– А в последнее время мне только они одни и попадались. Как ни познакомишься, так дурно становится. Понимаешь, что ни парень, то с отклонениями. Иностранцы хоть ухаживать могут, а от вас никогда ничего не дождёшься! Вот Жан, например. Встретил меня Золушкой и сделал – королевой, а вы, даже если и встретите королеву, то обязательно сделаете её Золушкой! У нас на работе одна женщина умерла. Ей было всего тридцать пять. Милая такая, приятная женщина. Всегда улыбалась и никому никогда плохого не делала. На работе её ценили, уважали и любили за то, что у неё душа была чистая, за то, что она всем всегда готова была помочь. Чужую боль воспринимала как свою. И вдруг она умерла. А знаешь, почему она умерла? Потому что устала. Очень устала жить. В тридцать пять лет жизнь только начинается, а у Татьяны она уже закончилась. Разве это возраст для смерти женщины?! Мы с ней довольно близко общались. Она вышла замуж, когда ей было семнадцать лет, и ни одного мужчины, кроме своего мужа, не знала. В шесть утра уже стояла у плиты и готовила еду для своего чересчур привередливого мужа. Если борщ был слегка пересолен, то он запросто мог вылить его в унитаз. Он заставлял её печь печенье и пироги. Ты представляешь, как можно в наше время печь печенье? Его же в магазине полным-полно, но он не ел магазинное. Он любил только домашнюю выпечку, сделанную её руками, и ел всё только свежее. Нужно было готовить еду только на один раз, потому что второй раз то же самое уже не ел. Она вынуждена была стоять с мясорубкой и крутить мясо, потому что к котлетам из готового фарша он не притрагивался. Нельзя было покупать ни пельмени, ни манты, ни вареники. Нужно было лепить всё самой, и чтобы каждый день было всё разное. Она не знала, что такое отдых, – работала и на работе, и дома. А когда что-то не успевала днём, делала это ночью. Вставала ночью и пекла это чертово печенье. А в дачный сезон ко всему этому ещё прибавлялся и огород. Копала, сажала, полола, консервировала и украдкой посматривала на мужа, сидящего, выпятив пузо, с удочкой на пруду, попивающего пивко. Татьяна даже и представить себе не могла, что можно жить по-другому. У неё не было ни своей жизни, ни своего мнения, обо всём "надо спрашивать у Пети". Ей не разрешалось общаться с подругами – "ведь у тебя же есть я". А отдых ей обещали только на том свете. Даже то, что на её глазах Петька тискался с соседками, женщина считала нормальным – он же мужчина. И даже то, что, когда она умирала от рака, муж не приносил ей лекарств, потому что они стоят дорого, она считала нормальным. И ни в чём его не укоряла. Посторонние люди заботились о ней больше, чем "родной" и "любимый" мужчина. А она молила Бога, чтобы всё это поскорее закончилось, а то она "очень обременяет Петю". И это закончилось. Закончилось в тридцать пять лет. Был человек – и больше нет. Она умерла с улыбкой, потому что скоро сбудется её самая большая мечта – отдохнуть и выспаться. Как же страшна ЖИЗНЬ ЖЕНЩИНЫ, КОТОРАЯ ЖИВЁТ ЖИЗНЬЮ МУЖЧИНЫ. Жаль женщин, которые не знают, что же такое безудержная радость, громкий смех, цветы, стреляющее шампанское… Жаль, что некоторым так и не удаётся узнать, что такое любовь. "Свято место пусто не бывает", – сказал Петя, подтянул свой жирный живот и отправился искать новую хозяйку. И нашёл новую жертву. Страшно то, что претенденток на эту роль было много, и никого из них не испугала чудовищная искалеченная судьба Татьяны. Слишком много у нас одиноких женщин, а тут надо же, мужик освободился. И каждая думала о том, что с ней всё будет совсем не так. С ней будет всё совсем по-другому. А проклятое одиночество превращает нас в безропотных Татьян.
Я замолчала и посмотрела на Влада полными слёз глазами.
– И к чему ты мне это всё говоришь?
– А к тому, что таких Петь очень много. Даже больше, чем предостаточно.
– Ты хочешь сказать, что среди иностранцев дерьма не бывает? Да ты выйди замуж за американского фермера из какого-нибудь штата, он тебя на своих американских грядках загробит, а чтоб могилу не рыть, как чучело для отпугивания ворон поставит.
– Я не хочу говорить про американских фермеров, я говорю про российских мужчин.
– Влад, пора дискуссию прекращать. Надо на стрелку ехать. – Один из мужчин заглянул в комнату.
Влад кивнул и посмотрел на меня:
– Ты готова?
– Я не знаю, что мне с собой брать, куда и на сколько я еду, – раздражённо ответила я, швырнула пакет в противоположную сторону. – Вы ворвались в мою квартиру, перевернули в ней всё кверху дном, надругались над портретом бабушки, спрятали от меня моего любимого человека!
– Успокойся, как только найдутся драгоценности, ты сразу вернёшься в свою квартиру вместе со своим любимым французом, и делай тут с ним что хочешь. Только не стоит катать истерики. Временно побудешь в другом месте, поразмышляешь, где могут быть драгоценности, которые твоя бабка стащила у моего деда.
Закрыв входную дверь, я отдала ключи парню со сломанным носом, на ватных ногах спустилась по лестнице и села в чужую машину. Один из мужиков сел рядом со мной и завязал мне глаза.
– Извини, но так надо, – услышала я голос сидящего напротив меня Влада и подумала о том, что если мне закрыли глаза, значит, они не хотят, чтобы я запомнила дорогу. А это значит, что у меня ещё есть шанс пожить. Мы ехали довольно долго. Когда машина остановилась, меня вывели и куда-то потащили. А что, если меня ведут убивать?
– Можно развязать повязку? – спросила я дрожащим голосом и вцепилась в руку мужчины.
– Нет.
– Почему?
– Не положено.
– А Влад где? – Не знаю почему, но мне казалось, что присутствие Влада является хоть каким-то гарантом моей безопасности.
– Уехал.
– Куда?
– По делам.
– А как же я?
– Иди и не задавай лишних вопросов.
– Вы меня хотите убить?
– Я же сказал тебе не задавать лишних вопросов.
Открылась какая-то дверь, и меня втолкнули в помещение. Я встала как вкопанная, не зная, что делать. Мужчина снял с меня повязку и со словами: "Желаю приятно провести время" – вышел и закрыл за собой дверь.
На стуле в углу комнаты сидел избитый Жан…
– Господи, Жан! Любимый!
Я бросилась к нему на шею, но он оттолкнул меня, не произнеся ни единого слова.
Глава 7
– Жан, тебе плохо? Жан, скажи, пожалуйста, тебе плохо? Тебя сильно избили?!
Жан словно очнулся от забытья и процедил сквозь зубы:
– Мне хорошо. Я и представить себе не мог, что мне будет так хорошо. Тома, почему ты сразу не предупредила меня, что у тебя такие дружки? Если бы я знал, я бы никуда не поехал.
– Господи, Жан, о чём ты говоришь? Какие дружки? Я не знаю этих людей. Я ни в чём не виновата и пострадала точно так же, как и ты.
Я снова попыталась обнять любимого, но Жан не подпустил меня к себе.
– Не смей ко мне прикасаться.
– Почему?
– Потому что я глупец, что приехал к тебе. Как ты могла со мной так поступить?!
Я встала перед Жаном на колени и попыталась всё объяснить:
– Жан, милый, родной, любимый, единственный. Я клянусь тебе, что не имею к этому никакого отношения. Я ни в чём не виновата. Я не знакома с этими людьми и понятия не имею, кто они такие. Если бы я была с ними знакома, то не была бы здесь, рядом с тобой. Эти люди ворвались в мою квартиру и перевернули всё вверх дном. Они ищут какие-то драгоценности, но у меня нет никаких драгоценностей. По крайней мере я про это ничего не знаю. Я очень сильно за тебя переживала. Я не знала, где ты и что с тобой. Жан, я тебя очень люблю. Ты даже представить себе не можешь, как сильно я тебя люблю. Мне больно и страшно оттого, что всё так получилось. Лучше бы мы не заезжали домой. Лучше бы мы остались в гостинице.
Жан, ты мне веришь?
– Встань с колен, – устало произнёс Жан и потрогал страшный синяк у себя под глазом.
– Болит?
– Я же тебе сказал встать с колен.
– Я встану, только для начала ответь, веришь ты мне или нет???
– Встань с колен, – холодным голосом повторил Жан и протянул мне свою руку.
Я вцепилась в неё точно так же, как утопающий цепляется за соломинку. Сев на стоящий рядом с Жаном стул, я посмотрела на него глазами, в которых всё ещё теплилась надежда, и прошептала:
– Я тебя люблю.
– Я это уже понял, – удручённо сказал Жан.
– Я тебя не просто люблю. Я жить без тебя не могу. Расскажи мне, что произошло после того, как я вышла из квартиры?
– Ты специально ушла якобы к соседке?
– Что значит специально?
– Чтобы не видеть, как меня будут бить?
– Ну что мне сделать, чтобы доказать тебе то, что я не имею к этому никакого отношения?! Я же сказала, что эти люди ищут какие-то мистические драгоценности, которые якобы забрала моя бабушка у какого-то дедушки. А я об этих драгоценностях никогда не слышала. Мне бабушка о них ничего не рассказывала.
– После того как ты ушла к соседке, – неожиданно начал свой рассказ Жан, – в квартиру вошли незнакомые люди.
– Что значит вошли? – перебила его я. – Ты им открыл дверь?
– Я им ничего не открывал. У них были ключи.
– Ты хочешь сказать, что они открыли мою дверь своими ключами? – Я ощутила, как на моей спине выступил холодный пот.
– Да, у них были ключи.
– Странно…
– А затем меня посадили в машину, завязали глаза и привезли сюда.
– Чего они от тебя хотели? – Я посмотрела на избитое лицо Жана и содрогнулась.
– Им нужны деньги.
– Какие деньги? Уж если я не имею отношения к драгоценностям, то ты тем более.
– Им нужны мои деньги.
– Твои деньги?
– Вот именно. Они заставили меня звонить жене в Париж. Да и не только жене, но и в мою компанию.
– О боже.
Я закрыла глаза. Господи! Ну почему всё это свалилось на нас? Я бы всё на свете отдала, только бы этот кошмар побыстрее закончился. Значит, Влад решил одновременно убить двух зайцев. От меня ему нужны какие-то мифические драгоценности, а уж коли в игре присутствует француз, так почему бы не развести на деньги и его тоже.
– Сколько денег они хотят?
– Всё, что у меня есть, и даже то, чего у меня нет. Ровно полмиллиона долларов.
– Сколько? – Я даже подскочила на стуле.
– Полмиллиона долларов, и только тогда я смогу спокойно вернуться в Париж.
– Они что, с ума, что ли, сошли? Хотя, – я нервно усмехнулась и махнула рукой, – конечно же они сошли с ума. И они, и мы тоже. Ведь ты же не олигарх, и у тебя нет таких денег. Ты хоть это им объяснил? Хотя что им объяснять. Вынь да по-ложь. Сволочи. Жан, что теперь будет-то, а? Что делать? У меня нет никаких драгоценностей, а у тебя нет таких денег. Нас убьют?
– Не думаю, – рассудительно ответил мне Жан. – Я гражданин другой страны. Моя смерть им совершенно невыгодна.
– А моя?
– Думаю, что и твоя тоже.
– Ты хочешь сказать, что нам не о чем переживать?
– Я хочу, чтобы ты поклялась, что ты не с ними.
– Да как тебе такое могло прийти в голову?! – возмутилась я, жадно глотая воздух. – Я тебе чем хочешь поклянусь. Я их не знаю! Я не с ними! Я тебе своими близкими клянусь!
– Тогда откуда у них ключи от твоей квартиры?
– А этого я не могу знать. Я никому чужому свои ключи не давала.
– Но ведь где-то они их взяли?
– Я не знаю где. Чужие люди ко мне не приходят, а свои на такое не способны. А вообще, над этим стоит подумать. Слишком много совпадений. Быть может, этот Влад неспроста так резко возник в моей жизни. Всё получилось именно тогда, когда приехал ты. И к этому моменту у них уже были заготовлены ключи от моей квартиры.
– Тебе надо перебрать всех знакомых.
– У меня очень хорошее окружение. Я не знаю ни одного человека, который способен на подлость.
– А твоя лучшая подруга, про которую ты мне рассказывала?
– Ты имеешь в виду Лейсан?
– Да.
– Я ей безгранично доверяю. Она очень хорошая девушка. За этого человека я могу полностью поручиться. Жан, а когда ты звонил жене, что ты ей говорил? Она знает, что ты в Казани?
Я никогда не говорила с Жаном о его семье и даже не знаю, чем занимается его жена. Но теперь возникла такая ситуация, что я должна была владеть любой информацией. Мне важно было знать, какие последствия могут быть у Жана как в семье, так и на работе.
– Она знает, что я в Казани.
– Знает?!
– Она думает, что я поехал по делам. По телефону я сказал ей, что у меня неприятности и что мне срочно нужны деньги.
– А она?
– Она тут же спросила, что от неё требуется. Я попросил её пойти в банк и снять с нашего счета всё, что у нас есть. У нас на счету около сорока тысяч долларов.
– Она согласилась?
– Как и любая женщина на её месте, она попросила меня уладить свои неприятности как-нибудь без них. Тогда мне пришлось сказать жене, что я в настоящей беде. Я сказал, что моей жизни угрожает опасность и что если она не сделает то, о чём я прошу, то, возможно, я уже никогда не вернусь. Жена перепугалась и начала плакать. После этого телефон у меня выхватил один из тех двоих, которые привезли меня сюда, и стал кричать, что если она хочет увидеть меня ещё раз, то обязана это сделать. Он продиктовал номер счёта в швейцарском банке, куда должны быть переведены деньги. Мне даже страшно представить, что она сейчас переживает. Ещё ей сказали о том, чтобы она не смела обращаться в полицию, потому что если она заявит в полицию, то больше никогда в жизни не услышит моего голоса и не увидит меня живым.
– Ужас. Представляю, как ей сейчас тяжело, – растерянно развела я руками.
Каждое слово Жана отзывалось во мне сильной болью, и я ненавидела себя за бессилие что-либо сделать. Мне было жутко думать о том, какие чудовищные неприятности я внесла в жизнь своего любимого человека.
– У этих ребят даже счёт в швейцарском банке есть, – задумчиво произнёс Жан. – Серьёзные ребята. Все предусмотрели. Ты знаешь, такое впечатление, что это хорошо спланированная и разработанная акция. Кто знал о том, что я к тебе приезжаю?
– Только близкие люди.
– Кто-то из твоих близких людей тебя подставил.
– Но мне даже не на кого подумать. Я думала, что всё произошло случайно. Этот Влад со своими ребятами пришёл ко мне за драгоценностями и увидел в моей квартире тебя. Вот он и решил двух зайцев убить: тайник поискать и тебя на деньги потрясти.
– Ты не права. Эти люди знали, что я у тебя в квартире.
– С чего ты взял? – От волнения мне становилось все тяжелее и тяжелее дышать.
– Они прекрасно знали, как меня зовут и что я живу в Париже. Они вообще про меня много чего знали.
– Ты это серьёзно?
– Тома, мне не до шуток!
Я обхватила руками голову и закачалась на стуле.
– Тогда я ничего не понимаю. Я действительно не знаю этих людей и не могу понять, откуда они узнали о твоём приезде. Ключи от моей квартиры у них были уже приготовлены. Выходит, что их визит – это не совпадение обстоятельств, а хорошо спланированная акция. Но ведь в наших планах не было заезжать ко мне домой, значит, они просто следили за домом и за нами. Жан, но ведь он потребовали с тебя нереальную сумму? Где её взять и что дальше делать?
– Они заставили меня позвонить моему начальнику. Я объяснил ситуацию. Затем трубку выхватил один из мужчин и сказал ему всё то, что говорил моей жене. И про банки, и про обращение в полицию. Так что у меня ровно две недели, чтобы добыть деньги. Мне предложили продать и квартиру, и дом. Представь лишь, они знают даже то, что у меня квартира в Париже и дом в пригороде.
– Что ты им ответил?
– А что я мог ответить? Я сказал, что этот вариант может растянуться надолго, да и без меня и дом, и квартиру никто не сможет продать. Я хозяин, и всё имущество записано на моё имя. Они хотят оставить меня без гроша! – запаниковал Жан и заёрзал на стуле. – Они хотят, чтобы я жил в нищете и на улице! Хамы! Я очень много наслышан о вашей мафии, но я никогда не думал, что это настолько страшно! Такого беспредела нет больше нигде! Я предложил им отдать всю наличность. Все, до единого цента. Оставить себе всего лишь обратный билет. Но они сказали, что им на мороженое не нужно. У вас самая отвратительная мафия в мире. Это не гангстеры, а быки. Они и драться-то нормально не умеют. Я ненавижу быков! Хочешь знать, как они меня били?
– Как?
– Они привязали меня к стулу! Чтобы я не мог защищаться! Я даже не слышал о том, что можно бить человека со связанными руками. Если хочешь ударить, то подойди и ударь. А если я дам сдачи, то ты ударь ещё раз. А это что?
Оторвав руки от своего лица, я посмотрела на Жана:
– Правильно, Жан, ты сказал. Обыкновенные быки. Казанские быки. А вообще, этого бычья везде хватает, что в Москве, что в Питере, что в Краснодаре, что в Казани. И никуда от них не денешься. Только я никогда не думала, что это коснётся и меня.
В ярости сжав кулаки, я посмотрела на избитое лицо Жана:
– Любимый, а что дальше-то будет? Дальше-то что?
– В жене я не сомневаюсь. Она вышлет всё, что есть, и будет ставить за меня свечки, молясь, чтобы я вернулся целым и невредимым. А вот начальник, скорее всего, заявит в полицию.
– Но ведь ему же сказали, что в этом случае тебя убьют.
– Он всё понимает и всё сделает правильно. Не стоит идти на поводу у похитителей, нет гарантий, что даже если они получат свои деньги, то подарят мне жизнь, – рассудительно произнёс Жан. – Я даже уверен, что полиции уже известно о моём похищении, и она связалась с вашей милицией и нас скоро найдут. Будем надеяться.
Я слегка подалась вперёд и осторожно взяла Жана за руку.
– Жан, извини.
– За что? Ты же говоришь, что ты здесь ни при чём?
– Я и в самом деле тут ни при чём. Если бы я знала, что может произойти подобное, то не просила бы тебя приехать.
– Если бы я знал программу своего визита, то и сам никогда сюда не приехал бы.
Заглянув в глаза Жана, я прошептала:
– Я тебя люблю.
– Мне кажется, что сейчас не время и не место, – раздражённо бросил мне любимый.
– А я всё равно тебя люблю. И в каком-то безумном и неуправляемом порыве начала целовать его шею.
– Жан, господи, любимый, родной, я знаю, что если бог даст и мы останемся живы, то ты меня бросишь. Я знаю точно, что ты меня бросишь. Тогда я умру. Мне больше не для чего будет жить. Какая разница, когда умирать? Или сейчас, от рук этих бандитов, или потом, без тебя.
На мгновение я забыла, где нахожусь. Мне хотелось, чтобы его пальцы коснулись моего тела, а губы с жадностью впились в мои. Но Жан быстренько вернул меня к реальности.
– Тома, ты спятила.
– Я тоже так думаю, и уже давно.
– Мне сейчас не до нежностей. Всё, что мне сейчас хочется, так это выбраться отсюда как можно скорее.
Тут же уловив мысль Жана, я посмотрела на окно с массивной решёткой и перевела взгляд на закрытую дверь.
– Ты предлагаешь сбежать?
– Мне кажется, что стоит попробовать. По крайней мере, мы ничего не теряем.