Я была маленькой, а Роберто - еще меньше. Он разгорячился и вспотел. На покрасневших щеках заметны были следы от слез; по-девчоночьи длинные волосы прилипли к влажной шее.
В этот момент появилась няня мальчиков Жиневра - простая необразованная женщина в поношенном хлопчатобумажном платье, прикрытом белым передником. Волосы она всегда перевязывала шарфом. В то утро, однако, и с шарфом, и с нервами у нее было не в порядке; на ее лицо упала прядь золотистых волос.
Роберто топнул ногой и завопил на меня:
- Пусти!
Он выставил кулачки, но я отвернула лицо, продолжая крепко его держать.
- В чем дело? Чего он так испугался? - спросила я Жиневру.
- Они хотят забрать нас, - пропищал Роберто и заплакал. - Они нас побьют.
Жиневра, сама не своя от страха, ответила:
- У ворот мужчины.
- Что за мужчины? - уточнила я.
Няня промолчала, и я побежала в комнату горничных, откуда было видно конюшни и ворота, отворявшиеся на виа Ларга. Я подтащила к окну табурет, залезла на него и открыла ставни.
Конюшни находились с западной стороны дома, а массивные железные ворота, не допускавшие посторонних, - с северной стороны. Ворота были заперты на засов, рядом стояли три вооруженных стражника.
По другую сторону высоких ворот, увенчанных остроконечными зубцами, протянулась улица. Доминиканские монахи шли из расположенного по соседству монастыря Сан-Марко, кардинал ехал в позолоченном экипаже, купцы скакали верхом. Новость Пассерини еще не успела распространиться по Флоренции. Я увидела людей Роберто, примерно человек двадцать. Кто-то находился в начале виа Ларга, кто-то - в конце, кто-то - напротив железных ворот, рядом с конюшнями. И все эти люди хищно смотрели на наш дом, надеясь на добычу.
Один из них восторженно крикнул проходящей толпе:
- Слыхали? Папу свергли! Рим теперь в руках императора!
А над входом гордо реял флаг с гербом Медичи: пять красных шаров и один лазоревый - шесть palle на золотом щите. "Palle! Palle!" - наш девиз, наш боевой клич; его обыкновенно скандировали наши сторонники, когда поднимали мечи в нашу защиту.
Я наблюдала, как красильщик шерсти, в одежде, перепачканной темно-синей краской, карабкается на плечи своих товарищей и под одобрительные возгласы стягивает флаг. Кто-то поднес к флагу факел и поджег его. Прохожие остановились, разинув рты.
- Abaso le palle! - задал тон красильщик.
Те, кто стоял рядом с ним, подхватили:
- Долой шары! Смерть Медичи!
Посреди всего этого шума железные ворота чуть приоткрылись, и мальчик Агостино - посыльный тети Клариссы - незаметно выскользнул наружу. Но когда ворота, лязгнув, захлопнулись, несколько мужчин стали швырять в мальчика камни. Тот прикрыл голову и исчез в толпе.
Я высунулась из окна. Красильщик разглядел меня за тонкими струйками дыма, поднимавшимися от горящего флага, и его лицо исказилось ненавистью. Если б он смог, то влез бы на стену, схватил бы меня, восьмилетнюю невинную девочку, и вышиб мои мозги на мостовую.
- Abaso le palle! - проорал он снова.
Идти за утешением к Клариссе не имело смысла: она была неспособна на утешения. Пьеро, мой кузен - вот кто был мне нужен. Он никого не боялся, даже своей грозной матери… и он единственный, кому я доверяла. Не обнаружив его в классной комнате, я отправилась в библиотеку.
И угадала: Пьеро находился именно там. Как и я, он был ненасытным учеником и часто задавал учителям вопросы, выходящие за рамки их познаний. Мы с ним много времени проводили вместе, каждый - со своей книгой. В свои шестнадцать лет он казался незрелым подростком: пухлые детские щечки, короткие кудряшки и милый нрав. Я доверяла ему больше, чем кому бы то ни было, и обожала как брата.
Пьеро сидел на полу, скрестив ноги. Он щурился, глядя в открытый тяжелый том у себя на коленях, совершенно невозмутимый и полностью поглощенный своим занятием. Просто посмотрел на меня и тут же вернулся к чтению.
- Приезжал Пассерини, - сообщила я. - Новость очень плохая. Папа Климент низвергнут.
Пьеро спокойно вздохнул и поведал о том, что случилось с Климентом, по крайней мере если верить нашему повару. Существует секретный ход, который ведет из Ватикана к крепости, известной как замок Святого Ангела. Солдаты императора Карла объединились с противниками Медичи и напали на папский дворец. Папа Климент, застигнутый врасплох, был вынужден спасаться бегством, при этом полы его облачения хлопали, точно крылья испуганного голубя. По секретному ходу он ушел в крепость. Там и остался, поскольку замок окружили злорадствующие солдаты.
Пьеро все это совершенно не трогало.
- У нас всегда были враги, мечтающие сформировать собственное правительство, - рассуждал он. - Клименту о них было известно, но мама говорит, что он проявил беспечность и пропустил признаки надвигающейся опасности. Она его предупреждала, но Климент не слушал.
- И что теперь будет с нами? - спросила я, рассердившись, что мой голос дрогнул. - Пьеро, там, на улице, люди жгут наш флаг! Они призывают убить нас!
- Кэт, - тихо промолвил кузен.
Он взял меня за руку и притянул к себе. Я уселась рядом с ним на мраморный пол.
- Мы знали, что повстанцы попытаются воспользоваться любым удобным моментом, - пояснил Пьеро. - Но они плохо организованы. Им понадобится несколько дней, чтобы что-то сделать. К тому времени мы спрячемся на одной из наших вилл. Мама и Пассерини решат, как быть дальше.
Я отодвинулась от Пьеро.
- Но как мы сможем незаметно скрыться? Толпа не даст нам выйти из дома.
- Кэт, - ласково произнес Пьеро, стараясь меня утешить. - Они просто бузотеры. Наступит ночь, когда все это им наскучит, и они уйдут.
- А кто такой сын астролога? - осведомилась я. - Твоя мать послала за ним Агостино.
Судя по всему, кузен удивился.
- Наверное, Козимо - старший сын Беноццо.
Я покачала головой, показывая, что имя мне неизвестно.
- Семья Руджиери всегда обслуживала Медичи в качестве астрологов, - сказал Пьеро. - Беноццо давал советы Лоренцо Великолепному. Одни считают, что его сын Козимо - предсказатель и очень хороший колдун. Другие уверены, что его способности - просто слухи, которые распускает сам Беноццо с целью помочь семейному бизнесу.
- Но тетя Кларисса не верит в предсказания, - заметила я.
- Ты права, - задумчиво отозвался Пьеро. - Неделю назад Козимо прислал маме письмо. Предложил свои услуги. Пугал, что нас ждут серьезные неприятности и ей понадобится его помощь.
- А она что? - поинтересовалась я.
- Ты же знаешь маму. Отказалась отвечать. Она почувствовала себя оскорбленной из-за того, что такой молодой человек - она назвала его мальчишкой - вообразил, будто ей нужна его помощь.
- Отец Доменико говорит, что магия - работа дьявола.
Пьеро печально прищелкнул языком.
- В магии нет зла - если только ты не хочешь употребить ее во зло. Это не суеверие, а наука. Ею можно воспользоваться для приготовления лекарств, а не ядов. Вот здесь. - Кузен горделиво приподнял большой том, демонстрируя мне обложку. - Я читаю Фичино.
- Кого?
- Марсилио Фичино. Он был учителем Лоренцо Великолепного. Старый Козимо нанял его переводить "Герметический корпус", старинный трактат о магии, и Фичино великолепно справился. А это, - Пьеро указал на заглавие, - "De Vita Coelitus Comparanda", то есть "Стяжание жизни с небес", одна из его лучших работ. Фичино был отличным астрологом. Он понимал, что магия - естественная сила. Послушай. - Пьеро оживился и с запинками перевел с латыни: - "Воспользовавшись силой звезд, маги первыми пришли поклониться младенцу Христу. Зачем же бояться слова "магия", если его употребляют в Евангелии?"
- Значит, сын астролога нам поможет, воспользовавшись расположением божьих звезд? - спросила я.
- Да. - Пьеро ободряюще кивнул. - Но даже без него мы бы обязательно справились. Мама стала бы жаловаться, но мы бы сбежали и оставались в укрытии, пока страсти не улеглись.
Я решила, что на какое-то время кузен меня убедил. Сидя на полу, я прислонилась к нему и слушала, как он читает вслух латинский текст. Так продолжалось, пока служанка тети Клариссы Леда - бледная, хмурая, на последнем сроке беременности - не появилась в дверях.
- Вот ты где. - Она нетерпеливо меня поманила. - Идем скорее, Катерина. Тебя ждет госпожа Кларисса.
Составитель гороскопов оказался высоким худым юношей лет восемнадцати. На нем была серая одежда, и держался он мрачно. Рябая, болезненно бледная кожа, иссиня-черные волосы. Он зачесывал их назад, так что отчетливо выделялся резко очерченный "вдовий треугольник". Глаза его казались еще чернее, и в них я видела что-то древнее и проницательное; этот взгляд и притягивал, и пугал меня. В целом юноша был безобразен: длинный крючковатый нос, кривой рот, слишком большие уши. Но отвернуться я не могла - смотрела на него в упор… глупый невоспитанный ребенок.
- Подойди ближе, Катерина, - велела тетя Кларисса. - И не надо реверансов. Леда, закрой за собой дверь и подожди в коридоре, пока я не позову.
Она говорила рассеянно и на удивление мягко.
Леда бросила тревожный взгляд на свою госпожу и тихо затворила за собой дверь. Я остановилась в нескольких шагах от Клариссы, сидевшей возле незажженного камина. Мою тетку считали самой влиятельной женщиной в Италии, хотя кое-кто с этим не соглашался. По возрасту она годилась нашему гостю в матери, но его присутствие - он был спокоен и сосредоточен, словно гадюка перед нападением, - наполняло комнату энергией власти, и даже Кларисса, издавна привыкшая к компании понтификов и королей, казалось, его побаивалась.
- Вот эта девочка. - Тетя указала на меня. - Она некрасива, но послушна.
- Донна Катерина, для меня большая честь познакомиться с вами. - Гость кивнул. - Меня зовут Козимо Руджиери, я сын Беноццо, астролога.
Внешность его была отталкивающей, зато голос прекрасен и глубок. Я могла бы закрыть глаза и внимать ему, точно музыке.
- Считайте меня врачом, - продолжал Козимо. - Мне бы хотелось быстро вас осмотреть.
- А больно не будет? - уточнила я.
Козимо улыбнулся, обнажив кривые верхние зубы.
- Ни капельки. Я уже кое-что заметил. Для своего возраста вы довольно малы, а ваша тетя говорит, что у вас редкая болезнь. Это правда?
- Да, - подтвердила я.
- Она постоянно носится по саду, - сказала Кларисса. - Ездит верхом не хуже мальчишек. С четырех лет ее не стащить с лошади.
- Могу я?.. - Козимо слегка замешкался. - Не могли бы вы приподнять юбки, Катерина, чтобы я взглянул на ваши ноги?
Я смущенно опустила глаза, однако приподняла подол платья выше лодыжек, а затем - по его вежливой просьбе - и до колен.
Козимо одобрительно кивнул.
- Очень сильные ноги, как и следовало ожидать.
- И бедра тоже, - добавила я, опустив юбки. - Влияние Юпитера.
Он слегка улыбнулся и приблизил свое лицо к моему.
- Вы изучали такие вещи?
- Совсем немного, - отозвалась я, умолчав, что слушала, как Пьеро читал размышления Фичино о Юпитере.
- Но ее Юпитер в ущербе, - вмешалась тетя Кларисса.
Козимо устремил на меня проницательный взгляд.
- В Весах, в третьем доме. Однако есть способы его усилить.
- Вы знаете о моих звездах, господин Козимо? - осмелилась я задать вопрос.
- Некоторое время я ими интересовался, - ответил гость. - Они заявляют много вызовов и дают много возможностей. Могу я спросить о ваших родинках?
- У меня их две, обе на лице.
Козимо присел и посмотрел мне в глаза.
- Покажите их, Катерина.
Я отвела с правой щеки прядь тусклых волос мышиного цвета и указала на висок возле линии волос и на пятнышко между подбородком и ухом.
Козимо резко выдохнул и с очень серьезным видом повернулся к тете Клариссе.
- Это плохо? - испугалась она.
- Не настолько плохо, чтобы нельзя было исправить, - успокоил он. - Завтра я приду в это же время с талисманами и травами для защиты. Будете давать их Катерине согласно моим инструкциям.
- И для меня, - быстро произнесла Кларисса, - и для моих сыновей. Не только для нее.
Астролог внимательно взглянул на мою тетю.
- Конечно. Для всех, кто в этом нуждается. - В его голосе прозвучало суровое предупреждение. - Но такие вещи помогают, только если принимать их по предписанию, и принимать их должен только тот, для кого они приготовлены.
Кларисса в замешательстве опустила глаза, судя по всему, разозлившись на себя за такое поведение.
- Ну разумеется, господин Козимо.
- Хорошо. - Он поклонился. - Да пребудет с вами Господь, донна Кларисса. И с вами, донна Катерина.
Я попрощалась. Странно было видеть юношу, двигавшегося как старик. Спустя много лет он сознался, что на ту пору ему было пятнадцать лет. Он прибегал к магии, благодаря которой казался старше, потому что знал: иначе Кларисса к нему не прислушается.
Как только астролог удалился, тетя Кларисса сказала:
- Я слышала, что говорят об этом мальчике. Умен, правдив, умеет общаться с нечистой силой, готовит яды. Слышала, что его отец в отчаянии.
- Он плохой человек? - робко поинтересовалась я.
- Он злой. Хотя сейчас это необходимо. - Тетя прижала к виску ладонь. - Все рушится. Рим, папство, Флоренция. Новость распространится по городу, это лишь вопрос времени. А тогда… тогда все полетит к чертям. Нужно подумать, что делать, прежде чем…
Мне показалось, что Кларисса заплакала, впрочем, она быстро взяла себя в руки и широко распахнула глаза.
- Иди к себе, возьмись за учебники. Сегодня уроков не будет, так что занимайся самостоятельно. Не высовывайся и не вздумай меня отвлекать.
Я вышла из зала. Но вместо того чтобы послушаться тетю и отправиться наверх, я выскочила во двор и увидела сына астролога, который быстро шагал к саду.
- Господин Козимо! - окликнула я. - Подождите.
Он остановился и с усмешкой на меня посмотрел. Как будто был уверен, что восьмилетняя девочка ринется за и им вдогонку.
- Катерина, - отозвался он со странной фамильярностью.
- Вы не можете уйти, - заявила я. - За оградой люди. Они хотят нас убить. Даже если вы и сумеете благополучно выбраться, то не сможете вернуться.
Он присел и сравнялся со мной ростом.
- Я спокойно выйду отсюда, - заверил он. - И вернусь завтра утром. Вы должны встретиться со мной один на один. Во дворе или в саду. Мы должны кое-что обсудить. Нехорошие секреты. Но не сегодня. Сейчас неблагоприятный час.
Глаза его при этом приняли жесткое выражение, словно он видел далекое, но приближающееся зло. Затем он выпрямился и добавил:
- Но ничего плохого не случится. Я об этом позабочусь. До завтра. Да хранит вас Господь, Катерина.
Козимо развернулся и направился к воротам.
Я заторопилась за ним, но он шел быстрее, чем я бежала. Через несколько секунд он оказался у входа в конюшни, рядом с воротами, открывающимися на виа Ларга. Я в страхе остановилась.
Палаццо представляло собой крепость, построенную из камня. Главный вход - неприступная медная дверь в центре здания. Сад и конюшни находились с западной стороны дома; их было видно с улицы из-за железных ворот. Ими и заканчивалась наша цитадель.
В воротах стояли семеро вооруженных стражников, они вызывающе смотрели на толпу по другую сторону металлической ограды. Когда до этого я выглядывала в окно, я насчитала лишь шесть человек, осаждающих наши ворота. Теперь же - уже около двадцати пяти крестьян и торговцев.
Грум подал господину Козимо поводья лоснящейся черной кобылы. Увидев астролога, толпа зашипела. Один человек бросил камень, тот отскочил от железного прута и упал на землю в нескольких шагах от цели.
Козимо спокойно повел кобылу к воротам. Лошадь топнула копытом и отвернула морду, когда кто-то из повстанцев выкрикнул:
- Abaso le palle! Долой шары!
- Зачем они тебя сюда притащили? - спросил один из мятежников. - Сосать кардинальский кок?
- И любимые шары Медичи! Abaso le palle!
Шум привлек людей, находившихся на другой стороне улицы. Они поспешили к воротам - посмотреть, в чем дело. Возгласы стали громче.
- Abaso le palle!
- Abaso le palle!
Мужчины потрясали кулаками и просовывали руки между прутьями решетки, пытаясь вцепиться в стражников. Кобыла заржала и сверкнула глазами.
Господин Козимо был совершенно спокоен. Он направил лошадь к металлической ограде, не обращая внимания на град камней. Его не задел ни один, однако стражники были не так удачливы. Они сыпали проклятиями и пытались защитить лица. Один шагнул к засову и отодвинул его, в то время как остальные выхватили шпаги и встали перед Козимо.
Стражник у засова обернулся на желавшего выехать гостя.
- Вы с ума сошли, сэр, - сказал он. - Они разорвут вас на части.
Я быстро выскочила из своего укрытия и помчалась к воротам.
- Не трогайте его, - обратилась я к толпе. - Он не из нашей семьи.
Козимо бросил поводья своей нервной кобылы, наклонился и взял меня за плечи.
- Идите в дом, Катрин, - велел он, произнеся мое имя на иностранный манер. - Я знаю, что делаю. Со мной ничего не случится.
В этот момент камень попал мне в плечо. Я дернулась, Козимо увидел это, и его глаза…
Это был взгляд дьявола, но, может, лучше назвать его взглядом Бога? Дьявол может интриговать и испытывать, но только Бог устанавливает пределы жизни, и только Он может обречь человека на вечные муки.
Именно это излучали глаза Козимо. Он был способен убить без малейшего сожаления. Но потряс меня даже не взгляд, а то, что, прочитав его, я не захотела отвернуться. Чувствовала, что меня тянет к этому человеку.
Козимо окинул толпу своим бесконечно злобным взглядом, и камнепад тотчас прекратился. Когда все замолчали, он громко выкрикнул:
- Я Козимо Руджиери, сын астролога! Только посмейте еще раз ее ударить!
Больше он ничего не добавил. Мрачно торжествуя, он вскочил на лошадь, и стражник отворил ворота. Толпа расступилась.
Когда ворота с громким лязгом захлопнулись и стражник вернул засов на место, казалось, прозвучал сигнал: толпа ожила. Изрыгая ругательства, она снова стала забрасывать стражников камнями.
Однако сын астролога уехал легко и просто. С высоко поднятой головой, прямой спиной и расправленными плечами. В то время как народ сосредоточил все внимание на воротах палаццо, он спокойно ускакал и скоро исчез из виду.