- Я напишу Штокмару и все ему объясню. Я буду умолять его, поскольку он любит нас обоих - а я в этом убежден, - немедленно приехать. В конце концов, образование наследника престола важнее, чем что бы то ни было.
Королева сочла идею превосходной.
- Нисколько не сомневаюсь, - улыбнулась она, - что вы найдете правильное решение.
Вскоре вниманием королевы завладела политика. Некоторые деятели, заметила она Альберту, будто вознамерились довести ее до изнеможения. Взять хотя бы этого ужасного человека с сальными крашеными волосами, мистера Дизраэли, который чинил всяческие препятствия дорогому сэру Роберту, или некоего мистера Гладстона , которого она терпеть не могла. Он недавно подал в отставку, потому что выступал против предложения правительства увеличить субсидии ирландскому колледжу, где готовили римско-католических священников.
- Каким мелочным человеком надо быть, чтобы поднимать шум из-за такого пустяка! - заявила королева.
Она видела его всего раз или два и тут же невзлюбила, хотя у него была на редкость очаровательная жена. Но, пожалуй, больше всего неприятностей ей доставлял лорд Пальмерстон .
В дни, когда премьер-министром был лорд Мельбурн, общество лорда Пальмерстона было ей приятно. Он вел жизнь бонвивана, и именно это, как она с сожалением думала теперь, привлекало ее тогда. Она находила его интересным, и ей показалось забавным, что его, как сообщил лорд Мельбурн, прозвали Купидоном - по причинам, понятным всем. Позже она услыхала, что его видели в Виндзоре пробирающимся среди ночи по коридорам в комнаты некоторых дам. Подумать только! Правда, в последние два-три года лорд Пальмерстон остепенился. Пробыв веселым холостяком в течение пятидесяти пяти лет, он вдруг женился, и леди, которую он выбрал себе в жены, оказалась вдовой на три года моложе его и - так уж вышло - сестрой лорда Мельбурна. Эмили Лэм в ранней юности выдали за лорда Каупера, и ходили слухи, что в течение нескольких лет лорд Пальмерстон очень с ней дружил. Во всяком случае, когда лорд Каупер умер, Пальмерстон женился на его вдове.
Фэнни, дочери леди Каупер от первого брака, фрейлине королевы, очень не нравилось, что ее мать выходит замуж за старого повесу лорда Пальмерстона; королева от всего сердца с ней соглашалась. Как она заметила Альберту, она тоже находила что-то неприятное в том, что вдовы вновь вступают в брак… В случае самой ужасной трагедии, которую даже немыслимо себе представить, она никогда бы не смогла решиться на подобный шаг.
Как она и предполагала, когда лорд Джон Рассел стал премьер-министром, а лорд Пальмерстон - министром иностранных дел, для бедного, бедного лорда Мельбурна места в кабинете не нашлось. Хотя он со своим обычным великодушием, которое она так хорошо помнила, сказал, что ему резонно не предложили поста, поскольку он слишком нездоров, чтобы занимать его, однако в свете его прошлых заслуг подобное отношение к нему не могло не выглядеть жестоким.
Лорд Пальмерстон, казалось, никого ни во что не ставил.
Королева подозревала, что он скрывает от нее некоторые государственные документы. Ее возмущало также его отношение к Альберту; лорд Пальмерстон считал, что принц всего лишь приятный молодой человек, которому непозволительно думать, будто его мнения имеют какой-либо вес.
А тут еще проблемы с Испанией! Речь шла о замужествах королевы Изабеллы и ее сестры. Луи-Филипп давно уже заглядывался на Испанию. До его вступления на престол французам очень хотелось, чтобы Испания и Франция стали единым государством, что, казалось, можно было осуществить путем бракосочетания сына короля с молодой королевой Испании. Практически это было неосуществимо, что Луи-Филипп прекрасно понимал, однако у него были свои планы. Поскольку остальные страны Европы не согласятся с тем, чтобы сын короля Франции женился на королеве Испании, он и не будет настаивать на этом. Вместо этого его сын, герцог де Монпансье, женится на сестре молодой королевы, инфанте Фернанде, тогда как королева выйдет замуж за своего кузена, герцога Кадисского.
Не успели еще правительства других держав разобраться в происходящем, как оба бракосочетания состоялись. И только тут обнаружилось, почему Луи-Филипп и Гизо, его коварный министр иностранных дел, все так устроили: герцог Кадисский был импотентом, следовательно, испанский престол достанется наследнику Фернанды и Монпансье, а Луи-Филипп таким образом достигнет желанной цели.
Когда до королевы дошло, что случилось, она пришла в ярость.
- Какой хитрый старик! - воскликнула она, имея в виду Луи-Филиппа. - А еще притворялся, что мы такие друзья, делал детям такие красивые подарки.
- Вероятно, следует с осторожностью относиться к людям, которые дарят подарки, - сказал Альберт.
- Но подарки были действительно замечательные. Вики так понравилась ее кукла. У нее открывались и закрывались глаза, а ресницы были как настоящие, и солдатиков Берти получил красивых.
- Если бы наша служба иностранных дел была более действенной, мы бы заранее обо всем знали, - сказал Альберт.
- Мне Пальмерстон никогда не нравился, и я ума не приложу, с чего это вдруг Крошка Джонни доверил ему министерство иностранных дел. Лорд Мельбурн рассказывал, что Джонни из-за его роста и из-за того, что он женился на вдове, когда-то прозвали Лептой Вдовицы .
Альберт даже не улыбнулся - он не любил такие шутки. Сейчас они и ей не казались такими уж смешными, но в то время вызывали у нее громкий смех.
- Когда его жена умерла, я ему очень сочувствовала. А он, не будь плох, женился снова, уже не на вдове, и они очень счастливы вместе.
- Жаль, - сказал Альберт, - что он ввел Пальмерстона в свой кабинет.
Прошло не так уж много времени, и между королевской парой и министерством иностранных дел лорда Пальмерстона возникли еще большие разногласия. В Португалии шла гражданская война, и лорд Пальмерстон, казалось бы, должен был в подобном конфликте поддерживать роялистов. Ан нет, его симпатии были на стороне народа.
- Я считаю лорда Пальмерстона очень опасным человеком, - заметил Альберт.
Королева, разумеется, с ним согласилась.
Штокмар в ответ на уговоры королевы и Альберта прибыл в Англию. Его тепло встретили и повезли в Виндзор.
- Берти нас очень беспокоит, - подтвердила королева. - Он отказывается учиться, и он такой самоуверенный, что порой его учителям и гувернанткам трудно с ним сладить.
- Вполне возможно, что с ним слишком нянчатся, как в детской, так и в комнате для занятий, - сказал барон. - Скорее всего в этом-то все и дело. А если он заявляет, что не хочет учиться, значит, его просто надо заставить. - Старое сухое лицо Штокмара искривила улыбка. - Вы, вероятно, были недостаточно строги с ребенком.
- Мне пришлось преодолеть свои родительские чувства, - сказал Альберт.
- Альберт был неумолим, - пробормотала королева. - На меня произвела глубокое впечатление его непреклонность.
- Так, - сказал Штокмар, - теперь мне нужно самому увидеть все. Я пойду в классную комнату и посмотрю, что там происходит. Возможно, для принца Уэльского следует подыскать учителя - человека ученого, однако такого, который, не колеблясь, прибегнет к розге.
Штокмара провели в классную комнату, где Вики сидела за столом и писала французские глаголы, а мисс Хилдярд уговаривала Берти немного почитать.
Последовала немая сцена: мисс Хилдярд встала и сделала реверанс, а дети сползли вниз со своих сидений.
"Какой гадкий старик пришел с папой и мамой", - подумал Берти и тут же почувствовал, что этот старик неотрывно смотрит на него.
- Берти, подойди и поздоровайся с нашим дорогим добрым другом, бароном Штокмаром, - сказала мама.
Берти приблизился, чувствуя на себе цепкий испытующий взгляд. На блузе у него синело пятно от краски. Вики еще час назад сказала ему о нем, а сейчас стариковские глаза так и буравят это пятно.
Если бы все взрослые на минутку отвернулись, он бы показал старику язык, просто чтобы Вики знала, что он думает об их добром бароне Штокмаре.
- Так вот он какой, наш отстающий, - сказал барон. - И почему же это, а?
- Потому что, - подбросила Вики, - он не передовой.
- А Вики будет говорить, когда к ней обратятся, - мягко сказал папа. - Сейчас должен ответить Берти.
Но Берти его отсталость нисколько не беспокоила, и он не боялся старого барона.
- Похоже, строптивый паренек, - заметил барон. - Ну, ничего, это мы исправим.
Барон наконец отвел от него свой противный взгляд, начался разговор с мисс Хилдярд.
Были осмотрены книги, и посыпались вопросы об уроках. Некоторые из гувернанток, пытаясь представить Берти как можно в лучшем свете, говорили, что он весьма общительный ребенок, что он хорошо ладит с младшими детьми, они его обожают, и он может часами играть с ними, они же, входя в детскую, первым делом ищут его.
- Общительность, - изрек барон, - это плохой признак. Она говорит о поверхностной натуре.
- Он довольно изобретателен, - сказала мисс Хилдярд.
- Изобретателен?!
- Да, барон. У него живое воображение.
- Вы хотите сказать, он любит присочинить?
- Ах нет!
- Да-да, - сказал барон. - Что еще?
- Он придумывает для детей забавные игры.
- Игры? Ложь! Этот ребенок находится на пути к пропасти. И совершенно не занимается уроками. Наш долг - направить его на путь истинный.
И еще он сказал, что порой необходимо учебу сочетать с тростью. Гувернантки пришли в ужас: по словам барона выходило, что их милый Берти, оказывается, тот еще типус, тогда как он просто нормальный малыш. Однако пытаться изменить точку зрения барона они и не пытались, тем более что его поддерживали родители Берти.
Оставшись наедине с королевой и принцем, Штокмар сказал:
- Я думаю, чем скорее мы найдем учителя для маленького негодника, тем лучше будет для всех нас.
И Штокмар нашел такого человека. Им оказался Генри Берч, пастор Прествича. Поскольку он учил мальчиков в Итоне и был приходским священником, он казался вполне подходящей кандидатурой.
Берти ждал его прибытия с легким трепетом.
Стоял сентябрь, и мысль о том, что они снова на некоторое время покинут Лондон, радовала и королеву, и Альберта. Само название "Осборн", как сказал Альберт, звучало в их ушах чудесной музыкой, а теперь, когда Альберт наметил еще и перестройку дома, сборы носили очень оживленный характер.
Радовались и дети. В Осборне они могли играть на пляже и бегать в садах, занимавших площадь в восемьсот акров, ощущая, как и их родители, свободу, которой они обычно были лишены. Берти иногда с некоторым страхом задумывался о будущем, однако он был не из тех, кто слишком уж тревожится о том, что с ним может случиться. Больше его занимало настоящее и то, как получить от него максимум удовольствия. Если требовалось избежать учительского надзора, он очень хорошо знал, как это делается.
Даже папа в Осборне казался другим и иногда играл с детьми в разные игры, отчего казался самым обычным человеком, а мама наблюдала за тем, как они играют, и восхищалась всем, что делал папа. И все же это было неплохое развлечение. Оно наполняло Берти приятным чувством, что он тоже в хороших отношениях с родителями.
Когда они наконец прибыли в Осборн, только и было разговоров, что о новом доме. В нем стоял восхитительный запах краски. Одна часть его уже была завершена, и там они, собственно, жили, тогда как для остальной части принц только еще составлял чертеж.
Королева радовалась тому, что снова находится в Осборне.
- Ах, как бы я хотела всегда жить простой жизнью! - вздыхала она.
Альберт согласился, что гораздо удобнее для них обоих было бы положение богатых дворян, а не королевской семьи. Втайне Альберт гадал, искренне ли говорит Виктория, хотя она, вероятно, ни на минуту в этом не сомневалась.
Когда они впервые вошли в дом, одна из служанок бросила им вслед старую туфлю. На мгновение королева подумала, что на них произошло нападение, и резко обернулась, но позади, нисколько не смущаясь, стояла Мэри Керр, одна из ее шотландских фрейлин. Она объяснила ее величеству, что это старый обычай - так делается всегда, иначе в доме не будет удачи.
Все - даже принц - от души посмеялись, а королева подняла туфлю и поблагодарила Мэри.
Обедали в новой столовой, а после все отправились в гостиную, где из окон открывался прекрасный вид на море, блестевшее в лучах заходящего солнца. В такой удивительный вечер всем присутствующим захотелось выпить за здоровье королевы и ее мужа. Все осушили бокалы, после чего принц сказал, что есть замечательный церковный гимн, который по такому случаю поют в Германии, и он хотел бы его спеть.
Глаза королевы при звуках любимого голоса наполнились слезами любви, обожания и счастья.
Благослови, о Боже, наш приход,
Благослови и наш уход…
Виктория редко видела, чтобы Альберт отдавался какому-либо делу сильнее, чем строительству дома. Он всегда работал на совесть. Примером для любого могло бы послужить то, как Альберт просматривал государственные бумаги, часто говорила она. Но тогда приходилось постоянно осознавать бремя долга. Осборн же был удовольствием, и в своем энтузиазме Альберт нередко доходил до ребячества.
- Не хотите ли взглянуть на чертежи? - бывало, приглашал он ее, отрывая от дела, и объяснял, как его набросок будет выглядеть в законченном виде.
Он постоянно советовался со своими работниками. И как у него все ладилось!
- Порой, любовь моя, я думаю, что из вас получился бы неплохой архитектор. Даже будь вы просто строителем, вы бы получали немалое удовольствие. Вас это не обижает, надеюсь?
Альберт скупо улыбался.
При каждом удобном случае он старался улизнуть и посмотреть, как продвигается работа. Однажды вечером, часов в десять, он вышел из дома и направился по тропинке в лес, но его вдруг грубо схватили за руку.
- Что это вы здесь делаете, а? - спросил полисмен.
Альберт, который никогда не предпринимал никаких действий, предварительно все не обдумав, молчал, и полицейский продолжал:
- Ходите тут, бродите. Наверняка что-нибудь замыслили. Идемте-ка со мной.
Людская находилась совсем рядом, и молодой охранник, гордясь тем, что задержал неизвестного, открыл дверь и втолкнул принца в кухню, где за столом сидели слуги, заканчивая ужин.
- Вот, поймал красавца, рыскал тут, - объявил полисмен.
На секунду или две все умолкли, а потом дружно поднялись с мест. Охранник ошалело взглянул на своего пленника. И тут одна из женщин сказала высоким от испуга голосом:
- Да это же его высочество…
Но полисмен уже и без слов все понял. Принц повел себя в характерной для него манере: повернулся и без единого слова вышел. Фактически во время всего этого эпизода он вообще ничего не сказал.
Как только дверь за ним закрылась, в кухне поднялся галдеж.
- Ты хоть понимаешь, что ты натворил?
- Только представь: арестовал его высочество!
- Ты думаешь, этим все и кончится, молодой человек? Запомни одно: тут все решает не столько ее всемилостивейшее величество, сколько его высочество… и потому, что так желает ее величество.
Бедняга не знал, куда глаза деть от стыда, а еще и от страха, что его с позором прогонят, и на следующее утро, когда его вызвали к принцу в кабинет, он вошел туда ни жив ни мертв.
Он поклонился, а принц, склонив голову набок, сказал:
- Я вызвал вас, чтобы похвалить за верность долгу. Я уже сообщил вашему начальству, что вчера вечером вы действовали быстро и решительно, и попросил для вас повышения.
Молодой человек начал было что-то бормотать, но принц, холодно махнув рукой, отпустил его.
Полисмен не удержался и заглянул на кухню - рассказать, что случилось.
- Я вчера прямо опешила, когда ты его сюда втащил, - ахнула кухарка. - Но по его лицу ведь никогда не скажешь, о чем он думает.
- Вот именно, - подхватила ее помощница. - Лицо у него как маска.
- Холодный как труп, - сказала кухарка. - Но справедливый - что да, то да.
Одна из женщин покачала головой.
- Мог бы еще вчера вечером признаться, чтобы этот парень получше спал. Справедливый-то справедливый, тут я с тобой согласна, но любит помучить.
- Может, он и себя мучит, - подвела итог кухонная прислуга. - Добродетельные люди, они такие.
Когда королева услышала о происшедшем, она от души посмеялась.
- И придумать же такое - арестовать вас. И вы правильно сделали, что похвалили его перед начальством. Приятно знать, что нас здесь так хорошо охраняют.
Берти любил море, любил строить песочные замки. Он радостно заливался смехом, когда наступал прилив и затоплял ров. Аффи, неразлучный спутник Берти, ковылял рядом с ним, насыпая песок лопатками в ведерочки.
Случилось так, что мимо по берегу проходил сын рыбака - мальчик чуть постарше Берти. Он нес корзину с рыбой, которую поймал его отец, и остановился посмотреть, что у детей получится. Берти, которому хотелось порисоваться перед братишкой, спросил мальчика, зачем он тут остановился.
- Посмотреть на замок, - ответил тот.
Берти надулся.
- Тебе нельзя смотреть, пока я не разрешу.
- Подумаешь! - ответил мальчик.
Берти выхватил у него корзину, так что рыба разлетелась по песку. Мальчишка покраснел от обиды и стукнул Берти кулаком в грудь. От удара Берти полетел наземь и растянулся на своем песочном сооружении. Вскочив, он бросился на обидчика, но тот был явно сильнее. Не прошло и пяти минут, как у Берти уже текла из носа кровь, а на лбу появилась шишка.
Аффи пронзительно завопил, прибежали слуги. Сын рыбака счел за лучшее удалиться, а Берти увели в дом.
Подобное не могло пройти незамеченным. Королева пожелала знать, что случилось у Берти с лицом, и пришлось сказать ей правду.
Последовало совещание с принцем, который тут же вызвал Берти к себе.
- Ты дрался? - строго спросил он.