- Нет, просто этот "кое-кто" считает, что ты слишком уж медлителен. Для этого есть причина?
Разумеется, причина была. Но сейчас ему не хотелось говорить Эдварду о гербах. Или все-таки сказать? Немного подумав, Джонатан спросил:
- А если я сообщу вам, что я все узнал и что у меня есть список ее покровителей, - что вы сделаете?
Эдвард остановился и внимательно посмотрел на племянника.
- У тебя действительно есть этот список?
- Нет, еще нет. Но меня интересует, что вы сделаете, когда я все узнаю. Видите ли, я получил это задание не от министерства внутренних дел, как случалось обычно. И мне очень любопытно, кто попросил вас передать мне это дело. Дядя, кто вас об этом попросил?
Эдвард продолжил прогулку, но теперь он шел гораздо быстрее; было очевидно, что он нервничал.
- Знаешь, Джонатан, я не потерплю, чтобы кто-либо вторгался в…
- Дядя, но я ведь задал вам вопрос не из праздного любопытства. Я занимаюсь этим делом, поэтому хочу знать, кто заказчик. Мне кажется, что это совершенно естественно. Разве не так?
- Нет, не так, - буркнул Эдвард и зашагал еще быстрее.
Джонатан тут же догнал его и проговорил:
- Ладно, хорошо… Я вижу, что мой вопрос очень взволновал вас, так что давайте забудем о том, что я его задал.
- Проклятие! Конечно, забудем!
Какое- то время оба молчали. Наконец Эдвард, успокоившись, сказал:
- Я хотел расспросить тебя о ее дочери.
- О Селии?
- Да, о ней. Могла ли она найти что-то такое, что не удалось отыскать тебе?
- Полагаю, что такое вполне возможно. Но даже если она что-либо нашла, чем это грозит? И вообще, почему вы об этом спросили?
Эдвард немного помолчал, потом с явной неохотой ответил:
- Просто в последнее время давняя история Алессандры почему-то вдруг стала интересовать дам весьма почтенного возраста - так мне сказала моя жена. И ей известно, что мать Саммерхейза начала расспрашивать об этом некоторых своих старых подруг, а те, в свою очередь, расспрашивали других… Как-то странно все это. Тебе так не кажется?
- Возможно, все дело в недавней кончине Алессандры, - предположил Джонатан. - Да и стоит ли придавать такое значение разговорам пожилых дам?
- И все же не нравятся мне эти разговоры, - проворчал Эдвард. Пристально взглянув на племянника, он спросил: - Ты хорошо знаешь дочь Алессандры? Или просто знаком?
- В общем-то… неплохо знаю. Я не раз с ней разговаривал во время своего расследования. Да и как могло быть иначе?
- Ты должен выяснить, удалось ли ей что-то узнать. И будь тверд с ней. Если нужно, предложи ей деньги. Девушки подобного рода тотчас реагируют либо на деньги, либо на угрозы.
Тут к ним приблизились две дамы, медленно шагавшие по дорожке, и оба умолкли. Когда дамы прошли мимо, Джонатан спросил:
- Что вы имели в виду, когда сказали о девушках "подобного рода"?
Эдвард, поморщившись, проворчал:
- Я не расположен потворствовать твоим деликатным чувствам в отношении подобных женщин, Джонатан. И вообще, я ведь говорю не о твоей матери. Твоя мать - совсем другое дело. Впрочем, какая тебе разница, что я имею в виду? Все очень серьезно, Джонатан, и ты должен помнить: твой долг - во что бы то ни стало выяснить, что теперь известно этой девице. Сделай для этого все возможное. - Улыбнувшись, Эдвард добавил: - Ты ведь знаешь, что в таких случаях делают с девицами.
- Вы говорите о долге, дядя? Я выполнял свой долг перед Англией, когда был на побережье. Но о каком долге вы говорите сейчас? Ведь я даже не знаю, кто поручил мне это проклятое задание. И имейте в виду, дядя, всему есть пределы. Поэтому я не намерен выполнять ваше последнее задание. Я не стану допрашивать Селию Пеннифолд.
Эдвард снова остановился и в изумлении уставился на племянника. Нахмурившись, проворчал:
- Слишком много возражений с твоей стороны, дорогой мальчик. Что значит для тебя эта женщина? Почему ты так защищаешь ее? Она соблазнила тебя? Признайся.
- Нет, не соблазнила.
- Значит, ты ее соблазнил. Да-да, и не пытайся это отрицать! Я это вижу по твоим глазам. Возможно, другие не заметили бы этого, но я-то вижу тебя насквозь. - В раздражении застучав своей тростью, дядя продолжил прогулку. И вдруг воскликнул: - Ты что, рехнулся?! Как ты мог связаться с такой женщиной?!
- Вы не знаете ее, так что перестаньте отзываться о ней подобным образом, - ответил Джонатан, с трудом сдерживая гнев.
- А мне не нужно ее знать. Я прекрасно знал, кем была ее мать, и этого вполне достаточно. Не сомневаюсь, что она воспитала дочь соответствующим образом. А если ты не желаешь выполнять задание… Что ж, можешь закончить это дело немедленно, и тогда у твоего кузена появится еще одно основание не признавать тебя…
- Он все равно отказывается признать меня. И никогда не признает. Так что не бросайте мне эту старую приманку. Мне наплевать, что обо мне подумает Торнридж.
- Ты серьезно? Вижу, она совершенно вскружила тебе голову, мой мальчик. Что ж, ее мать прекрасно умела это делать. Вероятно, и дочь такая же. - Дядя презрительно фыркнул и добавил: - Похоже, она слишком уж скомпрометировала тебя, так что ты мне больше не нужен.
Джонатан вопросительно взглянул на дядюшку.
- Что вы имеете в виду?
- Я больше не доверяю тебе, поэтому освобождаю от этого задания. Я найду другого человека, того, кого не соблазнит смазливое личико. Интуиция подсказывает мне, что эта девица что-то знает, и я намерен выяснить, что именно ей известно.
Яростно стуча своей тростью, Эдвард стремительно шагал по дорожке, и было совершенно очевидно, что он всерьез намерен заняться этим делом, оказавшимся, судя по всему, не настолько простым, как он говорил в карете в день похорон Алессандры. И ясно было, что решительность Эдварда не сулила Селии ничего хорошего.
Джонатан тронул его за плечо и проговорил:
- Послушайте меня, дядя. Не пропустите ни одного слова из того, что я сейчас вам скажу. И не сомневайтесь в моей решимости. Так вот, сейчас не военное время, и действия тех лет не имели бы оправдания в наши дни. И если вы поручите это дело другому человеку, а тот каким-то образом обидит или оскорбит Селию Пеннифолд, то имейте в виду: я позабочусь о том, чтобы этот человек был наказан. Знайте: я готов защищать эту женщину всеми доступными мне способами.
Снова остановившись, Эдвард с удивлением взглянул на племянника.
- Ты не осмелишься…
- Ошибаетесь, дядюшка. Когда же я разделаюсь с вашим человеком, наступит ваша очередь, не сомневайтесь.
Раскрыв рот, Эдвард таращился на племянника. А тот, резко развернувшись, направился к своей лошади. Джонатан сразу же поскакал к Селии, но ее дома не оказалось. Немного поразмыслив, он решил навестить леди Саммерхейз, - возможно, она знала, куда уехала ее подруга.
Глава 20
Величие особняка ошеломляло, и Селия, катившая по подъездной дорожке в своем кабриолете, все сильнее нервничала и даже отчасти робела.
Подъехав наконец к дому, Селия передала вожжи конюху, и тот, протянув руку, помог ей выбраться из экипажа. После чего экипаж укатил к конюшням, а Селия осталась перед фасадом огромного особняка маркиза Эндерби. Сердце ее гулко колотилось, и страх перед предстоящей встречей буквально парализовал ее. Но через минуту-другую она все же заставила себя приблизиться к двери.
Слуга сразу же унес ее визитную карточку к маркизу, и Селия довольно долго ждала в милой небольшой уютной комнатке возле приемной. Настолько долго, что успела сосчитать все плитки на полу и даже отметила, что растения в конце подъездной дорожки, видимые из окошка комнатки, не очень-то хорошо ухожены.
Наконец слуга вернулся и, выразив сожаление, сообщил, что маркиза Эндерби сегодня нет дома.
- Не знаете, как скоро он вернется?
- Не имеем ни малейшего представления.
- Я хочу подождать, - заявила Селия. - У меня очень важное дело.
- Ожидание не рекомендуется, - уклончиво ответил слуга.
Было совершенно ясно: Эндерби находился дома, но предпочел не принимать ее. При этом Селия была абсолютно уверена: маркиз знал, кем она ему доводится. То есть он не желал принять собственную дочь.
Усевшись на стул, Селия заявила:
- Скажите маркизу, что я проделала очень долгий путь. И я не уйду отсюда, пока не встречусь с ним по делу чрезвычайной важности. Это важно для нас обоих, так ему и передайте.
Слуга, казалось, смутился. Видимо, он не привык иметь дело с людьми, не подчинявшимися общепринятым правилам. После некоторых колебаний он снова ушел и вернулся в сопровождении другого мужчины - рослого и плечистого. Селия сразу же поняла, что это означало.
- Он приказал вам вышвырнуть меня за дверь, да?
Один из слуг, покраснев, пробормотал:
- Просто мы хотели… проводить вас.
"Проводить или выгнать - какая разница? - подумала Селия. - В данном случае это одно и то же". Конечно, она могла бы устроить скандал, но вокруг не было людей, и никто не осудил бы маркиза за его бессердечие. И Селия решила, что лучше подчиниться.
Слуги же, выполняя приказ хозяина, проводили гостью до дверей, а потом один из них сделал знак конюху, чтобы тот подал ее экипаж.
Селия взглянула на окна дома. Может, он наблюдает за ней сверху? Может, смотрит на свою незаконнорожденную дочь, осмелившуюся заявиться к нему? Но ведь он обязан принять ее, обязан! Ни один мужчина не имеет права отказаться от встречи со своим ребенком, - хотя бы раз в жизни он должен взглянуть в глаза своей дочери или сыну.
А сейчас он, наверное, думает, что она, смирившись, уедет и больше не станет ему досаждать. Да, она уедет. И она действительно больше не будет досаждать ему. Но перед этим она все-таки встретится с ним. Во что бы то ни стало!
- Скажите конюху, что экипаж мне пока не нужен, - заявила Селия. Вернувшись к парадному входу, она уселась на верхнюю ступеньку и, взглянув на темное небо, поплотнее завернулась в плащ - было очевидно, что собирался дождь.
Слуги уставились на нее в изумлении, и она добавила:
- Передайте маркизу, что я не сдвинусь с места, пока он не даст мне короткую аудиенцию. Я прошу у него всего пять минут, не более того. И после этого никогда в жизни ни о чем не попрошу. Скажите ему, что если он увидится со мной сейчас, я никогда больше не появлюсь у его дверей. Но я буду сидеть тут, пока он не примет меня.
Уже начинало темнеть, а Селия по-прежнему сидела на ступеньках роскошного особняка маркиза Эндерби. Она твердо решила, что не уйдет отсюда, пока отец не согласится ее принять. "Он обязан, обязан…" - мысленно повторяла она.
А небеса, словно наказывая ее за ее гордыню, изливали на землю потоки дождя, и ей пришлось раскрыть зонт, чтобы вода, капавшая с портика, не замочила ее.
Конюхи давно уже ушли в укрытие, и она сидела на холодных ступеньках в полном одиночестве. Ей вдруг вспомнился рассказ Джонатана. Рассказ о том, как когда-то в детстве он вместе со своей матерью просидел перед дверью графского дома несколько дней. Неужели и ее отец поступит с ней так же?
Внезапно она заметила на подъездной дорожке какую-то смутную тень. Что это?… Селия прищурилась. Может, собака? Нет, для собаки тень слишком велика. А вот для лошади… Да-да, конечно!
Вскоре она отчетливо разглядела рослую белую лошадь со всадником на спине. А еще через некоторое время узнала всадника.
- О Господи… - прошептала она со вздохом облегчения, и ей вдруг ужасно захотелось расплакаться.
Подъехав к ступенькам, Джонатан внимательно посмотрел на нее. И казалось, он совершенно не замечал струй дождя, стекавших по его шляпе и плащу, словно ни дождь, ни холод, ни какие-либо другие неудобства ничего для него не значили, возможно, даже не существовали.
- Ты давно здесь, Селия? Целый день?
- Я приехала в полдень.
Он спешился и поднялся по ступенькам.
- В полдень? Слава Богу… Я боялся, что ты затеяла это еще вчера.
- Я сняла комнату в местной гостинице вчера вечером, так что сегодня могла начать. Как ты нашел меня? Догадался, кто был моим отцом?
- Я навестил леди Саммерхейз, и она сообщила, что ты поехала навестить миссис Джойс. Когда же я прибыл к миссис Джойс, та сказала, что ты направилась сюда.
- Дафна, наверное, беспокоилась за меня?
- Похоже, что так. Мне показалось, она обрадовалась, когда узнала, что я поеду за тобой. - Склонившись над ней, Джонатан тихо сказал: - Он не хочет тебя видеть, пойми… И никогда не захочет - ни сегодня вечером, ни завтра утром, ни послезавтра. Пойдем со мной.
Селия покачала головой:
- Нет, Джонатан. Если я уйду сейчас, то уже никогда не поговорю с ним. А сейчас… Я все-таки надеюсь, что он смягчится и примет меня. Ведь то же самое было и у тебя с твоей матерью, когда Торнридж долго отказывался вас принимать. И если маркиз порядочный человек, то завтра… - Она всхлипнула и стиснула зубы, стараясь успокоиться.
Вскоре совсем стемнело. Наступила ночь.
- Дорогая, встань со ступенек, - сказал Джонатан, стаскивая с себя плащ.
Селия с трудом поднялась на ноги.
- Ты подстригся? - пробормотала она с улыбкой. - Знаешь, мне нравится…
- Ну… если нравится, я сделаю еще кое-что.
Он накинул на плечи Селии свой плащ и усадил ее на ступеньки. Затем подошел к своей лошади, полез в кожаную сумку у седла и вернулся с листком бумаги и карандашом в руках. Присел, что-то написал на листке, сложил его и, шагнув к двери, решительно постучал.
Дверь тотчас же открылась, и Джонатан, протянув слуге записку, тихо сказал:
- Передай это маркизу. Скажи ему, что записка от агента министерства внутренних дел.
Слуга молча кивнул и исчез за дверью.
- Что ты написал? - спросила Селия, когда Джонатан уселся с ней рядом.
- Я сообщил ему, что у тебя есть свидетельство о том, что он во время войны делал регулярные выплаты Алессандре Нортроп. И если эти выплаты были не для того, чтобы содержать тебя, то можно предположить, что они имели другую цель. Следовательно, я, Джонатан Олбрайтон, обязан буду сообщить об этом в министерство.
- Но до него, возможно, никогда не доходили слухи о моей матери. И тогда твоя записка лишена смысла.
Джонатан не удержался от улыбки.
- Я абсолютно уверен: маркиз слышит все, что заслуживает внимания.
Селия невольно рассмеялась.
- Джонатан, ты запугиваешь его. Это нехорошо…
- Это очень нехорошо, отвратительно. - Он взял из ее руки зонт, чтобы держать над ней. - И не притворяйся, что ничего обо мне не знала. Ты прекрасно знала, что я именно такой - постоянно всех запугиваю.
Она сжала его другую руку.
- Спасибо тебе, Джонатан, что пытаешься помочь мне. Но получится ли?…
- Непременно получится. Нисколько не сомневаюсь.
А вот Селия вскоре начала сомневаться в успехе - минута проходила за минутой, а дверь все не открывалась. Но Селия не очень-то огорчалась из-за этого, потому что теперь вдруг оказалось, что их с Джонатаном ссора осталась в прошлом - словно ее и не было.
Минут через двадцать дверь наконец-то отворилась, и Джонатан, тут же встав, помог Селии подняться.
- Мисс Пеннифолд, маркиз готов принять вас, - сообщил слуга.
Она повернулась к Джонатану.
- Я, наверное, ужасно выгляжу…
Он снял с ее плеч свой плащ.
- Дорогая, ты никогда не будешь выглядеть ужасно. Ты всегда прекрасна.
Селия встряхнула свои мокрые юбки.
- Он ведь будет сердиться, да? Ведь получается, что мы его вынудили… Ну, твоей запиской.
- Он наверняка будет сердиться. Поэтому не принимай его слова близко к сердцу.
- Хорошо, постараюсь. Но я… - Она облизала губы. - Мне вдруг стало ужасно страшно.
- Не беспокойся, все будет хорошо. Я подожду тебя здесь. - Он улыбнулся ей и легонько подтолкнул к двери. - Иди же…
Слуга провел ее в небольшую комнату, находившуюся в глубине дома, у черной лестницы. И всю дорогу, пока она шла, с ее юбок и плаща на полы капала вода.
К удивлению Селии, комната, в которую ее привели, была обставлена чрезвычайно скромно. Когда же слуга удалился, она с любопытством осмотрелась. Заметив у дальней стены массивный буфет, приблизилась к нему. Одна дверца была приоткрыта, и Селия заглянула внутрь. Там блеснул металл. Теперь-то она поняла, что это за комната… Оказалось, что слуга привел ее в буфетную, где хранились и пересчитывались серебряные приборы. О Боже, еще одно унижение!
А впрочем - ничего удивительного! Распорядившись привести ее сюда, маркиз таким образом лишний раз напомнил ей о том, кто она такая. Да и чего же еще ожидать от человека, заставившего ее несколько часов просидеть под дождем на ступеньках?
И теперь он снова заставлял ее ждать. И даже не распорядился, чтобы ей подали горячего чая, хотя она ужасно замерзла, сидя на холодных ступеньках. И конечно же, никто не появился, чтобы развести огонь в камине.
Было ясно: маркиз таким образом давал ей понять, что его вынудили принять ее. Вполне возможно, что он также хотел оскорбить ее, испугать, ввергнуть в уныние.
Но Селия, как ни странно, приободрилась. Да, теперь она почему-то была уверена: как только ее родитель появится здесь и увидит ее, он тотчас же изменит к ней отношение. Он наверняка обрадуется, увидев ее, - ведь отец не может быть жестоким по отношению к собственной дочери.
Наконец дверь отворилась, и Селия на миг затаила дыхание. Через несколько секунд в комнату вошел мужчина, пристально посмотревший ей в лицо. Она же смотрела на него с некоторым удивлением. Вовсе не таким она представляла своего отца, когда думала о нем все эти годы. Он оказался гораздо ниже ростом, чем был в ее фантазиях, к тому же казался несколько полноватым. Его волосы были почти седыми, но Селия предположила, что когда-то они были золотистыми - как у нее.
А вот его глаза… В них кипел гнев, но Селию это не смутило, хотя и огорчило немного. Выходит, он все-таки не обрадовался, увидев свою дочь. Что же касается цвета его глаз… О, эти глаза были Селии хорошо знакомы. Она видела их всякий раз, когда смотрелась в зеркало.
И сейчас сердце ее наполнилось радостью и еще каким-то чувством - настолько сильным и пронзительным, что она едва не расплакалась. Ей вдруг захотелось потянуться к этому человеку и прикоснуться к нему. Она очень надеялась, что тогда и он к ней потянется и они обнимутся. И его гнев тотчас исчезнет и сменится теплыми отцовскими чувствами…
Маркиз достал из кармана часы и, взглянув на них, пробурчал:
- У вас пять минут, мисс Пеннифолд. Чего вы хотите?
- Ничего. Просто хотела встретиться с вами.
- Вы, должно быть, принимаете меня за идиота, если полагаете, что я вам поверю. Я знаю, кто вы, мисс Пеннифолд. Ваше имя мне хорошо известно. - Он поморщился и добавил: - Она дала мне слово, что никогда не расскажет вам обо мне. Это было условием нашей договоренности. Как вы осмелились прийти в этот дом?
- Мать никогда не говорила мне про вас. Она сдержала свое слово. Просто я после ее смерти обнаружила кое-что в ее бумагах. Поэтому и узнала о вас.
- Она записала это?! - в ужасе воскликнул маркиз. - Я был уверен, что она не сделает ничего подобного. Мне сказали, что она не оставила никаких записей, указывающих на меня.