- Это все - ваше! Мы с отцом купили это поместье для вас. Все время до свадьбы вы будете жить здесь одна, а после венчания к вам присоединюсь я. У этого дома удивительная история! Мы купили его у графа Артова, когда-то его дед выстроил это прекрасное поместье для своей юной жены, которую любил без памяти, но она бросила старика, обобрав до нитки. Сбежала с любовником за границу, оставив несчастного умирать от позора и тоски. Дом не особо жаловали и потому с радостью нам продали.
- Он великолепен! - воскликнула Катя. - Он просто потрясающ! Как можно было его не любить? Но я не могу принять столь дорогого подарка…
- Почему? - Григорий взял девушку под локоть. - Вы - моя невеста, вы должны купаться в роскоши. Благо, я могу себе это позволить. До свадьбы у нас есть еще пара месяцев, займитесь своим гардеробом, слугами, а все счета посылайте мне. Идемте, посмотрите дом изнутри.
"Конечно, все счета посылать тебе! Ведь теперь ты заполучил и мои деньги, почему бы не поиграть в щедрость?" - с раздражением подумала Катя, но пошла следом за князем, не промолвив ни слова. Внутри дом был еще прекрасней, чем снаружи. Вся мебель из добротного мореного дуба и оббита бархатом бордового цвета с золотыми вкраплениями. На стенах красовались картины знаменитых художников того времени.
- Здесь расположена зала и библиотека с кабинетом, - с пафосом объявил жених, поведя рукой. - Дальше - комнаты для слуг, в левом крыле - комнаты для гостей. Наверху две спальни, три детские и веранда. Вам нравится?
Дом и правда поражал своей красотой и роскошью и, несмотря на свое отношение к Григорию, Катя не могла не восхищаться им. Слишком долго она видела серые камни да решетки на окнах.
- Вас ждет еще множество сюрпризов.
На самом деле ей больше всего хотелось, чтобы он просто исчез, испарился, оставил ее наедине с собой. Перестал расхаживать тут, как павлин, распустивший свой экзотический хвост. Прекратил изображать из себя радушного хозяина, не давая ни на миг забыть, что ничего здесь ей не принадлежит.
- Роскошное поместье, князь! Я польщена таким, поистине королевским, подарком и благодарю вас совершенно искренне. И от всей души.
Она заметила, что Григорий приблизился к ней вплотную и с восхищением заглядывает ей в глаза, затем он взял ее руки в свои и поднес к губам.
- Если бы я знал, насколько красивой ты стала, рыжая, то купил бы тебе королевский дворец! Ты достойна всего самого лучшего, самого великолепного. Я счастлив, что могу называть тебя своей невестой, клянусь, что мне может позавидовать и сам сатана!
Он поцеловал ее пальцы, а она невольно вздрогнула от отвращения к нему и - к самой себе. Но где-то, в самой глубине души, она ликовала от обладания таким богатством.
- Как же я устала с дороги! - Девушка намеренно зевнула и потянулась.
Князь тут же понял намек.
- Я уезжаю, обустраивайтесь, а мы с отцом приедем навестить вас в конце следующей недели.
Он нехотя откланялся, а Катя так и осталась стоять посреди огромной залы. Она повернулась, чтобы выйти и снова осмотреть двор, как вдруг заметила фигуру женщины, сиротливо стоящую в дверях столовой. Та прижала руки к груди и смотрела на девушку со слезами на глазах. Катя вначале не узнала ее из-за худобы и седины в волосах. Но уже через секунду бежала навстречу, чтобы сжать в своих объятиях.
- Марта! Марта!! - всхлипывала девушка, крепко обнимая женщину и заливаясь слезами радости.
- Девочка моя, ты жива, невредима! Старая Марта уже отчаялась увидеть свою птичку. Дитятко ты мое ненаглядное!
Марта плакала, и по ее мягким щекам текли соленые слезы, оставляя мокрые дорожки на морщинистых щеках.
- Ну, что ты, Марта, не надо!
Она прижималась к груди своей кормилицы и впервые за несколько лет чувствовала умиротворение в душе. Марта утерла залитое слезами лицо платком и усадила девушку на кушетку. Провела рукой по ее щеке, снова привлекла к себе, осыпала поцелуями золотую головку.
- Какой же ты стала, моя птичка! Ничто не смогло испортить твою красоту, она только расцвела с пущей силой. Наконец-то ты здесь, со мной, и я больше не позволю, чтобы с тобой что-то случилось.
Катя грустно посмотрела на женщину и взяла ее натруженные руки в свои.
- Марта, самое ужасное уже случилось… Что может быть страшнее, чем стать женой этого негодяя, породниться с его подлецом отцом!
Марта с тревогой посмотрела на девушку. Не думала она, что та так болезненно воспримет эту свадьбу; ей казалось, что девушка будет рада вернуть былое имя и добиться успеха при дворе. Потоцкий был довольно выгодной партией. Любая девица на выданье почла бы за честь назваться его женой, тем более что по меркам того времени Катя уже засиделась в девках.
- Милая моя девочка, ты несчастна? Но у нас не было другого выбора, это самое лучшее решение из всех! Без Потоцкого у меня ничего бы не вышло. Не грусти, они знамениты, несметно богаты, пользуются уважением, а молодой князь стал с годами хорош собой и ты не можешь этого не признать! Правда, нутро у него поганое, как и у папаши… Ну, да это можно исправить. Мужчина - воск в руках умной и красивой женщины. Я видела, как он смотрел на тебя. Возможно, и ты со временем его сможешь полюбить.
Катя вздрогнула, как от удара. Полюбить! Она уже любит офицера Сергея Соколова, который украл ее сердце и похитил душу…
- Я никогда, слышишь, никогда не смогу его полюбить! Не смогу и не хочу!!
- Не говори так, моя девочка, пути Господни неисповедимы… Кто знает, как все может сложиться. Ведь сердечко твое свободно…
- Уже нет! Не свободно! - вскрикнула княжна, и щеки ее вспыхнули.
Марта с удивлением посмотрела на девушку.
- Но кого можно встретить в монастыре или в тюрьме?
- Там - никого, но на корабле… На корабле был один офицер… Такой честный, благородный!
Марта всплеснула руками.
- Ну, вот, моряка нам только и не хватало!
- Ты ничего не знаешь! Он не просто моряк, он благородный дворянин! Это он помог мне бежать, совершенно бескорыстно. Он поверил тому, что я рассказала, не зная, кто я на самом деле и правду ли говорю. Ты бы знала, какой он, Марта… - Девушка мечтательно закрыла глаза. - Он такой красивый, если бы ты видела какие у него глаза… А губы…
Марта слушала девушку, видела, как затуманился ее взгляд. Она вся светилась изнутри, на бледных щеках выступил румянец.
- Я думаю о нем каждую минуту… Он прекрасен, как бог!
- Все это просто детская влюбленность. Поверь, она со временем проходит. Ты очень скоро о нем забудешь. Посмотри, какая роскошь окружает тебя, и как красив твой будущий муж. Поверь мне, первая любовь - это больше розовые мечты, и они очень быстро исчезнут.
Катя отрицательно покачала головой.
- Думай, как хочешь, Марта. Ты можешь считать это капризом, но я-то знаю, что отныне и навсегда мое сердце, моя душа и мое тело будет принадлежать только этому мужчине. Никогда, слышишь, никогда Потоцкий не прикоснется ко мне! Он знает, что это самое главное условие нашего союза. Если бы он отказался его выполнить, я бы лучше вернулась на каторгу и предпочла смерть!
Марта прижала руки к груди.
- Но ты ведь не знаешь, на что обрекаешь себя, несчастная! Ведь радость женщины - это быть любимой мужчиной, желать его, мечтать, радоваться минуте объятий и плакать при расставании. Носить и рожать его детей. Ты обрекаешь себя на вечное наказание!
Но казалось, девушка не слышала ее. Она мечтательно прикрыла глаза.
- Я знаю, на что иду, Марта. Радоваться минуте объятий - мне выпало это счастье всего на несколько минут и это были самые лучшие минуты в моей жизни. Плакать при расставании - я плакала. Мое сердце залито слезами, но этого никто не видит. Желать… О, да! Я желаю, желаю так сильно, что голова кружится от одной мысли о нем! Носить и рожать детей? Если эти дети от него… Я никогда не смогу его забыть и клянусь Богу или дьяволу, что только он будет первым, кто прикоснется к моему телу! А если нет, то оно так никому и не достанется…
Марта суеверно перекрестилась.
- Замолчи, ненормальная, не богохульствуй! Я не буду с тобой спорить, ибо ты обезумела. Пусть будет так, а время расставит все по своим местам. Хочешь страдать? Страдай дальше и не замечай того счастья, что ходит рядом. Скоро ты предстанешь перед царицей, станешь придворной дамой ее Величества. Твой муж красив, богат, по нему вздыхают многие дамы. А ты мечтай о своем офицере, если хочешь! Уверена, что он и думать о тебе забыл - у них в каждом порту по девке. Ты мне поверь, уж я-то знаю!
Катя сердито посмотрела на Марту. Она знала, что няня, несомненно, права. Нужно жить дальше, идти вперед, а чувства спрятать так глубоко, чтобы о них никто не догадался.
- Покажи мне мою комнату, Марта.
Женщина улыбнулась и радостно пошла вперед, звеня ключами.
- Сейчас ты увидишь самую красивую комнату в доме. Клянусь всеми святыми, что красивей ты не встречала! Зная твой вкус, я сама занималась ее убранством.
Комната действительно поражала своей простотой и вместе с тем - изысканным вкусом. Разукрашенная серебром, и на синем фоне один цвет плавно переходил в другой. На стене висели морские пейзажи, - море Катя любила всем сердцем. Все эти картины были разными, такими непохожими. Вот бурная стихия поглощает истерзанный, разбитый корабль, швыряя его из стороны в сторону, словно игрушку. А вот лагуна, залитая нежно розовым светом заката. А вот спокойное море и небо с солнцем в зените; казалось, две пучины спорят между собой о чистоте своей синевы.
Картины так соответствовали состоянию ее души, созерцание воды и кораблей напоминало ей о самом сокровенном…
Катя обернулась к окну - большому, на всю стену от потолка до самого пола. Оно было прикрыто занавесями из темно-синего бархата. Марта дернула за шнурок, и штора отодвинулась, разделившись на две части. Дневной свет залил комнату, и она показалась еще прекрасней. Посредине красовалась роскошная постель под серебристым балдахином. По левую сторону стоял резной дубовый шкаф, а по правую - секретер с множеством ящичков, с полкой для книг и письменными принадлежностями; напротив кровати красовалось огромное зеркало с маленьким столиком для туалета, и все убранство завершал великолепный персидский ковер ручной работы, такого же синего цвета.
В немом оцепенении от увиденной красоты Катя подошла к окну и ахнула - ее взгляду предстала зеркальная гладь озера. Два белоснежных лебедя скользили по нему в любовном танце.
- И это все - ваше. Ради этого всего можно забыть всех офицеров вместе взятых.
Минута очарования была нарушена. А молодая женщина отпрянула от окна и задернула занавеску.
- Красивая золотая клетка, в которой сидеть мне до конца дней моих!
4 ГЛАВА (Два поручения)
В приемных покоях ее Величества Екатерины Алексеевны было так тихо, словно ни одной живой души здесь не было. Великолепные стены, украшенные лепкой и расписанные золотом, увешаны портретами царей и цариц, а так же родственниками из венценосной семьи. Соколов прохаживался по красной ковровой дорожке, с любопытством разглядывая лица на портретах одно за другим. Ему доводилось бывать здесь и раньше, но дожидаться аудиенции с государыней - никогда. Как долго он добивался этой милости! И наконец - добился. Благоговейная радость от того, что его все же соизволили принять лично, выслушать его просьбу, делало его в собственных глазах исключительным, особенным. Он гордился собой. Лелеял мечту, что Екатерина Алексеевна прислушается к его просьбе о переводе верных друзей в эскадру графа Орлова. Как же он соскучился по ним, по другу и брату, с которыми ранее не разлучался никогда!
В гвардии поначалу его приняли довольно сухо. Молодой новичок, гордец, самоуверенный и не в меру нахальный, он не внушил особого доверия. Но Сергей показал себя на учениях, отличился похвальными грамотами. И заслужил уважение выносливостью, безумной храбростью, фанатической преданностью России. А кроме того участием во всех драках, которые только были, и из которых ему всегда удавалось выйти победителем.
Брат и друг… Если бы не эти двое, он, возможно, вообще сейчас здесь не находился бы, его ждал бы военный трибунал за помощь опасной политической заключенной. Но ему повезло, что они были первыми, кто вошел в его каюту на рассвете. Сергей не принял порошок, что дала ему девушка, он просто сидел за столом с бутылкой вина, уронив голову на руки, и думал о том, что же он на самом деле натворил. Больше всего на свете он боялся, что его верный друг и брат потеряют к нему уважение за его слабость перед женщиной. Сергея мучили сомнения, он был уверен, что беглянка обвела его вокруг пальца. Но, вспоминая ее дивные волосы, ее небесно-голубые глаза, голос, роскошное тело, которого он касался и ласкал, пусть и всего каких-то несколько минут. А губы… Сладкие и мягкие. Нет, он ни о чем не жалел и понимал, что, если повернуть время вспять, он сделал бы тоже самое лишь только за эти последние минуты, за одну только возможность держать ее в объятиях.
Глеб и Андрей сначала долго стучали к нему в дверь, а потом с грохотом вломились в каюту.
- Эй, дружище, мы решили прийти к тебе, раз ты не идешь к нам! - пробасил Андрей и хлопнул Соколова младшего по плечу.
Молодой граф вскочил и воскликнул:
- Арестуйте меня, господа! Несколько часов назад я помог бежать одной из ссыльных.
Оба друга в недоумении переглянулись.
- Вот те на! - Воронов поскреб затылок огромной лапищей.
- Ты что, Серега, совсем рехнулся? - спросил Глеб и сел рядом с братом на койку.
- Не подходите! Выполняйте ваш долг, господа. Я лично освободил ее из-под стражи и спустил шлюпку на воду.
Оба друга в недоумении переглянулись.
- Что-то мы не понимаем… Тебя заставили это сделать?! - спросил Соколов старший.
- Заставили?! О нет, я сделал это по собственной воле! И сделал бы еще раз…
Андрей взмахнул руками.
- Я решительно ничегошеньки не понимаю, черт возьми! Что это ты тут нагородил? Кого отпустил? Зачем? Куда и почему?! Нет, я отказываюсь что-либо понимать!
- А вот я, кажется, понимаю, - сказал Глеб. - По-моему, твой друг и мой брат увлекся одной из заключенных, вот почему он был угрюм и нелюдим все это время. Он разрывался между долгом и чарами этой женщины. И, как я вижу, второе взяло верх. Я прав?
Сергей кивнул головой.
- Я нарушил свой долг. Но самое страшное, что я нисколько об этом не сожалею. Если бы я позволил ей погибнуть там, на каторге, то никогда не простил бы себе этого. Да что и говорить! Я, наверное, совершил бы преступление, чтобы оказаться вместе с ней где угодно…
- Да что ты заладил одно и то же?! Мы ж не шакалы! Мы твои друзья, и к черту долг. Дело хоть того стоило? - Воронов ободряюще улыбнулся Сергею.
- Стоило! Хотя я уверен, что она обвела меня вокруг пальца, но мне наплевать… Я найду эту девчонку, кем бы она ни была!
- Впервые слышу о женщине, способной заставить моего брата забыть обо всем на свете. И я, кажется, знаю, кто она… Золотоволосая фея, русалка с синими глазами, так не похожая на остальных заключенных.
Соколов младший опустил голову.
- Я б ради такой красотки и не такое совершил! - Андрей взъерошил волосы друга. - Мы выкрутимся! Глеб что-нибудь придумает…
- Тихо! Вопрос не в этом, а в том, сколько людей знает о побеге. Еще очень рано, так что, возможно, никому об этом не известно. Ты, Андрей, иди к конвоиру и запугай, обвини его во всем случившемся. Пригрози ему арестом, а потом подойду я и предложу ему выход из положения. А он прост - вырвать страницу из табеля заключенных, а потом можно сказать, что такой и вовсе не было. Конвоир будет молчать, опасаясь за свою шкуру, а женщины и подавно - они своих не выдают, у них особые, неписаные законы.
Сергей рывком обнял их обоих.
- Эй, ты чего, мы же друзья! - проворчал Воронов и сжал друга в объятиях. - Ей Богу, неужели ты думал, что мы тебя арестуем?!
- Я бы арестовал, не будь ты моим братом! - сказал Глеб и сурово посмотрел на Сергея. - Я говорил тебе, что мне не нравится, как ты на нее смотришь. Чувствовал ведь, что произойдет нечто подобное!
Лейтенант виновато улыбнулся, но объятий не разжал. Он знал - Глеб все ему простит. Так было всегда, с самого детства.
Вернувшись в Санкт-Петербург, граф Соколов пытался искать девушку, ему даже удалось разузнать о князе Арбенине - да, у того действительно была дочь. И в самую первую свою увольнительную граф помчался в поместье Арбениных, радостно предвкушая встречу. Но его ждало горькое разочарование - дом пребывал в запустении и старенький дворецкий сообщил, что о юной княжне ему ничего не известно вот уже долгих семь лет. Рассказал грустную историю бедняжки и более ничего. Когда Сергей поинтересовался, кто же все-таки следит за поместьем, ему ответили, что Петр Николаевич Потоцкий иногда приезжает. Больше слугам ничего известно не было. Сергей вернулся в Санкт-Петербург ни с чем. Он постепенно оставил свою затею, а девушка превратилась для него в далекую мечту. Иногда он видел ее во сне и просыпался в поту, а потом долго не мог уснуть. Его перестали интересовать другие женщины, он все чаще проводил время в притонах, неизменно с какой-нибудь хорошенькой блондинкой. Но он не забыл золотоволосую красавицу, незнакомку… Иногда он ненавидел ее за то, что она стала для него наваждением, готов был душу дьяволу продать, лишь бы вновь увидеть ее. Но все больше начинал верить, что, скорее, всего история, рассказанная ему заключенной, была красивой сказкой, сочиненной лишь для того, чтобы вызвать в нем жалость. Его просто одурачили! Возможно, он далеко не первый, попавшийся на эту уловку, - и от этого его чувства бушевали еще сильнее. Страсть и ненависть - взрывоопасная смесь. Он не понимал, что именно испытывает к этой девушке с ангельской внешностью и телом богини - влечение это или любовь, которую не удается истребить в сердце.
За этот месяц многие придворные дамы недвусмысленно строили ему глазки. Особенно настойчивой была Завадская - зеленоглазая фея, самая красивая дебютантка при дворе, с роскошными пышными формами, темными кудрями и нежным кошачьим личиком. Ах, если бы его золотоволосая мечта оказалась здесь, при дворе, она бы затмила всех своей неземной красотой! Вокруг Завадской всегда вертелось много кавалеров, но Татьяна не сводила с Сергея своих томных, зовущих зеленых глаз. Она то и дело оказывалась с ним за одним столом, была его партнершей в играх и танцах. Умная, грациозная, словно породистая кошка, она вызывала в нем восхищение, но - не более. Он упорно делал вид, что не замечает ее уловок. Если бы не заключенная, которая въелась в его мозги как заноза, он, несомненно, поддался бы соблазну и, как это бывало ранее, насладился бы любовью придворной красавицы. Но сейчас ему было не до новых романов; гораздо больше ему подходили развлечения в обществе проституток, без обязательств и красивых слов, лишь плотская любовь, не приносившая ничего, кроме сиюминутного удовлетворения. Завадская была явно уязвлена его равнодушием, что подхлестнуло ее страсть еще больше, настолько, что это стало заметно окружающим. Над лейтенантом подшучивали и подтрунивали друзья, которые не понимали его упрямого равнодушия к красотке, разбившей немало сердец.