Ава залопотала что-то, а потом попросила, чтобы ее отпустили на пол. Лоренцо выполнил ее просьбу и с удивлением наблюдал, как она уверенно передвигается от стула к ножке стола.
– Она скоро будет ходить.
– Да, может быть, к Рождеству – оно уже через несколько недель. – Эмма отвернулась к плите, и между ними возникла какая-то странная тишина. Она не совсем понимала, что происходит между ними.
– Эмма, – произнес Лоренцо, и она напряглась от его тона.
– Не надо, – сказала она, стоя к нему спиной, – не пытайся отделаться от меня, Лоренцо. Не после того, что вчера было.
Она услышала его вздох.
– Я так благодарен тебе за эту ночь. За… все.
– Но? – подтолкнула она и услышала, как дрогнул ее голос. Она не стала ждать его ответа. – Позволь, я угадаю. У тебя нет ничего, что ты можешь дать мне, поскольку ты слишком сильно ранен. Ты никому не доверяешь. И ты не хочешь никаких отношений. Бла-бла-бла.
Лоренцо молчал, а Эмма отвернулась. Она чувствовала, как слезы вот-вот закапают у нее из глаз, но справилась. Лучше она будет злиться, чем плакать. Будет сильной, а не слабой.
– Я права?
– Несколько недель назад, – сказал Лоренцо медленно, – даже несколько дней, ты, возможно, была бы права.
– Но? – На этот раз она решила подождать его ответа. Хрупкая надежда появилась в ее душе.
– Я не хочу жить в эмоциональном вакууме. Возможно, мне это было нужно. Это был своеобразный способ защиты, исцеления после всего, что произошло…
– Ты типичный броненосец, – пошутила Эмма.
– Да, это я. – Он не сказал больше ни слова, и Эмма вздохнула.
– Лоренцо, ты сейчас в своей неловкой, лишенной эмоций манере говоришь мне, что ты хочешь попробовать построить со мной отношения?
Он провел рукой по лицу.
– Ну да. Говорю.
Со смехом Эмма бросилась в его объятия и уткнулась в его грудь, стараясь не расплакаться.
– Я счастлива, – сказала она и шмыгнула носом.
– Я тоже, – сказал Лоренцо. – Но, Эмма, я все еще… Я не… Я еще не оставил прошлое позади.
– Но ты стал действовать. Это важно. Ты не можешь ожидать, что все встанет на свои места сразу же. Но все обязательно наладится.
Он кивнул, глядя на нее с сомнением, но она продолжила:
– Прошлое всегда будет с тобой. Ты не сможешь забыть его. Но ты научишься жить с ним.
– С твоей помощью, – сказал Лоренцо, обнимая ее.
Эмма не могла вспомнить, когда еще она чувствовала себя такой счастливой и радостной.
Так прошло почти три недели. Лоренцо работал, а Эмма проводила время с Авой. Но теперь они были семьей. В настоящем смысле этого слова.
Они вместе проводили вечера, смотрели фильмы, играли, общались. Иногда они сидели на диване, и ноги Эммы лежали на коленях Лоренцо, пока он просматривал бумаги, а она изучала фотографии, которые сделала за день.
Эмма вдруг увидела редкие кадры в каждом моменте. Городские улицы, зимние пейзажи.
– Ты действительно должна попробовать сделать выставку, – сказал Лоренцо, когда она показала ему свои последние работы.
– Я даже не знаю, с чего начать. Но я подумаю об этом. Я просто счастлива чувствовать желание заниматься всем этим опять. Долгое время я была как будто в состоянии покоя, буквально прорываясь через каждый день.
– Мне знакомо это чувство.
– Это было… было в тюрьме? – нерешительно спросила она. До сих пор они никогда не говорили о его пребывании там.
– Да, – ответил он. – Я будто был мертв. Мне казалось, что больше незачем жить. Будто не осталось ничего.
– А когда ты понял, что сможешь выйти на свободу? – мягко спросила она. – Когда обнаружились новые доказательства?
– Я не поверил. Но потом, когда я вышел… Чувства не проходят так же быстро. Я до сих пор чувствую себя пустым. Но ты наполняешь меня, – сказал он и потянулся к ней.
И если днем все было как прежде, то ночи разительно поменялись. Эмма не думала, что когда-нибудь ей надоест изучать удивительное тело Лоренцо. Она задавалась вопросом, как она прожила так долго и не знала удовольствия такого близкого общения с другим человеком.
Лоренцо, скорее всего, подумал так же, потому что однажды ночью он спросил у нее:
– Так как ты смогла остаться девственницей до такого возраста? До двадцати шести?
Она повернулась к нему:
– Это так странно?
– В наши дни да.
Она пожала плечами:
– Просто я не встретила подходящего парня.
– Но у тебя ведь были дружки?
Она поколебалась, не зная, куда этот разговор может их завести.
– Были, но с ними не было ничего серьезного.
– Да?
– Я не хотела быть настолько близкой с кем-нибудь, – сказала Эмма через мгновение. – Мне нравилось быть самой собой.
– Почему? – нахмурившись, спросил Лоренцо.
– Думаю, развод родителей повлиял на меня таким образом, – призналась Эмма. Лоренцо был с ней честен, и она, в свою очередь, тоже решила быть честной с ним. – Моя мать бросила меня, – продолжала она, – когда мне было двенадцать. Ей надоело переезжать каждые два или три года. Она хотела вернуться в Штаты и жить на одном месте.
– А твой отец не хотел?
– Я не знаю, дала ли она ему выбор. Не было скандалов, криков. Просто однажды утром, за завтраком, она сказала, что уезжает. Возвращается в Америку. Я думала, она говорит про отпуск.
– И она не взяла тебя с собой?
– Нет. – Эмма покачала головой. Вспоминая об этом, она даже сейчас испытывала боль. – Нет, она даже не предложила. На самом деле… на самом деле я просила ее взять меня с собой. С ней у нас были более близкие отношения, чем с отцом, потому что он все время был на работе. И… она отказалась.
– Мне очень жаль, Эмма, – тихо сказал Лоренцо.
– Мне тоже. Такое ужасное чувство – быть отвергнутым своей матерью.
– Да, – согласился Лоренцо. – Это так.
Эмма замерла.
– О, я такая глупая и черствая. Прости.
– Перестань, – улыбнулся он. – Мы говорим о тебе. Почему, как ты думаешь, она отказалась?
– Я не знаю, я не спрашивала. Честно говоря, я вела себя так, будто хотела остаться с отцом, а она уехала в Аризону и встретила там кого-то. – Это были лишь факты, Эмма не стала говорить о годах боли и смятения оттого, что мать ее оставила.
– А что случилось потом? – спросил Лоренцо.
– Мы потеряли связь. Она просила меня приехать к ней в гости, чтобы мы жили вместе целый год, когда я была в средней школе. Я поехала, и это… это было ужасно. Она была полностью погружена в эти отношения с новым парнем. А он не хотел иметь ничего общего со мной. Я сказала, что уезжаю, а ей было все равно. – Она вспомнила, как сказала матери, что уезжает, и как ей хотелось, чтобы мать ее остановила. Настаивала на том, чтобы она не уезжала. – Я думаю, это тоже было своего рода отвержение. После этого мы едва разговаривали и виделись друг с другом.
Лоренцо обнял ее покрепче.
– И это заставило тебя держаться подальше от реальных отношений?
– Думаю, что да. Я много путешествовала и проводила время сама с собой. Мне никто не был нужен.
– И что изменило тебя?
– Ты, – просто сказала она. – Ты стал первым человеком, который заставил меня захотеть другой жизни.
– Я рад этому. Потому что ты тоже заставила меня измениться.
В течение этих нескольких недель их счастье не было совсем уж безоблачным. Прошлое пока не отпускало их обоих. Это было гораздо сложнее, чем она предполагала.
Несколько раз Эмма просыпалась посредине ночи, одна, в пустой кровати. Она отправлялась на поиски Лоренцо и находила его в кабинете. Он или работал, или просто смотрел в одну точку.
– У меня проблемы со сном после тюрьмы, – сказал он ей, но его взгляд ускользал от нее, и она чувствовала, что он недоговаривает.
Бывало, когда они с Авой уходили гулять и задерживались, по возвращении они сталкивались с необъяснимым и внезапным гневом Лоренцо.
– Ты должна была позвонить, – бушевал он однажды вечером, когда Эмма с Авой вернулись поздно после обеда.
– Я пыталась, – как можно спокойнее сказала Эмма. – Но были проблемы со связью.
– На Манхэттене! – проревел он. – В любой точке Манхэттена отличная связь. Или вы были за его пределами?
Эмма посмотрела ему прямо в глаза.
– Ты в чем-то меня обвиняешь? – тихо спросила она, и Лоренцо вдруг сник.
– Нет. Нет, конечно, – ответил он. Каждый раз после таких стычек Эмма чувствовала себя изнеможенной.
Относиться с пониманием к человеку, у которого возникли проблемы, и жить с ним – две разные вещи.
Но еще хуже было то, что Лоренцо временами уходил в себя и Эмма никак не могла до него достучаться. Через несколько часов или дней все приходило в норму, и он бросал на нее взгляды, полные сожаления. Его мучили тяжелые воспоминания и Эмма понимала его. Но ей это совершенно не помогало.
За неделю до Рождества она отправилась в Нью-Джерси, чтобы навестить Меган. Эмма уже сказала сестре, что будет проводить праздник с Лоренцо. Меган была расстроена, но поняла.
– Ты выглядишь устало, – сказала она, когда встретила Эмму на вокзале. – Ава будит тебя по ночам?
– Нет, она спокойно спит всю ночь. – Эмма открыла дверь машины и стала усаживать дочь на сиденье, пристегивая ее ремнями. – Я в порядке. – Она старалась избежать взгляда сестры. Правда была в том, что Лоренцо не мог спать, и, когда она пыталась с ним об этом поговорить, он злился и уходил.
– Ты счастлива? – прямо спросила Меган. – С Лоренцо? Потому что, честно говоря, ты не выглядишь счастливой.
– Я счастлива. Я люблю его.
– Любить кого-то – не значит быть всегда счастливой.
– Значит, – заспорила Эмма.
Они ехали в молчании некоторое время.
– Так что происходит? – не выдержала Меган. – Потому что, очевидно, что-то происходит.
– Ничего, все в порядке, – вздохнула Эмма, – просто… ты была права. У Лоренцо много…
– Эмоционального багажа?
– Да. Но и у меня тоже он есть, – быстро сказала Эмма, и, к ее удивлению, Меган кивнула:
– Больше, чем ты думаешь.
– И что это значит?
– Брось, Эмма. Большинство людей, чьи родители развелись, когда они были детьми, смогли пройти через это и построить свои собственные семьи.
Эмма застыла.
– Что ты хочешь сказать? Что я какой-то урод?
– Нет, конечно нет. Но уход мамы действительно сильно повлиял на тебя. Как и постоянные переезды, новые школы, города… У тебя никогда не было настоящего друга.
– Я знаю, – ответила Эмма.
Когда ей было восемь, она перестала искать друзей.
В международных школах люди приходили и уходили. Были знакомые, которые потом уезжали, она находила кого-то еще, но потом они тоже покидали это место.
– Так что, возможно, тебя так сильно ранило то, что мама уехала, – произнесла Меган.
Эмма смотрела в окно.
– Я просила ее взять меня с собой, – сказала она через мгновение. – Ты не знала этого, да?
– Не знала, – тихо ответила Меган.
– Она отказалась, – продолжала Эмма, – вот почему мне так трудно строить отношения.
– Может быть.
Эмма почувствовала, что ее сестра чего-то недоговаривает.
– Что еще? Давай, скажи мне прямо, – потребовала Эмма.
– Было кое-что, о чем мама не сказала тебе, – медленно проговорила Меган. – Ты была маленькой.
– Что? – застыла Эмма.
– У нее была депрессия. Настоящая депрессия. Она сказала мне об этом, когда я уже училась в колледже. Она пыталась получить помощь…
– Депрессия?..
– Неужели ты никогда ничего не замечала? Какая она была уставшая, и… я не знаю… вялая?
Эмма вспомнила о том, что ее мать очень много спала. Когда она приходила из школы, мать дремала. Но тогда Эмма не думала об этом, ей казалось, что все идет так, как надо.
– Может быть, немного… но…
– Когда мама вернулась в Америку, она пошла в клинику, чтобы лечиться от депрессии, там она пробыла шесть месяцев. Вот почему ты не могла поехать с ней.
Эмма повернулась и посмотрела на сестру в упор:
– И она никогда не хотела поговорить со мной об этом? Ни разу за пятнадцать лет?
– Я думаю, ей было стыдно, – тихо проговорила Меган.
Эмма поникла. Ей было трудно это принять, но в данном случае честность была лучшим лекарством.
– Я хотела бы знать об этом. Мама могла бы сказать мне, когда я приехала к ней жить.
– Я думаю, она хотела забыть ту часть своего прошлого.
– Мой приезд был катастрофой. И дело не только в депрессии.
– Я так не говорила. Я просто хотела, чтобы ты полностью увидела всю картину. А что касается твоей поездки в Аризону… ты уехала довольно быстро. Мама могла подумать, что ты отвергаешь ее.
– Ты обвиняешь меня? – спросила Эмма, не в силах вынести еще больше боли.
– Нет. Я прошу тебя взглянуть на эту ситуацию с обеих сторон.
Меган замолчала, и Эмма отвернулась к окну. Она поняла, что цеплялась за свои обиды очень долго. Ее мать отвергла ее, жестоко бросила. Это был взгляд ребенка.
Она хотела, чтобы с Лоренцо все было по-другому. Она хотела быть с ним терпеливой, понимающей. Верить, что он оставил свое прошлое, чтобы быть с ней и любить ее вечно.
– Любовь – сложная штука, – сказала она наконец, и Меган рассмеялась:
– Теперь ты все понимаешь правильно.
Ее разговор с Меган все еще крутился у нее в голове, когда она вернулась в Нью-Йорк вечером. Сестра помогла ей справиться с проблемами прошлого, и, возможно, ей надо помочь Лоренцо справиться с тем, что его тревожит. Не просто проявлять терпение и любовь, а помочь пройти через все это.
Лоренцо встретил ее немного настороженно, как всегда, когда она возвращалась от сестры. Как будто он все еще боялся, что она может оставить его.
– Лоренцо, я поняла кое-что, – сказала Эмма.
– Да? – напрягся он еще больше.
– Так не может дальше продолжаться.
Он замер, его лицо ничего не выражало.
– Понятно.
– Нет, ты не понимаешь о чем я, – раздраженно продолжала она. – Я не ухожу от тебя. Я хочу, чтобы ты ушел на некоторое время. – Он смотрел на нее в замешательстве. Эмма глубоко вздохнула. – Я хочу, чтобы ты вернулся на Сицилию.
Лоренцо нахмурился еще сильнее:
– Нет.
– Я хочу, чтобы ты увиделся с Бертрано.
– Нет, – снова сказал он твердым голосом. – У меня нет никакого желания видеться с этим человеком. Никогда.
– Ты не думаешь, что надо это прекратить? Ради всех нас. Меган помогла мне понять, как много боли я могла бы избежать. Я думала, что могу положить все плохое в коробку и сделать вид, что этого никогда не было. Но это не работает.
– Работает.
– Пожалуйста, Лоренцо, узнай, наконец, почему он так поступил. Чтобы примириться с этим…
Он бросил на нее взгляд:
– А если я не смогу?
– Ты сможешь. – Она положила ему руку на плечо. – Я знаю, что сможешь.
Он молчал, а затем медленно, с трудом кивнул.
Глава 16
Лоренцо стоял в маленьком зале ожидания тюрьмы строгого режима недалеко от Терни, в Центральной Италии. Пот стекал с него ручьями, и он чувствовал приступы тошноты. Совсем недавно, около двух месяцев назад, он находился по ту сторону закрытых дверей. Он вышел свободным человеком, но возвращение в место, где он чувствовал себя так безнадежно, было не самым приятным.
Лоренцо глубоко вдохнул и выдохнул. Он ждал, пока охранник скажет Бертрано, что к нему посетитель. Он понял за последние несколько дней, что Эмма была права. Он должен встретиться с Бертрано. Должен понять, в чем дело.
– Идите за мной, – сказал охранник, и Лоренцо двинулся за ним. Они прошли сквозь металлоискатель, в карцер, где его обыскали, и дальше в комнату свиданий, где было много бесконтактных телефонных будок. Бертрано ждал в одной из них.
Лоренцо испытал шок, взглянув на него. Бертрано сидел ссутулившись, на его лице стало еще больше морщин, и он выглядел старше своих шестидесяти семи лет. Он посмотрел на Лоренцо мутным взглядом, а потом отвернулся.
Лоренцо снова сделал глубокий вдох и поднял трубку. Через некоторое время Бертрано сделал то же самое.
– Итак, ты пришел, – сказал он безжизненно.
– Да. Я пришел. Ты думал, я не приду? – спросил Лоренцо, и старик только пожал плечами.
– Честно говоря, – ответил он, – мне все равно.
Лоренцо моргнул. Он ждал, что Бертрано начнет оправдываться, кричать, злиться… но это равнодушие потрясло его.
– Почему? – только и спросил Лоренцо.
– Что почему? – поинтересовался Бертрано.
– Почему ты сделал это? Почему ты предал меня?
К его изумлению, старик засмеялся:
– Предал тебя? Даже сейчас ты все еще так думаешь.
– Что ты имеешь в виду?
Бертрано медленно покачал головой.
– После всего, что я сделал, тебе нужны объяснения. Разве это не очевидно? Или ты слепец? Cazzaro! – выплюнул он, и Лоренцо отпрянул.
– Я не идиот, – холодно произнес он, – я просто пытаюсь понять.
– Понять что? Для меня все просто. Я использовал тебя. Подставил. Что тут непонятного? – Бертрано покачал головой и отвернулся.
– Я знаю это, но я не понимаю, как ты мог так поступить со мной после всего, что сделал для меня? Ты спас меня, Бертрано. – Эмоции захлестнули его. – Ты относился ко мне с такой добротой, а потом предал.
– О, ну хватит этих обид, – хлопнул рукой Бертрано. – Хватит. Хватит. – Он наклонился вперед, и в его глазах вспыхнула такая злоба, какой Лоренцо никогда не видел. – Почему, как ты думаешь, я спас тебя? Тебя, крысу с улиц Палермо. Жалкий, грубый, невежественный? Почему я спас тебя?
Лоренцо смотрел на него и чувствовал сильную боль в сердце. Он смотрел на человека, который был для него как отец, и не мог говорить.
– Нечего сказать? – кивнул старик. – Это потому, что ты отказываешься принять единственный верный ответ, хотя это очевидно. Ты был моей безопасной зоной. Мой план спасения. Вот так.
Лоренцо с такой силой сжал телефонную трубку, что костяшки его пальцев побелели.
– Скажи, что ты имеешь в виду? – потребовал он.
– Мне нужен был кто-то, кого я мог бы обвинить. Вот и все. – Бертрано закрыл глаза, а его губы изогнулись в кривую, злую усмешку. – Ты был марионеткой.
Лоренцо не ответил, он не мог сказать ни слова. И все же он хотел задать один вопрос, который мучил его:
– Ты никогда не заботился обо мне?
– Нет. – Бертрано безжалостно посмотрел на него.
Но Лоренцо все еще сопротивлялся этой ужасной правде.
– Но все эти годы… моя учеба… бизнес… – На самом деле он не думал об этом, он вспоминал их вечера, игру в шахматы, дни, проведенные на берегу моря… Он чувствовал, что Бертрано любит и принимает его. Все это ложь? Лоренцо покачал головой, не в силах смириться.
– Я любил тебя, – признал старик, – в некотором роде. Ты так старался угодить. Но единственная причина, по которой я подобрал тебя, – это возможность свалить на тебя вину, если что-то пойдет не так. – Бертрано покачал головой. – Твои адвокаты оказались цепкими ребятами. Я думал, я уничтожил все доказательства моей вины. – Он пожал плечами и отвернулся. У этого человека не было надежды.