-Что взять с человека, который говорит такое о собственной жене? Ты неделями пренебрегаешь мной, и совершенно неудивительно, что мне приходится искать внимания и сочувствия на стороне.
Адам насмешливо улыбнулся:
-Мне совершенно безразлично то, что тебя не было в комнате. Единственное, что могло меня задеть - я думал, с кем ты сейчас - с Максом или Арни.
-А что, есть разница? - огрызнулась Дорис.
-Для меня есть.
Он испытующе посмотрел на Арни, и тот не выдержал, заерзал:
-Я. В общем, я сожалею, что так все произошло.
Неожиданно Адам широко улыбнулся:
-Не расстраивайся, дружище. Ты можешь мне не верить, но я даже рад.
-Почему? - не удержавшись, тупо спросил Арни.
-Просто потому, что ты - не Макс. - Адам повернулся к Дорис: - Я вовсе не сержусь, и желаю тебе счастья. В общем, совет да любовь.
-Что ты хочешь этим сказать? - вспыхнула Дорис.
-Только то, что ты совершенно свободна.
-Конечно, теперь, когда у тебя, наконец, появились деньги, я стала тебе не нужна!
-Дорис, даже для тебя это - слишком, - насмешливо удивился он.
Шлегель занервничал:
-Послушай, Адам, если Дорис и не права, вам нужно разобраться в этом без свидетелей.
-Карл, мне очень жаль, но со свидетелями или без - к этой женщине я больше не прикоснусь. Кроме того. Арни, во сколько Дорис пришла к тебе?
-Незадолго до того, как поднялся этот шум. Ну, может, минут за десять.В общем, мы были наедине всего несколько минут.
-Это меня волнует меньше всего. А только в комнате Дорис не было уже в четверть третьего. - Он навис над ней: - Ты будешь придумывать что-нибудь еще, или расскажешь правду?
Лицо Дорис пошло пятнами, глаза забегали.
-Я. Я просто выходила в сад. Не могла уснуть.
-Я же просил, - поморщился Адам. - Роджера сегодня выпустили в сад. Мы с Максом закрыли его в вольере перед приездом врачей. Всем в семье известно, что собак ты боишься просто панически. Поэтому я спрошу тебя снова: где ты была?
Дорис закрыла лицо руками:
-Клянусь, я просто хотела поговорить с ним! Я ничем его не колола, мне это и в голову бы не пришло!
Генрих хмуро спросил:
-Когда ты вошла, Макс уже был без сознания?
Она судорожно помотала головой:
-Я хотела уговорить его изменить условия. И даже решилась объявить ему о том, что беременна. - она глянула на Адама и затравленно сказала: - Ну, почти беременна. Однако, моя новость не произвела на него особого впечатления. Мне даже показалось, что он не слышит меня. Такое впечатление, как будто он был пьян! Если бы я сама не видела, что он почти ни к чему за ужином не прикоснулся. Он неожиданно поднялся, пошел куда-то в спальню, потом неловко повернулся и упал. Я несколько раз позвала его, но он не отозвался. Он лежал, как мертвый! Я ужасно испугалась. Подумала, что не смогу объяснить , как оказалась в кабинете в такой час. В общем, я тихо вышла из комнаты. К себе идти не смогла, именно поэтому я оказалась у Арни. Мне хотелось быть с кем-то, а Адам. В общем, он за обедом выпил, а потом еще добавил. И вообще, я думала, что он спит.
Карл потрясенно спросил дочь:
-Дорис, ты ведь не могла не понимать, что Максу нужна помощь, почему ты не позвала никого, не разбудила меня, наконец?!
Дорис передернула плечами:
-Я была уверена, что он умер. А лишние вопросы - они мне ни к чему!
Адам усмехнулся.
-Ты оставила отца одного, в бессознательном состоянии и без всякой помощи! Если бы не Мари.
Дорис упрямо наклонила голову:
-Можешь думать, что хочешь. Только мне бы и в голову не пришло делать ему укол. Я просто не умею этого! Как-то в школе у меня брали кровь из пальца, так я сознание потеряла!
Карл угрюмо подтвердил:
-Это правда. Я понимаю, что Дорис поступила ужасно, но укол она сделать физически не могла.
Дорис подняла глаза на Марьяну и недобро процедила:
-А почему, собственно, никто не интересуется, что она-то делала в кабинете отца в такое время!
Марьяна смутилась:
-Я просто спутала комнаты. В коридоре был полумрак, а я была там всего один раз. И я сразу поняла, что ошиблась, и хотела уйти, но увидела мсье Русселя.
-Вот, вот! А с учетом того, что она ушла раньше всех, и, единственная, не знала, что отец оставил все документы без изменения. Вам понятно? Да она просто не хотела допустить, чтобы утром отец Адама изменил распоряжения! И она сама говорила, что ее мать - врач, то есть уж со шприцами и уколами она с детства имела дело!
Марьяна вспыхнула:
-Я сама отказалась от этих денег, сама, и мне вовсе не нужно было никого травить!
Генрих укоризненно сказал Дорис:
-Если бы Мари сделала это, зачем бы ей понадобилось поднимать шум?
-Ну, я не знаю. В конце концов, думаю, что и без нее многим была выгодна смерть Макса Русселя. Подумайте сами! И Адам, и Макс были недовольны распоряжениями отца, уж я-то знаю.
Адам поднялся и навис над ней:
-Ты в уме? Ты хочешь сказать, что я или Макс хотели убить отца?!
В этот момент от двери раздался голос Ингрид:
-Что здесь происходит? Почему никто не спит? - Она встревожено смотрела на всех. - Я увидела яркий свет в окнах первого этажа и решила спуститься. Не понимаю, что происходит? И кого хотели убить? Генрих шагнул к ней, но Дорис опередила его, громко и с вызовом сказав:
-Макса Русселя кто-то отравил!
Ингрид с тревогой посмотрела в лицо отцу и неожиданно тонким голосом спросила:
-Папа, что - это правда?
Генрих кивнул, и она покачнулась, закрыла лицо руками:
-Боже мой, боже мой! Если он умрет - я тоже не хочу жить. Господи, я ведь так и не сказала ему, что по-прежнему люблю его, и всегда, всегда любила.
Генрих усадил ее в кресло, с тревогой оглянулся. Марьяна поняла, налила в стакан воды и подсела к Ингрид.
-Выпей, и не плачь, пожалуйста, врач вовсе не сказал, что все так плохо. Там с ним Макс, и он обещал позвонить, как только что-то прояснится.
Зубы Ингрид выбили дробь по стеклу стакана, но она послушно глотнула воду. Схватила Марьяну за руку:
-Как это произошло?
-Мне послышалось, что где-то плачет Лиза, и я пошла к ней. В доме я первый раз, поэтому ошиблась дверью. Мсье Руссель лежал на ковре, и я побежала наверх, чтобы поднять тревогу. А потом я пыталась привести его в себя, и ваш папа мне помогал, и врач сказал, что я все правильно делала. А потом и Макс спустился, и Адам. И мне уже не было так страшно, как в первые минуты.
Ингрид вытерла лицо, и выражение его изменилось, стало привычно отчужденно-холодным:
-Простите мою неуместную откровенность.
Дорис усмехнулась:
-Почему же неуместную? Похоже, у нас сегодня ночь откровений. Я вот, например, не знала, что вас с бывшим свекром связывают столь теплые отношения.
Адам дернулся:
-Дорис, замолчи сейчас же!
-А почему я должна молчать? Чем я хуже других - во всяком случае, тех, кто находится в этой комнате? Или, по-твоему, это образец добродетели - спать с отцом мужа?
Ингрид, к этому времени пришедшая в себя, холодно сказала ей:
-Не суди по себе.
-Ты хочешь сказать, что не спала с ним? А чего же ты тогда, девять лет назад, затеяла этот развод? Наверняка, хотела женить его на себе.
Генрих и Карл переглянулись, и Шлегель с горечью сказал:
-Дорис, я сегодня многое узнал о тебе. И мне стыдно, что ты - моя дочь .
-А ты не стыдись! - Дорис с вызовом задрала подбородок. - Уж не хуже других! Не живу с мужчинами на сорок лет старше себя, не рожаю ребенка, чтобы заполучить хорошее денежки.
Марьяна усмехнулась.
-Не иначе, вы имеете в виду меня! Думаю, если Макс Руссель захочет, он посвятит вас во все сложности нашех взаимоотношений. И я вовсе не собираюсь оправдываться в том, чего не делала. Промелькнувшая на лице Арни тень улыбки заставила ее продолжить:
-Было время, когда после смерти родителей я осталась одна, и был человек, ставший мне близким другом. Да, он был намного старше, и он заботился, и очень любил меня. Я не знаю, как пережила его смерть. Я научилась справляться с этим. Мир плохо приспособлен для существования одиноких молодых женщин. С год назад у меня возникли серьезные финансовые проблемы, и мсье Руссель помог мне. А потом он познакомился с Лизой, и стал для нас настоящем другом.
Неожиданно она повернулась к Ингрид:
-Вчера вечером он сказал мне, что вы - очень дорогой для него человек, и что он хочет, чтобы мы подружились. Я думаю, что ничто не мешает нам стать друзьями, тем более что недоразумение, существовавшее между нами, Дорис благополучным образом разрешила. Я ведь понимаю так - вы тоже считали, что Лиза - его дочь?
Ингрид недоверчиво посмотрела на нее, и Марьяна грустно сказала:
-Я не знаю, какие отношения связывали вас раньше, но он любит, по-настоящему любит вас. Наверное, он считает, что разница в возрасте и то, что вы были женой его сына - непреодолимое препятствие. Ингрид с горечью сказала:
-Эти непреодолимые препятствия - они всегда существовали. Когда мне было семнадцать лет, я вернулась из лицея и увидела его - я сразу поняла, что влюблена. Макс Руссель был женат, и он был намного старше. Конечно, он заметил мою влюбленность, и я всегда буду помнить, как терпелив и внимателен он был со мной. Потом я уехала учиться в Италию, и думала, что итальянское солнце, новые друзья и занятия живописью дадут мне возможность забыть о детских чувствах. По окончании курса я вернулась домой на каникулы - и окончательно пропала. Мне был 21 год, а ему - 43, и, как выяснилось, я по-прежнему любила его. Макс никогда не поощрял моих чувств. В тот год Адам и я проводили много времени вместе, он был влюблен в меня. В общем, я подумала, что так тому и бывать. Уже через месяц после свадьбы я поняла, что взвалила на нас обоих непосильную ношу - и просила Адама о разводе. Отец и Адам отговорили меня, и все продолжалось бы и дальше, я мучилась бы смертной мукой сама и мучила Адама, соблюдая шаткое равновесие, но умерла жена Макса. И я как будто сошла с ума! В общем, я тогда во всем призналась Адаму, и он решил, что я изменила ему. В первый и последний раз в жизни он ударил меня по лицу. Я знала, что Макс и Адам очень близки, и не захотела становиться между ними. Утром я объяснилась с отцом и уехала. Больше я не виделась с Максом, ни он, ни я не искали поводов к встречам. А неделю назад он попросил меня и отца приехать сюда.
Дорис скривила губы:
-Вот, значит, как! Тогда у нас есть ещэ один твердый подозреваемый - твой отец! По вполне понятной причине он недолюбливал Русселя, а характер у него такой, что вполне мог и отравить его. Генрих, вы ведь должны совершенно справедливо полагать, что Макс Руссель погубил жизнь вашей обожаемой, такой красивой и талантливой дочурке?
Генрих вздохнул.
-Действительно, ночь откровений.- Он вынул сигарету, но не закурил. Поднял глаза на дочь. - Ингрид, должен тебе признаться. Девять лет назад Макс пришел ко мне за советом. И признался, что любит тебя. И это именно я просил его оставить тебя в покое. Прости мне это.
Ингрид тихо спросила:
-Почему ты раньше не рассказал мне об этом?
Генрих пожал плечами.
-Зачем? Ты тогда успокоилась, занялась своим искусством. И потом, я надеялся, что природа возьмет свое. Думал, что ты встретишь человека, которого сможешь полюбить. Тем более, что Макс дал слово не беспокоить тебя, а я знал, что на него можно положиться.
Ингрид с тоской посмотрела на него:
-Папа, как ты мог? Ты хоть знаешь, как я прожила эти годы? Я ведь думала, что он пренебрег моими чувствами, что я не нужна ему!
-Прости, - с трудом выговорил Генрих. - В общем, Дорис, у меня не было причин ненавидеть Макса.
-Ну, это все - только слова.-усмехнулась Дорис.
Адам налил в стакан виски, но пить не стал.
Он повернулся к Ингрид:
-Следовало отпустить тебя раньше, но я - слабый человек. Я уговаривал, и ты соглашалась, и терпела мои чувства.
Ингрид строго посмотрела на него:
-Адам, я очень виновата перед тобой. Но в одном ты упрекнуть меня не можешь - я всегда хорошо относилась к тебе и по-своему любила. Просто то, что я испытывала к Максу, было выше всего на свете. Я тогда рисковала потерять не только твою любовь и привязанность, но и уважение своего отца. мне ничего не было страшно. Если бы он сказал одно слово, я пошла бы за ним на край света. А теперь. Он может даже никогда не узнать о том, как плохо и тоскливо я жила эти годы, как надеялась. -Ингрид отвернулась, но справилась с собой. - У меня была даже совершенно сумасшедшая мысль, что он, наконец, позвал меня.
Ингрид снова заплакала, не вытирая слез.
Адам присел перед ней, взял ее ладони в руки:
-Послушай, если. В общем, я сам поговорю с отцом. Понимаешь, так получилось, что из нас двоих Макс всегда был счастливчиком, а я - неудачником. Дважды я шел первым в гонке - в первый раз на трассу выскочил ребенок, и я тогда здорово разбился. Долго разбирались, как он там оказался. а второй раз - когда я увидел машину друга горящей. Отец мне этого никогда не говорил, но мне казалось, что я чувствую его недовольство. А потом. Я не знал, что ты в него влюблена, когда женился. Но я ведь не настолько глуп, чтобы не увидеть этого потом. Мы с ним никогда не обсуждали твой отъезд, но я всегда думал, что он пытается загладить свою вину передо мной. В общем, кажется, мы все тут много накрутили. В общем, мне в сто раз было бы легче видеть вас обоих счастливыми, чем чувствовать, что я - причина всех семейных несчастий. Неудачник, который ни разу не пришел первым и даже не смог удержать собственную жену.Я хожу на работу, и просиживаю штаны в офисе, потому что так надо, а на самом деле это - совсем не мое, и я должен быть там, с командой.Я знаю, что у меня это получилось бы.
Марьяна тихо и твердо сказала:
-Я не случайно сегодня за обедом вмешалась в разговор. Эту историю мне рассказал человек, мнение которого мне очень дорого. Всегда и все знали, что первое место принадлежит вам, и хочу, чтобы вы поняли: я тоже это знаю и горжусь тем, что лично знакома с таким человеком, как вы.
Ингрид сжала его пальцы, и Адам невесело улыбнулся:
-Спасибо.
Дорис вздохнула:
-Может быть, я так и не узнала тебя, Адам. В общем, рада, что ты оказался не такой амебой, каким представлялся мне все эти годы. Я даже не удивилась бы, узнай о том, что именно ты сделал этот проклятый укол.
Адам поморщился и с тоской глянул на стакан с виски:
-Дорис, лучше помолчи! В этой истории ты и так выглядишь некрасиво, так что не стоит добавлять красок в образ.
Дорис сверкнула в его сторону глазами:
-Дорогой, не рассчитывай, что от меня так просто избавиться! Ты думал, объявишь, что бросаешь меня, и я заплачу и пойду, солнцем палимая?! Не выйдет! Я оставлю тебя без штанов! Папа, завтра же займешься моим делом!
Карл повернулся к ней:
-Боюсь, тебе придется искать для этого другого адвоката.
В гневе хорошенькое личико Дорис было почти отталкивающим:
-Ах, вот даже как! Посмотрим, что ты скажешь, когда я поговорю с мамой. Не забывай, что ты не безгрешен, и Аделин была моей подругой.
Карл засмеялся, и Марьяна с тревогой на него посмотрела. Отсмеявшись, он махнул рукой:
-На маму можешь особо не рассчитывать. Ума на то, чтобы не затевать скандал, у нее вполне хватит.
В это время зазвонил телефон, и Генрих поднял руку, требуя тишены:
-Макс! Да. Нет. Рад, действительно рад! И что, он сам сделал этот укол? А этот доктор, что его пользовал, он-то куда смотрел?! Хорошенькая история. Что, ругается? Ну, тогда действительно все в порядке.
Все с тревогой смотрели на Генриха.
Он улыбнулся:
-Макс пришел в себя, и ужасно ругается, что его упекли в больницу. Вы же знаете его отношение к врачам и болезням...
Дорис нетерпеливо спросила:
-А укол? Зачем ему понадобилось делать себе укол?!
Генрих пожал плечами:
-С полгода назад он почувствовал себя плохо. По складу характера Макс - человек скрытный, он не хотел, чтобы кто-то знал о его самочувствии. Когда стало совсем плохо, он обратился в частную клинику, и первые же анализы выявили высокий сахар в крови. Неделю назад он по настоянию врача лег в клинику, и ему начали подбирать дозы инсулина. В общем, в пятницу утром он вызвал водителя и уехал из клиники, никого не предупредив, и прихватив с собой илриц. Видимо, после инъекции Дорис отвлекла его, и он не успел ничего съесть, а может быть, сахар к тому времени снизился, но инсулин оказал свое действие, и последствия могли быть самыми катастрофическими... В общем, если бы не Мари...
Адам сказал:
-Мари, мы с Максом вам обязаны...
Марьяна вздохнула:
-Я рада, что могла быть полезна вашему отцу.
Дорис насмешливо протянула:
-Значит, все наши откровения были напрасными...
Все промолчали, а Марьяна твердо сказала:
-Я так не считаю. Мне показалось, что сегодня многие для себя выяснили важные вену, о которых стеснялись заговорить раньше. Значит, у всех есть время и возможность что-то исправить в своей жизни. Конечно, можно уехать в Италию и молча страдать там, а можно поехать в больницу и честно все рассказать...Можно жить с нелюбимой женщиной и заниматься нелюбимой работой, а можно поехать туда, где тебя ждут друзья и жить полной жизнью, вдыхать запахи гонки...
Небо за широким окном посерело, и Марьяна обрадовалась тому, что летние ночи так коротки.
Она поднялась:
-Рада, что все выяснилось. Думаю, что никакой необходимости оставаться в доме для нас с Лизой уже нет. Позже я осведомлюсь о состоянии здоровья мсье Русселя. Генрих развел руками:
-Мари, я, конечно, не могу вас удерживать...
Ингрид подошла к нему, взяла за руку:
-Я ведь даже толком не поблагодарила тебя за все...
Марьяна улыбнулась:
-Конечно, хорошо, что я смогла помочь мсье Русселю...
Ингрид прервала ее:
-Я не только это имела в виду. Ты заставила меня вслух сказать о том, что много лет мучило меня, не давало жить и дышать...
Марьяна засмеялась, обняла и поцеловала ее:
-Думаю, теперь у вас все наладится. Мы с Лизой будем рады, если вы приедете вместе.