– Да. – Она обвила его руками, и по тому, как отреагировало его тело, теснее прижавшись к ней, она поняла, что он чувствует теплоту и заботу, которую она предлагала ему. То, что чувствовала она, было любовью, глубокой и чистой, и всепоглощающей. Она чувствовала с Рэнди большую близость, чем с Джоном. Тем не менее, когда он нагнул голову, когда стал искать губами ее губы, это показалось ей неожиданным и нечестным, и недозволенным, и она быстро отвернулась от него.
– Прости, – сказал он ей в волосы. – Опять вышел за рамки. Пожалуйста, считай это просто благодарственным поцелуем за то, что снова возродила меня к жизни.
Ее трясло.
– У вас очень необычный брак, – сказал Рэнди через минуту. – Я не должен пользоваться терпимостью Джона, – он подбирал слова, а потом засмеялся, – делая наше знакомство чересчур близким. Я не знаю, как бы себя чувствовал, если бы моя жена пошла на танцы с другим мужчиной, неважно, какими бы платоническими их отношения ни были.
Клэр поколебалась минутку.
– Он не знает, – сказала она. – Я сказала, что иду в кино.
Подойдя к двери, Рэнди оглянулся, чтобы посмотреть на нее.
– Со мной? – спросил он.
– Нет. Я сказала, что иду с подругой. – Слышать слова лжи, сорвавшиеся с собственных губ, было отвратительно. Она должна сказать Джону правду. И она скажет, как только доберется до дома.
Рэнди бессильно опустил руки.
– Почему ты солгала? – спросил он.
– Потому что я не хотела его расстраивать.
Он вздохнул, покачав головой, обгоняя ее снова, чтобы открыть дверь.
– Ты – настоящая дочь своей матери, – сказал он.
– Что ты имеешь в виду? – Она вышла в ночь.
Он повернулся к ней, положив руку ей на плечо.
– Я не хочу быть частицей этой лжи, Клэр.
– Я тоже этого не хочу, – сказала она. – Это было ошибкой. Я просто плохо подумала.
Он посмотрел вниз по улице, в направлении своего дома, достал свою трубку из кармана пальто и постучал ею о ладонь.
– Я пойду домой пешком, – сказал он.
– Ты уверен?
– Да. Это пойдет мне на пользу. – Он прикурил трубку, и дымок пополз вверх в воздух небольшими ароматными облачками. Он вынул трубку изо рта и слегка коснулся ее руки. – Спокойной ночи, Клэр.
Она смотрела, как он шел вниз по улице, и не сделала ни одного шага к машине на стоянке. Она не сводила с него глаз до тех пор, пока темнота не поглотила его, и тогда она поняла, что у него беда. Она не хотела ни ехать домой, ни видеть Джона, ни чувствовать вес вины ото лжи, который висел на ней. Она не станет признаваться ему. Зачем? Признание облегчит только ее душу, но ему от этого будет только больно. Кроме того, если ей и придется солгать в другой раз, чтобы встретиться с Рэнди, она поступит точно так же.
22
Вена
Звонок от Амелии последовал в девять часов, как раз, когда Джон въехал в дом через черный вход. Она хотела поговорить с Клэр. Джон на мгновение поколебался, в уме повторяя сообщение, которое оставила ему Клэр по автоответчику.
– Разве она не с тобой? – спросил он. – Она сказала, что вы вдвоем собирались в кино.
– Первый раз слышу. Ты все точно понял?
– Да. Абсолютно точно. Может быть, кино будет позже?
– А я до сих пор ничего об этом не знаю, Джон, как ты думаешь? Послушай, скажи ей, что я звонила, ладно? – Она засмеялась. – И скажи ей, что если она использует меня для прикрытия, то ей лучше сообщать об этом мне, чтобы не было расхождений в наших рассказах.
Он не улыбнулся.
– Джон? Все в порядке?
– Да. Прекрасно. Я скажу ей, что ты звонила. Он положил трубку и сидел посреди кухни несколько минут. Всему этому есть, конечно, логическое объяснение. Тем не менее он не станет тратить своих усилий на его поиски. Возможно, она расскажет ему об этом сама, когда вернется домой.
Он разжег камин и сел в кресло-качалку, перебирая кучу статей, которые собрал за годы. Там были журнальные и газетные вырезки о музеях и однодневных путешествиях, и ресторанах, и парках, и кипа брошюр о мероприятиях, доступных людям с инвалидными колясками. После их ссоры в Балтиморе он пробежал эту кипу материалов дважды, собирая список возможных развлечений. Насколько он знал, Клэр даже не начала составлять свой список. Он чувствовал себя занудой каждый раз, когда поднимал этот вопрос, и поэтому вот уже несколько дней не спрашивал об этом. Он предоставит ей свой список в эти выходные. Если она не составила своего, значит, просто не хочет этого делать и полагается на него.
Он так углубился в брошюру о приключениях в диких лесах, что оторвался от нее только, почувствовав, как его желудок сжался, а руки затекли. Когда он затем посмотрел на часы на каминной полке, было уже больше десяти.
Она была с Рэнди. Он откинул голову на спинку кресла-качалки, закрыв глаза. Она была с Рэнди и солгала ему. А зачем же лгать, если между ними нет ничего, кроме дружбы? Что будет с ним и с Клэр, с их браком? Он не мог поверить, что он дошел до сути своих подозрений – нет, не подозрений, а уверенности, что она изменяет ему. В первый раз? Она не упоминала о Рэнди более одного-двух раз после выходных в Балтиморе, и он надеялся, что их ссора в отеле достаточно потрясла ее, чтобы наставить на путь истинный.
Час спустя Джон все еще был в кухне, предаваясь размышлениям перед тем, как лечь спать, когда вошла Клэр.
– Прости, что так поздно, сказала она, положив свою сумочку. – Мы заговорились, и я потеряла счет времени. – Она была розовощекая и не сняла пальто, когда пошла открывать посудомоечную машину, чтобы вытащить тарелки. Совсем недавно она бы сразу же от дверей пошла поцеловать его. Теперь даже не взглянула в его сторону.
– С кем заговорились? – спросил он.
Она не ответила, вытаскивая сковороду из моечной машины и поставив ее на стойку бара.
Он распрямил спину, приготовившись к ссоре.
– Амелия звонила сюда в девять часов, ища тебя.
Держа в руке стакан, она повернулась, приоткрыв рот, и он почувствовал что-то вроде презрения. Он подъехал на коляске к двери, ведущей в коридор.
– Возьми все, что тебе понадобится из спальни, – сказал он. – Потому что ты сегодня не будешь спать со мной.
Она опустила стакан на стойку бара.
– Джон, подожди. Послушай меня.
– Убирайся! Я не хочу, чтобы ты была рядом со мной. У тебя есть выбор. Комната Сьюзен или комната для гостей. Или можешь отправляться назад к Рэнди.
Он слышал, что она начала что-то говорить, но быстро остановила себя, а он повернулся посмотреть на нее еще раз.
– Что? Ты пытаешься сказать мне, что не виделась с ним сегодня вечером?
Она стянула лацканы пальто вместе, как щит.
– Я была с ним, но это не то, что ты думаешь. Сердце болью отозвалось у него в груди. Ему хотелось, чтобы он ошибся.
– Ты солгала мне, – сказал он. – И ты думаешь, что я поверю, что между вами ничего нет?
– Между нами кое-что есть. Дружба. И это для меня важно. Я не хотела лгать тебе, но я знала, что ты… чувствуешь неприязнь к нему, и я не знала, как мне встречаться с ним, не расстраивая тебя.
– Где вы были сегодня вечером?
Она с трудом сглотнула.
– На танцах, – сказала она.
– На танцах! Ты же всегда говорила, что тебе наплевать на танцы!
Она присела на стол и усталым жестом откинула прядь волос со щеки. Ее пальто распахнулось, и он смог видеть, что на ней надето сиреневое платье, которое он купил ей год назад.
– Мне наплевать на танцы, – сказала она. – Мне это совершенно не важно. – Она закрыла глаза и глубоко вздохнула. – Это не совсем правда, но это не главное, Джон, ведь я всегда говорила, что равнодушна к танцам, потому что мы не можем танцевать вместе.
И у него возникло непреодолимое желание схватить стакан со стойки и запустить им в нее.
– И о чем же еще ты мне лгала все эти годы? – спросил он. – Что еще я не в состоянии делать, чего ты так страстно хочешь, так, что делаешь это у меня за спиной?
– О, Джон. – Она нагнулась к нему, положив руку на плечо. – Пожалуйста, пожалуйста, прекрати. Прости меня.
Он увидел мягкое зовущее местечко, где ее груди соприкасались под платьем и почувствовал отвращение при мысли о том, что Рэнди видел то же самое. Хуже, если он прикасался к ней. Он скинул ее руку с плеча.
– Твои извинения ничего не стоят, – сказал он. Клэр снова встала, а потом сказала тихо:
– Я буду спать в комнате Сьюзен.
Посреди ночи он почувствовал, что она проскользнула к нему в постель. Она лежала рядом с ним, тихонько всхлипывая, эти слезы были редки, как бриллианты, и оттолкнуть ее снова он не мог. Почти рефлекторно он пододвинулся, чтобы обнять ее, прижать к себе, и ее тело приникло к нему, когда он пододвинул ее поближе.
– Мне страшно, – прошептала она. – Что с нами происходит, Джон?
Он закрыл глаза.
– По-моему, это называется связь с другим мужчиной.
На минуту она потеряла дар речи.
– Я знаю, тебе именно так все и должно казаться, – сказала она наконец, – но мой интерес к нему отнюдь не романтический. Клянусь.
– Тогда в чем же дело?
Она заколебалась.
– Дело в том… помнишь, я рассказывала тебе об этих странных вспышках воспоминаний?
– Да.
– Ну, прости меня, но они у меня все еще продолжаются. И все сильнее.
– О, Клэр! – Он зарыл лицо в ее волосах. Она извинялась так, как больной человек мог бы просить прощения за то, что он – обуза. – Почему же ты мне не рассказала?
– Я подумала, что тебе лучше об этом не слышать.
Он провел рукой по ее волосам.
– Почему ты так говоришь?
– Потому, что ты хочешь, чтобы я была веселой и счастливой, а сейчас это для меня невозможно.
Это была правда, что он все бы отдал, чтобы вернуть свою красивую, искрометную жену. Он глубоко вдохнул, а потом выдохнул.
– Следовательно, вы с Рэнди говорили об этих воспоминаниях?
– Да. В каком-то смысле именно он послужил их причиной, и я не пугаюсь, когда говорю с ним об этом. Он пытается заставить меня подумать о том, что же они обозначают. Откуда они приходят.
Ты – глуп, как осел, Донован. Парень совершенно не понимает, куда он ввязывается.
– Попробуй рассказать мне о них, Клэр, – храбро сказал он. – Дай мне шанс послушать.
Долгое время она молчала. Когда заговорила наконец, ее голос был запинающимся, совершенно не ее.
Ну, бывают те, о которых я уже тебе рассказывала. Пятна крови и зеркала. И однажды на работе я долго видела малиновку. Рисунок малиновки, как из книжки с картинками для раскрашивания и… О! "Позволь мне называть тебя любимой" – я услышала мелодию в музыкальной шкатулке… и я…
– Ты имеешь в виду музыку на карусели?
– На карусели?
– Это была одна из песен, которую твой дед заводил на карусели, не так ли? Разве это не ты говорила мне, может быть, Мелли…
– Да, ты – прав. Но почему же она меня так расстроила?
– О, Клэр, дорогая, я не знаю. – Он обнял ее. – Все перепуталось у тебя в голове, и каким-то образом это связано с Марго, и с мостом, и с Рэнди.
Она не сказала ничего.
– Зачем ворошить прошлое? – спросил он. – Я неоднократно слышал, как ты сама говорила это людям несчетное количество раз. – Клэр не доверяла психоаналитикам, которые копались в детстве своих пациентов. Он не совсем разделял ее философию, но именно сейчас, чувствуя отчаяние, заставлял ее поверить в то, в чем она убеждала других. – Сосредоточься на сегодняшнем, – сказал он. – Ведь ты сама так говоришь, не так ли? Оставь прошлое в покое.
– Но оно не хочет оставлять меня. – Она отодвинулась от него, переместившись на матрас. – Я имею в виду, что ничего не помню из прошлого, но если посмотреть на факты – Ванессу увезли от матери и сестры навсегда. Если только этот факт принять во внимание – вполне достаточно, чтобы мое детство показалось ужасным.
Он уставился в потолок, поглаживая ее по волосам. Ему хотелось увести ее с пути, на котором она была сейчас, но, кажется, слишком поздно. Она уже вышла в путь – путь, который (в глубине души он понимал) ей надо пройти. Он не мог выдвинуть никаких причин, чтобы заставить ее остановиться. Да и права никакого не имел. Но не могла бы она продолжать этот путь без Рэнди Донована?
– Это правда только платонические чувства, Клэр? – спросил он.
Казалось, она затаила дыхание.
– Как ты можешь думать о чем-то другом?
– Ну, начнем с того, что ты меня обманула.
– Я бы не стала обманывать. Просто я знала, что это тебя расстроит.
Он вздохнул.
– Вот тут-то для нас возникают трудности. Наш брак – в опасности, и…
– Не говори так, пожалуйста. Мы прекрасно с этим справимся.
Он прижал губы к ее волосам. Он хотел бы ей верить, но в эти дни уверения Клэр потеряли свой ореол правды.
– Мне нужно попросить тебя кое о чем, – сказал он. – Я немного у тебя прошу, Клэр, но это очень важно для меня.
Она приподнялась на локте, и он с облегчением увидел в ее глазах любовь.
– Проси о чем хочешь, – сказала она. – Ты ведь знаешь.
– Я хочу, чтобы ты прекратила видеться с Рэнди. Она не ответила, но наклонила голову снова к его плечу, медленно.
– Клэр?
– Нечестно просить меня об этом, – сказала она, тяжело вздохнув. – Пожалуйста, Джон. Пожалуйста, не ставь мне ультиматум.
Он на мгновение затих. Больше ему нечего сказать. Он был нежен, когда отпустил ее, даже попытался поцеловать в щеку, прежде чем он отвернулся, переместившись на свою половину постели.
Она коснулась его плеча.
– Не отворачивайся, – сказала она. – Пожалуйста. Поговори со мной.
Но он закрыл глаза, и через мгновение ее рука соскользнула с его плеча.
Итак, она будет проводить время с Рэнди Донованом. Она будет все больше и больше отдаляться от него, разрушая их брак. И она будет рыться в своих воспоминаниях о детстве, которые, как знал Джон, были гораздо ужаснее, чем она могла это себе представить.
23
Сиэтл
Ванесса провела вечер в библиотеке, окруженная справочниками Конгресса и роликами микрофильмов газетных статей. Ей нужно было обдумать и взвесить все это. Как Зэд Паттерсон прошел от заместителя шерифа небольшого фермерского поселения в Пенсильвании до государственного сенатора? И каким образом он заинтересовался правами жертв насилия и тому подобное?
Ее коллеги, не переставая, хвалили его. Терри Руз стала теперь ни чем иным, как постоянным передаточным звеном между ними и его кабинетом. Казалось, все вокруг получали удовольствие от подбадривающих бесед с сочувствующим мистером Паттерсоном.
– Но он действительно хочет поговорить с тобой, Ванесса, – сказала ей Терри Руз за день до этого. – Твое имя постоянно мелькает в разговорах с другими людьми, и поэтому он вычислил, что ты – направляющая сила. У тебя есть время, чтобы позвонить ему?
Ванесса заставила себя обдумать это. У нее мелькнула мысль, что Паттерсон не узнает ее. Он никак не сможет вычислить, что Ванесса Грэй на самом деле Ванесса Харти. И даже если он и услышит имя, которое она носила в детстве, вряд ли он обнаружит какую-либо связь. Скорее всего, он не помнит ее совсем.
Но она снова нашла отговорку, чтобы не звонить, и на этот раз она почувствовала нетерпение Терри.
– Некоторые расстроены, что ты вышла из этой игры, Ванесса, – сказала Терри. – Они говорят, что нам нужно продолжать без тебя.
Ванесса прикусила нижнюю губу. Она очень желала бы присоединиться к своим коллегам, хотела бы руководить ими в этой борьбе. Но это было невозможно. Невозможно, пока Зэд Паттерсон будет следовать за ними шаг в шаг по этому пути.
– Терри, пожалуйста, не исключай меня из дела, – сказала она. – Я не могу объяснить причины, по которым я не имею возможности участвовать, но я всем сердцем с вами, как всегда. Я всей душой предана подростковой программе, ты ведь знаешь. Я просто не могу иметь дело с Паттерсоном. Это… это дело политическое.
Она почти что услышала, как заскрипели мозги Терри, пытаясь понять слова Ванессы и придать им какой-то смысл.
– Ты имеешь в виду, что попала между двух огней с больницей или еще с чем-нибудь? – сказала Терри.
– Нечто в этом роде. Ты можешь консультироваться со мной. Ты можешь пользоваться моим именем как пожелаешь. Но я не могу непосредственно иметь дело с Паттерсоном и его кабинетом. Хорошо?
Терри приняла ее отказ участвовать в этом мероприятии с некоторым раздумьем. Она непременно передаст загадочное сообщение Ванессы другим членам, и они состряпают теории, чтобы объяснить ее нежелание иметь дело с Паттерсоном. Но даже самые изобретательные никогда не додумаются до правды.
Брайан был ее утешением, ее спасением в разгаре непогоды, сгущающейся вокруг нее. Через три недели они поженятся. Она никому об этом не сказала, потому что все казалось нереальным ей самой. Пока мировой судья не объявит их мужем и женой, она не сможет поверить. Она хотела этой связи с Брайаном и была уверена, что он тоже хочет. Она будет в безопасности, он не оставит ее.
Она перестала принимать свои противозачаточные таблетки, в первое время очень сомневаясь. Она говорила, что сейчас самое неподходящее время для беременности. У нее все еще продолжались ночные кошмары, и дни были заполнены беспокойством за подростковую программу. Имя человека, который мог помочь Лучше всех ей и ее программе, она не могла произносить без приступа тошноты.
Брайан отбросил все ее возражения, одно за одним, и она в глубине души была рада настоятельным словам любимого, которые слетали с его губ. Она плакала после ночи любви вчера, в первый раз с тех пор, как перестала пить противозачаточные таблетки. Она плакала не из-за сожаления и не из-за страха, а оттого, что ему нужно было опять уезжать следующим утром, и в первый раз она почувствовала, что не сможет перенести расставания. Именно тогда он посоветовал ей проводить вечера, изучая личную жизнь и профессиональную карьеру Зэда Паттерсона. Чтобы сделать выводы, как сказал Брайан. Поставить все под контроль.
Она начала со "Справочника конгресса". Уолтер Зэдекайя Паттерсон родился в Харрисбурге, штат Пенсильвания, третьего июня 1935 года. Он был председателем студенческого братства в колледже, потом служил два года заместителем шерифа в Джереми, прежде чем был избран на этот пост. Обладатель юридической степени университета Кентукки, и в первый раз избран в Сенат в 1977 году. Женился на Элизабет Грэгг 7 апреля 1963 года, развелся с ней в 1965 году, не имея детей. В 1985 году женился на Пенелопе Картер и имеет сына, Кевина, 1987 года рождения, и дочь, Касси, 1989 года рождения.
Она не могла представить себе, чтобы у него были дети. Эта мысль так взволновала ее, что она долго сидела, уставившись на их имена.
Она пролистала ряд статей из газет. Статьи описывали его законопроекты, но давали весьма смутное представление о нем, как о человеке. Там была одна фотография, неясная и в профиль, и она быстренько ее пролистала. У нее не было ни малейшего желания любоваться лицом Зэда Паттерсона.
Близилось время закрытия библиотеки, и она так устала, что чуть было не просмотрела заголовок в Сиэтлской газете: "Обвинение в сексуальном домогательстве против сенатора". Распрямившись на своем стуле и неожиданно почувствовав прилив сил, она выяснила дату. Статья из декабрьского номера, всего два месяца назад.