С Мег мы стали лучшими подругами в самый первый школьный день, когда она села рядом со мной и заявила, что всегда носит пластырь, тайленол-сироп и антисептик в спрее, и если я упаду с качелей и разобью коленку, она рада помочь. Сейчас, двадцать девять лет спустя, она по-прежнему таскает в сумочке пластырь и антисептик, разве что место детского тайленола занял нурофен в таблетках. Мег всегда была рядом, и именно к ней я кидалась за помощью - во втором классе, когда Бобби Джонстон стащил мой завтрак (Мег прочитала ему целую лекцию о том, почему нужно уважительно относиться к чужой собственности), в одиннадцать лет, когда родители собрались разводиться ("Ну, Харпер, они же не с тобой разводятся, - терпеливо повторяла она в сотый раз, глядя, как я отчаянно реву, уткнувшись в подушку. - Они оба тебя по-прежнему любят"), или в девятнадцать, когда меня бросил мой первый парень, Джек, да еще додумался объявить об этом по телефону ("Да ну его, он все равно тебе не подходил", - шмыгала носом Мег, подавая мне очередной бумажный платок).
Через два года к нам присоединилась Эмми - острая на язык блондинка, настоящий сгусток энергии, переехавшая с родителями из Лос-Анджелеса. Она поступила в начальную школу Джеймса Франклина Кэша-третьего где-то в середине ноября и моментально покорила всех наших мальчишек густым загаром и ожерельем из ракушек. Мег как-то встала на ее защиту, когда старшеклассница по имени Кэти Клигал хотела стащить у Эмми завтрак, и с тех пор мы дружили втроем.
Последней в наш крохотный клуб вступила Джил. Питерсы поселились по соседству с Эмми во время летних каникул между шестым и седьмым классом, и, хотя Джил была на год младше, она уже знала, как пользоваться тональным кремом, носить лифчик и целоваться по-французски. Разумеется, мы не могли упустить такой кладезь бесценной информации.
- В Коннектикуте, откуда я приехала, девчонки гораздо опытнее, чем у вас в Огайо, - объяснила она с таким рассеянно-скучающим видом, что нам троим стало слегка стыдно за свою принадлежность к штату конского каштана.
С того самого дня, как мы познакомились, Джил изводила нас рассуждениями о том, как найти "того самого, единственного", чем приводила в смущение меня и Мег. Мы с ней тогда еще в куклы играли и всех мальчишек считали дураками.
(Кстати, если подумать, как раз тогда мы были правы - когда подростковые гормоны еще не успели взять верх над разумом. Мальчишки, похоже, и правда дураки. И почему я поняла это только сейчас, в тридцать пять? Выходит, не сильно я поумнела.)
В двадцать два, закончив Государственный университет штата Огайо, мы дружно переехали на Манхэттен. Мег поселилась в крохотулечной бруклинской квартирке, где негде было повернуться, и начала работать в журнале. Эмми год обитала у Мег, каждый вечер раскатывая посреди гостиной свой спальник с мультяшными картинками, и ходила пробоваться на все бродвейские постановки. Джил, окончившая курсы дизайна, как-то умудрилась мгновенно получить должность менеджера в процветающей остромодной фирме Лилы Макэлрой в центре города.
Я исправно навещала их по выходным, но сама перебралась на Манхэттен только два года спустя, получив диплом Гарвардского юридического, - и наша четверка снова была в полном составе.
Мы воплощали в жизнь то, о чем мечтали, - по крайней мере в первом приближении. Я отдавала все силы любимой работе. Мег, которая когда-то спала и видела, как будет писать статьи в "Ньюйоркер", стала старшим редактором в "Мод", популярном женском журнале, и, как оказалось, ей это подходило гораздо больше, ведь она могла каждый месяц давать советы читательницам, а уж возможность давать советы Мег ни на что бы не променяла. Она вышла замуж за свою школьную любовь, Пола Амато, электрика, который переехал ради нее в Нью-Йорк, но фамилию не поменяла, оставила свою.
Чертенок Эмми, так и не сумев завоевать Бродвей, унывать не стала - гордо встряхнула золотистыми кудряшками и нашла себя в околобродвейских постановках, а два года назад ее наконец взяли в сериал "Богатые и несчастные". Примерно раз в месяц на Эмми набрасываются с блокнотами для автографов задыхающиеся от восторга домохозяйки из Айдахо, Миннеаполиса или Солт-Лейк-Сити. Ну и, разумеется, достаточно поклонников - мужчины, которым льстит знакомство со звездой без пяти минут голливудского масштаба. За те тринадцать лет, что она прожила в Нью-Йорке, Эмми получила около десятка предложений руки и сердца.
И наконец, Джил, которой мама вместо колыбельной каждую ночь, подтыкая одеяло в розовой кроватке с балдахином, заводила одну и ту же пластинку: "Главное, дочка, удачно выйти замуж, пока тебе не исполнилось тридцать, и никаких больше забот", тоже достигла предела своих мечтаний - вышла замуж за богатого доктора с пентхаусом в Верхнем Ист-Сайде. (Хотя, надо признать, с замужеством ей пришлось подождать до тридцати трех, а значит, матушкин завет был нарушен. Из-за этого два года от рокового тридцатилетнего рубежа до встречи с Алеком Джил провела в полной прострации.)
Что ж, похоже, советы подруг действительно могли мне помочь. В конце концов, единственная, кого в нашей четверке можно было бы назвать полной неудачницей в любви, - это я. И я уже настолько привыкла в ответ на их наставления саркастически усмехаться, что давно перестала слушать, о чем они говорят.
- Я тут вчера подсчитала на досуге, - сказала я, ни к кому конкретно не обращаясь, с таким видом, будто нет ничего смешнее моих неудач на романтическом поприще. - За эти три года у меня было тридцать семь свиданий, окончившихся ничем. По-моему, тянет на рекорд. Кто возьмет на себя смелость позвонить в "Книгу Гиннесса"?
- Харпер, не переживай так, - попыталась успокоить меня Мег. - Он обязательно появится. Будь сама собой.
- Легко сказать, - проворчала я в ответ. - Когда выходишь замуж за парня, который любил тебя еще со школы… Или вот ты, - я повернулась к Джил, - подцепила доктора с пентхаусом, все как хотела. Впрочем, парни всегда за тобой бегали. А ты, - я перевела взгляд на Эмми, которая неловко ерзала на стуле, - про тебя вообще говорить нечего. Каждый вечер на свидании, причем все время с разными.
- Ничего не каждый, - подумав, возразила Эмми, однако смущенно покраснела.
Я со вздохом оглядела всех троих: Эмми - идеальные золотистые кудряшки а-ля Ширли Темпл, идеальной формы точеный, гордо вздернутый носик, идеально ровный загар; Джил - сияющие золотистые осветленные волосы, шарфик от "Гермеса", идеально ровная фарфоровая кожа, как и положено жительнице Верхнего Ист-Сайда; Мег - кофейно-сливочная кожа, шелковистые черные волосы, доставшиеся ей от матери-афроамериканки и отца-еврея. И я - блондинка, не сказать что чудовище, но, по всей видимости, выбирая между мной и визитом к урологу, мужчины отдают предпочтение урологу.
- Вы хоть знаете, когда я в последний раз целовалась?.. Безнадежно!
Нет, я не ныла и не жаловалась на жизнь. Я так вообще никогда не делаю, и у меня нет склонности к преувеличению. Наверное, профессия накладывает свой отпечаток: я выкладываю все без утайки, как будто под присягой.
- Нет, не безнадежно, - попыталась приободрить меня Мег.
Эмми и Джил закивали, но я только взглянула на них искоса. Меня не проведешь. Я знаю, что такое безнадега. Кого, как не ее, я вижу в зеркале каждое утро?
Девочки переглянулись и снова уставились на меня, ожидая продолжения. Однако мне нечего было добавить. Тема исчерпала себя. Я вздохнула. И зачем я вообще об этом заговорила?
- Он обязательно появится, - повторила Мег, нарушив наконец затянувшееся молчание.
Похоже, она хотела сделать из этой фразы спасительную соломинку, вот только непонятно, кому она пыталась ее протянуть - мне или себе.
- Правда? - Я с досадой пожала плечами. - Когда? Где его носит? Как я встречу "того самого", если даже "не те" уже обходят меня стороной?
Часики тикают, недалеко и до сорока, а перспектив никаких, поэтому я уже начинала беспокоиться, что поезд ушел безвозвратно.
- Неправда, - вклинилась в мои горькие мысли Джил. - С тобой постоянно знакомятся.
- Ну да. Познакомятся, поговорят или даже пару раз встретятся - и тут выясняется, что у меня есть мозги. Все, поминай как звали.
Я сглотнула и улыбнулась вымученной улыбкой, снова пытаясь сделать вид, что все это просто смешно. А ведь действительно смешно. Мужчинам положено быть сильными, уверенными в себе и так далее. А они почему-то пугаются. Чего? Я не уродина. Я не злюка. Я ничего сверхъестественного не требую, я не капризна и не пытаюсь изображать из себя примадонну. Наверное, это все потому, что мужчине хочется быть добытчиком, гордиться своим ошеломительным карьерным взлетом, небрежно подписывая счета, бросать: "Дорогая, ни в чем себе не отказывай". А я со своей шестизначной зарплатой только удовольствие им порчу.
"Не в деньгах счастье" - я всегда знала, что избитая поговорка права. Не знала только, что деньги могут лишить даже надежды на счастье. Почему никто не сказал мне этого на профориентации в Гарварде?
- Ты их не отпугиваешь, - робко начала Эмми.
Я посмотрела на нее, ожидая продолжения, но она так и не договорила, хотя вид у нее был обеспокоенный.
Все мимо. Да, я понимаю, девочки хотят меня поддержать. Они же мои самые близкие подруги и желают мне только самого лучшего. Но откуда им знать, как мне тяжело? У них с личной жизнью всегда все было в порядке. Ну да, случались осечки, но это со всеми бывает. Нет, я, разумеется, понимаю, что поиск любви - как американские горки, есть и взлеты, и падения. Но у меня-то ни взлетов, ни падений - тележка застряла где-то в самом низу, и ни с места. И пусть девочки действуют из лучших побуждений, ни они, ни я не знаем, что делать, чтобы меня вытащить.
Я винила во всем Питера. Хорошо, положим, на самом деле он тут ни при чем, однако я уже давно решила, что во всем виноват он. А на кого еще мне свалить вину? Как назвать человека, который бросает девушку только потому, что она получила повышение по службе и стала больше зарабатывать?
Неужели трудно было мне сказать, что каждый мой успех заставляет его чувствовать себя чуточку ущербнее? Я бы перестала упоенно рассказывать о том, что мне нравится в работе. Я бы не приглашала его на праздники в офис и не вела долгие разговоры с коллегами. Я почему-то принимала его растущее беспокойство за радость, думала, что в кои-то веки встретила мужчину, который может гордиться мной, а не бежать как от огня. Ох, как я ошибалась!
Я приходила домой с работы и - ужас какой! - рассказывала, как прошел день. Вот она, ошибка номер один. А еще делилась своими планами и надеждами - ошибка номер два. И потом у меня хватило смелости, совести, наглости проявить себя и стать компаньоном в фирме, а значит, престижа и денег прибавилось. Самая грубая из моих ошибок. Питер-то, наверное, из последних сил цеплялся за соломинку, надеялся, что однажды я прозрею, откажусь от карьеры юриста и превращусь в домохозяйку - как все послушные девочки, с которыми встречаются его приятели.
Жаль только, что он меня в свои планы посвятить не удосужился.
Ничего, теперь я ученая. Чем лучше дела на работе, тем хуже в личной жизни. Простая причинно-следственная связь, хотя я слишком поздно в ней разобралась. Наверное, старшие компаньоны в фирме все-таки переоценили мои умственные способности - иначе я поняла бы все гораздо раньше.
Самое смешное, что ни один из моих коллег-мужчин никогда не поймет, каково мне. Двойной стандарт, несправедливость, склоняющая чашу весов в их пользу. Все они - даже Морт Мортенсон с его огромным брюхом, нелепыми подтяжками и лысиной, которую он пытается скрыть, зачесывая остатки волос набок, - все они женаты на девушках, которые моложе их на десять, двадцать, тридцать лет.
Какую секретаршу в нашей фирме ни возьми - любая не прочь закрутить роман с кем-нибудь из молодых юристов, которые сутками пропадают на работе, и уже не первый скандал с участием секретарши и адвоката непостижимым образом заканчивается свадьбой.
Однако - можете себе представить? - в обратную сторону, то есть чтобы секретарь-мужчина мечтал познакомиться с женщиной-юристом, эта логика не действует. И в соседнем с нашим офисом баре, куда адвокаты и банкиры каждый вечер ходят после работы, их тоже почему-то поджидают одни женщины. Аналогичная картина в любом другом баре, книжном магазине, кофейне, на любой вечеринке, куда меня заносила судьба. По-моему, я скоро исчерпаю все возможности. Или уже исчерпала?
Откуда мне было знать в то роковое утро, мучаясь похмельем и тяжестью в желудке, что чахнуть над недожаренной яичницей, ища спасения в огромной чашке кофе, мне осталось недолго и в моей жизни грядут перемены. В личной жизни по крайней мере.
По-видимому, я недооценила Мег: чтобы лечить душевные раны, она не полезет в сумочку за антисептиком и нурофеном, но и не допустит, чтобы дорогой ей человек продолжал страдать. Иногда мне кажется, ей стоит выставить свою кандидатуру в президенты. Если победит, мы в мгновение ока добьемся мира во всем мире, потому что Мег не успокоится, пока на лице каждого жителя планеты не засияет улыбка. Усадит за стол Фиделя Кастро, Саддама Хусейна и Тран Дук Луонга - чай, домашняя выпечка, задушевные беседы, - правители и не заметят, как подпишут все мирные договоры. Мег у нас такая.
Разумеется, теперь-то я понимаю, мне следовало сразу почуять неладное, увидев довольную улыбку на лице Мег, но я вместо этого слушала рассуждения Эмми и Джил о моих неудачах и мрачно отшучивалась.
- Может, не надо им сразу говорить, кем ты работаешь? - предложила свежее решение Эмми, но я, как и раньше, пропустила непрошеный совет мимо ушей. - Ведь они именно поэтому разбегаются.
- Так что мне теперь, врать? - капризным тоном спросила я, гоняя по тарелке остывшую яичницу, пожалуй, чересчур яростно.
- Ну, не знаю, - покачала головой Эмми. - Почему сразу врать? Просто не упоминай, и все.
- И так не упоминаю, - возразила я. - Ты же знаешь, Эм. Стараюсь не упоминать как можно дольше. Но в итоге приходится. А что поделаешь?
- Тогда, наверное, все равно не надо говорить, - подхватила Джил. - Даже когда спрашивают.
Я упрямо покачала головой.
- Я не хочу врать о своей жизни. В конце концов, что здесь такого страшного?
По правде говоря, даже если моя карьера мешает личному счастью, я все равно рада, что стала юристом. Я мечтала об этом с детства, и мне удалось осуществить мечту, хотя все кому не лень твердили, что у меня ничего не выйдет. Мне нравится моя работа, и я не понимаю, почему ее вдруг нужно скрывать.
- Мужики - кретины. - Эмми не стала ходить вокруг да около. - Они боятся строить отношения с женщиной, которая представляет для них угрозу. А для многих из них угрозу представляет любая женщина, если она оказывается умнее и успешнее.
- Выходит, если бы я была тупой блондинкой, встречаться с мужчинами было бы проще? - пробурчала я себе под нос, намотав на палец прядь своих натурально блондинистых волос, которые, однако (скоро начну говорить "к сожалению"), не сделали меня глупее. Псу под хвост все разговоры о том, что блондинкам легче живется. Я - ходячее тому опровержение. - Тогда меня не воспринимали бы как юриста-чудовище, вы к этому клоните?
Девочки задумались.
- Н-ну, не обязательно.
Джил явно смущалась, Эмми тоже было неловко, а Мег ушла в раздумья. Я знала, о чем они думают, и они правы. Разумеется, было бы гораздо проще, если бы в голове у меня оказалась только одна извилина. Кто бы мог предположить, что мозги - и стремление добиться успеха в жизни - станут для меня проклятием?
- Повтори-ка, что ты сказала? - наконец нарушила неловкое молчание Мег, поворачиваясь ко мне.
Глаза ее блестели, и я почувствовала, что это неспроста.
- Что повторить?
Я перевела взгляд с Джил на Эмми. Эмми пожала плечами.
- Ну, то, что ты только что сказала.
Мег почему-то светилась от восторга.
- Если бы я была тупой блондинкой, встречаться было бы проще?..
Я начала беспокоиться. Когда у Мег такое выражение лица, расслабляться нельзя. Мы это уже проходили.
- Вот! - торжествующе возвестила она, радостно улыбаясь и хлопая в ладоши от восторга.
- Да в чем дело-то? - Эмми недоверчиво посмотрела на Мег. - Какая-то ты странная.
- Ничего странного! - воскликнула та. - Просто мне пришла в голову чудесная мысль. Насчет "Знакомств от А до Я".
Так называется одна из рубрик, которые Мег ведет в своем журнале. Каждый месяц там описывается очередной прием или подход из техники флирта. Я, если честно, всегда считала, что это полная чушь. Ну читаю я эти "Знакомства" с того самого дня, как Мег начала работать в "Мод", - и что, помогли они мне? Черта с два. Как-то, когда мне было уже почти тридцать, а полоса невезения в любви все не кончалась, я даже штудировала эти советы с карандашом в руках - и все равно безрезультатно.
- Я голову себе сломала, раздумывая, чему посвятить августовскую рубрику, но ни у авторов статей, ни на планерке ничего подходящего пока не родилось, - ликующе продолжила Мег. - И тут бац - вот оно!
- Что именно "оно"? - осторожно поинтересовалась я, зная по опыту, чего ожидать, когда Мег смотрит на тебя с хищной улыбкой.
Я уже заранее опасалась ее следующих слов.
- Напишешь статью в августовский номер! - объявила Мег, снова хлопнув в ладоши.
- Я?
Ни малейшего понятия, о чем это она. Вряд ли я пообещала ей написать статью, а потом взяла и забыла.
Мег как будто не расслышала.
- Просто замечательно! - рассыпалась она. - Две недели ты будешь встречаться с мужчинами, притворяясь тупой блондинкой, а потом напишешь в "Мод", как это изменило твою жизнь.
- Не понимаю, что ты имеешь в виду, - проговорила я. - И потом, что значит "притворяясь тупой блондинкой"?
Мег пожала плечами.
- Ну не знаю, просто будешь делать вид, что ты у мамы дурочка, поговорить хочется, а умных слов не знаешь, - изрекла она. - Как блондинка из анекдотов. Девочки, я не про вас, не обижайтесь.
Три блондинки - я, Эмми и Джил (которая на самом деле крашеная, но это сейчас не важно) - переглянулись.
- Подробности обсудим позже, - торопилась высказаться Мег, - главное, ни в коем случае не говорить, что ты юрист. И вообще ничего умного не говорить. Просто валяй дурака и увидишь, как изменится твоя жизнь.
- И зачем мне это? - спросила я недоверчиво.
Эмми и Джил дружно кивали в такт словам Мег, давая понять, что поддерживают ее дурацкий план.
- Затем, Харпер Робертс, что пора тебе перестать ныть и начать действовать, - ответила Мег, неожиданно превратившаяся в строгую наставницу. - Сама твердишь, насколько легче тебе было бы встречаться, если бы мужчины не пугались твоей профессии и интеллекта. Так давай проверим.
- По-моему, не стоит.
Безумие какое-то. Как я буду притворяться тупой блондинкой? Я же не такая. И потом, получается, мы оскорбляем всех блондинок?
- Давай, Харпер, попробуй!
Загоревшаяся идеей Эмми потряхивала собственными золотистыми кудряшками.
- Назовем это операция "Блондинка". - Мег тоже пропустила мои слова мимо ушей. Она сияла так, будто у нее в голове зажглась лампочка. - По теории, притворяясь тупой блондинкой, ты добьешься большего успеха у мужчин. Посмотрим, на самом ли деле блондинкам живется легче!
- Мне нравится! - поддержала Джил, перегибаясь через стол и хватая меня за руку. - Давай!
- Операция "Блондинка"?