Дыхание Рейеса согревало мне щеку, а жар, исходящий от него, стал обжигающим, когда его губы пустились в поиски трепещущего пульса на моей шее.
– Это всегда была ты.
Он ошибался. Должен был ошибаться. Мысль о том, что я могла призвать его, что всегда призывала его, была непостижима. До недавнего времени я не имела ни малейшего понятия, кто он такой. Даже боялась его. Он был темным существом из дыма и теней, и меньше всего на свете мне хотелось, чтобы он ошивался поблизости. Как я могла призвать его? То, о чем он говорил, просто невозможно.
– Но раз уж я здесь… – Рейес намеренно не договорил, и неоконченная фраза повисла в воздухе.
Крепко прижав меня к себе, он одновременно стянул с меня шорты и трусы. Слабый намек на улыбку приподнял один уголок его прекрасных губ, когда Рейес раздвинул мои ноги и одним длинным движением вошел в меня. Я громко выдохнула, и водоворот ощущений, возникший всего несколько секунд назад, в одно мгновение превратился в ураган. Одной рукой я схватилась за его запястье, которое напряглось от того, что он сжимал мое горло, а второй впилась в стальную задницу, подгоняя глубже, ближе к разрядке.
Ни на секунду не закрывая глаз, я смотрела на него в зеркало, наблюдая за его реакцией. Его губы слегка приоткрылись. Брови сдвинулись. Ресницы упали тенями на скулы.
– Датч… – Глубокий бархатный голос звучал так, словно Рейес ничего не мог поделать с тем, что должно произойти.
Поставив мою ногу на туалетный столик, он снова и снова загонял себя в меня, почти жестоко, с каждым толчком унося меня куда-то далеко-далеко. С каждым мощным ударом вихрь внутри меня рос, становясь все сильнее. Член Рейеса заполнял всю меня, вытесняя неутоленную жажду, поглощавшую каждую клетку моего организма. Отчаянная потребность в нем, которую я так долго отталкивала, устремилась ко мне и разлилась между ног, поднимаясь, как прилив, влагой и подводя меня все ближе и ближе к пропасти.
Мои ногти вонзились в его запястье, и внезапно я вспомнила, что он не хотел быть здесь. Быть со мной. Тем более после того, что я натворила.
– Рейес, остановись.
И в тот же миг я почувствовала, как содрогнулось его тело, и взрыв прошел сквозь меня. Острые вспышки наслаждения рикошетили от моих костей, неслись по моим венам, иссушая плоть опаляющим экстазом.
Вместе с сильнейшим оргазмом, расколовшим меня на кусочки, вернулась реальность, пробудившая меня от раздирающего душу сна. В комнате умирающим эхом звенели крики, и я сразу поняла, что они были моими. С трудом придя в себя, я заставила себя дышать и разжать кулаки. И тут же пролила на себя кофе, потому что держала в руках чашку. Хорошо, что в ней оставалось немного. Поставив чашку на столик, я откинулась на подушки и накрыла лицо согнутой рукой, чтобы переждать до боли знакомый шторм, сотрясавший меня изнутри.
Три раза за одну неделю. Стоило лишь на секунду закрыть глаза, как он был здесь, ждал, наблюдал. Сердитый и соблазнительный.
Я снова глянула на часы. В последний раз они показывали 3:35. Сейчас было 3:38. Три минуты. Я закрыла глаза три минуты назад.
Изнуренно вздохнув, я была вынуждена признать, что сама виновата. Я позволила себе задремать.
Может быть, таким способом Рейес заставлял меня расплачиваться за то, что я сделала. Он всегда умел выходить из тела, становиться нематериальным и наносить ущерб человечеству. Не то чтобы он действительно наносил какой-то ущерб, но мог бы, если бы захотел. А сейчас он застрял в физическом теле. Крошечная оплошность, если хотите знать мое мнение. Но тогда, когда я его связала, это было необходимо.
И вот он снова охотится на мои сны. Раньше, когда он приходил ко мне во сне, я действительно спала между раундами игр в прятки и в своеобразное перетягивание каната. Теперь же, стоит хоть на секунду закрыть глаза, Рейес тут как тут, причем самым подавляющим из всех возможных способов. И пока я сплю, мы ведем себя, как кролики на ферме.
Но самое худшее во всем этом – он на самом деле до чертиков на меня зол. А значит, не имеет ни малейшего желания никуда приходить. Его пожирала ярость, но все же он был таким невероятно страстным, как будто ничего не мог с собой поделать, не мог контролировать бушующий в нем пожар, не мог сдержать жажду, текущую по венам. Я уж точно не могла держать себя в руках, поэтому понимала, каково ему.
Но чтобы я его призвала? Быть того не может. И как я могла призывать его в детстве? Как, например, тогда, когда мне было четыре, и меня едва не похитил педофил. Я даже не знала, кто он такой. И до смерти его боялась.
На этой мысли я услышала, как распахнулась входная дверь, и решила, что пора умыться. Кофе снаружи вовсе не так шикарен, как внутри.
– Что такое? Где ты? – услышала я голос своей соседки, которая ворвалась в мою квартиру.
Куки подрабатывала у меня секретарем и лучшей подругой. Короткие черные волосы торчали во всех социально неприемлемых направлениях. На ней была мятая, плотно обтягивающая солидные размеры пижама в желто-голубую полоску, и красные носки, собравшиеся гармошкой на щиколотках. Без слез не взглянешь.
– Я тут, – ответила я, отдирая себя от дивана. – Все в порядке.
– Ты же кричала. – Куки обеспокоенно оглядывала квартиру. – Нам просто необходимы звуконепроницаемые стены.
Она жила напротив, а значит, могла услышать, как упадет перышко у меня на кухне. Переведя дух, она наградила меня холодным взглядом.
– Чарли, черт тебя дери.
– Знаешь, меня так частенько называют, – сказала я, шлепая к ванной, – но на самом деле меня зовут совсем не Чарли Черт Тебя Дери.
Куки отступила к книжному шкафу, обхватила себя одной рукой, а другую прижала к груди, пытаясь успокоить сердце. Потом сердито посмотрела на меня. Это было забавно. Едва открыв рот, чтобы что-то сказать, она заметила полчище пустых чашек из-под кофе, расставленных по всей квартире, и снова перевела на меня сердитый взгляд. Наблюдать за ней было по-прежнему забавно.
– Ты заливалась кофе всю ночь?
Я скрылась в ванной, потом вернулась с зубной щеткой во рту и указала на дверь, приподняв брови:
– Это считается проникновением со взломом?
Куки обошла меня и закрыла дверь.
– Нам надо поговорить.
Понятно. Время нотаций. Всю неделю, каждый божий день она выписывала мне нагоняй. Поначалу было легко врать, что я просто-напросто недосыпаю, и Куки покупалась на мою ложь. Но потом заподозрила бессонницу, когда в вентиляционных отверстиях в офисе я увидела розовых слонов. Так и знала, что не надо было ее о них спрашивать. Но я-то думала, она просто сменила декор.
В спальне я переоделась в чистую пижаму, потом вернулась и, направляясь к кофеварке, спросила:
– Кофе хочешь?
– Сейчас полчетвертого утра.
– Ясно. Кофе хочешь?
– Нет, сядь. – Когда я остановилась на полпути, вопросительно изогнув брови, Куки упрямо стиснула челюсти. – Говорю тебе, нам надо поговорить.
– Дело в усах, которые я нарисовала тебе, пока ты спала? – Я медленно опустилась на диван, не сводя с нее настороженного взгляда. На всякий случай.
– Нет. Дело в наркотиках.
У меня отвисла челюсть. Зубная щетка чуть не выпала.
– Ты подсела на наркотики?
Куки поджала губы.
– Нет. Ты.
– Я подсела на наркотики? – ошеломленно спросила я. А я и не знала.
– Чарли, – сочувственно проговорила она, – сколько ты уже не спишь?
Я вздохнула, хотя скорее всхлипнула, и посчитала на пальцах.
– Дней тринадцать. Около того.
Ее глаза изумленно распахнулись. Когда смысл моих слов дошел до Куки, она спросила:
– И ты ни на чем не сидишь?
Я вынула изо рта щетку.
– Разве что на зубной пасте.
– Тогда как тебе это удается? – Она подалась вперед, беспокойно сдвинув брови. – Как ты можешь не спать столько дней подряд?
– Не знаю. Просто не закрываю глаза.
– Чарли, это невозможно. И наверняка опасно.
– Вовсе нет, – заверила я ее. – Я пью тонны кофе. И вряд ли когда-нибудь усну за рулем.
– Кошмар какой-то. – Куки уронила лицо в ладони.
Улыбнувшись, я засунула щетку обратно в рот. От людей вроде Куки сложно отделаться. Непоколебимая. Верная. Таких трудно сбить с толку.
– Солнце, я не такая, как ты. Помнишь?
Она снова сосредоточилась на мне.
– Но ты все равно человек. Только потому, что ты быстро исцеляешься, видишь мертвых и обладаешь уникальной способностью вызывать в самых обычных людях желание тебя убить…
– Он ужасно зол на меня, Кук. – Я опустила голову, чувствуя, как подбирается ко мне печаль.
Куки помолчала, обдумывая мои слова, а потом сказала:
– Расскажи мне подробно, что происходит.
– Ладно, но сначала кофе.
– Сейчас полчетвертого утра.
Десять минут спустя у нас обеих было по чашке шедеврального кофе. Я рассказывала о своих снах, если их можно так назвать, неудовлетворенной разведенке, в чьих глазах появилось мечтательное выражение. Она уже знала о том, что я связала Рейеса, но не знала, что я вижу во сне. То есть не обо всем. Только что я рассказала ей о своей последней "встрече" с богом Рейесом, который был рожден в адском пламени и создан из красоты и греха, сплавленных вместе обжигающим жаром чувственности.
Обмахиваясь ладонью, я посмотрела на Куки.
– Так он был в…
– Ага, – перебила я.
– И он поставил твою ногу на…
– Ага. Думаю, чтобы облегчить себе доступ.
– Обалдеть. – Куки положила руку на грудь.
– И снова ага. Было круто. В смысле, когда он меня трогал, целовал и гладил в самых удивительных местах.
– Он тебя целовал?
Я покачала головой:
– Ну, не сегодня. Хотя иногда целует. Самое странное – он не хочет приходить. Не хочет быть со мной. Но стоит мне закрыть глаза, он тут как тут. Неистовый. Сексуальный. Злой как черт.
– Но он взял и поднял твою ногу на…
– Куки, – я взяла ее за руку, вынуждая сосредоточиться, – давай уже проедем эту часть.
– Да. – Она моргнула и тряхнула головой. – Ты права, извини. Теперь я, конечно же, понимаю, почему ты не хочешь переживать ночь за ночью такой страшный стресс.
– Но я вообще не отдыхаю. Просыпаюсь еще более изнуренной, чем, скажем, три минуты назад. И он на меня жутко злится.
– Ну, ты же связала его на веки вечные.
Я вздохнула:
– Ни о какой вечность речи нет. В смысле я могу все исправить. – Я решила умолчать о том, что уже пыталась и, к несчастью, ничего не добилась. – Я выясню, как его освободить. Как думаешь?
– Ты меня спрашиваешь? – поразилась Куки. – Это твой мир, солнце. Я всего лишь невинный свидетель. – Она посмотрела на настенные часы.
Как всегда, я удивилась самой себе, когда забеспокоилась о своем ближнем:
– Тебе надо вернуться в постель. – Я забрала у нее чашку и пошла в кухню. – У тебя добрых два часа до того, как разбудить Эмбер в школу.
Эмбер – двенадцатилетняя дочь Куки, хотя я дала бы ей все тридцать.
– Я только что выпила чашку кофе.
– Можно подумать, тебе это когда-нибудь мешало.
– Верно. – Куки поднялась и пошла к двери. – Кстати, звонил Гаррет. Кажется, у него для тебя дело. Сказал, утром будет на связи.
Гаррет Своупс – легальный "охотник за головами". Наверное, именно потому, что он темнокожий, всякий раз, когда он улыбается, создается впечатление, будто его серебристые глаза сияют. И большинство женщин находит это привлекательным. Меня же он целиком и полностью раздражает. Мы с ним пережили несколько жестких стычек, когда он узнал о моих сверхъестественных талантах и пытался заставить меня во всем сознаться.
Хотя в большинстве случаев он ничего. В остальном – пусть поцелует меня в зад. Но когда нужно кого-то выследить, он феноменальный профессионал и время от времени бывает суперпуперполезным.
– Дело, значит? – Я была заинтригована. Все же больше пользы по сравнению с тем, чтобы день за днем бить баклуши. – Может, съезжу к нему и поговорю с глазу на глаз.
– Пятнадцать минут пятого, Чарли.
На моей физиономии расплылась широченная улыбка.
На лице Куки опять появилось мечтательное выражение.
– Можно мне с тобой?
– Нет. – Я вытолкала ее за дверь. – Тебе нужно поспать. Кто-то должен быть в здравом уме в рабочее время. И это точно не я, барышня.
* * *
Примерно через пятнадцать минут, одетая в пижаму с надписью "Сочная" и розовые тапочки с кроликами, я стучала в дверь Гаррета Своупса, подозревая, что, видимо, умерла по дороге сюда. Я до такой степени устала, что не чувствовала себя живой. Пальцы онемели. Губы опухли. Глаза высохли, и единственной целью превратившихся в наждачную бумагу век было бесить меня и высасывать последние капли желания жить.
Да, скорее всего я уже умерла.
Почувствовав, как по спине побежали мурашки, я постучала снова. На краю сознания едва брезжила надежда, что гипотетическая смерть освободит меня от сверхъестественных обязанностей, заключавшихся в том, что через меня могли пройти умершие, которые не перешли сразу. Будучи единственным ангелом смерти по эту сторону вечности, я оказывала неоценимую услугу обществу. Человечеству. Всему миру!
Дверь распахнулась, явив моему взору угрюмого сыщика по имени Гаррет, смотревшего на меня со злостью, которую я затрудняюсь описать. А это значило, что я, видимо, все-таки не умерла. С виду у Гаррета было похмелье. С похмелья он вряд ли видел розовых слонов, а мертвых и подавно.
– Что? – не без труда прорычал он сквозь зубы.
– Мне нужен ибупрофен, – бесстрастно и безразлично ответила я.
– Лечиться тебе нужно. – Удивительно, что я его понимала, потому что зубы он так и не расцепил.
– Мне нужен ибупрофен, – нахмурившись, повторила я на случай, если он не расслышал с первого раза. – И я не шучу.
– Я тоже.
– Но я не шутила первая.
Громко вздохнув, Гаррет отступил и жестом пригласил меня внутрь пещеры летучих мышей. Я глянула вниз на тапки с кроликами, молча умоляя их прыгнуть вперед, когда Гаррет вдруг сунул палец за пояс моих "сочных" штанов и втянул меня в квартиру.
Это помогло. Придя в себя, я прошла по ковру прямо к кухонным шкафчикам, по пути щелкая выключателями, включая свет.
– Ты в курсе, который час? – поинтересовался Гаррет.
– Не особенно. Где ты хранишь свои самые законные на свете лекарства?
Меня донимала головная боль. Наверное, после того, как по пути сюда я врезалась в телефонный столб.
Холостяцкая берлога Гаррета оказалась намного опрятнее, чем я ожидала. Повсюду бежевое и черное. В поисках аптечки я открывала шкафчик за шкафчиком, ящик за ящиком. И везде только стаканы, тарелки, миски. Ладно.
Гаррет встал у меня за спиной.
– Что ты ищешь?
Я медленно повернулась к нему, сверкая злым взглядом.
– Не может быть, что ты такой тормоз.
Большим и указательным пальцами он ущипнул себя за переносицу, что дало мне время его рассмотреть. Спутанные темные волосы давно не стригли. По отросшей щетине плакала бритва. А волосы на груди, которые так и вопили о его мужественности, тоже неплохо было бы…
– О господи! – воскликнула я, закрыв глаза руками и со всей дури вписавшись задом в столешницу барной стойки.
– Что?
– Ты голый.
– Ничего подобного.
– Я ослепла.
– Нет, не ослепла. Я в штанах.
– А. – Неудобно получилось.
Гаррет нетерпеливо сдвинулся.
– Хочешь, чтобы я накинул рубашку?
– Поздно. У меня травма на всю жизнь. – Я не могла его не подколоть. Тем более он такой ворчливый в полпятого утра. Мне пришлось вернуться к поискам по ящикам.
– Серьезно, что ты ищешь?
– Болеутоляющие.
Я пробиралась через то, что напоминало солдатские пайки, и упаковки шоколадного печенья. Так уж вышло, что шоколадное печенье попадало в категорию коричневой пищи. Сунув одно в зубы, я продолжила свою благородную миссию.
– Ты приехала сюда ради болеутоляющих?
Хрустя печеньем, я еще раз оглядела Гаррета с ног до головы. Не считая шрамов от пулевых ранений на груди и плече, которые он получил, когда чуть не погиб из-за меня пару недель назад, у него была прекрасная кожа, густые ресницы и упакованный шестью рельефными квадратиками живот. Может быть, у Куки есть причины.
Я тяжело сглотнула.
– Нет, я приехала поговорить. Но так вышло, что сейчас мне понадобились таблетки. Они в ванной? – спросила я, уже направляясь туда.
– У меня все закончилось. – Гаррет встал у меня на пути, явно что-то скрывая.
– Ты же "охотник за головами".
Он нахмурился:
– И что с того?
– Да ладно тебе, Своупс. – В моем голосе сквозило неприкрытое обвинение. – Я знаю, что ты выслеживаешь наркодилеров, когда не смотришь "Дебби покоряет Даллас" . У тебя имеется доступ ко всем видам дури. Не станешь же ты утверждать, что не прикарманил капельку крэка или излишки мотрина .
Почесав лицо, Гаррет подошел к маленькому обеденному столу, выдвинул стул и сел.
– У тебя же сестра психиатр?
Я зашла в его спальню и включила свет. Не считая беспорядка на кровати и разбросанных повсюду вещей, комната выглядела неплохо. Первым делом я сунулась в шкаф с одеждой.
– Вообще-то я рад, что ты здесь, – крикнул Гаррет. – Кажется, у меня есть для тебя дело.
Именно поэтому я и приехала, но ему знать необязательно.
– Я не стану опять обшаривать твою тачку в поисках таинственно потерявшейся фигни. Одного раза мне хватило.
– Нет, настоящее дело. – Я расслышала улыбку в его голосе. – Так сказать, передам из рук в руки. Похоже, неделю назад жена одного парня пропала, и теперь он ищет хорошего частного детектива.
– И зачем посылать его ко мне? – озадаченно спросила я.
– Ты там закончила?
Как раз только что я обшарила тумбочки и направлялась к шкафчику в ванной.
– Почти. У тебя до странности разношерстная подборка порнухи.
– Он врач.
– Кто врач?
Ничего полезного в шкафчике не оказалось. Абсолютно ничего. Разве что не вызывающие сонливость антигистамины можно принять за болеутоляющее.
– Парень, у которого пропала жена.
У кого, бога ради, на этой планете может не быть дома аспирина? Голова просто раскалывалась. Я уснула за рулем и выехала на встречную полосу. Из-за гудков и вспышек фар мне показалось, что меня похитили инопланетяне. Слава богу, телефонный столб в нужном месте положил конец этому безобразию. Видимо, чтобы не спать, мне нужен кофе покрепче. А может, вообще что-то другое. Что-то из области науки и техники.
Я выглянула за дверь и спросила: