Натаниэль все еще не поворачивался к своему почти что брату, которому он никогда не был способен соответствовать или просто не мог избавиться от такого ощущения.
- Я сомневаюсь в этом.
- Нет, я уверен. Я знаю, потому что я сам думаю об этом каждый раз, когда я захожу в эту комнату больного. Ты думаешь, что это не он. Что это какой-то розыгрыш, обман, потому что невозможно, чтобы это был тот самый человек, который был девяти футов ростом и мог поднять дюжину лошадей.
- Десять.
- Что?
- Он был десяти футов ростом, - прошептал Натаниэль.
Саймон подошел к нему ближе.
- Да. Десять, - тихо согласился он.
В первый и единственный раз на своей памяти, Натаниэль смотрел на человека, которого он долго считал вмешивающимся в чужие дела, и разделял с ним момент абсолютного понимания.
Затем Саймон снова стал Саймоном.
- Я рад тебя видеть, Нейт, но я надеюсь, что ты не останешься. Ты же не хочешь подвергнуть опасности свое прикрытие.
Натаниэль улыбнулся уголком рта. Некоторые вещи никогда не меняются.
- Не ты возглавляешь мой шпионский клуб, Волшебник.
Выражение, которое появилось на лице Саймона, было бесценным. Натаниэль мог видеть, что его старый соперник забыл, с кем он разговаривает. Кобра не исполняет приказы бывшего или настоящего главы Клуба Лжецов. Кобра не исполняет даже приказов Принца-Регента.
Губы Саймона изогнулись.
- Нет, милорд. Я его не возглавляю, - он поклонился. - Думаю, меня самым должным образом поставили на место.
Саймон никогда не был его врагом. Натаниэль сделал выдох, закончившийся слабым смешком.
- Считай, что меня самым должным образом отчитали за мою грубость.
- Тебе нечего бояться с моей стороны, Нейт, - мягко сказал Саймон. - Я знаю правду.
Натаниэль кивнул, затем подошел ближе к мужчине, неподвижно лежащему на кровати.
- Но он не знает, не так ли?
Саймон провел рукой по своим волосам.
- Ты знаешь почему.
Натаниэль снова кивнул. Он сам предложил эту дьявольскую сделку.
- Я знаю почему… - его голос просто отказался звучать. Он с трудом сглотнул и отвел взгляд.
Рука Саймона опустилась на плечо Натаниэля в молчаливом жесте поддержки, а затем он тихо вышел из комнаты.
Когда Натаниэль покинул комнату больного спустя короткий промежуток времени, его мать ждала снаружи в холле. Она была высокой и светловолосой, как и он, но на этом сходство и заканчивалось. Даже в те дни, когда он выглядел наиболее щеголевато, он никогда не мог достичь суровой, высокомерной элегантности, которая была свойственна Виктории. Да он и не стремился к этому. Он надеялся на Бога в том, что его глаза никогда не будут такими ледяными.
- Ты приехал, чтобы навлечь еще большие неприятности на всех нас? - слова были едкими, но голос, которым они были произнесены, звучал так заученно мелодично, что казалось, принадлежал презирающему ангелу.
Натаниэль сделал глубокий вдох, затем решительно улыбнулся.
- Привет, мама.
- Не называй меня так.
- Конечно, мадам. Как щепетильно с вашей стороны напомнить мне об этом.
- Если бы ты держался подальше от твоего отчима и меня - как ты согласился поступить - мне не пришлось бы напоминать тебе об этом.
- Я предпочитаю думать о нем как об отце.
Она сложила руки на груди.
- Твой отец был бездельником, как и ты. В тебе нет ничего от Рэндольфа.
- И все же он - единственный отец, которого я когда-либо знал, единственное, чего я никогда не смогу иметь, - он не потрудился сказать то же самое о ней.
Она только усмехнулась, глядя на его одежду.
- Ты выглядишь как настоящее пугало. Ты случайно не участвуешь в спектаклях?
- Прошу прощения. Не хотел тратить время на то, чтобы переодеться, до того, как увижу его, - почему он тратил время на объяснение своих действий Виктории? Это никогда ни к чему его не приводило.
- Это не имеет значения, ты же знаешь. Ты можешь ползать здесь вечность и еще один день, но он никогда, никогда не простит тебя. Рэндольф никогда не забудет предательства.
Ему захотелось отступить от ее горьких слов. Как королевской кобре. Он криво усмехнулся.
- Не простит, даже если я поползу на своем животе, полный раскаяния?
- Ты слишком дерзок.
Он прижал одну руку к своей щеке.
- О нет, только не дерзкий! Скажи мне, что это не так!
Ее рот безмолвно открылся и закрылся от гнева.
- Это твой дом. Я не могу заставить тебя покинуть его. Но я умоляю тебя позаботиться о том, чтобы не встречаться на моем пути, если ты можешь этого избежать.
Натаниэль изобразил шутливый поклон.
- Как всегда, мама, ты незаслуженно одариваешь меня своей материнской привязанностью. Желаю тебе доброго вечера.
Повернувшись спиной к ее бормотанию, Натаниэль задумался о том, где находится Вилла.
Одна в своей огромной кровати, Вилла спала с импульсивностью ребенка, широко раскинув руки и ноги. Натаниэль осторожно присел на край толстого матраса и смотрел, как она спит.
Он принял ванну и переоделся, получив более чем достаточно комментариев по поводу своего гардероба, - "благодарю покорно". С чистыми связанными сзади в хвост волосами, одетый в черный сюртук из тончайшего сукна - под стать своему настроению, - он сомневался, что Вилла узнает в нем того измученного путешествием человека, за которого она вышла замуж.
Он надеялся, что ей понравится то, что она увидит.
Контраст между энергией и здоровьем Виллы и бледностью и истощенностью его отца оживил его. Вилла была неуправляемой, страстно жизнеутверждающей и она подтверждала, что жизнь продолжается.
Милая, очаровательная Вилла.
Ее густые ресницы бросали темную тень на ее щеки, и даже при свете свечей Натаниэль мог разглядеть рассыпь веснушек на ее носике. Ее губы были мягкими и пухлыми и молили о поцелуе.
Даже когда она была совершенно неподвижна, волосы Виллы жили своей собственной жизнью. Из ее косы сбежало несколько прядей, которые стелились по простыням. Он потянулся, чтобы отвести прядь волос от ее рта. На мгновение прядь застряла, и ее губы заработали во сне, пока волосы не высвободились. Со вздохом она еще глубже зарылась головой в подушку.
Натаниэль обернул шелковистого нарушителя вокруг своего пальца. Прядь была теплой и влажной от ее дыхания. Он наклонился ближе, чтобы уловить и распознать аромат, заполнявший пространство вокруг кровати. Он был нежным и цветочным, но с пряной ноткой в своей сладости, точно такой, как и сама Вилла.
Жасмин, определил он, но не отстранился, хотя и разгадал эту загадку.
Низко наклонившись к ней, он смог ощутить исходящее от нее тепло, и это было почти что больше того, что он мог вытерпеть.
Было ли что-нибудь более соблазнительное, чем тепло Виллы? Физически и эмоционально, она воспламеняла своей любовью и энергией. Он хотел отогреть свою обмороженную душу в ее пылкости, позволить ее сиянию выжечь остатки пронизывающих до костей страданий от войны и леденящую боль от предательства.
Он был усталым и страдающим, внутри и снаружи. Он хотел сбросить свою одежду и отбросить свои заботы и скользнуть под простыни к Вилле. Он знал, что она сонно поприветствует его в своей постели и что он обретет ароматный рай в ее объятиях. Тяжелые драпировки будут задернуты, и он и Вилла будут окутаны восхитительным уединением.
Это влечение было почти на грани того, что он мог вынести. Одну ночь, умолял он себя. Все лишь одну ночь любовного забвения, прежде чем он отошлет ее прочь от себя. Одну ночь, чтобы навсегда наполнить себя теплом.
Но будет еще хуже ощутить мимолетное тепло во время холода. Это потрясет его, заставит его страдать от потери и дрожать еще больше, когда тепло уйдет. Это убьет его - если он попробует прикоснуться к ее теплу, только для того чтобы быть вынужденным отступить обратно в свое заснеженное уединение.
Это, несомненно, уничтожит его.
Он должен идти. Его ожидают в Палате.
Держа свои руки при себе самым благопристойным образом, он покинул свою жену, прикоснувшись к ее губам самым наилегчайшим поцелуем.
Палата в пыльных глубинах Вестминстерского дворца не изменилась с того времени, когда Натаниэль последний раз был там - возможно, в ней еще больше стало пахнуть плесенью. Натаниэль был совершенно уверен, что Лев снова курил здесь. Хотелось надеяться, что нос пожилого премьер-министра не почует этого запаха.
Натаниэль уселся на место Кобры. Сокол и Дев уже были здесь, так же как и лорд Ливерпул, который однажды был Коброй, до того, как "понизиться" в должности и стать премьер-министром Англии.
Конечно, Ливерпул не сидел за столом, хотя Натаниэль заметил, как пристально он рассматривал стул Кобры. Неужели ему показалось, что в глазах премьер-министра мелькнула неясная тоска - или его просто расстроила пыль, покрывавшая резное дерево?
Натаниэль был отлично осведомлен о том, что он был вторым по значению кандидатом на пост Кобры. Далтон Монморенси, лорд Этеридж, был избран преемником Ливерпула. Премьер-министр все еще не простил Далтона за то, что тот снял с себя полномочия Кобры и возглавил Клуб Лжецов, когда Саймон Рейнз решил уйти оттуда из-за своей леди.
Тем не менее, второй в очереди или нет, Натаниэль был сейчас Коброй, со всей властью и обязанностями, которые даровала ему эта должность. Ему выпала ошеломляющая честь наряду с непосильным бременем, но ничто и никогда не могло убедить Натаниэля, что это не стоило каждого часа его глубокого позора. Он был Коброй, без сомнений и сожалений.
Ливерпул обратился к Тройке.
- Сэр Фостер может попытаться наладить контакт с Коброй самостоятельно. Он сбежал перед последним противостоянием, так что он может не знать, как "Рыцари Лилий" встретили свой конец. Он все еще может полагать, что Кобра лоялен по отношению к французам, - он направил свой пристальный взгляд исключительно на Натаниэля. - Вы могли бы вести себя соответственно в публичных местах. Это должно убедить его, что он может приблизиться к вам.
Натаниэль только уважительно кивнул в ответ на руководящий тон Ливерпула. Вопрос о вышестоящем положении был деликатным. Премьер-министр отлично знал, что он присутствовал здесь только в качестве советника. Но если ткнуть человека носом в то, что он добровольно перешел на низшую должность, то этим ничего не добьешься.
И, во всяком случае, не тогда, когда Натаниэль был с ним согласен.
- Что касается дела, то в первую очередь я хотел бы объявить о том, что вскоре женюсь.
Посыпались теплые поздравления, но Натаниэль мог видеть, что у двух его коллег и Ливерпула появились сомнения.
- Да, я знаю, что это неожиданно. Я встретил ее на дороге в Лондон, примерно тогда, когда я потерял Фостера… - возможно, чем меньше он скажет об этом, тем лучше.
- Значит, она из провинции, - уточнил Ливерпул. - Она знает о твоем настоящем положении в обществе?
Подумав о грязи, стекающей по волосам Виллы, Натаниэль коротко кивнул:
- Теперь знает.
- Хм-м, - только и произнес Ливерпул в ответ.
Лев потянулся через стол, чтобы пожать руку Натаниэлю.
- Мои наилучшие поздравления вам обоим.
Сокол сделал то же самое, хотя, возможно, несколько более рационально.
- Я надеюсь, что у вас будет приятная совместная жизнь.
Натаниэль криво усмехнулся в ответ на слова, произнесенные Соколом.
- Я не думаю, что это слишком вероятно, не так ли?
Ливерпул наклонился вперед.
- Вы уверены, что она - простая сельская мисс? Враг знает, что вы находитесь в уязвимом положении по отношению к таким вещам…
- Если вы подразумеваете, что она намеренно встретилась на моем пути, то я могу заверить вас, что все было совершенно наоборот, - предостерегающе заявил Натаниэль.
- Я полагаю, что мы неплохо начали дело Фостера, - спокойно вставил замечание Сокол. - Но что делать с этим Химерой?
- С кем? - спросил Натаниэль.
- Неизвестный глава французской шпионской деятельности в Лондоне, - объяснил Сокол. Когда же Натаниэль только удивленно посмотрел на него, то он пожал плечами. - Ну должны же агенты его как-то называть!
Лев усмехнулся.
- Это Лжецы так прозвали ублюдка, клянусь Богом!
Трое мужчин рассмеялись в ответ на эту шутку. Уголком своего глаза Натаниэль заметил, что Ливерпул сделался еще более строгим и несгибаемым. Вот это было чертовски плохо. Сейчас, когда старый лорд Барроуби не мог присутствовать в Палате, а лорд Ливерпул покинул Четверку, эта игра велась более молодыми по возрасту мужчинами. Он, Лев и Сокол были в расцвете своих лет. Можно было ожидать, что Королевская Четверка станет более жизнерадостной по своей природе.
Тем не менее, лучше не устраивать противостояний с премьер-министром из-за пустяков. Натаниэль прочистил горло.
- Отложим пока разговор о Химере, так как мы ничего не знаем об этом парне. Я прочитал в этом отчете, что Денни, бывший камердинер Саймона Рейнза, все еще числится пропавшим? - этот тип исчез, когда было обнаружено, что он служит источником утечки информации.
Сокол кивнул.
- Лжецы все еще не в состоянии найти его.
Лев был настроен скептически.
- А они на самом деле старались, как вы думаете? В конце концов, он практически был одним из членов клуба в течение нескольких лет.
Натаниэль покачал головой.
- Вы не знаете Лжецов. Когда кто-то из их клуба перепрыгивает через Канал, их безумный охотничий азарт удваивается.
Сокол одобрительно хмыкнул.
- Это так, или он скрывается в самых дальних уголках Уэльса.
Лев перевернул страницу отчета Лжецов, лежащего перед ними.
- Но они не верят, что Рен Портер представляет опасность?
Натаниэль наклонился ближе, чтобы взглянуть на страницу.
- Что насчет Рена Портера?
Сокол выглядел удивленным.
- Вы не слышали об этом? Ох, все верно. Вы и не должны были, так как отправились в свое поместье до того, как он очнулся.
- Он очнулся? - Натаниэль помнил Рена с юности. Тогда он был веселым, кудрявым парнем. Позже, он стал одним из Лжецов, преданных управляющим клуба Джекемом. Его избили и оставили умирать несколько месяцев назад, и никто не думал, что он когда-либо придет в сознание, но Лжецы обеспечили ему прекрасный уход и, очевидно, это принесло свои плоды.
- Что с ним произошло? - спросил Натаниэль.
Сокол постучал пальцем по бумаге.
- Вскоре после того, как он очнулся, он исчез. Очевидно, после посещения мистера Джекема.
- Значит, они были в сговоре?
Лев покачал головой.
- Лжецы утверждают, что нет. Они думают, что Джекем мог использовать в своих интересах путаницу в голове у Рена, чтобы заставить его отвернуться от Лжецов, но они надеются, что он найдет свой путь домой.
Натаниэль потер свой подбородок.
- Не начинают ли Лжецы немного притуплять свой ум, как вы думаете?
Сокол быстро отрицательно покачал головой и нахмурившись взглянул на Натаниэля.
- Лжецы так же сильны, как и в те времена, когда ваш отец возглавлял их Клуб. Новая программа тренировок также дает отличные результаты.
Натаниэль махнул рукой, признавая поражение. Его личные чувства по отношению к Лжецам не должны были иметь место в Палате, и он знал это.
- Следующий по порядку пункт - это "Голос Общества", - спокойно отметил Лев. - "Голос" все еще знает больше, чем это должно быть.
Сокол кивнул.
- Хотя "Голос" и вызывает раздражение, он никогда не разглашал достаточно информации для того, чтобы принести ущерб. Так или иначе, он собирает искаженные слухи и сплетни, а не факты. Пока что мы мало что можем сделать с "Голосом". Он продолжает исчезать из одной газеты, как только мы начинаем расследование, только чтобы позже появиться в какой-то другой.
Премьер-министр нетерпеливо переместился на своем стуле.
- А я говорю, что нужно наказывать любую газету, которая напечатает эту дрянь! Штрафовать их, если они печатают "Голос", а также взыскивать с них, если они публикуют этого либерального пропагандиста Андеркайнда!
Сокол изучал сводчатый потолок, а Лев даже не сделал попытки скрыть свою ухмылку. Натаниэль повернулся к Ливерпулу.
- Я бы сказал, что карикатуры мистера Андеркайнда - это наша наименее важная забота в настоящий момент. Кроме того, я полагаю, что Этеридж контролирует Андеркайнда.
Сокол издал какой-то полузадушенный звук, удививший Натаниэля. Был или это смех? Невозможно. Сокол никогда не смеялся.
Натаниэль продолжил.
- Что касается штрафования газет, то я не думаю, что они уступят давлению. Они получают так много денег от любого издания, в котором печатается "Голос", что будет трудно заплатить им достаточно, чтобы они прекратили это делать.
Он снова повернулся к трем присутствующим мужчинам.
- Нет, кажется, мы должны взяться за это дело с другого конца. Найдем Фостера…
- И Денни, - добавил Сокол.
- И Денни, - согласился Натаниэль, - и это сделает поиски Химеры гораздо проще.
Он посмотрел на двух других членов Четверки. Слова не были сказаны, но он знал, что они все думали одинаково.
Мы надеемся.
Глава 12
Через улицу, напротив Рирдон-Хауса, укрывшись в тени Гросвенор-Парка, за домом наблюдал мужчина. Он не подходил к окружающей обстановке, так что старался остаться незамеченным, но остальные потребности - голод, холод, усталость - не имели для него значения.
Темнота внутри - вот все, что он мог ощущать. Предательство. Месть. Он снова и снова переворачивал это слово в своем сознании, полируя его до тех пор, пока оно не засверкало, как кусочек черного янтаря.
Он потерял все. Ему некуда было пойти, и у него не осталось жизни, которую нужно было прожить. Была только совершенная месть.
Конечно, эта месть могла включать в себя нескольких личностей, но ни один из них не ускользнул от рук закона или от раскаяния. Только Рирдон, отступник, только он не потерял ничего. Рирдон сохранил свой титул, свое богатство, свою жизнь. А теперь у него была еще и девушка.
Так много всего у лжеца и предателя.
И ничего для меня. За исключением мести.
Что-то шумело. Шелестело и суетилось. Двери открывались и закрывались. Вилла еще глубже погрузилась в совершенный покой своей кровати.
Нет.
Я не просыпаюсь. Я отказываюсь.
Наконец, послышался звук льющейся воды, который оказал гальванизирующий эффект на ее мочевой пузырь. Теперь она должна была проснуться.
С ворчанием Вилла отбросила покрывало и нахмурилась, глядя на яркий дневной свет, приникающий сквозь прорези в драпировках кровати. Затем она ощутила аромат прекрасного чая, такого, который ей не приходилось пить уже долгие годы, и в ее сердце появилось снисхождение к незваному гостю.
- Мисс? Не хотите ли вы сейчас встать? - раздался тихий голос из-за драпировок справа от Виллы.