингтона.
Он обнял Кэролайн за талию и так сильно прижал ее к себе, что она чувствовала каждый изгиб его тела. Наклонив голову, он посмотрел на нее серьезным пристальным взглядом.
Она снова уловила мятный запах пены для бритья. Он побрился. Специально для нее. Кэролайн протянула руку (ей очень хотелось погладить его по щеке), но замерла на полпути. Нет, нельзя прикасаться к нему…
Повернув голову, Джеймс прижался губами к ее пальцам. Она слышала, как стучит его сердце. Слышала это так же ясно и отчетливо, как собственное сердцебиение. Его щека была гладкой и упругой, а губы мягкими. Кэролайн почувствовала, как по всему ее телу пробежала дрожь, и у нее закружилась голова.
- Всю ночь и все утро я думал только о тебе, - сказал Джеймс своим низким, с легкой хрипотцой голосом. - Кэролайн, я хочу, чтобы между нами не было никаких недомолвок. Давай все выясним раз и навсегда.
- Все выясним? - У Кэролайн задрожали колени, и, чтобы удержаться на ногах, она прижалась к нему.
Его глаза потемнели. Теперь они стали темно-зелеными, такой цвет обычно имеют мрачные и густые лесные заросли. Кэролайн знала, что глаза Джеймса потемнели от охватившего его желания, и почувствовала ответное влечение. Ее тело откликнулось на его призыв. Ей еще никогда не приходилось испытывать такого страстного, такого невероятного томления.
- Да, - сказал он. - Я хочу, чтобы у нас с вами завязались близкие… очень близкие отношения.
- Очень близкие, - словно эхо, шепотом повторила Кэролайн. "Он собирается поцеловать меня", - подумала она и подняла голову. Теперь его лицо было совсем близко. "Как забавно! Я никогда не замечала, что у мужчин нижняя губа имеет такой красивый, невероятно чувственный изгиб. Ах, как она изящно вытягивается, как двигается", - думала Кэролайн, глядя на него.
- Однако я не хочу, чтобы ты носила этот смешной чепец. Никогда больше не надевай его. В нем ты выглядишь довольно нелепо.
- Что? - Кэролайн удивленно заморгала.
- Я говорю о твоем чепце. Такое впечатление, что у тебя на голове сидит огромный паук. Я не хочу, чтобы ты носила его, - сказал Джеймс и, сорвав с ее головы чепец, отбросил его в сторону. Джеймс улыбнулся ей и, посмотрев на нее влюбленными глазами, добавил: - А теперь я буду целовать тебя. Страстно, пылко, неистово.
Однако Кэролайн уже оправилась от удивления и окончательно пришла в себя. Когда он наклонился к ней, она нагнула голову и, выскользнув из-под его руки, освободилась из его объятий. Уперев руки в бока и гневно постукивая ногой по полу, она воскликнула:
- Да кто вы, в конце концов, такой?! И кто вам дал право так себя вести?
Похоже, ее гневная тирада его совершенно не задела. Лицо Джеймса оставалось невозмутимо спокойным. Он улыбнулся ей. Его глаза все еще были темными, полными огня.
- Я твой господин, твой повелитель. Я мужчина, которому не терпится заняться с тобой любовью. Да, я буду заниматься с тобой любовью до тех пор, пока ты не закричишь от наслаждения, пока не достигнешь вершины блаженства. А потом я снова овладею тобой.
Кэролайн слушала его, чувствуя, как ее постепенно охватывает ужас и… жгучее желание.
- Вы сумасшедший! - крикнула она.
- Да, - согласился он, подходя к ней. - Если счастье может свести человека с ума, то ты, Кэролайн, сделала меня невероятно счастливым.
Кэролайн попятилась. Она понимала, что если он снова обнимет ее, то она уже не сможет ему противиться, и забежала за софу, едва не опрокинув вазу с цветами.
- О чем, черт возьми, вы говорите?
- Я говорю о тебе, - сказал Джеймс и тоже зашел за софу. Сейчас он был похож на охотника, преследующего добычу. Когда же Кэролайн выбежала из-за софы с противоположной стороны, он остановился и, разведя руки в стороны, пояснил: - О нас.
- О нас?
Он засмеялся весело и звонко.
- Да, о нас. Кэролайн, я еще никогда не испытывал подобных чувств. Это случилось со мной впервые, и теперь я понимаю, почему Самсон сдался Далиле, почему Парис похитил Елену и что такого особенного Антоний увидел в Клеопатре.
Кэролайн прижала ладонь ко лбу. "Что он говорит? Нет, я, наверное, брежу", - подумала она. В этот момент Джеймс достал из кармана черный бархатный футляр. Ей показалось, что последние силы покинули ее и она сейчас просто упадет от изнеможения.
- Что это такое? - спросила Кэролайн, боясь услышать ответ.
- Это тебе, - сказал он и открыл футляр. В нем лежало великолепное жемчужное ожерелье. - Я купил этот жемчуг в Персии, у султана Обиджани, и берег для особого случая.
Кэролайн не могла оторвать взгляд от прекрасных нежно-кремовых жемчужин. Ей нравился именно такой жемчуг. "Это ожерелье, наверное, стоит целое состояние", - подумала она. Кэролайн еще не видела такого блестящего и крупного жемчуга.
- Нет, я не могу это взять, - покачав головой, сказала она и добавила, как-то уж совсем нерешительно: - Это будет неприлично.
- Я не могу себе представить ничего более приличного, чем видеть, как этот жемчуг украшает твою шею, - сказал Джеймс. - Согретый теплом твоего тела, он засияет особым, неповторимым блеском. Надень это ожерелье. Мне кажется, что жемчуг очень тебе идет.
Кэролайн боролась с искушением. Она понимала, что это ожерелье стоит в три раза дороже, чем ее дом.
- Зачем вы это делаете? Зачем вы привезли мне это ожерелье? - спросила она и, обведя рукой комнату, добавила: - И зачем все это?
- Я хотел устроить праздник.
- И что же мы празднуем? - удивилась Кэролайн.
- Нашу сделку.
- Сделку? Вы хотите сказать, что согласны отдать мне этот дом?
- Кэролайн, - сказал Джеймс, произнося ее имя нараспев с легкой ноткой укора. - Ты можешь получить любой дом. Любой, какой только пожелаешь. Зачем тебе этот дом? Он слишком маленький. Я бы даже сказал, что это не дом, а деревенский коттедж. Я человек богатый и очень щедрый. Я поселю тебя в большом красивом доме. Тебе нравятся новые дома, которые недавно построили в Мейфер? Хочешь жить в одном из них?
Кэролайн чувствовала себя несколько неуютно. Она поняла, что попала в довольно щекотливое положение.
- Меня вполне устраивает мой дом, мистер Феррингтон.
- Не мистер Феррингтон, а Джеймс. Называй меня по имени.
- Мне больше нравится называть вас мистером Феррингтоном.
Неторопливым, размеренным шагом он направился к ней.
- А мне нравится называть тебя Кэролайн. Моя прекрасная Кэролайн. Cara mia. Ma belle etoile.
Феррингтон подошел к ней так близко, что ее грудь почти касалась его груди.
- Я хочу тебя, Кэролайн.
От удивления у Кэролайн перехватило дыхание. Однако шок довольно быстро прошел, и она начала понимать, о чем он говорит.
- Вы предлагаете мне стать вашей любовницей? - спросила она.
Джеймс улыбнулся.
- Я хочу этого больше всего на свете. Уверяю тебя, ты будешь иметь все, что только пожелаешь, - сказал он и, наклонившись, хотел обнять ее.
Однако Кэролайн опередила его. Она вытянула вперед руки, давая ему понять, чтобы он не приближался к ней.
- Но почему вы решили, что я… - сказала она и тут же замолчала, вспомнив о том, как прошлым вечером они целовались в экипаже. О, эти поцелуи были такими горячими и пьянящими!
От сознания собственной вины она густо покраснела. Оттолкнув Феррингтона, Кэролайн бросилась к двери. Однако чувство вины довольно быстро уступило место праведному гневу, и, резко повернувшись, она посмотрела на него.
- Это самое грубое, самое оскорбительное… - Она замолчала, пытаясь подобрать нужные слова, чтобы описать его поведение, но так и не смогла найти ни одного подходящего слова.
- Оскорбительное? - удивился Джеймс, протягивая ей бархатный футляр. - Кэролайн…
- И не называйте меня больше Кэролайн! - крикнула она и, выхватив букет цветов из ближайшей вазы, бросила его в Феррингтона. От удивления Джеймс буквально остолбенел, а лилии и розы, осыпая его лепестками, медленно падали на пол. Вид у него при этом был довольно комичный. Если бы не обуявший ее гнев, Кэролайн наверняка посмеялась бы над ним. Однако сейчас ей было не до смеха.
- С чего это вы решили, что мне понравится ваше предложение?! - воскликнула она.
- С чего это я решил? - переспросил Джеймс. Судя по всему, его удивление было искренним. - Да вы сами назначили мне встречу, леди Пирсон, - сказал он, закрыв футляр.
- Я назначила вам встречу совсем не для того, чтобы выслушивать ваши гнусные предложения.
- А для чего же, черт возьми?
- А для того, черт возьми, чтобы вы отдали мне документы на мой дом! Вчера вечером вы пообещали отдать их, - сказала она и для пущей убедительности махнула рукой.
- Документы на ваш дом?
- Да. Те самые документы, которые вы выиграли у моего деверя Фредди Пирсона. Неужели вы не помните? Вчера вечером я просила вас об этом, и вы сказали, что вернете их мне.
Некоторое время Джеймс удивленно смотрел на нее, а потом его лицо прояснилось. Он, похоже, понял, о чем она говорит. Сдвинув брови, он сказал:
- Я выиграл документы на ваш дом у Фредди Пирсона. Это было на прошлой неделе, у Уайта.
- Да.
- И вы пригласили меня сюда для того, чтобы поговорить об этих документах, а не для того, чтобы сказать мне о том, что согласны стать моей любовницей?
- Вашей любовницей?! - испуганно повторила Кэролайн. Она изумленно смотрела на него, не понимая, как он осмелился произнести вслух эти постыдные слова. Постепенно она пришла в себя, и удивление сменилось бурным негодованием. Ей хотелось отомстить ему за свою поруганную честь. "Ах, как же мне хочется влепить ему пощечину! У меня просто руки чешутся", - злилась Кэролайн.
Сделав еще два шага по направлению к двери, она остановилась и, повернувшись к нему, проговорила сдавленным голосом:
- Возможно, мое вчерашнее поведение дало вам повод думать, что…
- Ваше поведение здесь совершенно ни при чем, - резко прервал ее Джеймс.
- Тогда в чем причина? Почему вы решили, что я соглашусь стать… - она никак не могла заставить себя произнести эти слова, - вашей любовницей? Так меня еще никогда не оскорбляли!
Увидев, как покраснели его щеки, Кэролайн поняла, что он не меньше, чем она сама, смущен таким поворотом событий.
- Простите меня, леди Пирсон. Я не хотел вас обидеть. Я бы никогда не осмелился сделать вам такое предложение, если бы меня не заверили в том, что вы сами этого хотите.
- Кто-то сказал вам, что я хочу, чтобы вы сделали мне подобное предложение? - удивленно спросила Кэролайн.
- Да.
- И кто же?
Его холодная сдержанность несколько остудила ее пыл, а ответ поверг в изумление.
- Ваша тетка, леди Пирсон. Она дала мне понять, что вы ждете от меня подобного предложения.
- Моя тетка? Минерва?
Джеймс не ответил ей. Протянув руку, он взял свою шляпу, которая лежала на софе между двумя букетами лилий, и направился к двери, однако Кэролайн преградила ему дорогу.
- Мистер Феррингтон, не будете ли вы так любезны ответить мне на один вопрос?
Он посмотрел на нее так, словно хотел отшвырнуть ее в сторону, чтобы она не загораживала ему дорогу. У него заходили желваки. Кэролайн же не обращала на это никакого внимания. Она решила, что не сдвинется с места до тех пор, пока он не ответит ей.
- Мистер Феррингтон, мы оба попали в довольно нелепое положение, - сказала она. - Однако я была бы вам очень благодарна, если бы вы рассказали мне всю правду. Я уже оправилась от потрясения, которое испытала после вашего предложения, и готова вас выслушать. Уверяю вас, я не упаду в обморок от ужаса. Итак, не уделите ли вы мне еще несколько минут своего драгоценного времени?
- Да, ваша тетка приезжала сегодня ко мне. Она была не одна, ее сопровождали три почтенные дамы. Они учинили мне небольшой допрос. Ваша тетка сказала мне, что вы хотите стать моей любовницей, и поэтому им необходимо убедиться в том, что я достоин вас.
- Минерва приезжала к вам сегодня и сказала, что я хочу стать вашей любовницей?
Его глаза стали яркими, как осколки зеленого стекла.
- Не совсем так. Она выразилась несколько иначе, - ответил он сквозь зубы.
- Что именно она вам сказала?
- Какое это имеет значение?
- Огромное!
- Что же, извольте, - ответил Джеймс, не скрывая своего раздражения. - Она сказала, что вы собираетесь сделать мне какое-то предложение.
- Предложение? Не понимаю, с чего она это взяла? - удивилась Кэролайн. И тут она вдруг осознала всю комичность положения и, не сдержавшись, рассмеялась. Однако через несколько минут, немного успокоившись, заметила, что Джеймс не смеется.
Она произнесла: