- Хочу в туалет так, что аж зубы сводит, - сообщил Адам Тэйбер, пробегая через кухню.
- А где Уолли? – окликнула его Шелли.
- В лодке, - ответил мальчик и исчез.
- Эй, Адам, - раздался низкий голос прямо за дверью, - нехорошо врываться в чужой дом без стука.
Не далее как сегодня утром Хоуп слышала тот же голос, спрашивавший, нравится ли ей "фрукт страсти". Она выпрямилась и опустила руки.
- А с чего ему стучать, если его отец никогда этого не делает? – парировала Шелли.
Дилан поднял руку над головой и, слегка постучав костяшками о деревянный косяк, протянул:
- Тук-тук. Можно войти?
- Нет, - ответила Шелли и захлопнула дверцу холодильника. – Ты воняешь рыбьими потрохами.
Шериф все равно вошел и направился прямиком к хозяйке дома. Широкие плечи и спина закрыли Хоуп весь обзор. Дилан не надел ту потертую шляпу, которая была на нем утром, и его короткие волосы топорщились на затылке. Вытянув перед собой руки, шутник надвигался на Шелли, словно и правда собирался ее коснуться.
- Держись подальше, Дилан Тэйбер, я серьезно!
- Ха-ха-ха, - произнес шериф своим низким голосом, затем поинтересовался: - И что же ты мне сделаешь?
- Побью тебя, как тогда, в пятом классе.
- Да брось, ничего ты меня не побила, а пнула между ног. Нехорошо бить парней по яйцам, Шелли.
- Только тронь, - пригрозила та, - и я скажу Дикси Хоув, что тебе понравилось, как она выглядела в том топике с блестками вчера вечером на детском бейсболе.
- Ну вот, - уронил руки Дилан, - опять бьешь ниже пояса.
- Пол, заходи, - позвала Шелли. – У нас гости.
- Дилан не гость.
- Я не про Дилана. Здесь Хоуп Спенсер из дома напротив.
Дилан оглянулся через плечо и медленно повернулся к гостье, приподняв вопросительно брови; свет над головой позолотил несколько прядей в каштановых волосах шерифа.
- Так, значит, вы и есть наша новая соседка, - начал Пол Абердин, заходя в дом вместе с Уолли. – Добро пожаловать в Госпел. Пожал бы вам руку, но я только что потрошил рыбу.
- Спасибо, - улыбнулась ему Хоуп.
Пол был большим, светловолосым, а его белая кожа загорела докрасна за исключением полоски на лбу, у самых волос. Муж Шелли быстро оглядел Хоуп с ног до головы, затем повернулся к Дилану и покачал головой.
- Принимаю твои пять и поднимаю до десяти. – Он открыл холодильник и сунул внутрь голову: – Хотите пива, Хоуп?
- Нет, спасибо, - по непонятной причине у миз Спенсер создалось впечатление, что они спорили на нее.
- Дилан?
- Ага, - шериф едва успел ответить, как ему уже протянули бутылку "Бадвайзера". Перехватив ее на полпути, он с хлопком открыл крышку.
- Помнишь меня? – спросил Уолли, подойдя и став перед Хоуп. Он загорел, как и его отец, но на этом их сходство заканчивалось. Мальчик определенно был сыном своей матери.
- Конечно, - ответила Хоуп. – Ты спас мою сумочку.
- Ага, - кивнул мальчик и посмотрел на мать. – А где Адам?
Та указала в сторону ванной, и Уолли убежал с кухни.
- Хоуп пишет статью для "Нортвест магазин", - проинформировала Шелли мужчин.
- Что за статья? – Пол закрыл холодильник и одной рукой обнял жену за шею.
- О флоре и фауне.
Дилан поднес пиво ко рту, глядя на новую знакомую поверх бутылки.
- Я работаю над статьей о природе. Хочу сделать несколько снимков диких пейзажей и местной растительности.
Шериф опустил бутылку и слегка приподнял бровь:
- А с первого взгляда и не скажешь, что вы любительница природы.
- Вы меня не знаете.
- И правда, - он прошел к раковине и поставил бутылку на столешницу, рядом с локтем Хоуп.
- Если хотите полюбоваться природой, - посоветовал Пол, - можете переночевать в палатке у водопадов. Сейчас там очень красиво.
Дилан стоял так близко, что задел Хоуп рукой, когда открывал кран. Ее сердце пропустило удар – или два, но она продолжала стоять абсолютно неподвижно. Ни за что она не покажет, что шериф заставляет ее нервничать!
- Возможно, я так и поступлю, - согласилась журналистка.
- А вы вообще ночевали где-нибудь, помимо номеров в отелях? – покосился на нее Дилан.
Ну, она же провела одно лето в лагере для герлскаутов.
- Конечно, я все время хожу в походы. Люблю приобщаться к природе.
Дилан усмехнулся и потянулся за моющей жидкостью с ароматом лимона. Его футболка задела голое плечо Хоуп.
- Осторожно, - прошептал шериф ей на ухо, - у тебя нос растет.
Его большое тело излучало жар, и миз Спенсер немного отодвинулась, а затем обошла Дилана. Ладно, он заставлял ее немного нервничать. Просто шериф слишком большой, слишком мужественный и слишком привлекательный – и, вероятно, прекрасно об этом знает. И Хоуп подозревала, что он нарочно пытался вывести ее из себя.
- Помнишь того парня, что приезжал прошлым летом? – спросила Шелли. – О чем он там писал? Я забыла.
- Сказал, что он участник движения за выживание, - ответил Дилан.
- Ага, с рюкзаком, полным готового к употреблению армейского провианта, - хмыкнул Пол.
- Вам стоит написать что-то в этом роде, Хоуп, - предложила Шелли. – А то все такие статьи сочиняют мужчины – в основном эдакие бородатые суровые мужики. Вам стоит отправиться по одному из маршрутов на выживание. Было бы интересно почитать об этом что-то, написанное с точки зрения такой женщины, как вы.
"Как суровые мужики? Поход на выживание?"
- Как я?
Шелли сделала жест рукой, говорящий, что "тут и объяснять нечего".
Однако Пол решил все-таки уточнить:
- "Домашней" женщины. Если вы отправитесь в такой поход, то можете написать о том, как ели дикий лук и змей. - Видимо, отвращение явственно отразилось на лице Хоуп, потому что Пол быстро прибавил: - Черт, да они на вкус, как цыпленок.
- Правда, - подтвердила Шелли.
- Может, поймаете себе ящерицу пожирнее, - прибавил остряк у раковины.
Да они все с ума посходили! Все, без исключения! У Хоуп на кончике языка вертелось: "Ребята, это неправда. Давайте будем реалистами. Я пишу истории про бигфута и пришельцев. И не ем рептилий!"
Дилан закрыл кран и подошел к ней сзади. Хоуп почувствовала, как он снял толстое полотенце с ее обнаженного плеча.
- Думаю, я ограничусь тем, что буду просто писать об окружающей среде. - Журналистка повернулась и посмотрела на шерифа: – В любом случае, вряд ли я смогу есть дикую флору и бедную беззащитную фауну.
Дилан вытер руки и кожаный ремешок часов.
- Как жаль. - Шериф поднял взгляд и прибавил: - Нет ничего лучше, чем подстрелить беззащитную фауну и приготовить ее, приправив дикой флорой.
Шелли и Пол просто согнулись от смеха, но Хоуп не нашла в его словах ничего забавного. У нее снова возникло чувство, будто она угодила в "сумеречную зону". Словно попала на другую планету. Словно оказалась в одной из своих историй.
* * *
Солнце нещадно палило соломенную ковбойскую шляпу Дилана. Он дернул шнур своей старой газонокосилки. Мотор зафырчал, потом заглох. От пота ткань футболки промокла под мышками и на спине; шериф снял и кинул шляпу на крыльцо.
В июньское воскресенье полагалось дремать в гамаке, надвинув ее на глаза, или рыбачить.
А не возиться с газонокосилкой. Да вот только трава вытянулась выше лодыжек, а кусты перед входной дверью так разрослись, что люди с трудом нашли бы звонок. Это не особо волновало Дилана: всё равно все всегда приходили к задним дверям. Но неделю назад приезжали погостить мать с сестрой и столько ворчали из-за этого, что он начал чувствовать себя в некотором роде подлецом. Как Марти Виггинс с того конца города, который припарковал старый грузовик на переднем дворе и позволил своему ребенку бегать вокруг с перепачканным лицом.
Дилан стянул через голову футболку и вытер струйку пота, стекавшую по обнаженной груди и животу. Можно было хорошенько пнуть косилку, но самое большее, чего он достиг бы – так это перелом ноги. Тэйбер перевел взгляд на сына, стоявшего на крыльце рядом с самым большим кустом с небольшими садовыми ножницами в руках. Щенок Адама, Мэнди, лежал у ног маленького хозяина.
- Не состриги больше, чем я тебе показал. - Дилан расчесал пальцами влажные пряди, откидывая их со лба.
- Ладно.
Он никогда не выпускал Адама из дома, не удостоверившись, что сын умыт, причесан, зубы почищены, и он нормально одет. Ради Бога, из-за нескольких разросшихся кустов парень не становится подлецом!
- И не отрежь себе пальцы. Швея из меня никакая.
- Хорошо.
Дилан швырнул футболку вслед за шляпой и снова дернул шнур. На этот раз мотор завелся. Рев внезапно прорезал ленивую тишину, заставив Мэнди вскочить с крыльца и ретироваться за угол дома.
На некоторых участках трава оказалась настолько густой, что Дилану пришлось опустить ручку и поднять вверх передние колеса косилки, чтобы двигатель не перегорел. Срезанные травинки брызнули в стороны, а когда шериф достиг грязной подъездной дорожки, то клубы пыли поднялись в воздух, и мелкие камушки застучали по земле, словно картечь.
При пятом заходе косилка наткнулась на что-то, ужасно похожее на крупную палку. Дилан увидел, как слева в темно-зеленую траву полетели куски пластмассы.
Он заглушил мотор и рассмотрел "расчлененную" фигурку персонажа из "Людей Икс". Чем дольше Дилан ее разглядывал, тем больше она напоминала ему то время, десять лет назад, когда его только что назначили детективом в "убойный отдел" полицейского департамента Лос-Анджелеса.
Ночью он поехал на вызов в неблагополучный район, ожидая увидеть какого-то убитого бродягу. А вместо этого команда усталых копов стояла кружком, почесывая в затылках и таращась на туловище, усаженное на скамейке автобусной остановки. Ни головы, ни конечностей – только торс в голубой рубашке, с галстуком и в пиджаке от "Брукс Бразерс"[19]. Но даже не вид туловища в дорогостоящей одежде на Скид-Роу[20] оказался самым странным в этом преступлении. Кто бы ни убил мужчину, он еще и отрезал ему половые органы. Ну ладно еще уничтожить части тела, пригодные для опознания личности, но отсечь хозяйство парня? Нужно быть чертовски хладнокровным. За три года работы Дилана в Лос-Анджелесе дело так и не раскрыли, но он всегда подозревал, что преступление совершила женщина.
- Что это? – спросил Адам, указывая на искалеченную фигурку в траве.
- Думаю, это был твой Росомаха.
- Ему оторвало голову.
- Ага. Сколько раз я тебе говорил не разбрасывать игрушки?
- Это не я. Это Уолли.
Шансы, что Адам сказал правду, были пятьдесят на пятьдесят.
- Неважно. За свои игрушки отвечаешь ты. А теперь собери куски и выброси.
- Ну вот! – пожаловался Адам, подбирая обломки пластика. – Он был моим любимцем.
Дилан смотрел, как сын потопал прочь, затем снова завел мотор. Память хранила много картин, которые шериф предпочел бы забыть. Эти образы время от времени его преследовали, но, по крайней мере, больше не являлись частью его жизни. Самое большое преступление, которое произошло в Госпеле за время после вступления шерифа в должность, когда Дженну Бонд убил ее муж, Хэнк. Хоть случай и трагический, но единственный за последние пять лет. А не за последние пять часов.
Дилан перетащил косилку на задний двор и скосил траву вокруг игровой площадки Адама. Решение вернуться в Госпел далось шерифу так же легко, как некогда идея покинуть городок. Он уехал отсюда в девятнадцать и полтора года исправно посещал Калифорнийский университет в Лос-Анджелесе, прежде чем поступить в полицейскую академию: парень двадцати одного года от роду, мечтавший ловить плохих ребят. Делать этот мир безопаснее. Десять лет спустя детектив Тэйбер сдал свой полицейский значок, устав от того, что плохие ребята часто оказывались в выигрыше. Дилан покинул Госпел наивным сельским пареньком с коровьим дерьмом на сапогах. А вернулся повзрослевшим и куда более мудрым. Он стал гораздо больше ценить небольшие городки и их жителей. Конечно, у каждого в Госпеле имелось ружье, но никто не убивал друг друга из-за цвета банданы.
Странно, но Дилан даже не сознавал, как устал от всего этого кровавого безумия, пока однажды двухлетнего Тревора Пирсона не похитили прямо с переднего двора его дома и позже не нашли его тело в Дэмпстере. Детектив Тэйбер всегда мог дистанцироваться от дел об убийствах, но с Тревором вышло иначе. Обнаружение трупа этого ребенка перевернуло жизнь Дилана.
В ту ночь он вернулся к себе домой в Чатсворт, лишь раз взглянул на Адама, сидевшего на своем высоком детском стульчике с кружечкой в одной руке и колечком "Чириоуз"[21] в другой, и в ту же минуту решил, что с него довольно. Ему нужно было забрать сына и уехать туда, где Адам смог бы играть. Где он мог бы бегать по улице, как обычный ребенок. Где дом не нужно подключать к сигнализации.
Разумеется, мама Адама была не в восторге от решения Дилана. Джули ясно высказалась, что никуда не уедет. Он ее не винил, но так же ясно дал понять, что не останется. Они поспорили насчет Адама, хотя на самом деле не было никаких сомнений, что сын поедет с отцом. Хорошей матери из Джули не вышло – хотя Дилан и за это ее не винил. Она никогда не знала собственной матери и, похоже, не обладала теми инстинктами, которые, по всеобщему убеждению, должны быть у каждой женщины. Джули любила сына, но просто не знала, что же с ним делать.
Да и Адама вряд ли можно было назвать примерным малышом. Он родился недоношенным, страдал от колик и первые несколько месяцев превращал жизнь окружающих в ад. Если он не плакал, то его фонтаном рвало. И вместо того, чтобы благоухать, как милый, припудренный тальком младенец, Адам часто вонял, точно прогорклый картофель фри.
Это Дилан вставал в три утра, шел в детскую и, поглаживая сына по спинке, напевал ему старые эстрадные песенки.
В результате, когда Адам подрос настолько, что мог сам решать, с кем остаться, он выбрал отца. В конце концов, уехать от Джули оказалось для Дилана очень просто. Может, даже слишком просто – как подтверждение того, о чем он втайне догадывался: он жил с ней из-за Адама. Возможно, для самой Джули решение далось не так легко, но она сделала то, что было лучше для всех. Она подтвердила за Диланом права на опеку, попросив лишь об одном: чтобы сын гостил у нее первые две недели июля.
Дилан вернулся в родной городок с годовалым ребенком на руках, но ни разу не пожалел о принятом решении. Насколько он знал, Джули тоже ни в чем не раскаивалась. Теперь у нее была жизнь, ради которой она столько трудилась – жизнь, о которой она всегда мечтала. Когда Дилан звонил ей неделю назад, чтобы удостовериться, не изменилось ли чего в ее планах касательно предстоящей поездки Адама, Джули казалась счастливой как никогда. Она обрела то, что хотела. Как и сам Тэйбер. У него был сын, которого он любил больше всего на свете. Мальчишка, который мог заставить отца рассмеяться, хотя порой и ставил Дилана в тупик. Адам был нормальным, счастливым ребенком. Он любил свою собаку и обожал камни. Собирал их повсюду, куда бы ни отправился, так, словно они были из золота. Под его кроватью стояла уже целая обувная коробка таких "сокровищ". Адам дарил камни только взрослым, которые ему понравились, либо тем девочкам в школе, на которых хотел произвести впечатление.
Солнце нещадно палило обнаженные спину и плечи Дилана. Он подровнял газон перед верандой и двинулся через весь двор в сторону огороженного загона. Атомик и Тинкербел, лошади Тэйберов, стояли в тени сосен, сонные, безразличные к шуму мотора.
Закончив работу, отвезя косилку в открытый сарай слева от загона и устроив рядом с прочей сельхозтехникой фирмы "Джон Дир"[22], Дилан наполнил корыто свежей водой и направил струю шланга на себя. Наклонившись, позволил холодной воде течь по голове, лицу и шее до тех пор, пока воспаленный мозг не остыл. Шериф выпрямился и отряхнулся по-собачьи, разбрызгивая воду во все стороны. Капельки стекали вниз по спине и груди и впитывались в пояс поношенных "Левисов", низко сидящих на бедрах. Дилан смыл обрезанные травинки с обуви, потянулся к крану и перекрыл воду.
И вспомнил, как пару часов назад стоял на кухне у Пола и Шелли, мыл руки и слушал миз Хоуп Спенсер.
- Флора и фауна, - фыркнул он. Ну кто, черт возьми, говорит "флора и фауна"? Да он левое яичко прозакладывал бы, что в ее понимании "приобщиться к природе" значит открыть люк в крыше автомобиля, проезжая по бульвару Санта-Моники.
Да она вообще улыбается? По-настоящему, так, чтобы голубые глаза сияли, а полные губы изгибались? Интересно, что нужно сделать, чтобы она вот так улыбнулась? Может, в другое время и в другом месте Дилан был бы не против выяснить это лично.
Хоуп казалась слишком идеальной. Одежда, макияж... да все в ней было верхом совершенства. Она относилась к тому типу женщин, с которыми руки чесались хорошенько поваляться в постели, но по многим причинам такой зуд мог вовлечь Дилана в неприятности. Особенно учитывая ее профессию. Для них с Адамом слово "журналистка" равнялось понятию "крупная проблема", причем написанному светящимися неоновыми буквами.
В общем-то, обычное дело, когда писатели живут в дикой местности, сочиняя путеводители или статьи о пешем туризме. Вот только Миз Паинька выглядела так, будто мало времени проводила вне дома. Неизвестно, зачем на самом деле она приехала в Госпел, но Дилан испытывал определенные сомнения касательно ее истории. Лучше ему просто держаться от Хоуп подальше. Еще лучше – вовсе о ней не думать, иначе он начинал вспоминать, сколько именно не занимался любовью с кем-то помимо себя самого.
Тэйбер обогнул угол дома, подошел к крыльцу и подобрал футболку. Адам снова намусорил, подстригая кусты, но Дилану уже просто не хватало сил, чтобы об этом беспокоиться. Шериф натянул футболку через влажные волосы и сунул руки в рукава. Кусты могли подождать и до завтра.
- Ты закончил? – спросил он сына, заправляя край старой хлопковой футболки в джинсы. – Думаю, пора приготовить ту форель, что мы сегодня поймали.
Адам опустил ножницы и порылся в кармане:
- Я нашел красивый камень. Хочешь покажу?
- Конечно.
Мальчик спрыгнул с крыльца, стоило грузовичку "Додж" вывернуть на их пыльную подъездную дорожку.
- Не будь грубым, - предупредил Дилан сына, глядя, как Пэрис Фернвуд остановила машину. Гостья вылезла из грузовичка и направилась к ним с пирогом в руках.
- Она мне не нравится, - прошептал Адам, пряча камень обратно в карман.
- Все равно, веди себя прилично. – Дилан поднял взгляд и улыбнулся Пэрис: – Что привело тебя сюда?
- Я же обещала привезти тебе амишский пирог.
- А, да, так мило с твоей стороны. - Дилан слегка подтолкнул сына: - Правда же, мило?
В понимании Адама "вести себя прилично" оказалось поджать губы и не проронить ни слова. Ему не нравилось, когда женщины обращали внимание на его отца. Даже чуть-чуть. Дилан точно не знал, почему, но подозревал, что, вероятнее всего, это как-то связано с тайной мечтой Адама. Мечтой, что его мама однажды приедет и станет жить с ними вместе.
Дилан подобрал свою ковбойскую шляпу и пригладил волосы ладонью.